КИНОСЦЕНАРИЙ
Сцена двадцать вторая
Жизнь в новом качестве
- Мария, ты осталась у него жить? Или он тебя склонил? – любопытствует Грета.
- Дело было так. На следующее утро после желания утопиться я, проснувшись в его
холостяцкой квартире, долго вспоминала, почему на мне мужская пижама? На столе
призывно подмигивал компьютер. Я ткнула в «пробел» и прочитала: «Маня, с Добрым
Утром! Твоё платье, испачканное слезами и косметикой, я отнёс в прачечную. К вечеру
его выстирают. Завтрак в микроволновке. Не забудь нажать кнопку «Разогрев» на
панели микроволновки. Из дому, пожалуйста, не выходи, дверь захлопнется, замок
защёлкнется, а запасного ключа у меня нет! Закажу сделать ключ для тебя, вернусь к
полудню, сходим пообедать в кафе или приготовь обед сама. Целую, твой Эрнст.»
Я сразу поняла, он хочет узнать, умею ли я готовить!
- А ведь с виду не подумаешь, что он такой хитрец, - растягивая слова, говорит Грета.
- А почему Эрнст, а не Рыжик? – интересуется Елена.
- Сначала я обозвала Эрнста Рыжиком, а потом дочка. «Йижик» - было первое слово,
которое она научилась говорить после слова Мама.
Перекусив тем, что было в микроволновке, я обошла квартиру. Комнаты и кабинет
поразили обилием книг, стопками препринтов и рукописей на письменном столе, на
полках книжного шкафа и на подоконниках. Тусклые стёкла и углы оконных рам
украшала пыльная паутина с сухими мухами. Всё моё нутро возмутилось таким
первобытным отношением к своему жилью.
- А по внешнему виду не скажешь, что он грязнуля и так запустил квартиру, - снова
растягивая слова, сказала Грета.
- В отношении своего тела Эрнст не грязнуля, а скорее чистюля. Вы не представляете,
девчонки, как часто он моет руки с мылом, вернувшись с улицы или выйдя из туалета,
но совершенно не обращает внимания на обстановку в квартире, равнодушен к вещам
и говорит, что «чистые носки ему проще купить, чем стирать».
- Ну, и я не сказала бы, что он не следит за внешностью, - подтвердила Елена.
- Так вот, в прихожей я обнаружила запылённый пылесос, швабру, ведро и принялась
чистить логово, начиная с кабинета. Подвинув к окну стул, сняла шторы, выгоревшие
от солнца, и тюлевые занавески, на которых под потолком завелись паучки. Открытые
страницы книг заложила чистыми листами бумаги. Книги сложила на столе в стопки
по размерам обложек. Открыла окна, отмыла стёкла, засиженные мухами изнутри и
запылённые снаружи, и в комнате – посветлело...
- Меня не хватило бы на такой подвиг, - встряла Грета. Для этого есть любовники.
- Это ещё цветочки. В ванной комнате стояли три пакета с грязным бельём. Позвонила
в прачечную, вызвала служащего, сдала в стирку его сорочки и добавила тяжёлые
шторы вместе с паучками.
- Тебя нужно наградить медалью за этот подвиг, - улыбается Елена.
- Лучше норковой шубой, - добавляет Грета.
- Для чего мне шубка? Чтобы щеголять в шубе под зимним дождём? Это ещё не всё -
хвастает Мария. Открыла я холодильник, а там - занюханный огрызок колбасы, да
скрюченный кусок сыра. Выбросила их в мусорное ведро. Холодильник разморозила,
отмыла кипятком и просушила. В интернете нашла, «как приготовить вкусный омлет».
В бюро доставки, заказала продукты, а себя наградила пироженкой. Омлет получился
съедобным со второго раза. Ближе к полудню устроилась на кухне так, чтобы видеть
улицу, и когда Рыжик показался в конце улицы, быстренько приготовила огромный
омлет, зажарила сосиски с горошком и украсила кулинарный шедевр - зеленью.
- Нет, медаль – слишком дешёвая награда. Ты достойна ордена с бриллиантами!
- Да хватит вам, девчонки!
- Надеюсь, Рыжик оценил твой труд по-достоинству? – подмигивает Грета.
- Сначала в открытую дверь просунулась рука с огромным букетом белых роз. Когда
он оглядел вылизанную за утро квартиру, на лице появилось выражение восторга.
Подхватив меня на руки, он покружил по кухне, усадил за стол и поровну разделил
обед. Я давилась вторым омлетом, радуясь его щедрости, но отказаться - не могла.
Похвалив моё кулинарное искусство, он направился в кабинет и застонал в дверном
проёме.
- «Маша! Где рукописи с подоконников. Надеюсь, ты не выбросила их вместе
с мусором из холодильника?»
И тогда я поняла, что конкурентов я не потерплю, листки, исписанные корявыми
цифрами, останутся здесь жить, а мне нужен отдельный дом. Конечно, вслух ничего я
не сказала. Поэтому молча подошла к столу, похлопала по стопкам книг ладонью и
спросила вместо ответа:
- Надеюсь, ты не считаешь всех блондинок круглыми дурами? Мусор с подоконников
и со стульев я сложила в отдельные стопки, обернула их чистыми листами бумаги,
пронумеровала, в том порядке, в каком они лежали.
Рыжик подошёл к столу, перечитал надписи на закладках, высовывающихся из
стопки бумаг, и пролепетал:
- Гениально! Сто лет я ковырялся в записях и постоянно забывал, где и что у меня
записано, а ты озаглавила записи, и теперь они все постоянно будут перед глазами!
Манечка, мы умничка! Но паучка Гришу ты зря выстирала. Кто теперь будет мух
ловить?
- В нашем гнёздышке больше не будет ни паучков, ни мух! - сердито возразила я.
Эрнст обнял меня, как пушинку, поднял на руки, утащил в кровать. Я предупредила
его, что вчера я была смертельно уставшей и поэтому молчала. Но обычно, в процессе
близости, я не могу сдержать эмоций и начинаю громко стонать.
- Ты и вчера потихоньку повизгивала, - сказал Эрнст, - продолжай. Твои стоны меня
возбуждают.
И вскоре меня принялся изводить токсикоз. Потом Эрнст взял отпуск, и увёз меня
рожать в древний русский город Ярославль. Помню: помидорчики, огурчики, лучок,
картошечку с укропчиком прямо с грядки в саду, парное молоко и свежий творог нам
приносила соседка. В густой сметане – ложка стояла вертикально, куры роняли яйца
во дворе, а петухи горланили по утрам вместо будильников.
- Святая Дева Мария! Какой ужас, - испуганно прошептала Грета. - И как только
ты не умерла в этом захолустье?
- Умереть мне не позволила бы медсестра городской лечебницы, - объяснила Мария. -
Она наблюдала меня каждый день, и принимала роды Лены в русской бане.
- Как?.. В бане?!.. - в один голос воскликнули подруги.
Фотка из инета: -image