Глава 8. Букет одуванчиков
Весь посёлок затопило мохнатыми праздничными солнышками одуванчиков, в сердцевинах которых нежились жуки. Утром 65-летнего юбилея Победы Таня, которой на днях исполнилось девять, бродила в окрестностях клуба в ожидании концерта и просто купалась в этом цветочном океане, рассматривая и обнюхивая каждый одуванчик. «Откуда их столько взялось? Дня три назад попадались только изредка», - недоумевала она, радуясь этой замечательной резкой перемене.
День Победы... Что это значило для Тани? Что она вообще знала о войне такого, что было важно для неё по-настоящему, а не потому, что так надо?
Такое стало появляться у неё сравнительно недавно. Этой зимой им задали выучить на пересказ что-нибудь к Дню освобождения Можайска от фашистов, и, листая книгу про свой город. Таня наткнулась на рассказ о четырнадцатилетнем партизане из Межутино – Лёне Засыпкине и его товарищах. Страшная история оставила сильнейшее впечатление. Четырнадцать лет... Почти как Лёша, а ценой своей жизни спас от гибели односельчан, выдержал побои, пытки. Можно было выучить что-нибудь значительно легче и короче, но Таня не стала колебаться с выбором.
Это было, пожалуй, всё. Разве что ещё недавно на мероприятии в клубе рассказывали о Зине Портновой... А так из личного Таниного отношения к войне оставалась лишь мысль (думаю, многим знакомая по собственным детским годам): «Конечно, это очень плохо, потому что погибают люди. Но в то же время – какой простор для того, чтобы совершить подвиг!»
Вот с таким багажом Таня, вынырнув из одуванчикового океана, пришла на концерт в клуб, поразивший её сегодня неприятным контрастом для глаза – темень концертного зала вместо золота цветов и солнца. А вышла... с настолько не в пример более богатым, что трудно передать словами.
Как хочется вспомнить подробности того потрясшего её тогда концерта. Какие песни пелись, речи говорились, какой монолог от лица не вернувшихся с войны звучал из колонок (помнится, что именно он-то отозвался в сердце сильнее всего...) Но «услужливая» память, хотя прошло совсем немного времени, с недюжинным упрямством играет в молчанку.
...Теперешний контраст должен был обрадовать вышедшую из клуба Таню, но она лишь угрюмо сощурилась на солнце. Ей было нестерпимо досадно, что сейчас все пойдут возлагать цветы к памятнику (тому самому, рядом с которым недавно круглосуточно пребывал народ с ледянками), а у неё нет даже гвоздички. Говорила ей бабушка, приглашая на концерт (она пела там в хоре «Надежда»), что будут возлагать цветы, но Таня отмахнулась: «Мы с классом и так недавно...» Откуда же она знала, направляясь сюда, что это станет такой огромной, всепоглощающей потребностью – вместе со всеми выразить свою благодарность погибшим бойцам.
Наверно, половина бесконечной толпы (хоть и невелик посёлок Химик) принесла букеты к подножию памятника, когда Таня, которую осенило, стремительно стартанула с крыльца клуба, снова ныряя в одуванчиковый океан.
«Это смешно, такие цветы не возлагают... Кто-то увидит их среди остальных у памятника и подумает: «Вот, даже денег людям жалко...» Но одуванчики же такие хорошие и живые! И м обязательно понравится. О н и скажут на небе: «Спасибо, сестрёнка...»
И Таня аккуратно положила пучок любимых цветов на хвою венка, обрамлявшего большущую охапку роз и гвоздик.