Как ненавидела она это состояние. Когда сил не было абсолютно. Когда дико хотелось побиться головой об стену. Когда взгляд гипнотизировал лезвие. Манящее. Холодное. Обещающее приятную и легкую смерть.
Очередное передергивание плечами, лишь бы избавится от наваждения. Она помнила, что было в прошлый раз. И всячески сопротивлялась этому.
Только вот сил было мало. Мало до безумия.
А город продолжал жить в темноте. Это был ее город с безымянными улицами. Каждый дом, каждый угол был частью ее воспоминаний. И лишь самые-самые редкие, самые счастливые имели фонари, да и те периодически выходили из строя. И ремонту уже не подлежали.
Она вечно бросалась из крайности в крайность. И никогда не верила в то, что что-то возможно исправить. Раз это случилось раз, то что спасет от второго раза? Раз это постоянно повторялось из день в день, то… Одна из улиц затряслась, и на ней появился еще один проулок. Из него так и веяло холодом, и даже тени не рисковали заглянуть в него.
Их было много, но все они жили строго на своих улицах, в своих воспоминаниях. Даже если они были знакомы в реальности. В ее городе они не пересекались, даже живя в соседних домах.
Она редко заходила на освещенные улицы. Чаще всего она искала фонарь и уходила в мрак. Нравилась ли ей та боль и тьма, что послушно ждала ее там? Нет. Но там не было разочарований. Там всегда все было одно и тоже. Изредка она выходила на свет… Но там порой оставался один последний фонарь, который угасал прямо на ее глазах. И очередная улица погружалась в мрак. Вначале это дико раздражало ее, она злилась, бесилась, пыталась зажечь улицу снова. Но спустя сотни бесполезных попыток она мирилась с тем, что еще один уголок света погас. А у нее появлялось еще одно место для грусти.
Эти улицы не имели названий. Не имели каких-либо отличительных знаков. Они были все на одно лицо. Зачем они были ей нужны? Она не знала. Но факт остается фактом. Постоянно она сбегала в него, брала фонарь и блуждала среди темных зданий.
Она словно была надсмотрщиком, что контролировал, как много улиц погрузилось в тьму. Периодически в нее врезались тени, заставляя вспомнить их имена и лица, пережить прошлое. Иногда она морщилась от этого. Иногда в позоре сбегала, не выдерживая повтора.
Во время таких побегов ее фонарик как правило, гас, и ей приходилось брести наугад. Тогда она искала освещенную улицу, чтобы при свете понять, что случилось с ее фонарем. Светлые улицы всегда были… ярче? нет. Просто спокойнее и защищеннее, чем остальные. Но это длилось ровно до того момента, как тьме становилось мало. И она яростно врывалась на освещенную улицу, била по фонарям, валила их на землю, пытаясь затоптать, втоптать свет в землю и погасить их. Если она не успевала, то улица просто уходила во мрак. Если же успевала… То битва заканчивалась диким боем, после которого она зачастую лежала на земле, смотрела на отвоеванные огоньки и думала: А стоит ли этого? Нужен ли ей этот свет. И тогда возникал следующий вопрос: Зачем ей вообще были нужны светлые улицы в темном городе? Чтобы раздражать своим несоответствием? Чтобы служить контрастом? Показывать, что и у нее когда-то было что-то хорошее?
А не проще ли было бы погасить все фонари самой? И отдать власть над городом тьме?
Что самое забавное, вопрос осветить остальные улицы даже не поднимался. Слишком это было бесполезно. Слишком зря. Да и бессмысленно. Единственное, что реально зависело от нее в этом городе -- это как скоро погаснут оставшиеся улицы. И тогда…
А что тогда? Ей не было ни горячо, ни холодно. Даже боролась за свет на последних улицах она больше по инерции, чем желая того сама. Потому что она уже не помнила ничего. Ее город опустел уже давно. Все имена, названия, слова покинули эту обитель. Осталось лишь несколько улиц, где еще горел свет. И где можно было на миг замереть и улыбнуться приятным воспоминаниям.