"Собирайся, мой милый зверь ко всякой ночке к своему дому. Как Муравьевы дети царю своему муравьиному служат и слушаются его, и как медовые пчелы слетаются к гнездам своим и не забывают детей своих и не покидают их…"
Оксана с силой дунула на свечу и проводила взглядом сизый дым, уносимый в форточку неласковым ноябрьским ветром. Совсем сбрендила… Она слезла с подоконника и устало плюхнулась на табуретку, вся как-то сгорбилась и поникла. Устала. За окном еще только светало, и качались голые ветки тополя, такие же серые, как этот город, занесенный грязным снегом.
Интернет обещал, что заговор на возвращение зверя работает лучше, чем объявления на подъездах. Объявления она уже пробовала, и многое другое пробовала, а Люська все не находилась. Оксана шла за ней буквально по следам, каждый раз узнавая, где она провела прошлую ночь, и каждый раз опаздывала. Вот и сегодня, не было еще семи, как позвонил какой-то мужик, сказал, что Люся у него в подъезде. Оксана обернулась за полчаса, но кошка уже пропала. И так целую неделю.
Люська, а вернее Луизиана, исчезала как тень, оставляя за собой след из хлебных крошек в виде звонков от разных людей. Ее видели одновременно в пятнадцати местах. А ведь это точно она – Оксана не сомневалась, несмотря на то, что черно-белых кошек в Красноярске тысячи.
Люська всегда была невидная, самая обычная подвальная кошонка. Потенциальный висяк – мрачно рассудила Оксана, и принялась искать в Люське индивидуальность. Искать пришлось долго, но вроде нашлось у нее на спине интересное пятнышко, напоминающее сидящего зверька. А пока искала да пристраивала в добрые руки, Оксана успела вызубрить наизусть каждую Люськину шерстинку. Поэтому и сразу признала ее на фотографии, с которой смотрело полуживое замученное существо, со зверьком на спинке.
"И как стекаются быстрые речки и малые и большие в славный океан-море, так бы и ты, мой зверь, тек на мой голос со всех сторон: из-за озер, от мхов зыбучих, от черных болот, из-за рек, из-за ручьев, из-за лесов, тек в дом мой ночь ночевать, век вековать…"
Бабушка открыла не сразу. Дверь заскрипела, и в нос ударил кислый запах, столь характерный для одинокой старости.
- Кошечка черно-белая? Пристроили неудачно? Аааа… Да, прибилась тут – худая, грязная. Я подкармливала маленечко, а соседка с третьего этажа объявление сделала и в эти, как их, тырнеты поместила. Жалко же, я ей и коробочку поставила, и чашечку, а вчера иду кормить – выкинул кто-то. И коробочку мою, и мисочку, и саму кошечку. Люди, они знаете какие, последнее отнимут у несчастного… Вы за углом на рынке поспрашивайте, там много зверей кормится.
Весь следующий день ушел на расклейку объявлений и опрос местного населения. К вечеру Оксана обошла рынок, поговорила почти со всеми продавцами, оставила им свой номер, слезно умоляя задержать Люську, если та объявится.
- Вы мне звоните в любое время, я сразу прилечу. Только придержите ее, чтобы не убежала.
Люди кивали, а за спиной вертели пальцем у виска. Ненормальная какая-то.
Рынок закрывался, больше там делать было нечего. Оксана засунула нос поглубже в шарф и медленно побрела на остановку. Тихо-тихо ее догнала приземистая тень и аккуратно тронула за рукав. Так и помереть можно, но вчерашняя бабушка, радостно заулыбалась и доложила, что времени даром не теряла:
- Здравствуйте, а я смотрю – вы или не вы? Представляете, вчера, когда вы ко мне приходили, про кошечку спрашивали, она, оказывается, в нашем подъезде была, на пятом этаже. Ее люди приютили на ночь, а к утру одумались и велели мальчишке своему ее отнести куда-нибудь. Ну, он к школе и отнес. Кабы знать…
В шесть утра Оксана нарезала круги вокруг школы, кыскала во все подвальные дырки, клеила новые объявления. Люська не отзывалась. Вечером повторилось то же самое, за исключением телефонного звонка:
- Здравствуйте, я вам по кошечке звоню. Она у нас вчера ночевала. Ну как, жалко стало, мороз же на улице, мы ее переночевать пустили. Нет, оставить нельзя, мы на работу уйдем, а она нам напоганит? Утром мы ее в подъезд выпустили. А что такого, в подвал уйдет, там тепло…
Но Люся не шла в подвал, она все время тянулась к людям. Ее запускали в квартиры переночевать, а утром выставляли в подъезд. Она же была и этому рада, просто спала в тепле, свернувшись клубочком, а потом снова терялась в грязных переулках Нефтебазы.
День за днем Оксана преследовала неуловимую тень. Но сегодня она пала духом – слишком много усилий и никакого результата. А жива ли еще Люся? Или замерзла насмерть в безымянной подворотне, и только пустое беспокойство гоняет ее по кругу. Надо вставать, идти на работу, а сил нет – навалилось отчаяние и придавило камнем. С чугунной головой Оксана встала, набрала в гугле «заговор на возвращение зверя», и зажгла декоративную свечку с ароматом клубники – другой не было. Полетели слова в форточку вместе с клубничным дымом. А мороз крепчал, трещали тополя в парке, да наливались стылостью железные ручки подъездных дверей. Где же ты, Люся?
"Как дым в гору, как огонь к небу, так и ты, зверь мой милый, с пути не сбивайся. Возвращайся домой тропой бегучей, ночью колючей. Как звезда светит в мое окошко, так и ты домой путь держи…"
Примерно через час в кармане зажужжал телефон. Голос был мужской и даже немного сердитый:
- Я тут кошку вашу нашел, по объявлению звоню. Если сейчас приедете, я вас дождусь. Только давайте быстрее, у меня через полчаса совещание.
Во дворе многоэтажки было пусто, только высокий седовласый мужчина в черном пальто стоял у подъезда, а в руках у него орала и извивалась Люська. Элегантное пальто было покрыто смесью шерсти и грязи, а лицо багровело от злости.
- Вас как за смертью посылать! Я что сказал – у меня через полчаса совещание! Ваша?
- Моя!
Коротким движением мужчина сунул в Оксану Люськой и быстро зашагал к машине, не слушая извинений. Мягко зарычал мотор большого внедорожника, хлопнула дверь, и тут Оксана очнулась. Пихнула Люську в переноску, и, оскальзываясь, пошлепала к нему по снегу.
- Вы извините пожалуйста, я не могла машину поймать. Спасибо вам огромное. А вам от начальства попадет за опоздание?
Мужчина повернулся, выдохнул и помотал головой:
- Не попадет. Я и есть начальник.