Это был старый еврей. Ходил он всегда в аккуратном пуловере с обязательными нарукавниками. Он был у нас учителем труда. Старшеклассники над ним ржали, мы его пока побаивались. «Бистро» его называли за то, что подгоняя заходящих в класс мальчишек, он всегда именно так повторял это слово: Бистро, бистро!
Как все мальчишки в двенадцать лет, мы постоянно спорили на глобальные темы, и Бистро, прислушавшись однажды к очередной нашей глупой сваре, дал ей соответствующую оценку.
И добавил, сморкнувшись и нахмурив брови:
-А вот реальное дело вам слабо сделать…
Так он нас купил этой разводкой, которой в обед пятьсот лет. Когда мы проорались, что нам не слабо, и сейчас все решим по-быстрому, он начал свой рассказ:
- Было у меня на фронте два друга.... (Бистро – воевал?!!!) В 1943 году наш полк перебазировался на новый аэродром в Ростовской области. Оба друга, Герои Советского Союза уже тогда, вылетели вместе, и больше он о них ничего не знает – пропали без вести. Вот и найдите мне их…
Он написал нам все данные, и в сопровождении бабушки одного из наших парней мы занялись этим делом. Куда-то ездили, оставляли заявки, нас пустили в подвал Музея Вооруженных Сил в специальную картотеку офицеров-Героев Советского Союза, мы писали заказные письма с запросами, а несчастная бабушка платила почтовые сборы из своего нетолстого кошелька.
Пока это все продолжалось, Бистро немного успел рассказать нам о своей юности в довоенной бандитской Марьиной роще и о своей войне. Он был истребителем, сколько сбил – не помню уже, также, как и его настоящие имя-отчество-фамилию. Обещал принести, показать нам приборы со сбитого им мессершмита.
Этой же зимой он надолго заболел, а потом завуч сказала нам, что он умер. И я стоял в почетном карауле в фойе школы у фанерной пирамиды со звездой и его фотографией с черной траурной лентой. И мне было жаль, что мы называли его «Бистро» за глаза, и стыдно, что так и не нашли его друзей.
Письмо из Ростовской области пришло весной. Учитель местной школы, руководитель школьного музея войны, написала нам подробности гибели его друзей. Из-за плохой погоды они сбились с курса, сели на немецкий аэродром. Когда поняли ошибку, было уже поздно. Отстреливались из пистолетов, подожгли свои самолеты (вранье наверняка)и были убиты. Есть могила и памятник.
Весной в нашу школу приезжала комиссия. Чего они хотели, нам знать было не положено, но память о Бистро снова коснулась меня, на этот раз с неожиданной стороны. Когда на уроке дверь в класс открылась и вошло несколько проверяющих официальных лиц, наша классная, протараторив им что-то положенное, вдруг заявила:
-Также у нас в классе работает пионерская группа «Поиск»! О ее работе и успехах вам расскажет ее командир – Иван Иванов!!!
Мне пришлось встать и отчитаться о проделанной работе, хотя о пионерской группе, да еще с таким названием я услышал впервые. Находчивость и хитрожопость классной до сих пор меня удивляет. Хорошо, что у меня не спросили о дальнейших планах нашей группы.
Следующей осенью я, из-за развода родителей и переезда, перешел в другую школу. Уроки труда там вел злобный очкастый тролль в берете. Напильники в руках шестиклассников лопались от одного его окрика. Я тоже попал вначале под раздачу, но на втором занятии он спросил, из какой это школы я перешел к ним. Я назвал школу, и он спросил про Бистро, конечно по-настоящему, не у него ли я учился. После этого я стал неприкасаемым.