Часики-ходики
Моя бабушка, стоя в углу, привычно молилась. Случался иной раз у нее приступ особого усердия, тогда она становилась на колени и клала поклоны, ударяясь лбом о пол. Отмаливала свои прегрешения. Какие грехи могли быть у милой старушки? Делала это она больше по привычке, ясно же было, что бабушка у меня безгрешная. Она говорила, что зарабатывает всем нам божье благоволение, то есть милость господню.
Икона висела у самого потолка. В святом углу в доме жил бог, которого следовало бояться. Приходилось высоко задирать голову, чтобы рассмотреть картинку на досочке, худого бородатого мужчину, молитвенно поднявшего руку.
Тогда, в детстве у меня о боге было свое представление. Икона крепилась в углу так, что за нею образовалось темное место, куда страшно было заглядывать. Однажды я там увидел паутину и рассмотрел большого черного паука. Сразу стало ясно, что это и есть бог. Вот кого надо страшно бояться. По этой причине я и теперь пауков, скажем так, недолюбливаю. Помню, как однажды этот самый бог, спускаясь по стене вниз, очень перепугал меня. Он бежал, а я с ужасом выскочил во двор, кинулся к собачьей будке и прижал к себе лохматую дворовую собачонку Бобика… С ним стало спокойнее, у меня хватило смелости вернуться обратно и большой палкой, взятой во дворе, соскоблить всю паутину, скопившуюся за доской. Паук не вернулся, жить ему стало негде.
Было утро. Окончив молитву, бабка привычно перекрестила окна, а затем меня. Это оберегало меня от нечистой силы. Кусочек святости неведомым путем переходил и на меня. Бабушка меня любила, но держала в строгости. Нечистая сила могла возникнуть рядом в любое время, и днем, и вечером, причем совсем неожиданно, заставляя делать всякие глупости: прыгать на кровати, стащить комочек сахара из шкафа на кухне или убежать в лес, в ложок за горой. Встреча с нечистой силой могла запросто окончиться серьезной поркой. Бабушка всегда была начеку, веник у нее всегда был под рукой.
Обезопасив меня от несчастий, бабушка сказала: - Сиди дома сегодня один. Никуда не убегай. Я пойду к Бакулиным. Им помочь надо. Поздно приду. Суп в печке, тарелка на столе, ешь. Пустую на столе не оставляй.
Ничего себе, не оставляй. А вдруг в нее из-за иконы какой бог заберется? Тарелку мне надо будет опустить в тазик с водой, стоящий на залавке. Залавок у нас был крепкий, крашеный, с двумя выдвижными ящиками и дверцами, за ними мы держали снедь, а также хранилась посуда.
Снедь – это банка с пшеном, в полотняном мешочке манка, бутылка подсолнечного масла с промасленной бумажной пробкой, хлеб и макароны. Щи стояли на загнетке. Холодного погреба у нас не было. Особый интерес представляло местечко, где хранился сахар. Но мне было строго-настрого приказано сахар не трогать. Там же, в выдвижных ящичках, лежала пара острых ножей.
День, о котором я рассказываю, не был удачным. Потому что я успел натворить несколько дел. Пролил стакан молока, а оно было покупное. Порвал штаны, зацепившись за какой-то невидимый сучок на скамейке. И самое главное дело было связано с часами-ходиками.
У всех в деревне на главной стене висели часы, которые тикали днем и ночью. Маятник равномерно качался, провожая секунды одну за другой. Часы были для меня вещь не слишком нужная. Я в вечерней тиши легко засыпал под стук маятника. В тишине этот звук действовал убаюкивающе. И каждый раз меня преследовала мысль, почему часы шли, не останавливаясь. Мне хотелось отыскать причину, она была скрыта от глаз, я не мог объяснить себе такого странного их поведения. Я еще не понимал их назначения, для меня два часа дня ничем не отличались от четырех. Почему, продолжая вслушиваться, я вдруг переставал слышать удары? Удивительная вещь, эти ходики.
На циферблате у нас, как и у всех в деревне, была одна и та же картина: медведица с медвежатами встречает раннее утро в лесу. Я потом узнал много интересного и о картине, и о художнике. Стрелки, большая, и другая, поменьше, оканчивались небольшими колечками с острием, указывающим на цифры, которых я еще не знал. Часы были самое сложное устройство в доме, подтверждение прогресса, постепенно входящего в нашу жизнь. Керосиновая лампа, навесной замок, часы, зеркало в простенке - вот и все чудеса деревенского быта.
Но мир был сказочным и прекрасным.
Я спрашивал взрослых, озадачивая их: как это часы ходят. Как это маятник все время качается? Они не замечали ничего особенного, ну, ходят и ходят, что тут непонятного.
Однажды кто-то сказал мне, все дело в гирьке.
И я стал обращать внимание на гирьку. Гирьки в то время у часов были странные. Они напоминали длинную жестяную консервную банку с колечком сверху, за это колечко банка приделывалась к цепочке.
Что было в банке? Что же? Что?
Бабушка ушла. День был долгий, но мне было приказано дома сидеть. Я стал искать себе работу. Взгляд упал на часы. Я достал из залавка нож и двинулся к часам. Раскрыть, раскупорить банку было делом одной минуты. Сейчас все решится. Мне будет ясно, как все работает.
На стол посыпался речной песок. Такого песка у нас было вдоволь на речке. Больше в банке не было ничего! Я был ошарашен, мне стало не по себе! Что делать?! Обратно собрать? Но как бабушке объяснить, зачем я это сделал? А маятник остановился, ясно показывая, что все дело в гирьке. В гирьке же из речки песок, вот и все!
Вот что заставляет маятник двигаться! Песок! Это невероятно! Когда вернулась бабушка, что-то во мне сломалось. Я был подавлен и грустен. Я показал ей на результаты своего исследования и грустно спросил: - Так почему они ходят?
- Что?
- Часы.
- Ну ходят и ходят. Что ж тут такого.
Бабушка рассматривала горку на столе: - Весь здесь?
- Весь. – ответил я понуро.
Она крякнула, полезла в сундук, достала холщаный мешочек, смахнула в него всю горку и положила туда же искореженную пустую банку. Аккуратно мешочек завязала и молча привесила к цепочке. Толкнула маятник – и часы пошли!
Это поразило меня с прежней силой! Непонятно, в чем было дело, в песке, в банке, а теперь еще и в мешочке! Бабушка оказалась великим изобретателем. Хотя и не могла объяснить, почему часы ожили! Я прекрасно понимал, что гирька тяжелая. Но тяжелыми были и другие вещи, а часы стали ходить, как они и раньше ходили, день и ночь. Почему?
Бабушка меня не наказала. Вид у меня был виноватый.
- Ты что, четыре часа так просидел? Стрелки на двенадцати, а сейчас, поди, часа четыре. Пойду к тетке Гале, время точно разузнаю. А то мать завтра утром на работу опоздает…
История с часами стала известна всей улице. Все смеялись и многие говорили: - Какой умный парень!
Последнюю точку в истории поставил дядя Василий, кузнец. Он остановил меня на улице и сказал: - Пойдем со мной! Выбрал кусок металла, поколдовал и сковал новую гирьку.
Вопрос так и остался открытым вплоть до восьмого класса школы, когда нам рассказали про притяжение земли. И еще я узнал, что на картине у художника Шишкина явная ошибка. Не бывает у медведицы трех сыночков сразу. От силы два, больше ей не прокормить.
И это правда. Моя мама меня и бабушку с трудом кормила. Годы были такие, голодные.