Погружаюсь в воспоминания... Советские времена... Мне пятнадцать лет. Конец августа. Отец вернулся с Байкала. В коридоре - большая цинковая ванна, доверху наполненная рыбой. Налимы, таймени, хариусы, омуль. Дом наполнен дымком с запахом жареного тайменя. Днём только посолили хариусов и вот они уже на столе... Все соседи с нашей небольшой улочки поместились за большим круглым столом в зале. Поют,.. задушевно поют:
"Славное море, священный Байкал,
Славный корабль, омулёвая бочка.
- Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко..."
Отец играет на гармошке. Мамин голос выделяется среди других - она пела красиво, эмоционально.
Байкал...
Как красиво это озеро в лучах пурпурного заката, когда Приморские хребты погружаются в тень! Клубящиеся над ним облака розоватого цвета. Кажется, что озеро засыпает, укрывшись пёрышками розового фламинго. Красота и плеск волн, ласкающих прибрежные камни. Необозримый простор постепенно погружается во мрак ночи. В просветах между облаками видны мигающие яркие звёздочки. Разойдутся облака - любуешься серебряным серпиком луны, гуляющей меж горных хребтов. И кажутся эти хребты хрустальными, отливают синью.
Чарует озеро своей красотой и на рассвете, когда первые лучи восходящего солнца касаются скал, окрашивая их в золотистый цвет. А среди груд прибрежных камней розовеет яркий иван-чай. Чудо-то какое! А воздух?! Им не надышишься! Глотаешь насыщенный, наполненный терпкими смолами берёзово-кедровый настой... Пьёшь его, пьёшь... А пить хочется ещё и ещё! И водица байкальская, как воздух, неподражаема и необыкновенно вкусна. Всегда студёная!
Млеют под солнцем лиственницы. Иголочки мягкие, велюровые, пахучие, а на вкус кисловатые. Вблизи посёлка Листвянка их очень много.
Но не всегда Байкал бывает спокойным. Иногда озеро штормит. Бывает, что ветры свирепствуют неделями. Зимой, в сорокаградусные морозы бури особенно страшны. Простор мутнеет. Упругий ветер со свистом хлещет прибрежные камни, стегает валуны словно плетью. Мелкая галька под его порывами постукивает, подпрыгивая. В буйствующих вихрях кружатся и песок, и снег. Надо быть всегда настороже. Иногда снежная пурга свирепеет сутками, ломая лиственницы, сгибая тонкие берёзки. В такие дни всегда хочется быть у натопленной печки, открыв дверцу её, смотреть на жаркие угли.
Среди диких плясок снеговых вихрей можно услышать гулкие удары бубна и лай собак. Старожилы поговаривают, что это шаманы бьют в бубен на острове Ольхон. Этот обитаемый остров самый большой на Байкале. Там находится гора Шаманка со сквозной пещерой, в которой ещё в древности совершались шаманские обряды, посвящённые богам. Многие жители тех мест - в основном, эвенки и буряты и сейчас не изменяют старым традициям. Они молятся богам, чтобы задобрить "Байгал - Нуур", - так они называют это священное озеро.
Со всех сторон окружают Байкал горные хребты и сопки. Западное побережье Байкала особенно скалистое. Байкал промерзает на глубину до одного метра и более в декабре месяце. Когда спит на скалах ветер, сложив свои крылышки, как добрый ангел, перестаёшь ощущать магический страх и любуешься заледеневшим Байкалом, смотришься в него, как в зеркало. Лёд прозрачный, чистый. Отливая синью, в ясный день он искрится под солнечными лучами. Словно посеребрённые струны, протянуты на многие километры становые щели - это лёд трескается в сильные морозы. Треск как выстрелы из ружей. Но люди к этому привыкли. Бесконечность замёрзшего озера похожа на огромный кусок тёмно-синего атласа. А как прозрачна даль!.. Мне всегда нравилось смотреть на седые скалы, на склоны укрытых снегом гор, на синее-синее небо над ними, на прибрежные камни в белых ледяных шапках. Если смотреть на каменные глыбы с озера, то они напоминают пасхальные куличи, облитые сметаной. Рядом с каменными берегами лиственницы, а между ними - лебединым пухом снега, искрящиеся на солнце. Снег здесь рассыпчатый, ослепительно белый. И стволы берёзок сливаются с ним. Торжественно!
Байкал - батюшка!..
Витает моя душа там, среди скал и лиственниц, среди сверкающих снегов легко и свободно вольной пташкой. Эти воспоминания приятны. Их не растопишь на раскалённых углях в потрескивающей поленьями печке. А я и не пытаюсь их отвергать. И пусть за окном хохочет надо мной злющий ветер Амура, а я купаю душу в лебяжьем пуху забайкальских снегов - снегов моего детства.