Посвящается жене моей, Людмиле Чернявской.
Мария нерешительно переступила порог палаты. Это была дама преклонных лет, худенькая и щуплая. Голова, лишенная волос, как следствие химиотерапии, подчеркивала ее хрупкость и беззащитность. Возникло ощущение, что она садится в безликий поезд, увозящим ее в призрачную мглу с билетом в один конец. Вот уж не думала, что закончит дни свои в этой богадельне, гордо именуемой центром по уходу за престарелыми и тяжелыми больными.
Ее ожидало паллиативное лечение. За этим безобидным и гладким, словно отполированный морскими волнами, камешек, словом, скрывалось лишь временное лечение безжалостного, не оставляющего шансов, недуга. Позади была сложная операция по удалению запущенного рака яичника, матки и обильных метастазов в брюшной полости. Но этого судьбе показалось мало и она сделала контрольный выстрел, поразив, через месяц, другим видом раковой опухоли правую грудь. Ее тоже пришлось оперировать.
Морщясь от боли, больная робко присела на постель. Комната была залита ослепительными солнечными бликами, которые жизнерадостными бабочками порхали, гонялись друг за дружкой и трепетали на стенах.
Женщина иронично усмехнулась. Судьба ее демонстрировала отменный юмор. Она пощадила ее в подростковом возрасте, переводя стрелки на младшую сестру, Юлию, которая скоропостижно скончалась от скоротечной чахотки.
В начале тридцатых подруга пригласила Марию на вечеринку. Под бодрую патефонную музыку неутомимо кружились юные пары. Какой-то парень, в пылу всеобщего веселья, прочел смешное четверостишие про Сталина. Никого более из присутствующих на этой вечеринке Мария не встречала. Кроме одного молодого человека с бегающим взглядом, приятеля подруги, который старался ее избегать.
Почему она не попала тогда на стройки народного хозяйства и не превратилась в лагерную пыль? Быть может, потому, что уполномоченным НКВД стал бывший матрос с корабля, на котором служил, когда-то, старшим офицером, ее отец. Он никогда не занимался рукоприкладством, был вежлив и справедлив к нижним чинам, которые это весьма ценили.
В третий раз судьба сжалилась над ней во время Великой Отечественной войны. Стояла студеная зимняя ночь, промерзшая земля напоминала застывший бетон, подернутый легким снежком. Мария возвращалась с работы, голодная и изнуренная. Внезапно налетели немецкие бомбардировщики. По небу заметались лучи прожекторов. Земля вздыбилась, вся округа огласилась сатанинским ревом, грохотом, шумом разбитых стекол и отсветами пожарищ. Огромные дымящиеся воронки напоминали глубокие равороченные раны. В семи метрах от женщины упала, сотрясая землю, бомба. Но не взорвалась.
Испуг пришел позже. Интересно, что испытывает перед смертью человек? Страх, животный ужас или облегчение? Мата Хари, лучезарно улыбаясь, послала шеренге солдат последний воздушный поцелуй со словами: - «Я готова, мальчики, стреляйте!». Лев Толстой испытывал перед смертью непреодолимое желание послушать цыганские песни.
Странно задавать этот вопрос, когда уже тысячи предыдущих поколений превратились в прах. Правда состоит лишь в том, что этот момент наступит. Лишь часы, в блаженом неведении, неутомимо отсчитывают время, не догадываясь о том, что являются невольным соучастником «черной леди».
За окном палаты быстро сгустились ночные сумерки. На темно-фиолетовом небосводе вспыхнули холодные звезды, словно кто-то щедро и размашисто бросил туда горсть жемчужин. Среди них бесшумным челноком, вспарывая мерцающую звездную гладь, скользила луна.
Никогда ранее Мария не чувствовала так остро невесомую, струящуюся в вечность, озаренную дивным лунным сиянием, ткань времени. Она устала. Устала жить, устала надеяться, устала бояться и жить по инерции. Женщина легла, смежила веки и очередной безрадостный день сомкнулся темными волнами над ее головой.
Ранним утром дверь внезапно распахнулась и в комнату влетела, шумным ураганом, дежурная медсестра.
- Подъем! – громко пропела она и, распахнув балконную дверь, также, быстро, ретировалась.
Мария приподняла голову и осмотрелась. На тумбочке стоял небольшой цветочный горшок. Как она умудрилась вчера его не заметить? В нем рос неказистый, наполовину засохший, цветок. Его редкие, поблекшие лепестки, словно скудная, неухоженная шевелюра немощного старика, согнувшегося от слабости, стебель и поникшие листья взывали о помощи. Сухая земля потрескалась.
- Это, еще, что за «явление Христа народу!» - проворчала старушка.
Но, встав и приведя себя в порядок, бережно полила цветок. Странная мысль посетила ее. Оказывается, в мире этом, имеется существо, которое еще больше нуждается в помощи, чем она. Ибо для него счет шел на часы. Цветок просто не мог обратиться к врачу, пойти в больницу или вызвать скорую помощь, он смиренно и мужественно ожидал свою участь.
Это была фиалка, невесть каким образом оказавшаяся в палате. Через неделю она настолько окрепла, что смотрела на мир уверенно и бодро. В центре ее царило крошечное солнышко, вокруг которого полыхало фиолетовое пламя в форме элегантных лепестков. Дополнял это изысканное очарование едва уловимый нежный аромат.
В душе Марии что-то дрогнуло, там уже давно не цвели сады, было уныло и пусто. Перед взором ее, в лучистом сиянии летнего дня, вырос родной родительский дом, уютный дворянский особняк, окруженный чудесным садом и цветочными клумбами с множеством таких же фиалок! Это были любимые цветы ее матери и сестер. На зеленой лужайке, перед домом, в тени деревьев, за накрытым к чаю, столом, расположилась ее семья. Матушка в элегантном белом платье и шляпке, отец в просторном летнем костюме, три сестры и брат. Сквозь резную листву деревьев пробивались задорные солнечные лучи, воздух вокруг был наполнен благоуханием цветов и запахом свежескошенной травы.
На ладошку пятилетней Марии деловито плюхнулась божья коровка.
- Она не кусается? – встревожилась девочка.
- Нет, дорогая, - успокила ее мать. – Говорят, это к счастью.
В мягком рассеянном свете ясного дня все предметы, включая деревья, цветущий кустарник, клумбы с цветами, садовую мебель были окутаны странной размытой дымкой, отчего контуры их выглядели расплывчатыми. По обе стороны широкой аллеи, ведущей к кованным воротам, полыхало желто-фиолетовое зарево из сотен фиалок.
- Хорошо-то как! - невольно выдохнула хозяйка.
- Да, милая, - обернулся к ней муж, - ах, если бы это продолжалось вечно!
Мария тогда не согласилась с отцом, но благоразумно промолчала. Ей не терпелось поскорее расстаться с детством, чтобы стать взрослой и независимой. А время ползло медленно и степенно, как нерасторопная садовая улитка. А вечность мешала ей осуществить свои романтические мечты. Вы представить себе не можете, как скучно оставаться вечным ребенком! Заунывные занятия математикой, умопомрачительная зубрежка грамматики, изучение иностранных языков, уроки музыки и танцев, вечный контроль гувернантки мадам Николь! Кому же это понравится!?
Лишь много позже Мария поняла, как прав был ее отец. На пороге стояла первая мировая война, затем разразилась революция, разрушившая до основания прежний уклад жизни. «Кто был ничем, тот станет всем!»
Их семью новая власть, не мешкая, пересилила из просторного двухэтажного особняка в старый овечий сарай с земляным полом, на пятнадцати метрах которого должны были ютиться семь человек. Отец Марии был прекрасным инженером и семье посчастливилось, вскоре, перебраться в коммуналку.
Единственный брат, Шурка, еще до революции страстно увлекся авиацией. Обновленная страна пыталась расправить железные крылья и юноша оказался востребованным. Пропахший горючим и мазутом, он редко ночевал дома, а если случалось, то уходил так, словно прощался навсегда. Страна доверила ему испытание новых самолетов. Однажды, Шурка не вернулся с полета.
Старшая сестра Лиза вышла замуж за талантливого музыканта Антона, который стал директором музыкального училища. В нем осваивали азы музыки дети рабочих и крестьян. В молодой семье появились две очаровательные девочки. Муж души не чаял в своей красавице жене, которая, действительно, была дивно хороша. Но счастье длилось недолго. На Лизу часто заглядывался знакомый чиновник из городской администрации, солидный семейный человек, у которого подрастали двое непоседливых сыновей.
К Антону пришли, прямо на рабочее место, двое сотрудников НКВД. С ордером на арест. Оказывается, этот оборотень, притворяясь безобидным музыкантом, вел тайную подрывную деятельность против молодого, истекающего кровью, государства.
Лизе не суждено было более видеть своего любимого. С врагами народа не пристало церемониться. Выйдя, через друзей, на одного из офицеров НКВД и заплатив ему последние деньги, молодая вдова узнала имя доносчика. Им оказался именно тот чиновник из городской ратуши. Спустя некоторое время он сам показался на пороге квартиры, в которой проживала осиротевшая семья.
- Добрый день, Елизавета Павловна, - обратился он к хозяйке. – Прошу прощения за беспокойство. Наслышан о трагедии в вашей семье, - сочувственно обронил он. - Кто бы мог подумать, что человек оказался не тем, за кого себя выдавал?
- Вы зачем пришли, сударь? – выдавила из себя Лиза.
- Я понимаю, в каких стесненных обстоятельствах вы оказались и хотел бы, в меру своих скромных возможностей, оказать вам посильную помощь. Тем более, что я к вам давно не равнодушен. Буду безмерно рад, если такая изысканная леди сочтет воможным, иногда, уединяться с вашим покорным слугой. Обещаю, ваша семья ни в чем не будет знать нужды, - вкрадчиво закончил он.
- Так вы предлагаете мне стать вашей содержанкой?! – лицо Лизы гневно потемнело. – А как же ваша семья?!
Она порывисто распахнула дверь. – Вон отсюда, негодяй! И чтобы ноги вашей не было здесь!
Обескураженный чиновник оказался за дверью. Ему казалось, что он, как опытный шахматист, все безупречно рассчитал. У женщины, после потери кормильца, просто не было средств. Голод и нищета не жаловали благородных дам.
Но вышло так, что ей, все-таки, удалось устроиться счетоводом на один из складов. А солидный чиновник оказался в застенках местного НКВД. Потому что отказался выдавать остальных «врагов народа». Палачи пытались его «вразумить» и весьма преуспели в своих действиях. Собравшись с последними силами, узник вытащил из стены голыми руками крупный ржавый гвоздь и вбил его себе в сердце.
Cредняя сестра Елена запала в душу Виктору, приятелю Шурки, тоже авиатору. Их отношения не стояли на месте. Наступил день, когда молодая пара решила официально узаконить отношения. Жених и невеста, скромно нарядившись, вышли на улицу. И, тут, Виктор, оставив озадаченную невесту, принялся расспрашивать прохожих, как добраться до ЗАГСа? Елена взглянула удивленно на него, поджала губы, развернулась и ушла. Она считала недопустимым шагать дальше по жизни вместе с таким непрактичным человеком. Конечно, ее редкая красота мало кого из мужчин оставляла равнодушным. Но, когда, дело доходило до сердечных объяснений, она привычно осаживала очередного претендента вопросом:
- А кто утрет слезы вашей жене?
Елена так и осталась в старых девах.
Младшая сестра Юлия подавала большие надежды в музыке. Она часами не отходила от рояля, в то время, как сестры ее не часто жаловали его своим присутствием. Девочка умерла в 11 лет от скоротечного туберкулеза. После смерти до семьи дошли слухи, что лечащий врач ее не слишком старался излечить юную девушку. Отец Юлии потребовал объяснений.
- А почему ваша дочь должна жить, если моя умерла от туберкулеза?! – раздраженно отрезал ему лекарь.
- Отныне, милостивый государь, я не подам вам руки! – брезгливо поморщился его собеседник.
Сама же Мария вышла замуж далеко за тридцать. Но удачно. Это был тот редкий случай, когда две половинки из миллионов подобных, не разминулись. Владимир слыл великолепным врачом и заведовал хирургическим отделением городской больницы. О таких говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Он замечательно играл на фортепиано, писал чудесные стихи и увлекался живописью.
Когда прозвучало объявление о начале войны с фашисткой Германией, Владимир немедленно отправился в военкомат. Хотя мог бы остаться в тылу, среди его пациентов были весьма влиятельные персоны.
- Извини, Мария, - признался он, - не могу отсиживаться здесь! Никогда не прощу себе! Справились с Наполеоном, справимся и с Гитлером. Вопрос только в том, какой ценой?
- Вот именно! – тревожно взглянула на него жена.
- За меня не беспокойся, милая, - озорно вспыхнули глаза Владимира. – Коллеги утверждают, что меня сам Бог в макушку поцеловал! К тому же, я не написал еще твой лучший портрет, не сочинил свои лучшие стихи и не вылечил самого тяжелого больного! А посему тебе придется, дорогая, терпеть меня, лысого и беззубого старца, до конца дней своих! - заключил он весело.
Последнее письмо с фронта пришло от него в ноябре. Как всегда, муж ее увлеченно рассказывал о встречах с интересными людьми, немного о работе, на которой ему едва ли удастся отрастить солидное брюшко, об увлечении, в свободное время, гербарием и коллекционированием бабочек. Просил, при возможности, выслать ему акварельные краски.
Мария читала письмо, а в голове ее крутился вопрос. Какие могут быть бабочки в ноябре?!
Вслед за письмом пришла похоронка, в которой сообщалось, что муж ее, будучи главным врачом полевого госпиталя, пал смертью храбрых. Попавший в палаточный домик шальной снаряд не оставил шансов.
Она больше не выходила замуж. В неспокойные перестроечные годы, существуя на грани нищеты, дама получила письмо из Германии от дальней родственницы. Судьба распорядилась так, что Мария оказалась в чужой стране, помогли немецкие корни ее семьи, благо, терять ей было нечего.
Она отвлеклась от воспоминаний и перевела взгляд на фиалку, которая странно преобразилась. Упругие, филигранно отточенные лепестки ее поражали глубоким, насыщенным фиолетовым цветом, который бывает, иногда, у раннего ночного неба, пронизанного сиянием звездных россыпей. Восхитительный аромат кружил голову, мутил рассудок, заставляя сладко замирать сердце и бессмысленно улыбаться. Это был чудесный запах ее детства, ранней части ее счастливой и беззаботной жизни. Мириады бархатных фиалок, подрагивая изящными, словно руки балерин, листьями, как будто пытались что-то сказать.
На ум Марии пришли странные мысли. Не надо изводить себя заботами будущих дней, следует жить настоящим, благодарить провидение и радоваться, что, умирая ночью, вновь возрождаешься днем, купаясь в пурпурных волнах солнечного восхода. Каждое из мгновений, что ты проживаешь, неповторимо и уникально, вся жизнь соткана из них. Мы к ним настолько привыкли, что они кажутся нам обыденными и скучными.
Не надо причитать, сетовать и проклинать свою судьбу.
– Ну почему я, Господи! Вокруг сотни тысяч других людей, живых, здоровых, благополучных! Но только я чувствую спиной нарастающее холодное дыхание вечности! Это несправедливо!
Мысли эти приведут только к страху, зависти и злобе, превратят вашу жизнь в пытку. Если нет покоя в душе, не будет покоя и телу, которое станет, из-за этого, легкой добычей болезней.
Не следует превращаться в озлобленный кусок биомассы, а нужно ценить восхитительные минуты жизни и помогать другим существам.
Не нужно гневаться на людей, предавших вас или причинившим зло, посочувствуйте им из-за их ущербности и душевной убогости.
Серьезная болезнь – это серьезный сигнал о том, что вы должны изменить себя, свои взгляды, стиль и ритм жизни, отношение к окружающим вас людям. Если вы этого не сделаете, это сделает за вас одна черная леди с косой, которая хорошо знает свое ремесло.
Вы будете приятно удивлены тому, как тело отреагирует на ваше преображение, гармонию и мир в вашей душе.
Любите себя и не забывайте о своей уникальности. Второго такого человека, как вы, нет во Вселенной. В теле вашем ежесекундно происходят тысячи сложнейших реакций, поддерживащих жизненное равновесие. Так неужели вы полагаете, что Творец занимался бы этим, если бы вы не были важны для Него! Помните, что любовь всегда на шаг опережает смерть!
Мария с трудом отвела завороженный взгляд от цветка и тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. Перед глазами ее все еще вздымались, брызгая фиолетовой пеной, фиалковые волны.
Привидется же такое! Можно было подумать, что аура цветка соприкоснулась с ее аурой. Интересно, имеется ли у фиалки душа? С другой стороны, не замешана ли здесь химиотерапия, которая возбуждает такие живописные картины?! И, тем не менее, Мария почувствовала необыкновенный прилив сил, словно сбросила с себя непосильную ношу.
Грозно и величественно клубились облака, наслаиваясь друг на друга и высекая молнии, упруго хлестали шальные весенние ливни, вскипала и переливалась на солнце утренняя роса, взбудораженно трепетала, омытая дождями, листва деревьев. Вокруг шумела, кипела и клокотала жизнь, непредсказуемая, неповторимая и мятежная.
А ночью Марии привиделся странный сон. К ней бесшумно приблизилась женская фигура в черном плаще с капюшоном, под которым смутно угадывалось костистое лицо с темными глазницами. Страха, почему-то, не было, словно перед ней стоял знакомый человек. Несколько секунд смерть выжидательно смотрела на больную. В отличие от людей, она ценила свое время и никогда не приходила просто так, из праздного любопытства. Тут был не ее случай, иногда такие накладки случались. Черная леди бесшумно отступила и растворилась в ночном мраке.
С этого дня больная быстро пошла на поправку. Она привычно ухаживала за цветком, гладила листья и шептала нежные слова. Фиалка отвечала взаимностью, росла стройной, крепкой и красивой.
Проведенное через три месяца компьютерная томография показала полное рассасывание метастазов. Марию беспокоила только отечная правая нога.
Однажды ночью у больной случился приступ стенокардии. Несколько дней она провела в больнице, в которой ее обследовали, ничего серьезного не обнаружили и перевели вновь на старое место. Мария, как фрегат после чудовищного шторма, вернулась с поля боя потрепанной, но не побежденной.
На прежнем месте даму поджидал неприятный сюрприз. Фиалка, ее милая фиалка серьезно занемогла. Стебель согнулся, листья обмякли, фиолетовые лепестки поникли. Признаки жизни в цветке едва теплились. Медсестры наперебой убеждали хозяйку цветка, что они постоянно присматривали за ним и не оставляли без заботы.
Мария наклонилась к фиалке, нежно прикоснулась к листьям и прошептала ласковые, ободряющие слова. Уже к вечеру стало заметно, как выпрямился стебель и стали подниматься поникшие листья. Через несколько дней цветок почти полностью пришел в себя и радовал глаз ярким цветом упругих лепестков.
- Что это значит?!- озадаченно вопрошали медсестры, разглядывая растение. – Как только появилась его подружка, вновь преобразился!- восклицали они. - Вы только посмотрите на него, выглядит, как счастливый жених! Распушил лепестки и просто сияет от счастья рядом с Марией!
Лечащий доктор, онколог Фрау Беккер, была очень довольна результатом химиотерапии. Больная чувствовала себя настолько хорошо, что речь шла о выписке на амбулаторное лечение.
А это значило для Марии, что мечта ее осуществляется и она вновь окажется в своей небольшой уютной квартирке на Ауф дер Кауле. Что может быть лучше дома! Ни один звездный отель или роскошный дворец из тысячи и одной ночи не заменит его! Там дышится иначе, сердце бьется иначе, время течет иначе, а в прихожей бесшумно толпятся милые образы давно ушедших людей. Цепкие щупальца болезни уже не пугают своими прикосновениями и не вызывают животную панику.
Разумеется, милая подруга ее, фиалка, права. Надо жить дальше, не суетясь, не размениваясь на пустяки, наслаждаясь каждым мгновением восхитительной, яркой и непредсказуемой, словно в калейдоскопе, мозаики жизни.
«Узнаю тебя, жизнь, принимаю и приветствую звоном щита!».