Некоторые читатели моих книг спрашивают меня, почему я включаю в книги об Академгородке главу «События в СССР и в мире». Вроде бы, события в Африке или Америке никакого отношения к моей жизни в Академгородке не имели.
На первый взгляд кажется, что это, действительно, так. Какое отношение ко мне имеет провозглашение независимости Замбии или Танганьики, борьба греков с турками на Кипре, бешеный успех Битлз в Америке и авария самолёта на Сахалине?
Но это только на первый взгляд. Наш мир только кажется огромным. На самом деле, он сравнительно узок. Расстояния большие – пешком не пройдёшь, но человек создал поезда, корабли, автомобили и самолёты. А для информационных потоков со временем вообще преград не стало. Даже в те годы, когда СССР был отгорожен информационными фильтрами, к нам просачивалось большое количество информации с Запада. Что уж говорить о сегодняшнем времени, когда остановить информационные потоки невозможно, и единственным способом зомбирования людей осталось одно – исказить информацию так, чтобы люди поверили не в то, что случилось, а то, что преподнесено. А в те времена даже случайная информация, даже информация в искажённом виде оказывала на нас определённое воздействие. И часто формировала наше мировоззрение совсем не так, как хотелось бы нашим правителям и их идеологам.
События, о которых я очень кратко пишу в последней главе, протекали в моём мире одновременно с событиями в Академгородке.
О многих событиях мы узнавали из газет, правда советские газеты довольно скупо подавали информацию. Да и сообщали они о событиях в мире под определённым углом зрения – либо как происки империализма, либо как успехи национально-освободительного движения. Либо подчёркивали преимущества социалистического строя, либо развенчивали загнивающий капитализм.
Причём Советский Союз помогал всем, кто заявлял о том, что он будет строить социализм. Помогал деньгами, вооружением, строил заводы и посылал военных инструкторов. Давал ордена откровенным фашистам типа Гамаль Абдель Насера. Кстати я помню свою отрицательную реакцию на награждения Насера, Амера и Бен Беллы. И я был далеко не одинок в оценке этих действий Хрущёва.
Аварии обычно замалчивались. И что самое интересное – не только аварии в СССР, но и за рубежом. Если мы что-то узнавали, то только случайно: из чудом просочившейся информации. Между тем, аварий всегда было много. Мы знали кое-что об автомобильных авариях, но статистика аварий самолётов была засекречена. Я постоянно летал на самолётах ИЛ-18 и ТУ-104, знал, что они время от времени разбиваются, но никогда не знал, почему. Предполагалось, что виновата погода. Ни об ошибках экипажа, ни об отказе техники никогда не говорилось, а то, что пассажирский самолёт мог быть сбит ракетой мы даже в мыслях допустить не могли.
Ни слова не писали об авариях на шахтах и, упаси боже, об авариях с радиационными выбросами. Только теперь эти материалы стали доступными. В те времена о них практически никто ничего не знал. Эта сторона жизни человечества проходила в МОЁ время, но как бы параллельно. Информация о том, что творится в мире тщательно цензурировалась и скрывалась от нас. Только спустя много лет я узнал в каком страшном мире я жил, и мне показалось и поучительным, и одновременно забавным описать этот мир, в чём-то знакомый, но во многом неизвестный, воссоздать реальную трёхмерную картину вместо плоского среза, создать фон жизни людей моего поколения.
Вот о достижениях науки и техники в СССР мы знали значительно больше, особенно о громких достижениях. Этой информацией нас пичкали в избыточном количестве, превознося наши достижения, и одновременно замалчивая достижения «загнивающего» капитализма.
И этот пробел в тогдашнем нашем знании и мировосприятии мне захотелось восполнить.
И совершенно отдельная песня о культуре. Все события культурной жизни в нашей стране нам, безусловно, были известны. А вот, культурной жизни Запада мы просто не знали. Мы, разумеется, помнили и чтили имена известных композиторов, и музыкантов, писателей, артистов, художников – всех, кто покинул СССР и остался на Западе – Рахманинова, Стравинского, Менухина, Шаляпина, Бунина, Шагала, не вернувшихся обратно в страну.
Про кого-то говорили мне родители, музыка Рахманинова и Стравинского всё-таки появлялась, остались воспоминания об удивительном скрипаче Иегуде Менухине и пианисте Владимире Горовице, звучал и Шаляпин, осторожно говорили о Бунине. Но имён деятелей культуры Запада мы практически не знали. А что уж тут говорить о джазе, роке… Это вообще были запретные темы.
И тем не менее, просачивались через все препоны и джазовая музыка, – мы знали имена Дюка Эллингтона и Эллы Фитцжеральд, Глена Миллера и Бенни Гудмена и многих других, – и рока, явления 60-х годов ХХ века – мы узнали о Ливерпульской четвёрке – Битлз, и Роллинг Стоунз, и Бобе Дилане. Но если джаз когда-то запрещали (когда я учился в старших классах школы) – в 40-е и начале 50-х годов фокстрот и танго были запрещены – то в 60-х официальных запретов не было, но был такой идеологический прессинг, что эта музыка могла проникнуть в страну либо случайно, либо через передачи Голоса Америки и Би-Би-Си.
И она проникала. Но если в Англии и США битломанов были толпы, то у нас – единицы. Тем не менее, их музыка звучала в очень многих домах, а через открытые окна вырывалась на улицы. Музыка быстро распространялась, сначала через пластинки «на костях», а потом с появлением магнитофонов, копированием. Музыка нравилась, её хотелось иметь дома, слушать, наслаждаться ею.
Естественно, эта культура оказывала влияние на молодых людей. Я причисляю себя к этим молодым людям (мне было тогда 30 лет), и мне нравилась эта музыка.
Я не гонялся за новыми записями, не сходил с ума по ним, но они приходили, как бы сами. Как бы случайно. Приходили и оставались частью нашей жизни.
И не написать о моих современниках, знакомых и незнакомых, людях, которые творили историю в политике, науке, технике, культуре я не мог. Великие имена, имена, менее звучные, но широко известные людям своего времени, но малоизвестные нам, жителям СССР, имена людей, живших с нами в одно и то же время, создававшими одну и ту же человеческую цивилизацию, далеко не все, а только те, которые я узнал раньше или позже, не могли не быть озвучены мною.
И события моего времени, свершившиеся в этот период, не могли быть мною оставлены без внимания. Не все, конечно, описать все события, невозможно, – а только те, которые я посчитал нужными важным, счёл необходимым о них написать. Здесь я абсолютно субъективен, хотя знаю на порядок больше имён и событий – и в политике, и в науке, и в культуре. У меня есть своя точка зрения на мир, и я не должен руководствоваться чужой.
Человек, открывший мою книгу, может сразу или через несколько страниц её закрыть, – это его воля. И я пишу не для всех, а только для своего читателя.
Я понимаю, что даже моему читателю может одно понравиться, а другое – нет. Это вполне естественно. Такому читателю я говорю: «Пропусти то, что не понравилось. Значит, это написано не для тебя. Ты не совсем мой, ты мой лишь частично. Читай дальше, – найдёшь то, что ты ищешь». Так что, – я это увидел и понял – есть читатели мои и частично мои.
Сейчас, когда меня читает более 50 тысяч человек, я уже вижу, кому что нравится. Есть и критика, и восторженные отзывы. Я отношусь ко всему спокойно. Мне приятна похвала, но критику ценю больше и никогда на неё не обижаюсь.
А писать я буду и дальше так, как считаю нужным. Кто-то во мне вырабатывает и принимает решения, а я только подчиняюсь этим импульсам.
Вот и это эссе возникло, в ночь на 28 октября 2015 года, когда я проснулся в три часа ночи и написал его на одном дыхании. А наутро только исправил ошибки и устранил шероховатости.
Начну я с того, что в мире тогда было две сверхдержавы: США и СССР. И у той, и у другой было довольно много союзников. США были в военном отношении сильнее, но в Западной Европе Советского Союза побаивались. Тем более, что Советская группа войск располагалась на территории ГДР в самом центре Европы.
Экономика США тоже была сильнее, но Хрущёв объявил, что к 1980 году мы догоним и перегоним Америку, и я, со школьных времён следивший за статистическими данными, тогда допускал, что это возможно. Хотя настораживало, что темпы роста экономики СССР снижались. Приведу современные цифры.
Если в 1951-1955 годах промышленность выросла на 85%, а сельское хозяйство на 20,5%, то в 1961-1965 годах эти показатели составляли уже 51% и 11% соответственно.
Итак, основные события в СССР.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/03/03/592