Семнадцать лет назад
Юля готовилась ко сну. Переоделась в летнюю пижаму и отправилась в ванную чистить зубы. Проходя мимо спальни матери, она отчетливо услышала голос Сергея:
— Из-за всех моих перипетий Ромке пришлось хлебнуть по полной. Ты же меня знаешь, я еще тот боевой запал. Сын везде со мной. А окружение разное. Может, я давно бы кинул якорь, не скрою, но он всегда был несчастен. И я, глядя на его тоску, снова срывался с места и волок его дальше в надежде, что где-то он обретет настоящий дом.
Юля заглянула в спальню через щель в двери. Сергей надевал рубашку и застегивал пуговицы. Мать сидела за туалетным столиком и красилась.
— Я все понимаю, Сереж, но он смотрит на нее так странно. Жадно, что ли... Не знаю! Не как на сестру...
— Он хороший парень, Пирожочек. Для твоего спокойствия я поговорю с ним еще раз, но ты не волнуйся, — он положил ей руки на плечи, их глаза встретились в зеркальном отражении. — Я не видел его таким счастливым со дня последнего отпуска с его матерью. А чтобы он еще и острил... это говорит о том, что ему здесь хорошо. Конечно, он не считает ее сестрой, ну так это нормально, они же только познакомились. Откуда взяться братским чувствам?
В этот момент рука Романа зажала Юли рот, другой рукой он обхватил ее за талию, приподнял, протащил до кухни и ногой закрыл за ними дверь.
— Тебе не стыдно? — нарочито грозно упрекнул ее Роман, ставя на ноги. — Внаглую подслушиваешь!
Щеки Юли зарделись, она отвела виноватый взгляд. Несколько секунд он держался, потом прыснул.
— Ты бы видела себя! — он отвесил ей щелбан и прислонился плечом к стене. — О чем они говорили?
— О тебе... — промямлила Юля, потирая лоб и все еще смущаясь.
Он жестом дал понять, что ждет подробности.
— Твой папа сказал, что тебе здесь нравится и он доволен.
— И все? — недоверчиво уставился на нее Роман.
— Они это долго обсуждали, — оправдалась Юля, робко поднимая на него глаза. — Ты не скажешь им, что я подслушивала?
— М-м-м, дай подумать, — он потер подбородок, делая вид, что раздумывает. Выражение лица как у самодовольного падишаха, в чьих руках судьба беглой рабыни. — Ты совершила очень плохой поступок, скажи я отцу, тебя бы непременно наказали...
Юля обреченно вздохнула и опустила голову. Как же стыдно! Больше всего она боялась осуждающего взгляда матери.
— С другой стороны...
Она подняла на него полные надежд глаза. От нахлынувших чувств он едва не захлебнулся.
— …мы могли бы договориться...
— Договориться?
— Да, договориться, — взволнованно отозвался он, на ходу придумывая, что бы такое выторговать.
— О чем?
— Ты будешь перед сном желать мне спокойной ночи вот так, — он поцеловал ее в щеку, чувственно, медленно, слегка посасывая кожу.
Этот поцелуй отличался от тех, что были у нее с другими мальчишками. Юля мгновенно покраснела и отшатнулась, она уже была готова дать ему отпор, но дверь распахнулась и на кухню заглянула мать.
— У вас тут все хорошо?
Она застегивала наручные золотые часики на запястье и переводила пытливый взгляд с дочери на Романа.
— Юля раздумывает, пойти лечь спать или покаяться.
От страха глаза Юли распахнулись. Она метнула в него упреждающий взгляд.
— Покаяться? — уточнила Алла и пригладила волосы. — В чем?
— Ни в чем, мам. Это у него такие приколы, — сбивчиво пояснила Юля и, переведя взгляд на Романа, добавила: — На самом деле я хотела сказать всем спокойной ночи и лечь спать.
Ее намек он понял и довольно ухмыльнулся.
— Вот и молодец, — Алла чмокнула дочь в лоб, оставляя след от красной помады. — Мы идем в кино, будем через два часа. — Она снова перевела взгляд на Романа. — Я постелила тебе на диване. Это временный вариант. На выходных мы устроим себе гнездышко в гостиной, а из моей спальни сделаем твою комнату.
Юля выскочила из кухни с пылающим лицом. Закрыла дверь ванной, включила воду и склонилась над раковиной, пытаясь отдышаться. Когда паника утихла, она подняла глаза и увидела свое отражение в зеркале. Боже! Кто это? Какая-то девочка с безумными глазами. Щеки красные, как томатный сок, в глазах плещется огонь, крылья носа раздуваются, как меха у гармони. По телу волнами разливается тепло. В ней словно что-то расцвело... Неведомое, сладкое, щемящее. Оно щекотало нервы, будоражило кровь и навевало фантазии о необычном парне по имени Роман.
Позже, когда она шла в свою комнату, заметила, что дверь в гостиную была закрыта, а свет выключен. Не спеша она собрала рюкзачек, приготовила одежду к школе и легла спать. Накрывшись легким одеялом, Юля повернулась на бок и закрыла глаза. День был такой насыщенный, что на осознание всего происходящего не хватит и недели.
Уже засыпая, Юля услышала, как гитара выдала первые аккорды, будто пробуя ночную тишину на вкус. Звук слышался за стенкой. Себя она осознала, когда уже стояла перед распахнутой дверью гостиной.
С голым торсом, в одних джинсах Роман сидел на краю разложенного дивана и играл на гитаре вступление к песне. Гитара была обклеена наклейками с названиями разных стран, будто чемодан, принадлежащий страннику. То, что Роман будет петь, Юля поняла, когда он прочистил горло. После длинного вступления он тихо затянул песню на итальянском языке. Еще неокрепший после ломки голос звучал робко, словно делал первые шаги. Но Роман вкладывал в песню столько чувств, что Юля ощутила, как отзывается на его голос каждой клеточкой тела.
Мелодия была грустная, но очень запоминающаяся. Юля засмотрелась на его длинные пальцы, так красиво перебирающие струны. Роман изредка поднимал на нее искрящиеся при лунном свете глаза. Они обволакивали ее, проникали в самые потаенные глубины, заставляя трепетать рвущееся наружу сердечко. Его взгляд скользил по ее нежному, почти детскому лицу, затем резко срывался вниз и останавливался на стройных ногах, от длины которых у него кружилась голова. Ей казалось, что в этот момент на земле существуют только они и эта комната. А он еле справлялся с волнением, фальшивя, ошибаясь в аккордах, еще никогда он так не реагировал на близкое присутствие девушки.
— О чем эта песня? — спросила она, когда он отложил гитару в сторону.
— Отвечу, если пожелаешь мне спокойной ночи, — лукаво улыбнулся он и показал на щеку.
— Думаешь, я глупая? — Юля нахмурилась.
— А я так сказал? — он поднялся с дивана.
— Расставил ловушки, а я такая дура попалась в них? Я все понимаю... что ты делаешь и зачем...
— Да? — Роман медленно двинулся в ее сторону. — Тогда это все упрощает, — и серьезным тоном добавил: — Если ты действительно понимаешь.
— В прошлом году я была в летнем лагере и познакомилась с Максимом. Он был из другой школы. Вы с ним чем-то похожи. Тебе тоже нравится играть с девчачьими сердцами. Он ухаживал за мной неделю, и чем больше я его отвергала, тем сильнее добивался нашего свидания. В конце концов, я сдалась. Он поцеловал меня, а на следующий день стал ухлестывать за моей подругой. Интересно, сколько девочек плакало в подушку, — она ткнула указательным пальцем его в грудь, — после того как ты их бросил?
Роман засунул руки в карманы джинсов и смотрел, как Юля скрылась за дверью своей комнаты. Он не любил, когда его с кем-то сравнивали, да еще с каким-то несмышленышем, неспособным распознать истинную красоту. И не в его правилах оставлять последнее слово за девчонкой. Он встряхнул головой. Она только что его отвергла? Или ему показалось?
Он влетел в ее комнату и сдвинул испуганную Юлю к стене. Лег рядом, обнял и тут же попал в плен ее тонкого аромата.
— Твой Максим дурак. Как можно добиться твоего поцелуя, а потом уйти к другой? Я бы никогда так не поступил.
Она подняла глаза и с ухмылкой ответила:
— Видимо, мой поцелуй ему не понравился.
— Я научу тебя целоваться.
Юля сжалась. Затрепетали длинные ресницы. По ее реакции он понял: она еще не готова к тому, что он так от нее жаждет и тут же перевел тему разговора.
— Еще я думаю, что ты целовала не того парня.
— А как узнать, твой это парень или нет?
— Нужно задать себе простой вопрос: «Можешь ли ты жить без его поцелуя?». Если сможешь, он не для тебя. Если будешь мучиться, не спать, будешь думать только о нем... о его губах... тогда это он... твой парень.
— А ты задаешь себе этот вопрос, прежде чем целуешь девушек?
— У парней все происходит по-другому. Мы многое делаем из простого любопытства и из-за своих потребностей, которые от девчачьих очень сильно отличаются. До сегодняшнего дня меня это не интересовало. Я даже не задумывался на эту тему.
Молчание повисло в воздухе. Роман видел, как сильно она хочет услышать продолжение. Он намеревался немного помучить упрямицу, но изнывающая от нетерпения Юля смотрела на него с такой мольбой, что надолго его не хватило.
— Я задал себе этот вопрос, пока ты чистила свои перышки в ванной, — он немного помолчал. — И вот что я подумал...
Он закатил глаза. Юля поняла, что пауза снова затянется, и двинула его кулаком в бок. Роман чуть не свалился с кровати.
— Хо-хо-хо! Ударчик что надо!
— Хватит надо мною издеваться!
— Это я-то издеваюсь? — полушутливо возмутился Роман. Схватив ее за подбородок, повернул к себе хрупкое личико и разразился речью с театральным апломбом: — Это вы, мадмуазель, продефилировали мимо моей комнаты, как гусыня, несущая золотые яйца, и разбили мне сердце, — он нахмурился, — хм... яйца и сердце в одном предложении... звучит не очень... — прижал руку в груди, изобразил на лице страдание. — Я ждал. Надеялся, что вот-вот откроется дверь... впорхнете вы... и скажете, что жаждете моей любви... но, увы... принцесса-недотрога со скоростью света сиганула в свои покои.
Оба прыснули. Напряжение ушло так же быстро, как выходит из легких воздух на выдохе. Их взгляды сначала были улыбчивыми, потом стали более проникновенными.
— Я подумал, если она меня сейчас не поцелует, то не доживу до утра, — тон еще был шутливым, но глаза уже не улыбались. Мысленно он уже терзал ее губы и представлял, какими они будут припухлыми и налитыми кровью, когда он от нее наконец-то отлепится.
— Притворщик и сердцеед! Я вижу тебя насквозь!
Услышав ее слова, Роман изменился в лице, и Юля поняла, что обидела его, а как исправить ситуацию не знала.
— Никогда так больше не говори, — со злостью выпалил он, одним рывком спрыгнул с кровати и выскочил из комнаты.
Ему нужно было остыть, а тут подвернулся удачный повод. На самом деле он не сердился, но от ее близкого присутствия его плоть так отвердела, что он начал задыхаться от накрывающей волны страсти. Подобного он никогда ни к кому не испытывал, даже та девчонка, что научила его целоваться, не вызывала в нем такого желания.
Он заскочил в ванную, отдышался и умыл лицо холодной водой, но напряжение не отпускало. Тогда он скинул с себя джинсы и встал под холодный душ. Голова мгновенно просветлела, напряжение спало, и он с облегчением вздохнул. Интересно, что будет завтра утром? По утрам ему и так тяжко, а еще Юля будет мелькать перед глазами.
Сжав кулачками одеяло, Юля заплакала от бессилия и беспомощности. Ей не хотелось, чтобы Роман уснул с обидой на нее. Это его первый день в новом доме. Но что сделать, чтобы разрядить между ними напряженность? Из ванной послышался шум воды. Вот сейчас он примет душ и уйдет спать на диван. Минуты казались вечностью, лицо пылало, ее потрясывало.
К счастью он сам вернулся и, увидев слезы, снова лег рядом.
— Прости, я не хотела тебя обидеть... — ее голос дрожал.
— Не знал, что ты такая плакса, — Роман отвесил ей щелбан. — Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы я тебя простил.
Юля зажмурилась и снова напряглась. Ну почему он не оставит эту тему?
— Ты же слышал, что сказала мама. Теперь мы брат и сестра.
— Плевать я хотел, кто что скажет, — огрызнулся Роман, — тем более твоя мама. Уж прости.
— Но она права, — Юля приподнялась и заглянула ему в глаза.
— Юль? Ответь честно на один вопрос, — они сверлили друг друга взглядом. — Если я приведу домой девчонку со школы, и буду ее целовать и зажимать на диване, между нами все будет, как и прежде?
На мгновение Юле показалось, что она попала в открытый космос. Ни рук, ни ног она не чувствовала. Охватившая невесомость лишила способности не только двигаться, но и говорить. Юля упала на спину и со стоном выдохнула. Она не знала, что с ней будет. Она даже не думала, что такая ситуация возможна.
— Вот видишь? Значит, я для тебя не просто сводный брат?
Как меньше чем за сутки она могла попасть в такую ситуацию? Юля не могла поверить в происходящее. Это было словно во сне. Своим появлением он перевернул ее мир, и она уже всерьез обдумывает, как нарушить запрет матери, а такого вольномыслия она себе никогда не позволяла.
— Ты не представляешь, что будет, если мама узнает... если кто-то об этом узнает... Пойдут пересуды. На нас будут косо смотреть.
Он взял ее руку в свою и раскрыл ладонь. Поднес к губам и стал нежно целовать каждый бугорок. Затаив дыхание Юля следила за его движениями.
— Та песня о любви, — он перевернулся на бок и положил ее ладонь себе на щеку. Их лица были в сантиметре друг от друга. Его горячее дыхание согревало ее лицо. — Ее название «Grazie, amore mio». Спасибо, моя любовь.
— Почему она такая грустная?
— Потому что он не может сказать своей любви «прощай», даже когда она приносит ему столько страданий и боли, что сжигает его сердце в пепел. Даже тогда он говорит ей «спасибо» за то, что она не закончится никогда. Мир вокруг него рушиться, но его любовь не умрет, — он обвил руками ее голову, вдохнул запах шелковистых волос и зашептал на ухо. — Amore mio. Ты моя. Миа. Вот как я буду тебя называть. Моя любовь к тебе вечна. Приходи, когда будешь готова, и я обрушу на тебя всю свою любовь.
— Когда ты так говоришь, мне страшно, — призналась она.
Он взглянул на наручные часы.
— Киносеанс уже закончился, посему мой визит подходит к концу. Благодаря вам, синьорина, этот день я запомню на всю жизнь, — он погладил ее щеки, волосы и поцеловал в шею. Улыбка сошла с губ. Голос стал волнующим и просящим: — Миа, пожелай мне спокойной ночи.
Немного помедлив, Юля все же решилась. Прохладными дрожащими ладонями обняла его лицо и потянулась губами к впадинке под скулой. Роман закрыл глаза. Как прилежная ученица Юля в точности повторила его поцелуй, только сделала это медленно и чувственно.
— Спокойно ночи, Роша.
Его веки затрепетали, возвращаться в реальность очень не хотелось, а провести хоть еще минуту там, в том моменте, где ее теплые губы только что прильнули к его коже.
— Роша?
— Да, — она улыбнулась. — Сокращенно от ромашки.
— Спокойной ночи, любовь моя... — он приложил палец к ее пухлым губам, — запретная, но такая сладкая... отныне все твои поцелуи — мои. Слышишь?
Она кивнула, а он вскочил и словно вихрь быстро покинул ее комнату.
Юля лежала на спине и с обалдевшим видом таращилась в потолок. Ее волнистые волосы цвета ржавчины веером рассыпались по подушке. На лице расползлась блаженная улыбка. Сегодня в ее жизнь вошел смелый, страстный и веселый парень по имени Роман. Он раскрасил ее серый мир радужными красками, вызвал шквал совершенно новых приводящих в смятение эмоций и навсегда поселился в ее сердце.
•••
Наши дни
— Юлия! Вы слышите меня? Юлия! Откройте глаза!
Чей-то настойчивый мужской голос вырвал ее из забытья. Она резко вобрала в легкие воздух, будто не дышала несколько минут.
— Где я? — прохрипела Юля, прежде чем осознала, что лежит на полу в приемном покое.
Над ней склонился тот самый реаниматолог, что пытался вернуть ее брата к жизни. Юля сразу его узнала и схватила за запястье.
— Как он, доктор?
— Т-с-с-с... вам лучше поберечь связки. Он жив, по крайней мере, был, когда я выходил из его бокса, — Юля громко застонала. Доктор понимал, что от этой новости ей не полегчало. Риск был слишком велик, больной и сейчас на волосок от смерти, до утра может недотянуть, но ему хотелось дать ей надежду. — Он в хороших руках. Знаю, обстановка не очень, — он показал на потрескавшуюся штукатурку на стенах, — но поверьте, здесь лучшие в районе врачи-реаниматологи.
Опираясь на его руку, Юля присела и схватилась за голову.
— Я упала в обморок... — осознала она происходящее.
— Бывало такое раньше?
Доктор наклонил ухо к ее рту, чтобы в какофонии больничных звуков и голосов расслышать ее ответ.
— Да, это из-за беременности...
— Вы беременны? — доктор бросил на кого-то многозначительный взгляд. Юля повернулась и увидела женщину лет сорока в белом халате. — Сейчас вас отвезут в терапию. Осмотрят, возьмут анализы, сделают тесты.
— А вы? — она все еще держалась за его руку.
— А у меня следующий вызов.
Юля кивнула, она не может его задерживать, каким бы надежным и необходимым он не казался.
— Спасибо... — она наградила его благодарной улыбкой. Только за то, что он боролся за жизнь самого близкого ей человека, Юля была готова целовать ему руки. — Я вам очень благодарна. Вы спасли ему жизнь.
— Это моя работа, — теперь его тон был деловым, холодным.
Он помог ей подняться и передал на попечение врачам больницы. Когда она ложилась на каталку, он обернулся и окрикнул ее. Она подняла на него глаза.
— Отнеситесь к своему здоровью с повышенным вниманием. Если он выкарабкается, а я на это искренне надеюсь, вы будете ему нужны здоровой и сильной.
Благодарным взглядом она проводила врача до двери. Юля нуждалась хоть в чьей-то поддержке, пусть даже совсем чужого человека. От близких она ее не дождется. Как только разлетится весть о случившемся, она окажется по одну сторону, а все остальные по другую. Юля это прекрасно понимала. Много лет назад она избежала этой участи, но все вернулось как несданный экзамен, но гораздо в худшем варианте. Десять лет назад никто, кроме родителей, не мог пострадать от их связи. Теперь же есть... и многие...
Снова жизнь проверяет ее на прочность, дает новые испытания и наблюдает, выдержит ли их Юля или сломается. Если выдержит, то за следующим форс-мажором дело не постоит. Не пройдет и полгода, как ждите в гости новый коллапс. Может, поэтому она научилась выживать в тяжелейших условиях и в жесточайшей конкуренции.
После обследования к Юле в палату пришел дежурный врач и настоял на снотворном. Юле нужно отдохнуть, набраться сил. Сначала она устроила допрос врачу о состоянии брата и только потом заверила, что уснет сама. Перенесенный стресс свалит ее с ног сразу, как только она уронит голову на подушку. Но врач продолжал настаивать и Юля уступила.
Оставшись одна, она думала над тем, что ей принесет завтрашний день. Роман в реанимации между жизнью и смертью. Ярик наверняка арестован, ему грозит тюремный срок. Она беременна, и судя по всему, будет растить ребенка одна.
Что она сделала не так? Почему сейчас все это свалилось на ее голову? Слезы застилали глаза. Комок подкатил к горлу. Сердце сжималось от боли. Прежде чем ее сморил насильственный мучительный сон, перед глазами возник образ возлюбленного, а его горячий шепот пронзил ведомое в танце тело: «Я не расставался с тобой ни на день. Ты всегда жила в моем сердце, таяла в моих объятиях, стонала под натиском моих губ. Прежде чем заснуть я слышал твои признания в любви, ощущал жар твоего тела и ласкал до умопомрачения. Миа! Никто и никогда нас не разлучит! Мы принадлежим друг другу. Наша любовь не умерла, она просто ненадолго нас отпустила».
Все книги на ЛитРесhttps://www.litres.ru/inessa-rafailovna-davydova/
http://idavydova.ru/
https://www.facebook.com/inessa.davydoff
https://twitter.com/Dinessa1
https://ok.ru/group53106623119470