Помнится, почему-то именно в Тырново я впервые задумался над тем, как велико значение христианства в национальном сознании болгар. Пятьсот лет под турецким игом, когда христианство искоренялось огнём и мечом, не привело к омусульманиванию населения. Пусть кто-то и принимал ислам, но большинство сохранило свою религию. И духовными пастырями были священники. И утешение люди находили в церкви. И продолжали строить храмы, расписывать их стены, писать иконы, изготавливать узорчатые деревянные кресты и иконостасы.
Но больше всего меня поразило то, что болгары берегут свои церкви. И невольно я проводил аналогии с жизнью в Советском союзе. Меня и моих сверстников воспитывали законченными атеистами: «Религия – опиум для народа». Церкви взрывались и сносились. Немногие оставшиеся использовались не для молитв и богослужения, а под склады и всякие другие нужды.
В крупных городах были оставлены для бабушек редкие церковные здания. Я видел одну такую недалеко от нас, и в пасху туда приходила толпа людей. И синагога в Ленинграде была оставлена только одна.
В Болгарии же гордились своими храмами. Рассказывали, в память какого события они были поставлены. Рассказывали об архитектуре. Показывали замечательные фрески. Говорили об основателях. Восстанавливали разрушенные. Относились как к народным святыням.
Своим героям и героям освободителям ставили памятники, сохраняли их имена в названиях улиц. Создавали музеи. В память о погибших строили церкви, часовни и мавзолеи.
И я понял, что болгары – народ, который не забыл, что сотни лет боролся с угнетателями, во имя свободы. И символом этой свободы была возможность хранить свою веру, чтить своих святых.
Но с тем же тщанием болгары сохраняли следы древности на своей земле, пусть даже это были не их предки. И пусть это были языческие древности.
Мне всё это дало обильную пищу для раздумий. И я позавидовал болгарам, потому что решил для себя, что, поступая так, правы именно они.
В то же время я остался при своём мнении, что все религии созданы людьми, присвоившими себе право трактовать, что угодно богу и как ему служить. И что это служение может переходить в ненавистный мне фанатизм. Но я именно тогда стал понимать, что многим людям необходима как вера в бога, так и участие пастыря, молитва, ритуал богослужения. Они необходимы, чтобы жить и выжить. Спастись от горя. Уйти от себя к Богу. Или чтобы выразить себя.
И тогда у меня впервые мелькнула мысль, какой огромный пласт культуры выбрасывается советской властью вместе с религией.
И я понял, что и в этом вопросе я не могу принять точку зрения коммунизма на религию.
Впрочем, не могу я принять и точку зрения России путинского времени, когда религия стала сращиваться с государством, когда, как и в конце царствования Романовых в России, появились хоругвеносцы и черносотенцы. И не просто появились, но и стали задавать тон. А чиновники во власти посещают церкви и крестят лбы не по вере и убеждению, а потому что это составляет часть идеологии, принятой властью.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/11/22/2051