Начало в http://www.proza.ru/2017/03/03/58
Прошел месяц. А может, и больше. Счастливый Димыч не надевал часов, таких любимых и необходимых в прежней жизни - для распорядка и достойного имиджа. Он и курить стал мало - некогда. Тем более, прикладываться к беленькой. Разве что по субботам. Совсем бросать - опасно в его возрасте.
Но с его логикой явно что-то происходило. Жена тоже дивилась. В перерывах между приступами отчаяния. Муж стал мыслить не линейно, не арифметически, как раньше, и даже не геометрически, а... Исторически? Нет, не то... Органически? Теплее... Филолог по образованию, она долго не могла найти подходящего слова. Потом оно нарисовалось - архетипически, то бишь, образами и родовыми понятиями. Вот как он, похоже, стал думать! Всё по Юнгу, как ее научили в вузе. Да и жить он стал в другом мире, с другим углом зрения. Короче, метафизика случилась - самая что ни на есть. Мета-история... Беда? Или шаг вперед? Женщина лишилась покоя окончательно.
На всякий случай снова позвонила врачу.
- Ремиссия на почве трудотерапии - диагностировал тот, - пусть продолжает.
А потом прибавил:
- А можно к вам наведаться как-нибудь на дачу? Случай интересный. Для диссертации пригодится. И вообще, вы такая красивая пара...
Жена позволила. Еще бы! Она не знала, радоваться ей такой дурацкой ремиссии или продолжать плакать. Она тревожилась... Да нет, что за сухое светское словцо! Она ощущала себя канатоходцем над пропастью. На натянутой струне: шаг влево - шаг вправо, и... Какой-то новый, малознакомый человек появился теперь рядом с ней. И она не всегда понимала, как себя с ним вести. И в частности, как реагировать на этот бой с вековыми зарослями? Кормить его прямо там? Ну знаете ли... Блажь ведь!
Димыч же почти не ел - увлеченный совершаемым прорывом в неизвестность. Стук его топора днями разносился по округе. Был забыт телевизор и интернет. Дневной сон тоже ушел в прошлое. Казалось, что силы добровольного работника удваиваются по мере продвижения в глубь этой странной болотистой территории. Терры инкогнито...
- И на кой ляд ты паришься? - вопрошал сосед слева, честно, но тщетно пытаясь влезть в мозги Димыча, - пошли лучше хряпнем по кружке пивка....
Но тот не отвечал, тяжело дыша. Или многозначительно, жестом Юрия Долгорукого подымал указующий перст кверху. К солнцу.
От любых таблеток, в том числе, прописанных врачом, он отказывался наотрез. Иногда бормотал со блаженным лицом "дом", "гнездо", "корни". Или что-то в этом же духе. И корчевал эти причудливые корневища, пилил-срезал толстые ветки, прорубая дорожки и даже широкие аллеи, впуская в этот темный мир своего небесного горячего друга.
- Маньяк, одно слово - шептала жена. Она не выходила из внутреннего шока.
Так продолжалось всё лето.
В конце августа должны были приехать из столицы дети - на отцовский день рождения.
Почти неделю жена не заглядывала на дачу - хлопот-то сколько. И - странное дело - она соскучилась по мужу, чего сама от себя не ожидала. Давно такого не помнила состояния. Бегая без всякого интереса - только за необходимым - по магазинам, убирая квартиру, она непрестанно размышляла о своей и его жизни. Почему с ним, с ними всё это произошло? Она виновата? Нельзя было подавать на развод? Возможно. Ведь она когда-то обещала свекрови не бросать ее сына - что бы ни было. Перед уходом в вечность та взяла с невестки такое слово, уже на смертном своем одре... Будто знала старая, что произойдёт. Да, говорят, в последний миг у отходящего бывают озарения, предвидения - уже на пороге тонкого мира, из другого измерения.
Свекровь тогда лишилась дара речи. Но мысленно передала просьбу и получила ответ: "Не брошу, не волнуйтесь". И в тот же день успокоенная "дворянка" отошла с миром...
Ладно, поспешила с заявлением. Захотела свободы. Начать новую жизнь. А что, внешность еще вполне, дети выросли... Свекровь, царство небесное, много помогла - ничего так детишки вышли.
Ну захотелось ей вырваться! Из тисков тирана-мужа. По-другому устроить свою жизнь. С другим, может быть... Не совсем была права. Ну хорошо, совсем не права! Не имела права - если уж по-христиански... Бог с ними, с этими правами! Но и он хорош - не старался держаться за работу, грубил, не слушал ее... Мыслитель! А она чернавка, прислуга за всё: вкалывать и его содержать прикажете? Ведь он на кухню только пообедать заходил! И на неё - свысока. что ты мол могёшь понимать? Гордыня та еще - княжеская... Хи-хи. Это всё было бы смешно, если бы... Мозги на место поставить невозможно, говорят психиатры. С другой стороны, что они могут понимать о душевнобольных? О душе? Если даже не признают ее за реальность? Что и как тогда изучать? Лечить то, чего нет?
А может, и впрямь, у него больше прав? По рождению? Тьфу, что я все с этими правами! Если же заглянуть в корень... Она знала из рассказов о детстве мужа и видела сама, что в их доме всегда царил неизменный порядок - во всём. Все вещи на своих определённых местах. Пуговицы должны быть застегнуты все, сколько их есть на одежде - пять, значит, все пять, восемь - все восемь. До самого подбородка. На рубашках, куртках и кофтах... Мебель - по геометрии, строго вдоль стен. Никакой вольности. Такой порядок-орднунг завелся неслучайно. Мать воспитывала сына без отца (он исчез еще до рождения мальчика) и смертельно боялась, что он свихнется под влиянием улицы. Без мужской-то руки, известно как это бывает. Иногда муж еще мальчиком живал в доме дяди - высокопоставленного чиновника, секретаря обкома партии. А там и вовсе - галстук дома не снимался... Рамки, рамки и еще раз рамки!
Что и говорить - ей, юной жене, живой и экспансивной, выросшей в море эмоций и любви и попавшей де-факто в казарму, бывало там невыносимо душно, узко, плохо. Она страдала, ждала сочувствия от мужа. Но чувства в его семье не полагались - по уставу... Механически-правильное существование. Как у роботов. Так и жили двадцать лет, если это можно так назвать.
Зато уж теперь он пустился в свободу! В дикую прерию, без всяких пуговиц! Они оторваны напрочь. Всё закономерно: из крайности в крайность... Плотину сознания прорвало. И в эту прореху хлынуло подсознание - многомерность, а в ней плавают щепки-обломки прежних рамок, бурлят водоворотом. МДС... Шизофрения... Хм! Да просто робот сломался! Но человек-то остался...
В среду она поняла: конец железного робота, заржавевшего дровосека, был неизбежен. И страшен как выход в открытый космос без скафандра. И деться ей некуда. Да и не след уходить от своего креста, отец Сергий прав. Она - соучастница. Может, эксперимента такого. Она в связке. И только вместе - в космос...
В четверг она успокоилась. Предалась на волю свыше: там знают, что делают. Не волнуйтесь за Бога - сказал просветленный Пётр Мамонов. Как верно...
В пятницу же случилось поразительное открытие: муж за последнее время стал ей гораздо, несравнимо интереснее, чем раньше! Так бывает интересен человек, одержимый великой идеей. Пусть и не всегда верной. Но он - ее носитель на земле, причем редкий. Мало кто загорается от идеи, даже оч-ч-чень высокой... В таких влюбляются - на раз.
И в том числе, он стал интересен ей потому, что угадывал иногда ее тайные чувства и мысли, которые она сама не могла бы сформулировать, находя для них нужные образы. Последний раз он сказал ей: а ты знаешь, что две половины солнца - это мы с тобой?
Она еле дождалась утра субботы и помчалась к нему.
Подходя к даче, прихрамывая на высоких каблуках - вот балда! но ведь день рождения же! - с тяжелой сумкой, она почувствовала нечто непривычное.
Топор не стучал. Как? Почему? Ведь уже девять утра! Сердце женщины резко сжалось в комок и торпедировало ее туда - в конец участка, который был теперь довольно далеко, на горизонте. Брошена сумка. Босоножки. Куртка... К нему! Быстрей! Что-то случилось...
Господи, господи, ну помилуй! Помилуй! Прошу!...
На самой широкой аллейке в розоватых лучах взошедшего только что светила проступала могучая фигура ее мужа. Она была неподвижна: он что-то рассматривал, пристально, вне времени. Но жену почуял - обернулся:
- Как ты вовремя, родная! Смотри, что я нашёл! Докопался...
А та, добежав, что называется, по пересеченной местности, чуть не упала ему на руки - измазанные, в ссадинах, совсем не дворянские руки-грабли. Слов у нее не находилось. Пока...
- Да ты смотри, смотри же!
Но она смотрела только на него. Живой... Спасибо, Господи!
Горячая волна подступила к глазам. Или это солнышко погладило ей лицо?
А Димыч упрямо показывал ей что-то под ногами. Это оказались прямоугольные каменные основания, чуть выступавшие из земли и напоминавшие фундамент большого дома. Чуть поодаль торчали одичавшие кусты, кажется, сирени. Или смородины. Какая разница?
- А теперь я скажу тебе вот что: это имение моих предков! - торжественно провозгласил Димыч в чуткой на ухо утренней тишине. - Как раз и детям покажу сегодня! Я же сегодня родился, да? Сегодня?
В его осанке появилось прежнее достоинство, смешно слитое с детской нежностью и одновременно задором:
- Слышишь, жёнка? Солнце-то снова без трещины, нет её больше!
А та всё еще не верила своим глазам.
Перед ней раскрывался безмерный, вселенский портал, сулящий радостный и рискованный, совершенно непредсказуемый, но захватывающий путь.
И начинался новый день...