Товарищ Лернер - обыкновенный сексот

Из серии "Литераторы шутят и не шутят"


Сначала представим интригующую запись из дневника Чуковского «Дни моей жизни» от 8 декабря 1964 года:

«…Приехала вчера Лида из Комарово. Рассказывает, что Лернер, дружинник, сыгравший такую гнусную роль в судьбе Бродского, выследил одного физика, к которому в гостиницу повадилась ходить дама. Стоя на страже морали, Лернер запугал коридорного, и тот впустил Лернера в номер, где физик принимал свою даму. Лернер вошёл в прихожую, а так как физик – атомщик, у него в прихожей сидели два охранника, которые и отколотили Лернера, потом вызвали директора гостиницы, и тот отобрал у Лернера все документы».

Не только Бродскому и физику-атомщику напакостил этот ретивый общественник. Товарищ Лернер – это ещё тот фрукт и о нём стоит рассказать подробнее. В жизнь Бродского он влез в ноябре 1963 года, когда организовал статью «Окололитературный трутень» в газету «Вечерний Ленинград». Авторы статьи клеймили поэта за «паразитический образ жизни».

А вот это была явная клевета: на тот момент Бродский трудился истопником в одной из котельных города Ленинграда. Его вина заключалась в том, что он вылез на публику. Вместо того, чтобы, стоя на куче угля в кочегарке, под гудение пламени в топке, декламировать свою поэзию своим же коллегам, Бродский осмелился читать свои стихи прилюдно – в залах и в больших гостиных. Его услышали и заметили. Стихи эти не были сионистскими или православными, советскими или антисоветскими, но в них отсутствовало восхваление советской власти, Партии и Правительства, что вызвало лютую ненависть у наиболее прогрессивных членов советского общества.

Самым активным оказался некто тов. Лернер, якобы, бывший капитан КГБ, а на самом деле банальный сексот. Он подтасовал и кое-где подделал стихи Бродского так, чтобы придать им антисоветскую направленность. С его тяжёлой руки Бродского нарекли «тунеядцем» и стали преследовать, найдя в его действиях угрозу для безопасности государства. Три недели, по решению суда, его жёстко обследовали в здравнице им. Кащенко, но признали вполне трудоспособным. Выпустили и снова судили – пять лет принудительного труда в одном из сёл Архангельской области. Эти годы поэт назвал самыми счастливыми в своей жизни.

А тов. Лернер, как мы понимаем, на этом не успокоился и выбрал себе новый объект для слежки и последующего разоблачения, да промахнулся. Он просто не заметил, что у физика-атомщика, по случаю секретной важности его персоны, была охрана из той же серьёзной конторы, к которой сам себя причислял невеликий комбинатор. Нарвался и схлопотал по мордасам. Тогда ему с трудом удалось избежать посадки – приняли во внимание его сексотские услуги и заслуги по разоблачению Бродского.

Справедливости ради следует заметить, что через несколько лет посадка всё-таки состоялась: идейного борца с диссидентством судили за подделку орденских документов. Он и фронтовик оказался липовый – просидел в тёплом Самарканде все годы войны, на хлебной должности завхоза госпиталя. Ещё ему вменили различные махинации и фальсификации – в совокупности потянуло на 6 лет. Справедливость восторжествовала. Как пошутил один из диссидентов: «Бродский – в Мичигане, Лернер  - в Магадане».

Бродский в это время уже преподавал в Мичиганском университете историю русской литературы и теорию стихосложения, имея в активе всего 8 классов советской школы.

Вернувшись с первой посадки, Лернер через год-другой сел во второй раз. И снова вышел на свободу раньше срока – как-то умудрялся он дружить с силовыми структурами.

И опять борец с врагами народа взялся за своё. В те годы низовой силовой структурой объявили «Народную дружину». Лернер стал активным дружинником и первым делом «изобличил» группу верующих евреев, которые собирались на квартире, изучали иврит и молились. Несмотря на то, что Яков Михайлович сам был евреем, он вместе со своим отрядом несколько раз разгонял иудеев, а потом донёс на них в милицию. В итоге усилиями бдительного дружинника глава группы верующих евреев был выслан из Ленинграда.

В общей сложности Яков Лернер добился высылки из города около 20 человек из «антиобщественных элементов», а более десяти человек из преследуемых им получили реальные тюремные сроки.

Деятельность Лернера завершилась в 1973 году. Его арестовали и приговорили к 6 годам заключения за вымогательство крупных денег у фарцовщиков. Жадность одолела – взял бы умеренную взятку и всё бы сошло.

Какая интересная жизнь, какое удивительное упорство! Можно роман писать. Видимо, иначе он жить уже не мог. По сути, он явил собой некую трансформацию бессмертной литературной фигуры – Остапа Бендера. Но какой зловещий ученик! Ни остроумия, ни обаяния, ни артистизма ильфопетровского персонажа. Только подлость, хитрость, приспособленчество, доносительство…и ещё много каких мерзостей числилось за ним. При всём том он был человек полуграмотный – там недоучился, там не окончил, а где-то и выгнали.

Умер Лернер в Ленинграде, в начале 90-х. Плакал ли кто на его похоронах – неизвестно, только рассказывали, что ещё на первом суде свидетелем выступала его дочь, и она не ответила, а разрыдалась, когда её спросили, кем она приходится подсудимому. Видимо, тяжко было ей назваться дочерью мошенника.

Всё-таки он был человек особый – одновременно и авантюрист, и артист-трагик, и преступник, и шизофреник. И какой же гениальный приспособленец! Как умело он использовал тёмную изнанку советского строя. Ведь жульничал десятилетиями, а представлялся неутомимым идеологическим борцом с язвами общества. Они и сейчас, умножившись числом, живут и процветают на российском пространстве, на всех уровнях власти – эти жулики, выдающие себя за яростных борцов с очередным надуманным злодейством.