ГОРНОЛЫЖНЫЕ СТРАСТИ-МОРДАСТИ
«Горные лыжи сами по себе не могут дать счастье, но вполне могут заменить его!»
(Жан Клод Килли, 4-х кратный Олимпийский чемпион по горным лыжам)
Так совпало (и это не случайно), что сегодня, 4 марта сего года, дни рождения двух близких и дорогих мне людей, с кем посчастливилось дружить долгие годы: Героев Российской Федерации - Тимура Апакидзе (светлая ему память) и моего правого лётчика Юрия Лончакова. Тимура приохотить к горным лыжам я не успел, хотя сам отдал им более 40 лет жизни, а вот Юра в них с моей лёгкой руки стал профессионалом.
«Юра, поздравляю с днём Варенья, как говорит Голтис. Желаю Бороться и искать. Найти и не сдаваться. Обнимаю. Командир».
«Да, тебя также поздравляет штурман 12 омрап Серёга Гончаров, у которого Командующий заставил провести без алкагольную свадьбу».
ПРОЛОГ
Вчера при сходе лавины на горе Чегет погибли четыре человека
Во время схода лавины на горе Чегет в Кабардино-Балкарии погибли четыре человека. Об этом сообщил замначальника Эльбрусского высокогорного поисково-спасательного отряда МЧС России Альберт Хаджиев, передает ТАСС.
«Спасатели обнаружили под лавиной тела четверых погибших на горе Чегет. Еще один человек пострадал», — сказал Хаджиев.
Сход лавины на запрещенном для катания на склоне горы Чегет произошел 3 марта около 12:00 мск, сообщает пресс-служба Следственного комитета по республике. Снег накрыл находившихся там туристов. По данным СК, из-под снега были извлечены два погибших, один пострадавший найден живым. При этом ведомство отметило, что точное количество пострадавших устанавливается.
В настоящий момент на месте схода лавины идут спасательные работы. СК проводит доследственную проверку.
;В начале февраля лавина во французских Альпах накрыла группу лыжников. По данным телеканал BFMTV, по меньшей мере четверо из них погибли. Сход лавины произошел на горнолыжном курорте Тинь в департаменте Савойя. Телеканал отмечал, что попавшие под лавину лыжники находились за пределами официальной трассы.
Re: твоя дочь советует посмотреть ФИЛЬМ ДЛЯ САМЫХ ВОЛЕВЫХ
Борис
Кому: Василий Чечельницкий
сегодня, 17:43
Да , я когда то очень давно,именно на этом склоне попал под лавину, но успел уйти вбок с некоторыми потерями в костюме. См . мой рассказ " Если лыжи мешают семье..."Повезло.
Отправлено с iPad
Я не поленился, тут же нашёл этот рассказ в редкой по глубине изложения книге Бориса Финкельштейна «Под знаком Льва», подаренной мне Борисом в знак того, что мы с ним «Волки одной стаи»:
« … Все чувствовали себя родственниками. Как же, нас связывали такие испытания. А на следующий день мы уехали и совершенно благополучно добрались до дома.
И вот тогда я подумал: «Что это? Очередное испытание или знак судьбы?». Это ведь я задержал нас на полчаса. Иначе мы бы благополучно добрались до склона.
Знаете, мне ведь и раньше неоднократно приходилось участвовать в спасательных работах на горнолыжных подъёмниках, но никогда при этом я не находился внутри – всегда снаружи.
Повезло? Или на исход оказало воздействие то, что в гондоле были дети, с ещё неизрасходованным запасом жизненного счастья.
Справедлива ли судьба? По крайней мере, мне хотелось бы надеяться на это.
Если правда, что человек прозревает к концу жизни, то стоит прислушаться к смыслу последнего стихотворения великого русского поэта Бориса Пастернака:
«На протяженьи многих зим
Я помню дни солнцеворота,
И каждый был неповторим
И повторялся вновь без счета»
Пока без счёта, пока…
Вначале работа как всегда не клеилась, потом что-то щёлкнуло и всё пошло путём, но до её завершения всё-таки оставалось не меньше недели. Так что очередное воскресенье застало меня в Пятигорске. Дело было зимой, и не зная куда себя пристроить, я зашёл в турбюро и купил поездку выходного дня в Домбай. Маленький автобусик, пятнадцать человек туристов, ехать пять с половиной часов. Учтите, и назад столько же. И всё в один день. В общем, логики в этом поступке не было никакой, но это был судьбоносный поступок, сравнимый по важности с женитьбой. И там и там я выбирал судьбу. Но кто же об этом знает в момент выбора
Мы выехали в шесть утра, ехали, ехали и наконец приехали. Это было ДА, ничего подобного я себе раньше не представлял. Я ведь городской житель и в большом городе всегда чувствовал себя вполне уютно. Спортом, в основном боксом, мы занимались в спортзале; отдельные армейские вылазки на природу, в виде учений, десантов и локальных конфликтов, не заслоняли от меня знакомого городского пейзажа, а как бы его приятно дополняли. Здесь же было нечто совершенно другое: огромные заснеженные горы, яркое солнце, синее небо, лыжники в ярких костюмах и скрип снега под кантами лыж в повороте. Решение было принято сразу и навсегда. Сколько лет прошло с тех пор, а только один сезон я пропустил - когда родилась моя дочка в 1975 году, но до сих пор меня волнует этот звук - мелодия «годиля». Сейчас слово «годиль» уже почти не употребляют; изменились лыжи, изменилось снаряжение, изменился стиль катания, поменялись и термины.
( Но для тех, кто помнит, слова «авальман», «годиль», «чистая христиания», звучат как завораживающая музыка, как «дудочка крысолова»**. Я пошёл за ней и нашёл на этом пути другую жизнь. )
Я отъехал ещё метров на 200 и очутился на краю ущелья. Далеко внизу виднелся посёлок Терскол, а передо мной открылся кулуар — узкое неглубокое ущелье, засыпанное снегом, уходящее круто вниз. «Градусов шестьдесят — прикинул я. - С такого склона упасть можно». Но дерзкая мысль пройти на большой скорости по гладкому мягкому свежевыпавшему снегу уже овладела мною.
Я тронул лыжи и развернул их носками в долину, они послушно пошли вниз, упоительно ускоряясь. Поворот, ещё поворот, ещё, ещё… Внутри запела мелодия скоростного спуска: «Вжик, вжик». Как это было прекрасно. Я шёл, не притормаживая, в нешироком (метров пять), но очень крутом кулуаре, ограниченном с обоих сторон двухметровыми каменными стенками. Вдруг как будто острыми иголками кольнуло спину и поясницу, и я скорее почувствовал, чем услышал, громкий свист, переходящий в низкий и грозный гул.
Где-то на уровне подсознания я ощутил дыхание смерти и понял, что по кулуару пошла сухая лавина: мягкий выпавший снег соскользнул по обледеневшему основанию и теперь несётся за мной со скоростью курьерского поезда. На то, чтобы подумать, времени уже не оставалось.
«От лавины не убежать», - мелькнула мысль. Я присел, резко перенёс центр тяжести назад и, полностью отпустил лыжи, направляя их по диагонали на обледенелую стенку кулуара. Что там за ним, этого я не видел, но на огромной скорости взлетел над краем, готовясь к самому худшему.
За ним оказался большой куст шиповника, в котором я благополучно застрял. Лавина прогрохотала мимо, сорвав одну лыжу с моей ноги, и унеслась куда-то вниз.
Некоторое время я находился в неподвижности, а потом попытался выбраться. Не тут-то было. Вам приходилось когда-нибудь угодить в куст шиповника?
Около получаса я выбирался из колючек на свободу, и наконец куст отпустил исцарапанную жертву. Внизу лежал посёлок, я стоял в кулуаре на лавинном следе, и у меня была только одна лыжа. Но это были уже цветочки — я умел кататься на одной лыже и, пока добрался до Терскола, даже почти успокоился. Больше всего меня волновал вопрос лыжи. На чём же кататься? Тогда это было проблемой. Я медленно побрёл по посёлку и, добравшись до своей гостиницы «Чегет», стоявшей у подножия горы с тем же названием, присел на скамейку передохнуть.
Всё вокруг выглядело несколько необычно, как если бы я слегка выпил. «Вот почему там следов не было», - запоздало сообразил и попытался подняться. Однако не получилось. «Наверное, не так уж мало и « выпил», - вяло подумал я. Только через два часа всё понемногу устаканилось. Я перебрался в гостиницу, зашёл в лыжное хранилище и, к счастью, за умеренную плату нашёл из поломанных пар себе лыжу, подходящую по длине и прочим парамнтрам. Правда, теперь у меня на каждой ноге были лыжи и крепления разных марок, что меня, впрочем, совершенно не смутило. Кроме того, я был очень живописно расцарапан, а мой костюм зиял многочисленными рваными ранами, но, как говорят, «снявши голову, по волосам не плачут».
К вечеру мы с друзьями приняли по стакану винца в баре у Ибрагима, потанцевали на дискотеке и на следующее утро опять на гору, опять кататься. Так прошёл тот день — не хуже и не лучше других. Не раз потом впоследствии мне приходилось ощущать «дыхание смерти», но чтобы так близко…
Впрочем, помню ещё один случай. Это было в следующем 1978 году...»
(Борис Финкельштейн «Если лыжи мешают семье)
Здесь я прервусь над воспоминаниями Бориса Финкельштейна и скажу, что я начал кататься в Терсколе на горных лыжах с 1974 года и ни одного сезона не пропускал, т. е. мы с Борисом могли познакомиться и подружиться ещё тогда , за сорок с лишним лет как встретились в Крыму фактически. Этот факт доказавает, что если жизненным судьбам двух близких по духу людей суждено пересечься, то рано или поздно это произойдёт.
«ЧУЖОЙ ОПЫТ НИЧЕМУ НЕ УЧИТ»
(О. Генри)
В те «добрые времена, о которых пишет Борис, все женщины в горах были слегка легкомысленны, а мужчины занимались любимым делом - войной, в перерывах между катанием на горных лыжах». Так вот, тогда в Терсколе на подъёмниках всегда существовало две очереди: правая — по билетам, и левая — для «своих» и для тех горнолыжников, кто купил абонемент на целый день катания.
Правая очередь была всегда огромной — на Чегете в «бархатный сезон» стоять приходилось в среднем по полтора часа, а на Эльбрусе на подъём на верхнюю станцию ГораБаши уходило три часа, а иногда и с «гаком». Этот «гак» зависел от количества «шапок», которые подъедут в этот катальный день. «Шапками» мы называли экскурсии, которые приезжали на автобусах с Пятигорска, Нальчика и прочих многочисленных санаториев, чтобы, поднявшись на канатке, в кафе «АЙ», или «У ВИЗБОРА»,
которое построили позже, выпить как всегда «рашен водка», не нарушая свой типовой распорядок дня, но зато с видом на Эльбрус.
«Шапки» всегда пускали по правой очереди, что значительно замедляло и так не быстрое движение горнолыжного народа к заветному креслу, которое всего за 18-20 минут вознесёт тебя в заветную «нирвану». СчАс я опишу вам два случая, которые сразу высветила память после прочтения рассказа Бориса Финкельштейна «Если лыжи мешают семье...»
Первые три года пребывания на Кавказе я катался, поднимаясь на гору в правой очереди. Покупать абонемент не было смысла, я его не выкатывал по причине слабой техники катания и недостаточной физической подготовки. В горах на высоте своя специфика, и то, что у тебя до шести тренировок в неделю бывает недостаточно, чтобы тот же Чегет пролетать в один присест, не делая остановок, чтобы дать отдых ногам и просто успокоить нервы.
Так вот, это был воскресный ветреный морозный день, я стоял в правой очереди и с тоской следил, как медленно она тает из-за двух автобусов «шапок», которые в неё встряли до того, как я в очередной раз успел спуститься с третьего Чегета и встать в очередь на однокресельный подъёмник. Когда передо мной оставалось всего десять человек, вдруг вырубило свет, движение креселок прекратилось, и все, кто на них сидел, закачались как сосиски на ветру.
Такое происходит редко, но бывает, не будем народу «пудрить мозги», уверяя, что «на нашей фабричке ни одной забастовочки». Ничего страшного, уверяю вас. В этом случае горнолыжники, и «шапки», которые висят не высоко, просто сами прыгают в снег, а остальных спасатели снимают, подтащив канатку «вручную», если получится, до ближайшей опоры. Два канатчика и штук пять горнолыжников, включая меня, матерясь ПРО СЕБЯ, полезли наверх, чтобы разобраться в обстановке и оказать помощь, кому он нужна в первую очередь.
А накануне прошёл сильнейший снегопад, и снегу за ночь нападало ну очень много. Поэтому мы еле ползём, торя дорогу. Двух первых мужиков уговорили прыгнуть без проблем, а вот с третьей дамой произошла заминка. Она сначала наотрез отказалась прыгать. Сидит такая вся из себя в норковой шубе и мотает головой - «Не, высоко», - блин, три метра — если прыгать на землю, конечно, высоко, но тут-то снегу по пояс. А когда мы более тщательно проверили — под её креслом оказалось углубление, и снегу стало как раз под шею.
Ей тогда канатчик Валико говорит: «Как хотите, мадам, но мы тогда пошли дальше, а Вы ждите минут сорок пока Вас вон до той опоры не подтянут и не снимут». А ветерок был приличный и температура воздуха минус 15, т. е. даже в шубе сильно «жарко не будет». Тогда дама кричит: «Я согласна». В общем, прыгает она, влетает в снег, шуба задирается ей под шею, и тут мы с Валико ничего не можем понять, хотя стоим совсем рядом. Когда она влетала в снег, у неё были яркие голубые глаза, а тут они за одну секунду стали карими-карими.
Мы её за руки выдёргиваем из снега, а под шубой ничего нет, даже трусиков. А теперь представьте, уважаемые дамы и господа себя на её месте. Каково это, не будучи моржом, по шейку голышом оказаться в снегу. Тут не только цвет глаз можно поменять, но и сексуальную ориентацию. А что произошло?
Накануне вечером они хорошо посидели в ресторане, отмечая день рождения её друга. Она «слегка перепила» и решила утром не ехать. А друзья уже из автобуса: «Да, ты что, Машка, погода такая — солнце, минуту мы тебя ещё ждём». Она, не долго думая, напяливает на себя шубу, которая до пят, трусики и прочее бельё искать некогда, и в таком вот наряде прыгнула в автобус.
Ну, а дальше вы знаете. Но для меня самое примечательное случилось потом. Когда спас операция закончилась, а свет в посёлок ещё не дали, т. е. канатка стояла, мы как-то стихийно с этой Машей и ещё несколькими туристами оказались в комнате у канатчиков. А там коньяк и гитара. Согрели даму, сами «согрелись», а потом давай песни петь, один из ребят, как оказалось, хорошо играет на гитаре. И на огонёк туда заглянул Исхак Гулиев, первый Мастер Спорта СССР по горным лыжам в посёлке Терскол. Вот там мы с ним тогда познакомились, а впоследствии и подружились.
И благодаря этой дружбе, когда всем туристам выход на склоны гор был запрещён ввиду повышенной лавиноопасности, я с Исхаком и одной девушкой Олей с Москвы катались на его персональном бугельном подъёмнике на левом склоне входа в ущелье Терскол. А в 1997 году, когда я прикатил на Кавказ с двухлетним ребёнком, и оказалось, что военную турбазу, где до этого откатался более двадцати лет, я по ценам не тяну, то именно Исхак меня подобрал, поселил у себя и отдал нам свою спальню. Сам с женой Розой спали на полу, а мы втроём с женой и сыном размещались на их огромной кровати как короли. Впрочем, эта тема уже совсем другого рассказа. Пока же скажу, что Исхак впоследствии выстроил выше по течению реки большой дом. Превратил его в отдельную мини турбазу, и у них каждый год зимой с удовольствием останавливаются горнолыжники.
«НА ХАЛЯВУ» ДО ДОБРА НЕ ДОВОДИТ
Только через десять лет моего ежегодного пребывания на военной турбазе «ТЕРСКОЛ» я получил допуск на свободное катание по горе Чегет без инструктора. И вот тут в нашей 400-ой группе завёлся «мальчиш-плохиш», который предложил устроить соревнования на каждый день, кто больше перекатает абонемент, другими словами — кто больше сделает спусков на «халяву». Тому остальные учитывают это вечером в баре «при разливе».
На «халяву» - это значит, на сколько вы привысете стоимость абонемента, пользуясь относительно небольшой левой очередью и своим мастерством горнолыжника, который всю гору проскакивает на скорости почти без отдыха. Сначала нам идея показалась здравой, и мы с энтузиазмом взялись за её воплощение. Но дня через три-четыре удовольствие от катания стало пропадать. Вместо любования красотами гор, посиделок в кафе АЙ с глинтвейном и разговором с умными людьми, которых в горах скапливается несметное количество, бо их сюда как магнитом тянет, и автор среди них не исключение, мы стали как сумасшедшие носится вверх вниз, и всё ради призрачной награды, чтобы тебе вечером попить пива или вина за счёт группы «на халяву».
Был, конечно, в этом и спортивный интерес — снискать лавры лучшего горнолыжника группы и тем самым привлечь внимание женского пола. Но это так, попутно - девушки нас и так любят вне зависимости от «крутизны» нашего катания, блин. В тот день я шёл на рекорд. Я уже в два с лишним раза по подъёмам и спускам превысил стоимость абонемента. Оставалось сделать ещё один спуск в конце катального дня. Я стартанул с третьего Чегета, практически без остановок домчался
до второго и секунд на тридцать притормозился возле кафе АЙ, чтобы оценится по народу — предобеденный глинтвейн с хичином впридачу скушать здесь или уже внизу после спуска?
Решив, что народу много, я помчался дальше вниз. Хотя потом понял — какая это была глупость, ножёнки ведь тряслись от напряжения уже возле АЯ, тем более, меня никто не гнал, и этот спуск ничего не решал — рекорд и так ведь был установлен. Се ля ви - «УСЕ МЫ УМНЫЕ ПОСЛЕ ДРАКИ, И МАШЕМ КУЛАКАМИ». Я промчался метров 800 вниз прямо между подъёмниками и резко ушёл вправо километровым траверзом в Солнечную мульду. Так местные зовут этот участок склона горы. Там есть особенность — хотя несёшься вроде поперёк склона без потери высоты, но скорость разгоняется очень прилично, поэтому горнолыжники-асы проносятся этот участок, не обращая на это внимания, а профи средней руки, вроде меня, раза три-четыре кантуют лыжи чуть вверх по склону, тем самым периодически сбрасывают скорость. Потом она снова разгоняется, но сильно в сторону увеличения ты ей расти не даёшь.
А я когда пошёл траверзом вправо, почувствовал как устали ноги, буквально трясутся от напряжения. И решил я эти ноги пожалеть. Думаю, заторможу один раз, но сильно, перед поворотом в самом конце. А оказалось - «фигушки», я кантую ноги в поворот и сброс скорости, а у них «сексуальный час» - они трахали и в гробу видали мои приказы. В итоге, я на огромной скорости вылетаю дальше, там камни под снегом. Лечу носом вниз, лыжи сразу отстрелило. Бабах, бабах ещё бабах, пока терпимо… и вдруг ещё бабах -голова-ноги, резкая боль пронзила левую ключицу.
Сел, выплёвывая снег из рта, хорошо не зубы. Нашёл глазами слетевшие очки и только потом ощутил, что левая рука у меня как-то не естественно висит в плечевом суставе. Тут подъехали два мужика, сделали мне комплимент, как я красиво падал. Один даже попросил сделать дубль для внуков, но тут они по моему перекошенному лицу поняли, что мне не до шуток. Один начал отвлекать моё внимание какими-то дурацкими вопросами о завтрашней погоде, а второй неожиданно и сильно рванул мою левую руку на себя. Резкая боль совпала с моим «бля...», и сразу стало легче. Я понял, что он мастерски вправил моё выбитое плечо.
Я поинтересовался: «Мужики, откуда такие познания? Вы чё, негласные доктора-спасатели на пол ставки?» Они представились: один оказался тренером по горным лыжам с Москвы, а другой тренером по каратэ с Нальчика. В общем, профи по лечению всяких травм за счёт богатой практики. Я поблагодарил мужиков. Они помогли одеть лыжи, убедились, что я, взяв обе палки вправую руку, могу спуститься с горы сам, и умчались вниз. А я дальше остался один на один со своей дуростью и висящей как плеть левой рукой.
Вечером меня группа напоила вином, слегка отполировав это пивом, но особой радости эта «халява» мне не принесла, т. к. я на три дня выбыл из катания вообще, а потом катался очень медленно и аккуратно с одной палкой. Когда приехал домой, сделал рентген, который выявил микротрещину в ключице, но самое паршивое — левая рука после этого болела ещё лет десять. И лишь врач-экстрасенс с Симферополя помогла мне залечить эту травму, заставив делать специально подобранные под меня упражнения с амортизатором.
В общем, этот урок пошёл мне на пользу. Больше я никогда не падал по причине чрезмерной усталости ног. Я всегда чувствовал и давал отдых ногам до того, как они устанут. А если говорить применительно к этому месту, где я так неудачно грохнулся на горе Чегет, то помимо подтормаживания во время бокового траверза, я перед конечным поворотом на 110-130 градусов всегда стал делать остановку. И ноги отдохнут, и с ситуацией на горе разберёшься, есть ли в округе «чайники» или «лихачи», представляющие вторую после лавин опасность при катании на горных лыжах в серьёзных горах типа Кавказа.
Но не случайно индейцы Северной, да наверно, и Южной тоже Америки говорят о нас «белых»: «Только бледнолицый брат дважды наступает на собственные грабли» -
только в этот раз всё произошло не со мной, а с моей третьей женой Людмилой.
ДОРОГА В ШАМБАЛУ
Зимой 2008 года я в очередной раз набрал и привёз группу на Кавказ в мой любимый Терскол. До этого большая часть ребят откаталась со мной в Карпатах, приобрела необходимые навыки, и я решил, что пора везьти команду в настоящие горы. Студенты не потянули дорогу по причине, что им стипендию платят много, но «редко» - всего раз в месяц, а надо каждую неделю, блин. Короче, в этот поход со мной пошли: мой ученик, программист и экстремал Юра Ивженко и его жена Наташа на третьем месяце беременности; командир АЭ самолётов ТУ-22м2 Николай Бондарь (на пенсии Боня-Коля); штурман ТУ-22м3 Сан Саныч Голуб, которого я пинками заставил вступить в наш коллектив, узнав, что 17 лет назад он в Домбае стоял на горных лыжах; наш общий друг Надежда, чьим именем назван один из перевалов Кавказских гор, когда она работала по основной своей специальности топографом и геодезистом. А ещё Надя Мастер Спорта СССР по лыжным гонкам и прекрасно играет на гитаре. И конечно, была моя жена. В тот раз это была Люда.
После развода с первой женой Ириной, которая со мной в горы не ездила по нашей обоюдной глупости, что и послужило одной из причин окончания союза, который продержался 22 года, я «прозрел» и понял, что жена должна во всём разделять увлечения мужа. А если даже не разделяет, то хотя бы находится рядом, дабы обеспечить мужу надёжный тыл и удержать его от всяческих соблазнов, коими являются свободные особи женского пола, кои обязательно появляются в поле зрения мужчины, если он является нормальным мужиком, а не «голубым в розовых штанишках» педиком.
В общем, Люда три года откаталась со мной в Карпатах, уверенно уже стояла на горных лыжах, и я не сомневался, что горы Кавказа ей по плечу. Надо только учитывать особенности её характера, которые являются одновременно её достоинством и недостатком. Она увлекающийся человек, и очень азартна. Если идём за грибами, так чтобы насобирать полную корзину. На рыбалке — наловить полное ведро рыбы. Кататься на коньках — так до упаду, пока ноги держат. Если на горных лыжах, так чтобы скорость и свист в ушах. Я научился учитывать эти особенности её непредсказуемого характера, но тем не менее иногда давал маху, как и в этом случае, о котором хочу рассказать.
Мы уже нормально откатались неделю без эксцессов, за исключением того, что Надя на второй день врезалась на Эльбрусе в сетку ограждения, и у неё одна лыжа расслоилась. А лыжи-то абсолютно новые суперовой марки ей подарил сын на день рождения. И вот такой неприятный казус. Но лыжу заменили, и Надежда снова начала носиться как «сорви-голова», как может только она. В тот день группа впервые разделилась. Ребята взяли видеокамеру и поехали делать красивые виды горы Эльбрус. А мне надоело стоять в эльбруских очередях, и мы с Людой решили ехать на Чегет, где очереди меньше.
В общем, мы разъехались, но чтобы не терять полную связь между собой, Юра Ивженко вручил мне радиостанцию, которую мы ещё ни разу не проверяли после покупки. А один приёмопередадчик он взял себе. Мы разъехались, перед началом катания проверили связь, убедились, что работает, и сказав друг другу: «До связи», занялись тем, ради чего мы и забрались в эти горы, а именно — катанием на горных лыжах и наслаждением горами. Так прошло часа четыре, уже начала сказываться усталость. Я решил, что сейчас съезжаем вниз, и делаем часовой перерыв на обед и отдых. В общем, подъезжаем мы с Людой к повороту на правый траверз в Солнечную мульду. Я делаю остановку, смотрю кругом, объясняю Людмиле, что сейчас будем гнать вправо по 90 градусов и периодически я буду подтормаживать, чтобы не разгонялась скорость. Она кивает, что «намёк поняла» - придёт на сеновал без кузнеца, т. к. хочет «большой и чистой любви» (один из моих любимых фильмов «Формула любви»)
Поехали. Я впереди, Люда в десяти метрах сзади. В рюкзаке сзади у меня рация. Вдруг я слышу вызов. Мне бы доехать до поворота, остановиться, отдохнуть и потом спокойно достать рацию. Я же резко торможу, ничего не говоря Людмиле, она проносится мимо. Достаю рацию, узнаю от Юры, что они на Эльбрусе накатались и едут на Чегет. Я говорю: «Принял», - и вижу, что Люда вместо того, чтобы остановиться перед поворотом на 110-130 градусов, как это мы делали в предыдущих спусках, пошла в поворот. Далее, увидел как она упала и не встаёт.
Прямо с радиостанцией на скорости пролетаю этот участок горы, возле Людмилы торможу: «Как ты?» Она: «Боль в ноге, не могу встать». Я отстегнул ей лыжи, помог сесть, осторожно ощупал ногу. Стало ясно, что выбито колено, и ехать на горных лыжах возможности нет. Надо вызывать спасателей с акьей. Только передал информацию Юре, что Людмила травмирована и нужна помощь, как радиостанция перестала фурычить ( как потом оказалось — сели аккомуляторы из-за
недостаточной их зарядки), и сразу пошёл сильный крупный снег. То есть погода изменилась мгновенно, как это зачастую бывает в горах.
Самое главное, я не успел Юре сказать, где мы ждём помощь, в каком месте на горе. Тут мимо нас на скорости проносится лыжник. Ору ему в спину: «Вызови спасателей — нужна помощь». Парень даже не повернулся. Хочется надеяться, что мой вопль он всё же услышал. Говорю: «Минут 15-20 пока в таком снегопаде доедет. Минут десять пока спасатели к нам доедут. В общем, пол часа у нас есть. Попытаемся отдохнуть». Подложил под Люду лыжи, сам тоже улёгся на них рядом, закрыл глаза и как ни странно сумел через какое-то время на несколько минут уснуть. И приснился мне очень яркий и цветной сон. Мы с Людой в Гималаях и ищем дорогу в Шамбалу. И вдруг сверху появляется фигура гонца, как на одной из картин Рериха, и показывает, что нам надо идти вниз в долину. Я ему показываю, нам надо вверх, в Шамбалу. А он мне: «Шамбала внизу, вам надо вниз в ущелье».
Когда я проснулся, вдруг с ужасающей чёткостью ощутил, что спасатели нас в таком снегопаде не найдут. Видимость в буране стала не более 10-15 метров. И понял, пока есть хоть какие-то силы, и мы ещё не замёрзли, надо двигаться вниз самим. Помог Люде встать, одел ей лыжи и сказал: «Будешь ехать по моим следам поперёк склона с небольшим наклоном. Там,
где проехать нельзя, будешь ложиться на бок и сползать».
В общем, не сразу, но стало у нас это получаться. В основном, она, конечно, не ехала, а сползала на боку. Там, где было круто, я становился под ней на пять-десять метров ниже. Она начинала скользить, ударялась об меня, останавливалась, и всё повторялось сначала. Два раза остановить её движение не удавалось, и мы летели вниз оба. Слава Богу, что это не добавило Людмиле травм. Самое сложное, что из-за плохой видимости невозможно было выбрать самую оптимальную траекторию спуска. Мы просто валились вниз.
Один раз попали в лесную чащу на склоне, сначала думали, не выберемся. Но благодаря моему опыту и относительно хорошему знанию Чегета удалось найти верный путь и выбраться на трассу, где катаются лыжники. Я наделся хоть кого-то встретить, нам было достаточно одного туриста, чтобы он передал координаты спасателям, где мы. Увы, народ весь пережидал непогоду в барах и кафешках, которые изобилуют возле тех мест, куда люди приезжают покататься на лыжах.
В общем, через четыре часа с начала Людиного падения мы по «югам» вырулили к Чегету, имеется ввиду площадь перед отелем, откуда начинается подъём на гору и здесь же заканчивает. Мы были все в снегу, который был и внутри горнолыжных костюмов, замёрзшие как цуцики. Время на часах 17.30. Подъёмники давно закончили свою работу. Первой к нам подскочила Надежда, обняла и, видя, насколько мы замёрзли, потащила в ближайшее кафе.
Там заказала для нас сразу кофе, глинтвейн и по 100 грамм водки. Пока мы это пили всё разом, поведала, что спасатели с акьей два раза прочёсывали места возможного нашего нахождения. Что Юра пошёл готовить крупно масштабную поисковую операцию, и что она очень рада, что мы нашлись. В общем, пока можно сказать — раз мы смогли спуститься сами, то нам повезло. А дальше пошла непруха.
В медпункте Чегета доктора не оказалось. Мы там и не смогли уяснить невнятный лепет медсестры. Не то он запил, т. к. приехал друг с Москвы, а его раб. день уже закончен. Не то он сейчас с другом выпьет и ещё придёт на своё рабочее место. Но я представил как он после употребления «этого дела» будет вправлять Люде колено и мне его ждать сразу расхотелось. Мы поехали сразу на свою турбазу в надежде на своего военного доктора. А каждый знает, что военные доХтора не «пьют».
Увы, невезуха продолжилась. Наш доктор укатил в посёлок Эльбрус на вызов к какому-то больному с серьёзным диагнозом, и его сегодня уже не будет. Но сестра, пожилая женщина с тридцатилетним стажем работы, осмотрела тщательно ногу Людмилы, попыталась её вращать в разные стороны, а потом вынесла вердикт - «Перелома нет, но ставить колено на место должен опытный хирург или костоправ». После чего, наложила лёд, потом перебинтовала эластичным бинтом и отпустила с Богом, наказав, если нога будет болеть, ей с утра показаться.
Ночью в постели я долго не мог уснуть, раз за разом задавая себе вопрос: "А вправе ли я был так поставить жизнь на карту близкого мне человека? Ведь то, что она смогла спуститься и ничего себе ещё не поломала - просто везение судьбы, которое каждую секунду этого спуска могло превратиться в её противоположность. Наверно, правильнее было бы оставить её одну, быстро, насколько это возможно в таком снегопаде, домчаться вниз, взять спасателей и вывезти их на Людмилу? Но кто знает, каков был бы финал, выбери я такой вариант развития событий". С мыслью "Победителей не судят", - я уснул.
Нога не болела. Мы ещё день откатались, а Люда провела его на постельном режиме. А ещё через день мы уже выехали домой согласно купленным заранее билетам. Кончилась же эта история самым смешным и благополучным образом. Мы приехали в наш славный город Николаев в субботу в обед. Я сразу предложил Людмиле на такси ехать в ближайший травмпункт. Но она сказала, что боится и попросила визит к врачу отложить до понедельника. Мне пришлось согласиться. А в воскресенье нам
нам позвонили наши друзья — туристы, сообщили, что они без нас и за нас объявили «большой сбор» для всех на нашей квартире, чтобы отметить окончание такого серьёзного похода, каким является поход на Кавказ.
И ничего не сделаешь, у нас благодаря Люде очень гостеприимный дом, и почти каждые выходные собирались друзья на туристские посиделки с гитарой. А в данном случае уговор был ещё до поездки, что как вернёмся — собираемся на следующий день у нас.
В общем, начали срочно готовиться к приёму гостей. Я побежал на улицу выбивать и трясти ковры, Людмила начала заниматься готовкой праздничного стола. И тут ей понадобилось достать банку солёных огурчиков со второй полки в кладовке, где все соленья и приправы. Вообще-то, это должен сделать я. Надо лишь меня дождаться с выбитыми коврами, но жене не втерпёшь — ставит табуретку и лезет сама. Тут вхожу я с улицы, Люда на меня отвлекается и грохается с табуретки. Я подскакиваю к ней с вопросом: «Родная, ты не ушиблась?» А она «Ой, колено от удара встало на место», - так что правильно гласит народная поговорка: «Всё, что происходит — происходит вовремя» или «Не было счастья, так несчастье помогло».
А закончить эти горнолыжные истории хочется словами Виталия Сундакова, которые я уже приводил в одном из рассказов, но поскольку они актуальны и сейчас, напомним: «У путешественника есть уникальная возможность прожить во время путешествия десять жизней». Причём Виталий подчёркивает: «Прожить, а не сыграть !!! Рискуя при этом своей собственной жизнью, но это того стоит»…
Кто сомневается в справедливости этих слов, приглашаю взять рюкзак и отправиться в Путь. Что касается меня и моих друзей, то для нас эти слова давно стали аксиомой, не требующей доказательств, и нам остаётся только решить, а куда поедем, пойдём, полетим в этот раз.
«Ночная дорога»
Нет прекрасней и мудрее средства от тревог
Чем ночная песня шин
Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог
Штопаем ранения души
Не верь разлукам старина их круг
Лишь сон ей-богу
Придут другие времена мой друг
Ты верь в дорогу
Нет дороге окончанья есть зато ее итог
Дороги трудны но хуже без дорог
Будто чья-то сигарета стоп-сигнал в ночах
Кто-то тоже держит путь
Незнакомец незнакомка здравствуй и прощай
Можно только фарами мигнуть
Не верь разлукам старина их круг
Лишь сон ей-богу
Придут другие времена мой друг
Ты верь в дорогу
Нет дороге окончанья есть зато ее итог
Дороги трудны но хуже без дорог
В два конца идет дорога но себе не лги
Нам в обратный путь нельзя
Слава богу мой дружище есть у нас враги
Значит есть наверно и друзья
Не верь разлукам старина их круг
Лишь сон ей-богу
Придут другие времена мой друг
Ты верь в дорогу
Нет дороге окончанья есть зато ее итог
Дороги трудны но хуже без дорог
Дороги трудны но хуже без дорог
слова Юрия Визбора,
музыка Виктора Берковского