Когда подмастерье Никколо молча, одним лишь кривлением губ жаловался на усталость и работа выпадала у него из рук, мастер Антонио говорил ему строго: «Учись терпению». Если же этого наставления не хватало, старик прибавлял, шепелявя себе под нос: «Усердие творит величие будущего». Смысла этих слов бедный мальчик не улавливал. Лишь вздохнув, он возвращался к бесконечной правке резцов. Старик же еще ниже склонял голову над пластинкой из слоновой кости, на которой уже отчетливо поднимался прелестный профиль моны Джованны. Кончик его сизого языка еще больше выполз из угла плотно сжатых его губ.
Но сегодня подмастерье решился спросить:
- Мессир, а какое оно будет, будущее?
Спросил не по любознательности, надеялся хитрец затянуть передышку.
Мастер не знал, что и сказать. Однако вскоре на лице его, отстраненном к низкому дощатому потолку, растерянность сменило сияние.
- О, Никколо!.. Дома у всех будут просторные, чистые. Апельсиновые рощи кругом. У всех добра всякого нужного много! Даже у бедняков! Нигде ни войн, ни уличных драк, ни пропойц, ни блудниц…
Он опустил взор на профиль моны Джованны, нежно улыбнулся то ли ему, то ли великому будущему. Наконец прибавил:
- Учись, Никколо, терпению. Тогда и твои руки будут творить будущее!
Немало перемен добрых и плохих тоже, случилось вокруг на веку мастера. Особенно в годы, когда городом правил Лоренцо Великолепный. Но до заветного будущего оставалось все еще далеко. Теперь ему, старому, уж точно, до него не дожить. Грусть напала на мессира Антонио, готовая поглотить саму его веру в великую миссию искусства. Но он превозмог тоску и, поднявшись с табурета, позвал мальчика пройтись по городу. Благо, дневной жаре пора было идти на убыль. И будущее устояло, а с ним и смысл жизни. А как хотелось увидеть грядущее! Хотя бы во сне...
Они вышли из дому и тотчас разинули рты, словно чудо узрели
Над правым концом улицы привычно дыбился огромный купол Санта Марии дель Фьори, а все остальное – дома, увешанные вывесками, мостовая и запряженные ослами повозки, люди и одежда на них, – всё, решительно всё изменилось, словно по волшебству. В грудь им ворвался, мутя мысли, воздух, отравленный незнакомой удушливой вонью. В плечо коротконогого мессира Антонио толкнуло пронесшееся мимо грудастое женское существо в штанах, как будто солдатских. Падая,старик обхватил плечи подмастерья двумя руками и увлек его за собой под колеса автомобиля.