Аббревиатурированная глава из повести Зрячая вода

Зус Вайман
У Валентина Шнейдера было немецкое отчество, не только фамилия.
Больше нет и не будет евреев по имени Адольф.
Он последний.

Его отец Адольф был сибирским большевиком, а мать убежала в Америку в двадцатых годах.

Валентина звали «Валя». И русская его жена—тоже Валя,—и, ещё раньше, другая жена, и сестра, и множество поклонниц. И  был у него мой родной дядя Исак, который пригрел его в Куйбышеве, новоназначенной столице СССР в случае падения Москвы в 1941 году.

День победы
я вешаю третью ленточку
на могиле отца

На семейных застольях он царил. Он весь был какой-то собранный, целеустремленный, с оригинальными суждениями и с захватывающими
увлечениями: он умел делать хатха йогу и играл в  народном театре Метростроя.
В одном спектакле у него была эпизодическая роль, но он давал реплики с тщательным изяществом. Скупая жестикуляция и выверенные паузы...

Его дом y Курского вокзала ещё стоит. Не дом, а домина с архитектурными излишествами, внутри Садового кольца. Подъезд был обшарпан, но тусклой лампочкой высвечены были музейные детали.  Комнатка с высоченным потолком с дореволюционной лепниной была удивительно организована, царил прусский порядок. Рядом метро, а это так ценилось...

Прага. Подзёмка.
дар советский чехи
кротовником кличут

Он звал тётю Маню Манечкой, а её свояченницу Женечкой. А Женя иногда возьмёт и скажет, «Валька».
Да-да, его крошечная комнатка с высоченным потолком в здании стиля арт деко, в коммуналке у Курского вокзала,  была так хорошо прибрана (убрана?), ни пылинки, ни соринки.
Он умел переснимать страницы ценных текстов и, тем самым, тиражировать их.
Фотик приспособил.
Копировальные машины-то были недоступны.

На лбу у него был шрам, но, Б-же упаси, спросить его о  нём.
Про работу свою он тоже не любил распространяться.

Лишь много лет спустя услышал автор от свояка Рабиновича, что дядя Валя забегал к ним в отдел института связи и требовал—у шурина выходило «клянчил»—
высокой оценки своих технических разработок.
Он, как и Зус, делал рацухи, но делиться ими они не могли—всё было засекречено.

Но почему?

Мы тщились воспроизвести новый патент США: "Микроэлектронная лампа". Крошечный триод с анодом, катодом и даже с сеточкой.
Безуспешно, мериканцы нас накололи. Чтобы мы мучились, перебирая варианты. Штучки-дрючки не работали. Никогда они не были внедрены и в американских приборах. Тонкие металлические плёнки не могли переплюнуть полупроводниковые диоды и транзисторы. Легче было высечь искру между миниатюрными электродами и взорвать все трудоёмкие лампёшки. Как бы найти авторов патента и их наказать?
Протоавтор Зус пошёл на завод ёлочных игрушек: «Возьмите меня на работу!»  Не взяли. Пятое-десятое... Короче, еврей. Но взяли во всесоюзное общество слепых ВОС и даже послали в Гатчину помогать незрячим. Гатчина-вотчина...

Некошены травы
а в них белым-белым
Приоратский дворец...

Суждения дяди Вали об Окуджаве, Израиле, Аркадии Райкине и Евтушенко были безаппеляционны и зачастую уничтожительны.
А рефлектировавший автор называл дядю Валю самородком.

клён на лужайке:
заиндевевшая тень
его, поутру

Когда беглый автор стал навещать Москву в 90-х годах, то нашёл его  в новой квартире на юго-востоке, в гигантской промзоне.

поезда метро
корпус автозавода
нескончаем.

Дядя Валя пропел: «Остроконечные елей ресницы над голубыми глазами озёр...»

Валентин Адольфович, а мы на 90% из воды. В супе мозгов мысли носятся.

О, учитель!
Он преподал автору-эвпатору правила осанки по
Сеченову и учил дышать диафрагмой.

«Костно-мышечное чувство, научись расслабляться.»
Он даже читал лекции от общества "Знание".
Подвижник, и всё тут.

Но никогда и никому не уидеть его ни с закадычным приятелем, ни с подругой жизни, но он мог клеить женщин легко—и в метро, в столовой, и в гастрономе.

Магазин грязен, неуютен и зело жутен.

Но тётя Маня говорила: «Не утрируй!»

всё прошло
как и не бывало вовсе
скелетом стучу

Собирает со мха из болота...

Дяди и дяхоны...

Валентин Шнейдер попал под машину, лечился, самолечился...
Орудуя костылём, он рассуждал:
«Вы насаждаете не японскую культуру, а её извращение.
Пушкин-это будущее цивилизации, всей планеты.
Нёма стал менее озлобленным, сил не хватает на озлобленность. Что ты даёшь людям? Ничего.
Жиды, жиды... Жить, используя других. Жиды не евреи.
Такое попрёт, что будь здоров, Капусткин.
Не вертись, как вошь на сковородке...
Они щёлкают на сковороде!

А ты не утрируй!

Божий одуванчик, а была прима-балерина...»

Забарабали его...
Вот был вставляльщик!
Аккуратный, боялся заразиться.
И детей не было ни у него, ни у его жены.


На коне или под конём.

В самую жилу...

Папа: «Давайте, ребята, без нас!»

Жизнь продолжается в никуда...

Выкраивает время человек.

Слушай, Зуска!
(Никто так не скажет.)

Как ты справляешься с гармидером?


«Валентин Адольфович, а вы голо совали?»

Я  тебе  торочу то же самое...

Этот старпёр—шмалёный еврей.

Воздух-шмоздух...


Он, автор каракулей в блокнотике, хотел стать моряком...
Я тебе так дам, что ты перекулишься!


Заначка, словечек окрошка...

Я заныкала копейку.

Я сидел и горько плакал, мало ел, но много какал...

Хули-хули-мультатули.

«Да ты хулиган!»
«Голо  (пауза)  совать...»

Армяно-татарская резьба пошла...

            
             немчура
они эффективно убивали нас
эффективно восславляют post mortem

журнал-то без гонорара
a аффтары с гонором

Магическая б...
Курнула... П и с н у́ л а...

Как к вам деньги придут?

А так! Au contraire!


Кончай базланить!
Посылаю тебе дютюктив, мамургин!

И хайку:

Карпатский экспресс
промельк в горной долине
Бабка? Корова?

Дай спок!
(Помнишь? Так папа просил не тревожить его.)

Мне:
"Мы таких поэтов
Сшибали с домсоветов."

Им:
"Мы таких говорков
Сшибали с бугорков!"

или

"А мы, чтоб не сшибали,
По морде им давали!"

Вскроем её как консервную банку!

А в сказке собаке кричат «шафурка»!
Собаке—кость.

Глазками еду покупают.
Станут есть,
они вылезают.


Лион Фейхтвангер:

В два года научиться говорить,
в шестьдесят--научиться молчать.
 

“V 2 goda nauchit'sya govorit,
v 60 let nauchit'sya molchat'...”