Я потолстел, ничем, кроме домашних дел , не занимался и вот однажды, в старых бумагах, наткнулся на совершенно неожиданное письмо. Зачем его
сохранил , не знаю. Может быть , почитать для развлечения на досуге или анекдотец какой соорудить. Но вспомнилась и попутно моя давнишняя жизнь, разящим образом отличающаяся от моего пенсионного полунищенского существования. Тогда ,раньше ,моя карьера прямо расцветала, - мне не грезилась, а вполне наяву виделась яркая сцена, расцвеченная огнями ослепительной рампы, восторженные взгляды, сорванные аплодисменты. Концерты , выступления, спектакли и всюду – я. Поначалу скромно, - в одном -двух номерах, потом – ведущий конферанс, дальше уже сольные : выступления, песни , стихи, поэмы…И наконец, мой пик - далёкий посёлок, сотни километров без городов и дорог, работа по распределению. Первые больные ,самостоятельные операции и… собственно поставленные спектакли. По линии самодеятельности я стал тогда учиться на режиссёра, в Москве, - для отчёта требовалось поставить спектакль по многоактовой пьесе. Времена были самые застойные ,подходящего материала почти не было ,но я выбрал и достал для постановки драму Вампилова, честного , искреннего автора, безвременно погибшего в те же годы. Не с меньшим трудом пришлось подбирать исполнителей. С девушками было чуть полегче, а вот с мужским контингентом… В пьесе были две основные роли – отца и его выдуманного сына. Последнего я решил сыграть сам, а на возрастную роль никто не подбирался, ну прямо никого нельзя было найти – ну хоть плачь ! Уговорить какого-нибудь парня, лет от 16 до 30, всегда почти можно было, но вот постарше, ни-ни, ни один человек не соблазнялся. Я уже отчаялся и думал даже бросать начатую работу, с таким трудом и упорством поднимаемую… Как то прихожу на репетицию, в клубе ещё никого, - собирались в свободные от киносеансов часы, -прохаживаюсь по коридорам и замечаю мужичка средних лет, с лысинкой и сединкой, с морщинами, и всего эдакого, «под Леонова», точь-в-точь такого, как этот актёр играл в телефильме моего основного героя. Я не мог и предположить, что мужичок спросит про меня, - выяснилось, что он пришёл «записываться в театр». Прослышал про меня, вот и заявился . Посёлок маленький, каждый человек на виду, тем более творческий, он меня и нашёл. Тут стали подходить другие участники : девочки из школы, двое закадычных приятелей, - они похмыкали между собой, поглядывая на мужичка, но ничего мне не сказали. Поскольку остальные эпизоды были наработаны, я сразу же стал « вводить» «Леонова» в остальные оставшиеся сцены ,с «отцом». Мужичок указаниям поддавался туговато, движения и реплики с ним приходилось отрабатывать по нескольку раз, но репетиции продвигались, «отец» робость преодолевал, а горения и энтузиазма всего коллектива пока ещё хватало. Работа над спектаклем продолжалась. Интересно было наблюдать, как пьеса наполняется жизнью, людьми, как обретается движение мысли, выстраиваются идеи добра и зла, веры и пессимизма, правды и обмана. Однако в подготовке наступил непредвиденный перерыв – в январе девочки уехали на экскурсию в свои последние каникулы, а вот мужичок укатил на лечение и только тут и тогда я выяснил, что он – шизофреник. Известие это подействовало на меня сильно , «подкосило», но потом же, обдумав, я решил, что в конце концов половина человечества и так свихнутая, а уж актёров такая болезнь и вовсе не обходила, есть примеры, я и успокоился. Мужичок вернулся , - пролечённый, посвежевший и все февраль и март мы провели в прогонах и шлифовке уже собранных , связанных сцен и эпизодов. В конце первого месяца весны, под День театра, решили спектакль выпустить, но произошло то, чего я никак не ожидал. «Отец» наложил « вето», - как он говорил, - от роли и от выступления отказался. Это было крушением всех моих надежд, время было упущено, за что-то другое браться я уже не успевал, на «карту» было поставлено моё пребывание на заочном режиссёрском курсе. Уговоры мои и на других участников тоже не действовали, репетиции прекратились, - коллектив с таким трудом создаваемый полгода ,распался за неделю . Я решил написать в Москву, просить об отсрочке моих заданий по постановке многоактовой пьесы , но вот в середине апреля, когда уже вовсю пригревало весеннее солнце, в воскресный день , когда я собирался сесть написать, а потом относить на почту письмо в Заочный Университет, ко мне в дверь кто-то робко постучался. Я не удивился ,ребята часто заскакивали ко мне, выпить чаю или кофе ,и даже что покрепче, но это пришёл шизофреник. Он вошел смело и решительно ,сел, едва я успел его пригласить, и стал высказывать свои соображения по спектаклю, - долгие и многоречивые. Я его не прерывал, внимательно слушал, кивал словам , и он , довольный, после встал, направился к двери, но повернулся , и перед уходом вручил мне, всю исписанную мелким почерком, тонкую школьную тетрадь. В ней были мысли, только что высказанные. Мне и раньше приходилось читать записки
подобного рода, с полном сумбуром, но полученное сочинение меня поразило последовательностью, вполне достойной , даже до того , что я решил ту тетрадку сохранить, и с обещанием подателю её показать куда следует. А меня вдруг озарило, будто светом в тоннеле, что работу по спектаклю можно завершить. Мужичок играть согласился и вот мы ,с великим энтузиазмом и необычным усердием, - отрепетировали забытые вроде акты, потом сделали генеральную и в начале мая выдали два премьерных спектакля . Здешние места такого триумфа не видели никогда, нас поздравляли ,прочили успехов на будущее, но я то знал, что это конец театральному движению в поселке вообще. Мне надо было уезжать, девочки заканчивали школу. Про письмо я никому не говорил, и сам его автор мне про него не напоминал, будто бы забыл про него. А письмо я приведу полностью, со всей орфографией, даже зачеркнутыми словами и всеми ошибками. Оно любопытно . Я изменил только имя и фамилию написавшего, хоть и дело давнишнего прошлого, но корректность обязывает.
« Дела семейные.
Здравствуй дорогая редакция юнности. Пишет в вам Уляшев Сергей Степанович 1943 года рождения. Уроженец коми и проживающи в Коми АССР почти всё свою жизнь проживший и только два раза выезжал за пределы Коми Асср сдавать экзамены в техникум связи икогда меня призвали в амию и ни в одном из них Первая поездка в Архангельск, вторая в омск. Я окончил 9 кл. и учи ГПТУ -3 и я этим поэхал в Армию образование вещь хорошая как говорится деньги идут к тому у кого деньги так же и ту ещё в сочетании с практикой как правило отличившихся на производстве посылают на учёбу снова производство и снова учеба уже высшая я знаю людей которые всё ещё учатся например он по специальности врач/ кенеколог. Он уится на режиссера и проводит ржисурские опыты работы у нас в клубе режиссер плохой посрественый если не сказать плохой хотя уже три года работает режисером на общественных началась в нашем клубе. Я как актер работаю полгода и уже представляю что эта за работа главным образом из книг и журналов таких как огонек и юнность но мало очень знаю об этой работе а хотелось бы знать также если не больше как спе. электрика и взрослых нас трое режиссер, я и ещё один акрет и трое десятикласников
две десятиклассницы и один мальчик две десятиклассницы уедут учится да
льше это потеря для нашего коллектива и для меня в часности и для девочек которые унесут если не разочарование то как труд от которого надо скорей уйти ибо интреснее там сде нас нет пока таковы дела в нашем коллективе, он не зажег а я не успел и вот завтра генеральная репетиция а послезавтра спектакль и я стою перед дилеммой быть спектакл или не быть в данный момент короче наложить вето. Я имею право на это та как участвую в нем и хочу чтоб плохих спектаклей не выходило. Себе и обществу не прощаю. Из слов самого режиссера я слышал что провалил два спектакля и если провалит эту то он может обидется на общество идеи хочет переработать сам хорошее взять плохое отбросить и но ведь плохое и хорошее относительно, если я не прав ,поправте все хорошее для меня и его может оказаться плохим для коллектива я имею и виду третьего которыйт тоже мыслит хоть мы будем двое и он один не устоит, словом перетягивать к себе и тогда наш коллектив пойдет по пути по этому пути и идет сам режиссер коллектив воздействует даже на начальников короче начальник и колектив которым начальник управляет равны конгуэнтны эквивалентны
если можно так сказать…»
Тут можно передохнуть и кое что объяснить. Образование и воспитание Уляшев получил достаточное, что позволяет ему манипулировать такими терминами как «дилемма» и «конгуэнтны». Армия он пишет с большой буквы, значит , уважает её , предан Родине, - это мне в дальнейшем пригодится, - но вот диктаторские замашки при удобном случае применить не гнушается и тут же рассуждает о гуманности начальников слушаться коллектива. Но что же мы читаем дальше ?
« …Теперь я хочу поговорить ещё об одном человеке тоже врача толко терапевта должность главного в больнице у нас с ним я знаком стал в виду несчастья, болезни, к сожалению бывает и такое но не этом дело. Так вот он так трудно общительный, чюткий и молодой кстати только в этом году он женился. Так вот я видел его в работе по кардиограмме или как там зовут не знаю куда вносятся все больные лист шире по длине тетради и метра полтора длиной так вот этот лист принесла его сотрудница так вот он внес коррективы поправки за какие нибудь 10-15 минут чуствуется хорошо знает сове дело. Так вот как то я в нес идею построить лечебный профилакторий с получением загра даже зимой это я видел кадры как будто у нас есть в Воркуте такой город у нас и уже разрабатывали по этому плану строить её, но меня увезли в город печору так как не могли вылечитесь и пролежал четыре с лишком месяца и вернулся домой уже не заговарив ли об этом, к кому обращаться не знаю правда есть у нас на заводе партком, но туда надо идти когда ты хорошо работаешь, проявил себя в чем тогда тебе с должным вниманием выслушают ведь надо обсудить о костюмах с секретарями комсомольской организации и между ними например какие брюки нужны Васеньке широкие или узкие короче его надо одеть с иголочки благо КБО есть сошют какой хочешь моде старой или новой. Неплохо бы пригласить и представителей КБО я предвижу у нас будет наплыв молодежи после спектакля и тогда мы сможем более строго отбирать актеров даже проводить конкурсы и лучших отбирать в главную труппу а пока работать с тем что есть главное зажечь людей и с идеей поставить задачки, задачи и сверзхзадачу в этом соль и идея. Теперь о том можно ли пожинать плоды своего труда или нет, нам нужно пригласить представителей парткабинета и комсомольской и профсоюзной организации школы и больницы и пригласить чтоб они выделили транспорт который нам сейчас будет нужен сейчас так как в ближайшие дни и недели и ли на следующей неделе спектакль будет готов…»
Тут записи обрываются, листочки из тетрадки потерялись ,но можно уже оценить здравые рассуждения о системе Станиславского, чему я обучал, и критике болезни, что меня наполнили надеждой и верой. Спектакль играли два раза – второго мая и одиннадцатого. В первый раз Уляшев забыл часть текста, перескочил через большой эпизод и требовалось проявить изворотливость и умение, чтобы держать зрителя в курсе, чтоб пересказать пропущенный кусок , своими словами, но получилось складно , без видимых запинок. После второго раза, числа пятнадцатого, меня вызывает главный врач, тот самый, который «только в этом году женился», и просит помочь
справиться с сумасшедшим. Конечно, им оказался Уляшев. Наверное , я был косвенно виноват в этом , спектакль и премьера были стрессом, нагрузкой для его непрочного, зыбкого ума. Он стал агрессивным, всем угрожал, выгнал из дома мать ( они жили вдвоём), забаррикадировался в доме. Уговоры главврача, местного участкового ,родственников, знакомых - не помогали. Объясняться Уляшев согласился только со мной. Я ещё раз прочитал его записки, пробежался по главе о шизофрении в учебнике психиатрии и направился на переговоры. Беседовал я с ним долго. Полчаса разглагольствовал о перспективах театрального движения в поселке и районе, про «Нью-Васюки» своего рода ,потом обстоятельно разбирал и хвалил его в роли отца, за «блестящий его дебют», потом перешёл на чувство ответственности перед обществом, чему учил ,мол, кстати, Станиславский, перескочил, незаметно для себя, на тему верности отчизне и сказал ,- меня уже занесло,- что ему пришла повестка из армии, на сборы. Пришлось тот документ срочно соорудить, благо сельсовет был рядом, - секретарша быстренько отпечатала незатейливый текст, шлепанули по нему печатью, поставили лихую подпись райвоенкома, просунули под дверную щель. Благоверность Уляшева перед армией сказалась. Он громко несколько раз за дверью произнёс «весенний призыв» и сообщил, что к завтрашнему утру соберётся. На другой день главврач, милиционер и я подошли к его дому, постучались , дверь он открыл и предстал перед нами в сапогах хромовых, начищенных, с рюкзаком за плечами ,и в телогрейке. Пошли мы широко, размашисто – к самолёту. В кармане у меня лежали направление в психизолятор и командировочное. Съездил я в Печору, сдал Уляшева и в привычных бегах по книжным магазинам, у полок с «искусством», вдруг ощутил надуманность этих своих игр в театр, жестоких и непоправимых, и почувствовал себя взрослым. Теперь уже – навсегда ,а тогда – временами.
1989 г. Мурманск