Мы из сто семидесятой! Глава 20

               


                ВЫХОДНОЙ


   Папа сказал:
   - А не купить ли нам на выходные коробку конфет, ты не возражаешь?
   Я сказал, что буду возражать только в том случае, если коробка окажется маленькой.
   Хотя сегодня и суббота, но мама работает, поэтому в магазин мы идем с папой.
   - Какой прелестный ребенок! - Лицо продавщицы излучало восторг. - Настоящий пузанчик! Щечки красненькие, словно мандаринчики!
   - Я не пузанчик!
   - Ну, толстунчик, хрюшечка, маленький бульдозер - выбирай, что тебе больше нравится.
   Я хотел ей сказать, что мне ничего не нравится, и что она сама - бульдозер, но как воспитанный мальчик - не сказал, а только подумал.
   - Выбирать буду я! - сказал папа. - Дайте мне вон ту коробку конфет - ту, которая справа. Да не слева, я вам говорю, а справа!
   - Неужели вы думаете, что я вам вместо конфет дам колбасы, - оскорбилась продавщица.
   - Какой колбасы! У вас нет никакой колбасы!
   - Что же вы шумите, гражданин, я вам об этом и говорю - колбасы я вам не дам.
   - Да не надо мне колбасы! Я сюда не за колбасой пришел!
   - Вы пришли сюда делать мне замечания и оскорблять?
   Папа сердито покраснел.
   - Я пришел сюда за конфетами! Дайте мне немедленно конфет!
   - Пробовать будете? - сухо спросила продавщица.
   - Зачем? - Папино лицо выразило недоумение.
   - Потом скажете, что они отравлены...
   - Дайте конфет! - заревел папа.
   Женщина, поджав губы, швырнула коробку на прилавок.
   Дрожащими руками папа стал отсчитывать деньги.
   - Мелочи-то набрали, - хмыкнула продавщица. - У метро, что ли побирались...
   Лицо у папы вытянулось.
   - Взяли бы еще коробку.
   - В следующий раз.
   - Вас дождешься... Вы у меня не проходите даже по списку редко заходящих покупателей, а в него заносятся люди, приходящие не чаще одного раза в год. Ладно, купите еще чего-нибудь для ровной суммы.
   - Не хочу. Мне была нужна только одна коробка конфет.
   - Мне что, перед вами на колени встать?.. Ну, возьмите еще!
   - Я же сказал - не хочу! Не нужно нам больше!
   - Не верю!
   - Вы в театре не служили?
   - Я по театрам не шатаюсь, как некоторые, а служу здесь - на рынке. И похоже, что вы крайне редко балуете своих близких конфетами.
   - С чего вы взяли! - вконец расстроился папа. - Можно подумать, что во всем районе - это единственное место, где покупают конфеты.
   - Возьмите вторую коробку!
   Папа схватился за голову и выбежал из магазина.
   На улице папа пожаловался мне, что у него расшатались нервы и заболела голова, и сказал, чтобы остальные по списку продукты купил я сам, а он пойдет к маме в поликлинику и выпьет что-нибудь успокоительное.
   - Хорошо, - согласился я. - Только зайду домой за Гаврилой, ей пора гулять.
 
   А по дороге в магазин я встретил Славку.
   - Ты куда? - окликнул он меня.
   - Да купить надо - то да се, колбасу, апельсины там...
   - Апельсины вкусные, особенно из Марокко.
   - Это ты к чему?
   - Так просто, для справки.
   - Справки в справочном бюро выдают, а то, что все апельсины вкусные и без всякой справки ясно.
   - Не все... Надо пробовать.
   - Кто попробует, а кто и посмотрит.
   - Так ты что, смотреть будешь? - удивился Славка.
   В магазин мы пошли вместе.
   На двери торгового заведения висело объявление:

                ПРОЗЬБА! В МАГАЗИН В РОЛИКОВЫХ
                КОНЬКАХ НЕ ВХОДИТЬ!
 
   - Вообще-то я думал, что на коньках катаются, - заметил я.
   - А ты что, больше всех знаешь? Это же взрослые написали! А они уже давно сдали экзамены по русскому языке и чтению.
   - Может еще скажешь, что это писатель Подсоленов написал?
   - Кто ж его знает... Возможно и Подсоленов. Нина Федоровна говорила, что он многогранный.
   Не успели мы со Славкой зайти внутрь магазина, как снаружи донесся лай и ругань.
   Мы выбежали на улицу и увидели грузного мужчину, бегающего вокруг привязанной Гаврилы, и гневно размахивающего руками. Гаврила недовольно смотрела на него и изредка тявкала.
   - Это ваша собака? - грозно закричал на нас мужчина.
   - Вы имеете в виду Дикую Гаврилу?
   - Я имею в виду вот эту собаку на привязи, сожравшую мою колбасу, а дикая она или домашняя, меня нисколько не интересует! Она едва не укусила меня!
   - Она кусается только если у нее изо рта кусок вынимают.
   - Что?! - опять страшно закричал мужчина. - Это мой кусок! Моя колбаса! И потом, все случилось так быстро, что я не успел...
   - Ну, если вы утверждаете, что не вынимали...
   - Я ничего не утверждаю. А говорю, что ни на секунду нельзя оставить сумку, чтобы какая-нибудь собака не сожрала твой честно заработанный кусок колбасы, и чуть не загрызла тебя до смерти!
   - Пора запретить собакам жрать чужую колбасу, - сказала пожилая женщина, выходя из магазина и бережно прижимая к груди бумажный сверток.
   - Намордник надо надевать на собак, - заявила другая, - иначе они сожрут всю колбасу в районе. Придется ездить в центр, а там дороже.
   - Честно говоря, я не думаю, что Гаврила вернет вам колбасу, она до нее очень жадная, - сказал я мужчине.
   - А что за колбаса, какого сорта? - заинтересовался Славка.
   - "Любительская", высшего качества! - автоматически ответил мужчина.
   Я расслабился, и сказал:
   - Это хорошо.
   - Хорошо? Это почему?
   - Потому что, если бы вы купили колбасу "Лучшую", тогда было бы плохо... для Гаврилы. Папа один раз купил такую... Ее еще все время по телевизору рекламировали, обещали, что от нее останутся незабываемые ощущения. И я не забуду! И мама с папой будут ее помнить. Весь выходной мы просидели дома, не вставая... ну, если только ненадолго. Так что "Любительская" - это ерунда.
   - Как это ерунда! - снова вскипел мужчина. - Совсем не ерунда! Что за порядки стали, только отвернешься, как...
   - Опять он за свое, - сказал Славка.
   - ...Милиция - только она нас рассудит!
   В милицию идти не хотелось. Надо было возмещать дяде, понесенные им потери. И это маме точно не понравится. Хотя во всем виновата наша прожорливая Гаврила.
   Мы вернулись обратно в магазин. "Любительская" уже закончилась.
   - Если вас устроит ливерная растительная... - и я вопросительно посмотрел на дядю.
   - Меня устроит сервелат, - быстро ответил тот. И добавил: - Но высшего качества.
   Делать было нечего. Я вздохнул и полез за деньгами.
   Рассчитавшись с мужчиной, мы перешли в отдел, где торговали фруктами.
   - Дайте мне, пожалуйста, килограмм свежих сочных апельсинов побольше, - попросил я у продавца.
   Тот взвесил.
   - Вот, малыш, тебе килограмм.
   - А здесь не меньше?
   - Не меньше, не волнуйся.
   - Это не я, а мама будет волноваться. И потом - я не малыш, а давно уже вырос, и не первый день хожу в школу.
   - Правда? - удивился продавец, и глаза у него сделались круглыми, как у кота Ерохи. - Ну, тогда возьми еще один апельсин. Тебе надо больше есть, раз ты такой взрослый.
   - А какой можно взять - большой или маленький?
   - Самый большой.
   Он отличный, этот продавец! Я обещал заходить к нему почаще.
   Купив все, указанное мамой в списке, мы направились к выходу. Отвязывая Гаврилу, я услышал любопытный разговор между стоящими неподалеку мужчиной и девочкой, сжимавшей в руках кулек с конфетами.
   - Ты почему все делаешь наоборот, - строго выговаривал мужчина девочке, - в магазине ходишь в варежках, а на улице с голыми руками?
   - Неужели ты не понимаешь, папа, - объяснила она. - В магазин я входила пустая, а вышла с конфетами. И надо поторопиться съесть побольше, а то дома мама их заберет, и не отдаст до конца обеда.
   Нет, все-таки иногда и девчонки неглупые попадаются!
   Рядом с магазином продавали пирожки. Славка съел пять и сказал, что ему нехорошо.
   - А ты спроси у продавца, из чего они приготовлены, - сказал я.
   - Там же написано - из мяса.
   - А если я напишу, что ты дурак?
   - Я не дурак!
   - Вот видишь, написать можно все, что угодно.
   - Да какая разница из чего они приготовлены!
   - Большая! Если, например, из бродячей собачины, то...
   Славка метнулся к заборчику.
   "Вот и вылечил друга, - удовлетворенно подумал я. - Может, мне стать детским доктором?"
 
   У своего подъезда я столкнулся с дедушкой и очень обрадовался, потому что сильно его люблю, и он всегда мне что-нибудь дарит. Вот и сейчас, еще не заходя в дом, он вручил мне продолговатую коробочку. Я нетерпеливо открыл ее... Лупа! Вот это здорово!
   - Спасибо, дедушка! - закричал я, и обнял его. - Сейчас я буду рассматривать марки.
   Славка косился на лупу и тяжело завидовал.
   - Ну, Борька, чем дышишь, чем увлекаешься? - спросил меня дед. - В прошлый раз тебя от пластилина нельзя было оторвать, или наоборот, пластилин от тебя - все солдатики лепил. Твоя мама настрого запретила мне приносить пластилин; жаловалась, что по квартире нельзя пройти, чтобы к чему-нибудь не прилипнуть.
   - Дышу я, дедушка, кислородом и теперь не леплю, а увлекся картами.
   - Да ну! В детстве я тоже картами увлекался, даже хотел стать путешественником. И ты, наверное, хочешь. Но уже скоро по другим планетам будут путешествовать.
   - Я, дедушка, игральные карты люблю. В дурака могу...
   Дед оживился.
   - В игральные и я люблю. Давай перекинемся!.. Значит, шулером будешь, - сказал он утвердительно.
   Когда пришли мама и папа, мы с дедом и Славкой азартно шлепали картами и обвиняли друг друга в жульничестве.
   Родители только покачали головами, а папа спросил:
   - Ты все купил?
   Я кивнул.
   Мама открыла холодильник.
   - А почему килька такая мелкая?
   - Продавец сказал, что не выросла, не успела... молодой погибла.
   Папа хмыкнул.
   - Неужели крупней не было?
   - Он сказал, что крупную надо у себя в аквариуме разводить.
   - Ох уж эти продавцы, - сокрушенно сказал папа и снова покачал головой.
   Скоро мама позвала нас к столу - есть пирог.
   - Сама приготовила, - сказал я Славке с гордостью.
   - Вкусный?
   - С вишнями-то... Как ты думаешь? И вообще, дареному коню в зубы не смотрят.
   - Какому коню? - заволновался Славка. - По-моему, мы говорили о вкусном вишневом пироге. Я ведь не ослышался?
   - О нем, о нем, - засмеялась мама.
   - А сколько можно съесть кусков?
   - Один, - буркнул я, - а то нам ничего не останется.
   - Я не виноват, - стал оправдываться Славка, - это аппетит...
   - Ешь, Слава, ешь, - успокоила его мама, - не обращай на Борьку внимания.
   Напрасно мама ко мне не прислушалась...
   Нас ожидало еще важное дело, и я торопил Славку. А дело заключалось в том, что я набирал армию для партизанской борьбы с хулиганами и переростками.
   Старший командный состав сформировали быстро: я - главнокомандующий, Славка и Сережка - мои заместители, нашлось место и для Вовки с Игорем. А вот с рядовыми и младшими офицерами возникла проблема - их не хватало. Был брошен клич. И вот сегодня проводили дополнительный набор.
   
   Во дворе нас ожидала небольшая группа ребят, среди них попадались и девчонки.
   - Друзья-новобранцы! - закричал я. - Ваши пожелания... Только побыстрее!
   Нафаршированный вишнями, Славка громко икнул и тоже закричал:
   - Ну, кто хочет быть солдатом?
   - Я хочу, - сказал Толик Каребин. - Солдатом быть здорово! За плечом - винтовка, в кобуре - пистолет, на боку - сабля, под тобой - лошадь, ординарец рядом бежит.
   - Кто бежит? - спросила незнакомая, спортивного вида, девочка.
   - Ординарец, - повторил Толька, - помощник солдата.
   - У солдатов помощников не бывает, - заметил Славка.
   - Смотря у каких. Я стану главным солдатом, - и у меня будет.
   - Лошадь-то тебе для чего?
   - Как для чего? В областной центр на ней поскачу - за фуражом и боеприпасами. Без лошади никак нельзя! Как же я буду принимать парад во вверенном мне гарнизоне?
   - Да ничего тебе не вверят, - сказал Славка, зевая. - У тебя плоскостопие. И саблю тебе тоже не дадут.
   - Нет у меня никакого плоскостопия, жирдяй!
   - Ты как разговариваешь с помощником главнокомандующего!
   Растаскивать их пришлось всем командным и рядовым составом.
   - У меня брат тоже в армии служит, только он не солдат, - сказал Вовка Брусникин.
   - А кто же?
   - Не поймешь его. То ли сапожник - пишет, что всем дембелям обувь чистит, то ли почтарь - газеты командирам носит... А может - и повар. Пишет, что тянет его на кухню, как кота в рыбную лавку. Нет, наверное, он повар.
   - Ты что, тоже поваром служить хочешь?
   - Вообще-то я хочу быть едоком.
   Славка одобрительно посмотрел на Вовку.
   - Эй! - окликнул я вертлявого мальчишку с редкими зубами. - Ты где свои зубы потерял? Если в бою - станешь капитаном, если от кариеса - определим в рядовые.
   - Половину в бою, половину от кариеса, честно признался неполнозубый.
   - Хорошо. Быть тебе младшим солдатом! Итак, разобрались: ты, Толька, будешь служить главным солдатом. С младшим определились, а тебе, - я ткнул пальцем в направлении щуплого Леньки Трахтергенца, - тебе выпала честь быть помощником солдата!
   Ленька был явно растерян.
   - Какого?
   - Младшего, конечно. Так, по ступеням, по ступеням... Глядишь, и до помощника старшего дослужишься.
   - Да не хочу я ни в какие солдаты идти!
   - Разговорчики в строю! - закричал я. - От службы отлыниваешь! В карцер захотел?
   Тут выступила вперед спортивного вида девочка.
   - Я хочу быть солдатом!
   - Ты кто? - спросил я ее.
   - Я - Неплюева Маша.
   - Как это?! Что, совсем не плюешься?
   - Совсем.
   - Как же тебе удается?
   - А воспитали так. Предки мои - Неплюевы - никто не плевался. Правда, в глубоком детстве я любила на все наплевать - очень плевучая была. Туда плюнешь, сюда, в того, в этого... А потом, как стали меня воспитывать, как стали... - Она передернула, словно от озноба, плечами. - Вот я и бросила.
   - Да, удивительно... Вот друг у меня есть, Сестренкин его фамилия, но никакой сестры у него и в помине нет. Или вот у Сабельникова, к примеру - сестра есть, а сабли нету.
   - Такое случается, - согласилась Неплюева Маша.
   - Солдаткой, значит, хочешь стать?
   - Вы мне дайте настоящее, серьезное задание, чтобы я могла себя проявить. Я не боюсь ни грозы, ни темноты, ни червяков, ни акул, а купаюсь я глубже всех, собираю грибы и гербарий, отличная подруга и верный друг. Могу провалиться сквозь землю и никто не заметит. Плаваю как уж. Я отчаянная...
   - Вообще-то мы девчонок не берем.
   - Ну как хотите... А то я принесла отличный фонарик, перочинный ножик и коробок охотничьих спичек.
   - Ладно, сделаем исключение, - быстро согласился я. - Главнокомандующему без фонарика нельзя - вдруг какой солдат потеряется... И чтобы научилась хранить военную тайну! Смотри, если проболтаешься!
   - Чтобы мне никогда в жизни не надеть новой кофточки!
   - Кофточки... - скривил рот Сережка. - То же мне клятва.
   Что с девчонок возьмешь... Разве что перочинный ножик.
   - Только чур - беспрекословное подчинение старшему!
   - А старший - кто?
   - Старший для тебя - это я, главный солдат Каребин!
   - Это он, - со вздохом подтвердил беззубый младший солдат. - Хотя я не видел никогда старшего имбецила.
   - Ты что это там бормочешь? - подозрительно спросил его Толька. - Так... А теперь мы подвергнем тебя, солдатка Неплюева, испытанию.
   - Какому?
   - Суровому. Будем допрашивать, а ты должна ничего нам не отвечать, не хныкать и не кричать. - И Толька потянулся к горлу новобранца Неплюевой.
   Та от неожиданности вздрогнула, но быстро пришла в себя, да как хватит его по голове, а потом другой раз, третий... Только звон, как от пустого котелка пошел.
   - Зачем же ты бьешь меня по лицу, солдатка Неплюева? - тоскливо вопрошал старший по званию, пытаясь увернуться от очередного удара.
   - Это не лицо, - ответила она, продолжая лупить Каребина.
   - А что же?
   - Рыло это... волчье.
   Ответ Неплюевой разочаровал Тольку.
   - Но у волка нет рыла.
   - А у тебя есть!
   Толька долго кряхтел, но не выдержал, и, хныча, запросил пощады.
   - Девчонки, и те ведут себя мужественнее, - сказал я с осуждением. - Неплюева будет главным... Нет, назначаю тебя, Маша, заместителем командира - командиршей!
   - А ты милый, - сказала Неплюева.
   Мое лицо быстро заалело.
   - Предательница! - закричали другие девчонки. - Ты к ребятам перебежала!
   - Я не предательница, а командирша! Предатели - это которые друзей предают, или враги. А я вам не враг, и вы мне не вражины, так только, если немножко негодяйки...

   Дома, мама с папой смотрели по телевизору фильм с Ван Даммом в главной роли. Папа утверждал, что у Ван Дамма куриные мозги и в кино его снимают из-за его бицепсов и другой различной мускулатуры.
   Мне стало обидно за Ван Дамма, ведь глупее курицы никого не бывает, разве что Женька Лисицкий... С другой стороны, в кино снимается Ван Дамм, а не папа, у которого, как он сам утверждает, в отличии от киноартиста - ума палата. Жаль, что с бицепсами у папы не очень. Зато у папы есть диплом инженера.
   А у мамы - целых два диплома! Кроме диплома медсестры, у нее еще есть диплом библиотекаря. Но он не пользуется большим спросом, как сказала мама.
   - А каким он пользуется - малым? - спросил я.
   Мама в ответ только вздохнула. Отсюда я сделал вывод, что он вообще никаким спросом не пользуется.
   Интересно, а у Ван Дамма есть диплом?.. Наверное, есть. Только вряд ли библиотечный.
   Фильм скоро закончился. Ван Дамм всех победил. Через полчаса по другой программе должен начаться другой фильм, в котором всех победит Чак Норрис. Оставалось время, чтобы выяснить, кто же меня больше любит - мама или папа.
   Вчера Женька сказал, что его больше любит папа. Димка сказал, что мама, а Колька Сестренкин сказал, что надо спросить у родителей.
   И я тоже спросил.
   - Поровну, - засмеялась мама.
   - Так не бывает, - сказал я.
   - Почему?
   - Вчера я был у Сережки...
   - Ну и что?
   - Он тоже задал этот вопрос своим родителям
   - Что же они ответили?
   - Мама сказала, что Сережка - дурачок, и, конечно же, она любит его сильнее и купит ему мороженое.
   - А папа? - спросил мой папа.
   - А его папа рассердился не его маму и выбежал на улицу, а обратно прибежал уже с билетами на отличный фантастический фильм... Вот я и думаю, что же вы мне купите, если любите меня поровну?
   - Это шантаж! - воскликнул папа. - Вот оно - воспитание! А все твои родители... Избаловали парня.
   - Не трогай моих родителей! - обиделась мама. - Я тебя очень люблю, малыш. Какую игрушку тебе купить?
   Я сделал заказ.
   Папа занервничал и уткнулся в газету, но стал нервничать еще больше, когда мама собралась в магазин.
   Я по ночам не сплю! - неожиданно закричал папа. - Думаю о том, как прокормить семью, и еще оказывается, что я изверг!
   Здесь папа немного преувеличил: я не слышал, чтобы кто-то называл его извергом. И еще интересно - как можно не спать, а храпеть так громко? Разве только папа делает это нарочно, а сам думает, как накормить нас с мамой. Мама тоже, наверное, об этом думает, но она не храпит. Похоже, она думает об этом днем.
   Позже я собрал обильную жатву: игрушки были замечательные, а папин торт - ну какие тут слова подберешь! Торт надо есть.
   - Да, сейчас все-таки удобней стало, - сказал папа за ужином, - в любое время можно купить, что тебе хочется. Вот захотелось тебе ночью, этак часика в два... - И папа обласкал взглядом, стоящую в серванте бутылку вина.
   - Чего? - строго спросила мама.
   - Мороженое? Да, папа? - закричал я восторженно. - Я тоже, когда просыпаюсь, хочу сперва в туалет, а потом - мороженое. Теперь, когда я проснусь в два часа ночи, ты мне его купишь?
   - Нет, - ответил папа.
   - Почему? - разочарованно спросил я.
   - Ночью надо спать, а если проснулся, то постараться заснуть опять.
   - Тебе выходит можно в два часа, а мне нельзя... Это несправедливо!
   - Ты совершенно невыносим, Борис! - немного раздраженно сказал папа. - Так... Сбился... О чем я только что говорил?
   - О том, что тебе чего-то захотелось в два часа ночи. Вот я и подумал, что тебе эскимо захотелось.
   - М-м... Ну... Конечно... Чего же еще могло мне захотеться...
   - Я не знаю, может, виноградного сока, или там супа...
   - Какого еще супа?
   - Откуда же мне знать - какого? Может, горохового, или с фрикадельками.
   - Шел бы спать, Борька! Поздно уже.
   - Значит, не купишь мне мороженое?
   - В два часа ночи - точно нет! - твердо сказал папа.
   Не очень довольный, я пошел к себе в комнату.
   Проснулся я ровно в два. Странно, но мне ничего не хотелось. Папа храпел и, наверное, думал, где взять денег на наш с мамой прокорм. Как он и советовал, я постарался побыстрей заснуть. И мне это удалось.