- Сегодня навестить Анатолия Александровича можно попросить Ларочку. - отозвалась Нина-старшая. - Ей положено - она ему сестра родная.
- Ларису туда пускать нельзя! - безапелляционно заявила полковница. - Если даже ты не выдержала соседа Толика по палате, то Лариса вычудит что-нибудь еще более экстравагантное.
- Не вычудит. - хмыкнула Нина Константиновна. - Этот тип уже уразумел, что с буйными бабами нужно вести себя осторожно, и будет лежать тихо.
- Что там случилось? - заинтересовалась Лиза. - Расскажите.
- Ну что, Ниночка, расскажем ребятам о твоем подвиге?
Шапокляк смущенно кивнула.
- Толик лежит в двухместной палате. - начала свой рассказ Юлия Николаевна. - У него сахар высокий, а сосед, хоть и молодой, тебе ровесник, вообще еле жив остался, только из реанимации вернулся. Слабый еще - пока не встает, почти постоянно лежит под капельницей, но сволочь редкостная, я бы даже сказала, что не без садических накловнностей. В среду, когда мы с Ниной навещали Толика, к его соседу пришла жена. Как же он над ней, бедной, издевался. Брюзжал безостановочно - пасти своей паскудной не затыкал.
- Непонятно, откуда силы брал, мерзавец. - добавила Нина Константиновна. - Сам гунявый, голос противный, скрипучий, гнусавый, зануда страшнейший - все гадости повторял по несколько раз. Все ему было не так. Не вовремя пришла, не туда села, не то принесла и так далее. Вплоть до того, что трусы она ему принесла не те. Он хотел в горошек, а она принесла в полоску. Какие эпитеты употреблял...
- Я своего Толика за такие убила бы. - заявила Юлия.
- Вы ее защитили? - спросила Лиза.
- Не успела. - рассмеялась полковница. - Нина Константиновна оказалась шустрее меня.
- Отматерила?
- Нет. На сей раз удержалась в рамках. Она сначала возмущенно высказала все, что думала о брюзгах и домашних садистах, вслух удивилась долготерпению его жены, спросила у бедолаги, почему она до сих пор не дала ему по башке хотя бы книгой, лежащей на тумбочке, а потом посоветовала ей развестись с этим садюгой.
- Успокоился?
- Щазззз! Так взбеленился, что я усомнилась в его психическом здоровье. Знаешь, что разозлило его больше всего?
- Совет развестись?
- В том-то и дело, что нет! Сильнее всего его возмутил совет врезать книгой по башке. Ты бы видела, как он распалился, откуда-то взял силы, даже капельницу оторвал. Сам с кровати встать попытался, правда, далеко не ушел - поднялся, сразу от слабости упал поперек койки и хорошенько ударился головой об стену. А как орал... Ленина зачем-то приплел... Думаю, что его необходимо показать психиатру.
- Анатолий Александрович не говорил, кто его сосед по профессии?
- Говорил, что "повезло" соседствовать с коллегой.
- Как звать соседа?
- Кажется, Николай Степанович.
- Воробьев?
- Да. Лиза, ты его знаешь?
- Кажется, да. Бывший однокурсник. Когда-то давно, перед распределением, я врезала ему по башке одним из томов полного собрания сочинений Ленина. Если захотите узнать всю историю, расскажу потом. Что было после того, как он оторался?
- Хулиганить начал.
- Вы же сказали, что он не встает.
- Он устроил лежачий дебош - дождался, когда жена пойдет побеседовать с дежурным врачом, а мы снова займемся Толиком, и решил отомстить. Лежа в кровати, этот тип повернулся на бок, откинул одеяло, достал самое дорогое и справил малую нужду в нашу сторону.
- Облил? - ахнула Лиза.
- Нет, напора не хватило, но по полу в нашу сторону вонючий ручеек пополз. Тогда Шапокляк схватила полотенце, бросила его прямо в лужу, дала пропитаться, а потом не побрезговала - взяла эту ссаную тряпку, от души врезала ею по наглой воробьевской роже, а потом скомкала, засунула ему прямо в трусы, и преспокойно отправилась мыть руки.
- Ему понравилось? - улыбнулась Лиза.
- Судя по воплям, он был в восторге! Все медсестры сбежались его успокаивать.
- Милицию вызвать требовал?
- А как же! Обещал нас за хулиганство закрыть на пятнадцать суток.
- Обломили?
- Не отказала себе в удовольствии сказать, что милиция уже здесь, и предъявить удостоверение.
- Заткнулся?
- А что ему оставалось? Лежал и тихо ждал, когда вернется супруга. На его несчастье, она перед тем, как идти к дежурному врачу, успела его переодеть в чистые трусы, а запасных у нее с собой не оказалось. Так и пришлось ему лежать в мокрых и вонючих, пока она домой съездила за сухими. Ты себе не представляешь, как тошнотворно воняет мужская моча при высоких сахарах. Доктора называют этот запах ацетоном.
- А состояние - кетоацидозом. - вспомнил Миша.
- На следующий день я поехала к Толику без Шапокляк.
- Да. В четверг она была у нас...
- Толик рассказал мне, что сосед находится под таким сильным впечатлением от выходки Ниночки, что начал вести себя с супругой по-человечески. Правда, пока я была у них, сосед вел себя тише воды, ниже травы, а, когда пришла его жена, он был с ней слаще меда.
- Выпишется - вернется в первобытное состояние. - заявила Лиза.
- Ну, это уже будет дело его супруги. Если ее устраивает жизнь с питекантропом - флаг ей в руки. Собирайся, Ниночка.
- Юленька, давай останемся ночевать. Зачем тебе возвращаться в пустую квартиру? Все равно нам снова приезжать к ребятам. К Толику попросим съездить Ларочку, а ты поговоришь с ним по телефону.
- Конечно, оставайтесь. - сказал Миша. - Сами ведь говорили, что не стоит нервировать Кузнецову. Весь Поселок знает, что зимой на выходные мы приезжаем только вдвоем. Ваши отъезды и возвращения обязательно привлекут ее внимание.
- Ты прав. Танцуй, Шапокляк. Мы остаемся.
Продолжение следует...