Зеркала
*
Мы сидели на высокой веранде открытого кафе, выходящего на веселую площадь, полную туристской публики, гуляющих пар и чудного ожидания открытия необычного праздника. Легкий ветерок играл обрамленьями зонтов и казалось, что именно они создают эту игру. Кофе был крепок и горяч. Маленькие глотки его, как приятное прижигание, дразнили и возбуждали.
- Зайдем в этот собор? – вдруг предложила моя подруга.
- Да! Обязательно, дорогая. Именно это и я хотел предложить, - ответил я и жестом подозвал официанта.
Спустившись по крутой и узкой лестнице, мы очутились на площади. Широкое пространство ее, закованное старинными зданиями и венчавшееся стрельчатым собором было притягательным. Открытые двери собора доброжелательно приглашали желающих. После яркого солнца, внутреннее пространство собора показалось полумрачным, но через некоторое время, когда глаза привыкли, обнаружились чудесные высокие витражи, четкий ряд скамеек уходивших в глубину, туда к алтарю, над которым возвышалась фигура Христа. Высокие своды таили под собой тишину, покой и ауру легких лучей, пробивающихся сквозь витражные стекла. Было торжественно и тихо. В левом пределе храма, сквозь узкую дверь возникло небольшое помещение, в котором молилась группа людей. Это была, как мне показалось, семья. В первое мгновение я остановился, боясь нарушить священнодействие, такое искреннее и такое интимное. Но моя спутница, движимая любопытством, потянула меня за руку, и мы оказались в молельном зале, в кругу этой семьи. Никто не обращал на нас внимания. Все были заняты свиданием с Богом. Стояла восторженная тишина. Я непроизвольно рассматривал участников моления: могучий старец, седые вихри которого образовали нимб, закрыв глаза и наклонившись вперед, вот-вот упадет, что-то бормотал про себя. Его живописная, но строгая супруга подобострастно смотрела перед собой. Пожилой мужчина, прижимая к груди шляпу и уронив на грудь голову, держал в руке руку своей жены, смотревшей впереди себя невидящими от слез глазами. Двое молодых людей, один высокий, статный, другой щуплый, согбенный, были полностью увлечены действом, и их отрешенность от мира была очевидна с первого взгляда. Отрок, стоявший подле них, откровенно скучал, но полностью принимая правила игры. Ребенок пяти лет стоял подле него и сосредоточенно смотрел на высокий крест, возвышавшийся над всеми. И там, в углу, вдруг, я увидел на мгновение любопытный взгляд молодой женщины, брошенный как бы невзначай, и тотчас потухший в смиренной молитве. О! Это было необычно, в этом месте, полным почтения и торжественности. Я оглянулся, уходя снова под высокие своды храма из этой семейной обители грехопрощения, но увидел только медную копну волос, высокую шею и стройную фигуру молодой женщины, покаяно обращенную к Богу.
- Какое яркое солнце! – воскликнула моя подруга, когда мы вышли из храма. Площадь бурлила, и живой и праздный мир объял все вокруг. Обогнув здание библиотеки, мы вышли на узкую улочку, плавно опускавшуюся к крепостным стенам. Движимые желанием узнать, что там впереди, быстро подошли к воротам и очутились в монастырских стенах. Все дышало прошлыми веками, следы которых так живописно контрастировали друг с другом и с действительностью. Высокие деревья скрывали вдали чудесное здание, обновленное, но все еще дышащее той, любопытной стариной. Подойдя ближе, мы увидели в цокольном этаже глубокий арочный проем и, пройдя во внутрь, очутились в ярко освещенном зале, своды которого прямо таки нависали над головами. Возле раскрытой двери я заметил изящную табличку, горевшую золотом: “Зал Моцарта”. И тут же маленькое окошко, за которым милое создание в старинном наряде предлагало билеты на вечерний концерт: Только музыка великого Амадея!
- Идем, идем! – обрадовалась моя подруга, и вечер был устроен. – Я давно хотела послушать Моцарта на его родине! Как это великолепно должно быть! Правда?
- Да! Оригинально! – отозвался я, и что-то неожиданное и загадочное почудилось мне во всем этом.
Прогулка по городу продолжалась. Перейдя мост через широкую реку, мы оказались в центральной части, наполненной движением машин и людей, ухоженными узкими улицами, старинными зданиями и великолепным парком, услужливо раскинувшимся перед нами.
- Смотри, смотри! – восторженно воскликнула подруга и жестом показывала вдаль. Там, за буйными кронами деревьев, как бы вскарабкавшись на высоченный холм, среди зеленого царства возвышался замок! Он с изумительной легкостью парил в небесах над городом.
- Прекрасно! – вырвалось у меня, - просто видение, сказочное видение!
- Да! Да! – откликнулась моя спутница и еще крепче прижалась к моей руке. Глаза ее сияли от восторга.
Полные впечатлениями от свободной обстановки, необычной городской среды и увлекающего ритма города, мы возвращались в гостиницу. Услужливый дежурный протянул ключи, широко улыбаясь. Лифт плавно поднял нас на седьмой этаж и через минуту мы были в номере. Раздвинув шторы широкого витража, я к своему изумлению увидел панораму веселого и радостного города, раскинувшегося под нами.
- Какой город! – Воскликнула снова восторженно моя подруга, – Как мне жаль, что все так быстро кончается. Ах! Мне уже утром надо возвращаться в Вену.
- Не грусти, дорогая! Ведь нам было так хорошо! Правда?
- Да! Да! Очень, и она увлекла меня к широкой кровати, доминирующей даже в этом большом номере…
- Мы не опоздаем? – вырвалось у меня.
- Нет! Мне хочется нежности и восторгов, - она лукаво посмотрела на меня, продолжая раздеваться. – Но, если ты против…
- О, нет, нет! Ты шутишь. Разве я могу отказаться от этого, - иронизировал я.
- Иди ко мне! – раскрытая постель, обнаженная смуглянка и вопрошающие глаза уже не скрывающие порыв страсти и желания.
Наша любовная игра длилась и длилась. Она была как всегда, настойчива и неутомима. Сколько фантазии, сколько пылких признаний, какая восхитительная аура взаимного обладания и поиска новых наслаждений.
- Мы действительно опоздаем, если не прервем этот восторг плоти, - она села на постеле и посмотрела на меня.
- Зачем? Продолжим. Это так захватывающе. – Я снова притянул ее к себе.
- Мне очень хочется продолжения, - она призывно посмотрела мне в глаза. Но, прервемся. У нас еще целая ночь. Как жаль, что мне надо возвращаться. – Она обняла меня и поцеловала долгим поцелуем. – Давай собираться. Хочется послушать эту блестящую музыку здесь, где родился гений.
*
Зал был раскошен и великолепен. Высокие потолки, стрельчатые витражи окон возносящиеся к ним, десяток длинных столов в просторном зале, сервированных на старинный манер. Сосуды, наполненные красным и белым вином, играющими на свету, белоснежные скатерти спадающие к паркету. И там, в глубине, маленькая эстрада с оркестром старинных инструментов. Оркестранты в тех одеждах, что были модны во времена Моцарта, в париках, плюмажах, кружевах и камзолах. Все, все напоминало домашнее музицирование в залах вельмож, баронов и принцев того века. Публика рассаживалась за столы, оглядывая пространство, наполненное чудным ожиданием необычного. Здесь был весь мир, люди ото всюду, но священная аура дома делала нас всех тотчас семьей, собравшейся на домашнее музицирование и домашний ужин при свечах.
Вспыхнули люстры! Музыканты ожили и стали настраивать струнные инструменты. Дирижер взмахнул руками и… увертюра к “Волшебной флейте” заполнила весь зал. Веселое настроение охватило все пространство и вылетало наружу. Вольфган Амадей Моцарт снова жил среди этих стен! Постепенно нервное волнение охватившее всех и меня тоже, растаяло, мы непринужденно общались за столами, ужин, как это видимо было всегда, покатился по уже давно заведенному сценарию. Во всем была музыка! Музыка гения.
- Я в восторге! – шепнула мне подруга в одном из перерывов.
- Я тоже, - отвечал я, сжимал ее руку. – Просто волшебство!
Увертюра окончилась под бурные аплодисменты зала. Началась опера, где партии исполняли солисты в костюмах, непринужденно ходившие между нами, улыбаясь, и все это действо казалось еще волшебнее. Конечно! Мы сами участники его! Мы внутри той жизни, в гуще ее, в ее коллизиях и среди живых участников. Эффект был поразительный. Зал с восторгом принял правила игры. Дуэты превосходно вели нас по запутанным тропинкам на большую дорогу музыки Моцарта – вселенской, божественной, яркой!
Когда очередной дуэт приблизился к нашему столику, когда милая дама в белой накидке и в старинном платье, с глубоким декольте, наклонилось надо мной, пробующим в это время очередной бокал вина, я привстал непроизвольно и… узнал эти глаза рыжеволосой смиренницы, там в пределах церкви, на свидании с Богом. Несомненно, это была она. Та же высокая шея, тот же взгляд лукавых глаз. А поет! Великолепный голос славил в дуэте с молодым певцом гений Моцарта. Я дотронулся до ее протянутой руки и поклонился. Это всем понравилось и вызвало легкий шумок редких аплодисментов. Моя спутница была в восторге. Я в некотором возбуждении. “И я сыграл свою партию”, подумал я и пригубил бокал вина. Вечер был великолепен. Публика подобрела к концу его и все, все казалось сказочным и неправдоподобным. Однако, это было наяву. И было прекрасным. “Маленькая ночная серенада” вершила это действо, что совершенно сразило нас, и зал в едином порыве встал и долго рукоплескал артистам. Они кланялись. Моя знакомая незнакомка уже без парика, с копной медных волос, прошлась по залу с легкой корзинкой, милым выражением лица и очаровательной улыбкой. В корзинку потекли пожертвования. Публика была весьма щедрой. Когда дошла очередь до меня, я положил в корзинку свою лепту. Моя незнакомка как бы невзначай пожала мою руку и улыбнулась мне милой улыбкой.
- Ты имеешь успех у дам моцартовского времени! - заметила моя подруга, - поздравляю!
- Спасибо! Думаю, что это были просто сдачи на мою лепту в фонд этого дома. Так, легкие, незначительные дивиденды, и всего лишь.
- Не скромничай! Ты достоин и большего! Я то ведь знаю. – И наклонившись ко мне, уже почти шепотом, - Боже, как я хочу скорее вернуться в наш отель. Я тебя сегодня утомлю. Вот!
- Буду держаться до последнего, - шутя ответил я.
Прекрасный вечер окончился. Мы шли по притихшим улицам Зальцбурга , погруженного в сон, и радовались всему. Прощались с сотрапезниками, как с дорогими людьми, тепло и долго. Увидимся ли? И попадем ли снова на это волшебное торжество? Как знать!
А ночь действительно была полна пылкого жара наших сердец и тел, безумного влечения и нескончаемых фантазий. Что творит музыка! Музыка радостного, веселого проказника, любителя жизни и волшебника – Моцарта! Моя подруга исполнила свое обещание. К утру я совершенно потерялся. Истома сна доконала меня и я забылся. Мне снились глубины сераля, одалиски, толстые евнухи и молодые красавицы. Одна из них была рыжеволосой, лукавой и многообещающей. И глаза! Такие ироничные…
- Пора, пора! – Моя подруга тормошила меня. – ты совершенно невменяем! Не стоило столько пить вина вчера. Ты меня совершенно замучал. Ты хоть помнишь? Какая ночь!
- Да! и очень хорошо! Ты была на высоте. Особенно, когда напевала одну из вчерашних арий. Такой темперамент!
- Я серьезно, мне пора! Проводи меня на автобус. Как жаль, что я не могу продолжить с тобой путешествие. Ты счастливчик – Мюнхен, новые места. А мне в Вену и потом домой.
- Ты говоришь так, что мне кажется, что мы навек расстаемся…
- Надеюсь, что нет. Буду ждать тебя дома. Возвращайся скорей. Мне бы хотелось еще раз повторить сегодняшнюю ночь.
- Повторим, и не раз. – Я быстро оделся, видя нетерпение моей подруги.
Автобус плавно отошел со стоянки отеля. Я остался один. Было радостное, яркое утро. Ноги сами понесли меня по узенькой улочке в городской парк. Дивный, дивный город! Сколько зелени, цветов, старины и… размеренного спокойствия, степенности и какого-то умиротворения. Город Моцарта. Здесь все о нем! Это его город!
*
Вечерело. Я уезжал завтра утром. Путешествие в Германию, в Мюнхен. Пару часов, и мы уже там. Пошел прощаться с Зальцбургом. Широкая тихая река, мост, набережная. Иду, наслаждаясь покоем, тишиной. Хорошо-то как! Вот там, по соседней улице, второй от воды – дом Моцарта.
- Добрый вечер! – Остановился. Смотрю, моя рыжеволосая незнакомка. Те же глаза, полные лукавства, та же улыбка, полная ожиданий.
- Добрый! Вот так встреча! Вы были вчера великолепны! – не сдерживаюсь и сыплю комплементы.
- Вы тоже! А ваша дама просто превосходна. Где она? Почему вы один?
- Увы, уехала! Дела.
- А. И вы скучаете.
- Да, да! Составьте мне компанию, тем более, что я впервые в этом прекрасном городе. - “Совершенно не узнаю себя. Так хочется побыть с этой рыжеволоской. Столько загадочности.”
- Очень хотите? И не боитесь?
- А что? Есть повод вас боятся?
- Это я так! Нет, конечно. Пойдемте. Я вам покажу мой город.
Это была изумительная экскурсия по Зальцбургу, вечернему, освещенному огнями, загадочному, но прекрасному. Просто сказочному городу, где главный герой снова только Моцарт. Моя спутница была в старинном платье, длинном, в кружевах, с открытой спиной и декольте, в прическе, напоминающей высокие старинные прически с гравюр прошлых веков. На нее оборачивались, что делало нашу прогулку несколько театральной. Но я забыл обо всем. Три зеркала. И одна дама. Та, в молельне, другая – в зале Моцарта, третья сейчас, со мной. Это будило мои воображения. Кто она? Незнакомка, театральная певица, смиренница, дама, вызывающая интерес, собеседник. И какой! А как входит в образ!
- Жаль, что Амадей уехал в Вену. Эту чопорную холодную Вену. А как мы любили друг друга! – Я обомлел. Это игра?
- Если бы не это, то Констанция Вебер осталась бы абсолютно неизвестной миру. Тоже мне, жена! Вот я была бы достойной его гения. Я, Эмилия Групер. Он обещал не забывать меня. Пустые обещания повесы!
- Простите! Вы о ком, Эмилия.
- Я Розали, Розали Грюневальд, - она рассмеялась. – Убедительно, не правда ли?
- Очень, Розали! Очень.
- А “Маленькую ночную серенаду”, Моцарт играл еще мне здесь. На флейте. Верите?
- Разумеется, - я уже вошел в ее игру.
- Нет, я серьезно. Ах! Моцарт. Как я обожаю его музыку!
- И я! и, по-моему, нет ни одного человека, кто был бы равнодушен к ней. Мне почему-то кажется, что я брожу по улицам, держа за руку мальчика, сорванца…
- Да-а-а! И вы тоже!
- Да, да! Он осчастливил этот город. Что знал Зальцбург до Моцарта? Соль, соляные пещеры. Зальц-Бург! Он соизволил здесь родится. Вторая улица, вдоль реки. Это божественное проведение… - Она смотрела на меня расширенными от удивления глазами.
- Вы помните первую реакцию на его оперу. Оперу, впервые на немецком. Заметьте, не на итальянском, на немецком! Один из остряков заявил: очень много нот! Весьма язвительно, заметьте. – Ее восторгу не было предела. Она просто онемела. Ее выразительные глаза горели. Губы шептали что-то. Грудь вырывалась из одежды.
- А было то всего семь! Ля, си! И до, ре, ми, фа, соль! Но как гениально сотканы в полотно живой музыки, радостной и счастливой! Его волшебная свирель до сих пор греет душу. И среди мирской канители наполняет божественными звуками мое благодарное сердце. Браво, Моцарт!
Она кинулась мне на грудь, обвила шею руками и поцеловала в губы. Они были слаще меда.
- Пойдем ко мне, Розали. Ты прекрасна!
- Да, да! И ты необычен. Идем. Ты мой Моцарт, сегодня.
Эмилия Групер, Катарина Кавальери, Розали Грюневальд, да мало ли кто еще, пылко отдавалась восторгам любви с любимым. И никакого стеснения чувств и движений пылкого тела. Простые плотские утехи. Но какие! Сколько вдохновения, выдумки и пылкости. Я совершенно обезумел. Бутылка местного вина уже допита. Мне что-то грезится. Странно. Всего бутылка, а я уже, как во сне. И она плывет так медленно надо мной, с улыбкой Моны Лизы.
- Ты куда?
- Я здесь, милый, успокойся.
Ловлю ее рукой, но она ускользает. Горячее, пылкое тело с грушевидными плодами Венеры одевает накидку, исчезает за дверью, а я не в силах подняться. Что это? Дурман, приятный, легкий, расслабляющий. Сон! Боже, я на небесах…
Ночь. Лежу с открытыми глазами. Пытаюсь понять где я, и что это вокруг? Еле-еле прихожу в ясность мысли. А где Розали? Ее нет! С трудом, шатаясь, встаю. Включаю свет. Ее нет! Нет ее одежды. Мои одежды смяты, вывернуты все карманы. Постепенно холодный пот пробирает меня! Ни документов, ни денег. Все! Приехали. Вот и финиш всему. Да! А она профессионал. Что-то добавила в вино. Легко, под сказочку “кинула” меня. Что делать? Завтра уезжать, а паспорт? Трезвость абсолютная! Найти руководителя группы! Сейчас же. Что из того, что ночь? Найти.
Одеваюсь, спускаюсь в холл.
- Простите! – Дежурный весь во внимании.
- Не скажите, где остановился руководитель группы, отъезжающей утром в Мюнхен?
- В пятьдесят первом, господин.
- Спасибо! – направляюсь к лифту.
- Минуту, минуту, господин! Вы из семьдесят пятого?
- Да-а-а! А что?
- Вам оставлен пакет.
- Кем? Когда?
- Дама просила передать вам, вот, – он протягивает мне завернутый в газету пакет. Я, недоумевая кто это и что это за пакет, беру его.
- Да, и на словах…
- Что на словах?
- Моцарт!
- И все?
- Да, господин, все.
Снова пот прошибает меня. Но уже горячий. Я все понимаю. Разворачиваю бумагу – там мои документы. Все! Денег нет! “За удовольствие надо платить”, говорю я себе и почти счастливый возвращаюсь в номер. Как прекрасно четвертое зеркало Розали Грюневальд!
02.08.03