Когда я открыла для себя Блока (в 15 лет), он казался мне Небожителем. И его любовь с Любовью Дмитриевной Менделеевой казалась мне божественной любовью. Я помню фото: юная Люба в роли Офелии, прекрасная, как ангел, с распущенными дивными волосами, в длинном белом платье и вся в цветах. Под впечатлением от стихов Блока я начала всерьёз писать стихи – совершенно не блоковские, я уже тогда была очень самостоятельной. Но волшебство поэзии А.А. осталось со мной на всю жизнь.
И только недавно я прочитала Дневники моего кумира. Могут ли дневники сказать о поэте больше, чем его поэзия? Скорее всего, нет. Но они могут дать другой аспект восприятия. В стихотворениях – небожитель, в Дневниках – земной человек из плоти и крови. Разные ипостаси. Удивительно, например, читать, что Блок постоянно болел цингой. Удивителен и телеграфный стиль этих Дневников (впоследствии «телеграфным» назовут стиль прозы Эрнеста Хемингуэя). Блок ежедневно отчитывается (перед кем?), с кем встречался, кто звонил, в каких местах он побывал, и всё – без подробностей, без, так сказать, «лирических отступлений». Но кое-что по-настоящему интересное из этого калейдоскопа всё же можно выудить. Например, то, что Блок обожал свою жену. Она его бросала, уезжала от него на целые месяцы, а он каждый прожитый день заканчивал в Дневнике словами: «Моя любимая Бу. Господь с тобой, моя милая». И, как мальчик, радовался её редким письмам. При этом он пишет в 1912-м году: «Вино и проститутки уже не радуют». Обожаемая жена и одновременно – проститутки! Кто поймёт эту душу? В том же 1912-м году Блок пишет: «Господи, как же я стар!» Ему тридцать два года. Между прочим, в том же возрасте Иосиф Бродский напишет своё «Старение».
Из Дневников становится ясно, какой суетной была земная жизнь моего кумира, которого я в свои юные годы представляла себе строгим отшельником. Постоянные театрально-литературные тусовки. И, опять же, из Дневников: «Я не могу зайти в кабак и не напиться». Но понимаешь безусловно, что общение с Мережковским и Гиппиус, а также с Вячеславом Ивановым, мягко говоря, не доставляло удовольствия А.А. Зато он хорошо писал о юной Ахматовой: «Ахматова – настоящее открытие». И позже: «Ахматова пишет всё лучше и лучше».
Интересна ещё одна запись из Дневников Блока: «Если бы не Люба и моя мама, мне бы на этом свете делать бы было нечего». Но ни характера Любы, ни личности мамы из записей Блока не видно.
Видно вот что. Что тогдашний литературный мир (Москва – Петербург) исчерпывался несколькими десятками человек, которые все друг друга знали. Да, это не нынешняя ситуация, когда на сайте Стихи.ру полмиллиона «поэтов». Во времена А.А. положение было нормальным, сегодня оно – параноидное.
Мне показалось очаровательным то, что Блок купался. Купался в Неве и в Финском заливе.
Прекрасный, словно античный бог,
в Неве купается Блок,
пускает фонтанчики, словно кит.
Русалка со дна на него глядит. (ЭК)
Все знают, что Блок воспринял на «ура» октябрьский переворот и этого не скрывал. И стали его таскать по комитетам и заседаниям. И написал он свои «Двенадцать». А когда умирал, хрипел жене из последних сил: «Люба! Все ли экземпляры «Двенадцати» сожжены?!» Увы, увы…
Романтика возвышенная страсть
его вела, его и доконала. (ЭК)
Ангел понял, что в своей поэме он воспел бесов. Это его и убило. Но чистая душа вознеслась к Небожителям, в ряду которых блаженный Александр состоял до воплощения на Земле, и к которым он вернулся.
28 февраля 2017