Тебя нашли ранней весной, когда еще грязные, подтаявшие сугробы громоздились повсюду как тюлени на лежбище среди весенней топи и грязи и холодный пронизывающий, еще пахнущий зимой ветерок заставлял прохожих, запахнуть поплотнее пальто и натянуть глубже шапку,
маленького птенчика только что вылупившегося из яйца, голого, мокрого,
сизого, почти без перьев. Казалось, жизни в маленьком, дрожащем тельце от силы на 5 минут....., только тонкие, острые лапки, желтый, удивительно твердый клюв, для такой тщедушности и глаза....задумчивые, как у мыслителя....Мы назвали тебя Монтень.
Ты постоянно хотел есть, широко раскрывая клюв и отчаянно, надрывно пищал, и даже ножки не держали тебя, но ты знал, что для тебя главное.
А нам казалось, что ты вот - вот умрешь от своего беспрестанного писка, настолько ты был прозрачный....
Мы кормили тебя оттаявшим мясным фаршем комнатной температуры, боясь,
что ты простудишься. Ты клевал истово мясные крошки с ладони и затихал на ненадолго, слегка задремав. А мы пугались, глядя на твои загадочные,
прикрытые поволокой глаза, что исчерпав крупицы твоих сил, ты умер...
Но спустя немного, ты начинал пищать так, словно не ел с самого
рождения. И у всех замирала душа, в страхе за твое сердечко с горошинку....
В незаметной череде дней ты из маленькой, картонной коробочки на столе переместился в общее пространство квартиры, начал ходить, бегать, затем задираться, клеваться, запрыгивать на ноги, а затем и вовсе, на диван, стол....А вскоре, мало-мальски окрепнув, и вовсе обьявил тотальную и жестокую войну на шиколотки, что приходилась передвигаться по квартире задом наперед. И тогда мы стали кормить тебя нарезанным мясом.... Ты был царь и повелитель нашего дома.... И все было для тебя....
А потом ты научился сотворять бедлам.... Не знаю, как это удавалось
столь крошечному созданию....И однажды мы запретили тебе заходить в зал, потому, что это стало опасно для тетрадей и учебников. Но ты был
категорически против границ....., и пришлось запереть тебя в ванной, на
что последовал шквал возмущения с твоей стороны, что казалось взаперти не одинокий птенчик, а целая стая.... Нам так было жалко тебя, но иначе было невозможно....
И потом ты все понял... Неправда, что птицы не понимают человеческого языка. Ты продолжал бедокурить везде, но никогда не проходил дальше порога зала, пока тебя не звали....До сих пор перед глазами, как ты обиженно нахохлившись. сидишь на пороге и кровью обливается сердце даже сейчас....Когда же закончив домашние задания и убрав все в портфели и закрытые шкафы, мы звали тебя в зал, ты не трогался с места, демонстрируя обиду и лишь после недолгих уговоров, с большим одолжением заходил в зал, но с огромным трагизмом, волоча одно крыло по полу, мол де вот как вы мне разбили сердце, что я почти на смертном одре.
А потом ты учился летать. Это была жестокая драма для всей семьи....
Ты старательно трепетал крылышками, пытаясь взлететь....,взлетая падал, и снова пытался взлететь....
А потом, научившись летать, врезался со всего лету в стену, пока не научился лавировать.....Эти глухие звуки ударов об стену и падения на пол..... И им не было конца...... Но ты начинал снова и снова, как будто уничтожая себя.....
И, наконец, ты научился носиться по квартире из комнаты в комнату и
шалил приземляясь прямо на голову, вцеплялся острыми коготками в волосы и смотрел острым, пронзительным взглядом, на то, что мы пишем в школьных тетрадях и читаем в учебниках.....(так и добившись трагическими сценами снятия для себя всех запретов) И, казалось, все понимал....
Когда устоялась теплая безветренная погода, мы стали выносить тебя на улицу.
Ты облетал ближайший во дворе маленький тополь и боязливо приземлялся на плечи.
Постепенно ты стал улетать все дальше, а мы не заходили домой
без тебя..., запрокинув глаза в небо....
Но в один из дней ты не вернулся... И дом опустел и стал пустынно - гулок....
И в один из тоскливых по тебе дней, когда мы уже отчаялись ждать..., ты прилетел... и долго сидел на форточке в оранжевом свете уходящего солнца, смотря на нас своими мудрыми,
проницательными глазами....и наверно....прощался...
С тех пор сердца наши безутешны.....и каждый соколенок, парящий в небесах,... родной....