Старуху закопали под яблоней.
А что поделаешь? Война. Молодые уезжают обычно, а старики остаются век коротать. Вот война и сметает стариков. Зимой много их поумирало. Лето, осень еще как-то протянули, а вот зимой совсем плохо.
Так вот, старуха. Как там звали ее? А не помнит уже никто. Дом ее при обстреле загорелся, рядом с железной дорогой, прям около депо, жила сердешная. Стратегически важный объект, получается. Но выжила. Добрые люди ее после пожара к себе забрали. Руку вот только обожгло, пока тряпье какое-то достать пыталась из огня. В коридоре деньги были припрятаны, а она за одеялом в комнату побежала. Вот глупо вышло.
Последние месяцы своей жизни, уже в чужом доме, днями она блуждала между фантазией и реальностью.
В своем беспамятстве она возвращалась в прошлое. Болтала с родственниками, или ждала почтальона с пенсией. И все выспрашивала: «Что же он не идет?». С объяснениями, что пенсии не будет, война идет, соглашалась со скрипом. И ненадолго, через час начинала снова ждать и планировать, что надо сыночку деньги отложить, ведь он скоро в гости приедет. Хотя это все же был еще лучший вариант. Разговоры с уже покойными легко потерпеть и даже подыграть. Только иногда со злости сорвешься и скажешь, что всего этого нет давно. Кричишь, пытаешься достучаться. Да ведь не на нее даже злость, просто на жизнь такую. А потом стыдно так, и горько, зачем на старом человеке срываться?
Бывало и хуже: дни, хотя нет, скорее часы просветления. Тогда она все понимала. Сын все не приезжал, и было абсолютно ясно, что и не приедет. Чувство ненужности поглощало ее и доводило до слез. Громкие рыдания перемежались жалобами и сочувствием к приютившим ее. Идти ей было некуда, да и полуслепая с нерабочей рукой, куда идти? И она снова начинала плакать и называть себя обузой.
Были и другие досадные мелочи. Стоны по ночам, постоянная вонь от того, что порою ходила под себя. Особенности возраста, так сказать. То помогать возьмется, но от помощи этой одно горе. Возьмется ведро вынести, да не донесет, в коридоре прольет и забудет еще. Возьмет веник, сама споткнется, или что зацепит. Горе одно. Ей говоришь: «Иди, ба, полежи», а она ведь и не умеет. Не то поколение, привыкла всю жизнь пахать, да и скучно.
Люди все говорили, что вот горе, одну войну человек отмучился, а тут вторая грянула на старости лет. Одна из шаблонных фразочек, которая всегда отлично заходит.
А когда умерла сказали: «Вот слава Богу, отмучилась». А зарыли ее под яблоней, хотя нет же, похоронили по христианскому обычаю. Но я почему-то помню яблоню. Черт его знает, почему так.