Наши дни
Над бездыханным искромсанным телом, словно после нападения дикого зверя, склонились мужские фигуры в медицинской униформе. Юля наблюдала как струйки крови стекали с носилок на пол и перекатывались при резком торможении. За весь мучительный, показавшийся ей вечностью путь, она ни разу не убрала свою руку с его еще теплой щиколотки. Ей казалось, разомкни она эту связь — они никогда не увидятся. Больше она не услышит его тягучего голоса, не посмотрит в глаза цвета неба. Не почувствует его неистовой, окутывающей, словно теплое оделяло, энергии.
Истошный непрерывный вой сирены давил на перепонки и отзывался в сердце невыносимой болью. Реанимобиль пытался объехать образовавшуюся из-за аварии пробку. По бледному сосредоточенному лицу врача-реаниматолога Юля понимала: счет идет на минуты. Из-за шелкового платья, пропитанного кровью, ее стройное тело еле удерживалось на скользком сиденье.
— Уберите руки! — настойчиво требует врач.
Юля не реагирует, он бесцеремонно оттаскивает ее от возлюбленного. На нее навалилось знакомое чувство потери. Накатила паника. Глаза непрерывно следили за действиями врачей. Трубки. Аппарат искусственного дыхания. Фибрилляция желудочков. Разряд дефибриллятора. Еще разряд. Еще. Сплошная зеленая линия монитора...
Блеск бриллианта на безымянном пальце навязчиво напоминал, что запланированный день рождения в узком кругу друзей быстро перерос в спонтанную помолвку, а закончился кровавой бойней. Предложение руки и сердца могло бы логически завершить бурный роман с мужчиной, которого она, наконец-то, впустила в свою жизнь... если бы не он — ее Небо...
Телефон не умолкал, но Юля не реагировала. Сейчас она не в состоянии ни с кем говорить. Ни со следователями, атаковавшими ее с первой минуты прибытия на место происшествия, ни с родственниками, ни с близкой подругой, что осталась давать показания в том злосчастном залитом кровью месте, которое она еще пару часов назад называла своим домом.
О том, что случилось, она осознает позже, а сейчас ей нужно вырвать его из лап смерти любым способом. Потому как борется она не только за его, но и за свою жизнь. Уйдет он, большая часть ее погибнет. Останется тень, ползущая по земле. Пустой сосуд. Она помнила, какой была до него... и без него... отлично помнила. Он — ее самая большая, пусть и запретная любовь. Смысл ее жизни. Лучик света, что ведет в темноте. Пока он жив — жива и она. Пусть он будет с другой. Пусть они больше не увидятся. Ей нужно, чтобы он просто жил, ибо их сердца навечно соединены воедино.
Двери реанемобиля распахнулись, Юлю окутал летний знойный воздух. На фоне ночного звездного неба она увидела серое девятиэтажное неприглядное здание. Ей указали в сторону зоны ожидания, но Юля упрямо бежала следом за каталкой и задавала врачам вопросы, которые они почему-то игнорировали. Позже она поняла, что не говорила, а хрипела. Еще час назад, пытаясь остановить бесчеловечное избиение, она сорвала голос.
— Вы кто ему будете?! — прокричала какая-то женщина в белом халате.
Юля показала жестом, что не может говорить, и та задала самый неприятный для нее вопрос:
— Вы жена?
Вместо ответа Юля протянула медицинскую доверенность и паспорта.
— Доверенность выдана вчерашним числом.
Юля кивнула и прохрипела, что брат вручил ей документ пару часов назад.
Пробежавшись глазами по строчкам сухого официального текста, женщина одобрительно кивнула. Взгляд скользнул по разорванной бретельке, синякам на руках и остановился на окровавленном платье.
— Это ваша кровь?
Юля помотала головой и показала в сторону грузового лифта.
— Попросите кого-нибудь принести вам одежду. Дальше по коридору есть душ. Как будут новости, к вам выйдет заведующий реанимационным отделением.
Юля кивнула и посмотрела на дрожащие руки. Клацанье зубов заглушало бешено стучащее сердце. Только сейчас, когда от нее уже мало что зависело, она позволила случившемуся ворваться в сознание.
Перед глазами промелькнули кадры сегодняшней вечеринки. Он открывает дверь и на нее обрушивается опьяняющий аромат и обворожительная улыбка. Как всегда, безупречен и красив до одури. Он пришел один, что было странным. Промурлыкал поздравления с днем рождения и пока никто не видел, погладил ее по бедру. Тогда ей показалось, что это случайность, ведь он так давно вычеркнул ее из жизни. Он присоединяется к гостям, знакомится с теми, кого еще не знает. Вежлив, учтив, галантен с дамами.
Юля знала, что до конца вечера он покорит сердце каждой из них. Они будут млеть и таять под его проникновенными взглядами, почувствуют себя особенными, принадлежащими только ему. Его энергия окутает как густой туман, отделяющий их тела от окружающего мира. Даст иллюзию, что в этом мире только они вдвоем. Их взгляды будут прикованы к его губам. Ох, она знала, что могут сотворить эти мягкие горячие губы. От него невозможно уйти, невозможно спрятаться, он навечно останется в сознании каждой, к кому хоть раз прикоснется.
Она вспомнила, что произошло в маленькой гостевой спальне. У него был нервный срыв. Он не кричал, а вопил! Махал руками перед ее лицом, будто еле сдерживался, чтобы не ударить. Хватал за руки. Тряс как бездушную куклу, что в какой-то момент ей казалось, голова отвалится и покатится по полу. Его слова ранили, били в самое сердце. Он применял запрещенные приемы, на которые способен отчаявшийся человек. Потом бросил ее на кровать и накрыл своим телом. Целовал с такой одержимостью, что Юлю унес поток страсти и вероломных воспоминаний.
Взгляд Юли зафиксировался на кровавой дорожке, оставленной после проезда тележки-каталки. Уборщица с безразличным видом елозила шваброй по серому линолеуму.
Тело будто налилось свинцом и вот-вот провалится сквозь этажи под землю. Больничный шум отдалялся. Ноги подкосились. Картинка перед глазами резко перевернулась на девяносто градусов. Теперь все происходящее в коридоре виделось ей на уровне пола. Вокруг нее собрались: черные мужские туфли, белые шлепки, сандалии, мокасины. Все звуки блокировались, ее накрыл протяжный высокочастотный непрерывный свист.
***
Семнадцать лет назад
Алла смахнула пыль с фотографии покойного мужа и на несколько минут застыла, вглядываясь в мягкие мудрые карие глаза. Портрет простоял на серванте со дня похорон. Прошел год, настало время его убрать. Она раскрыла дверцу нижней секции и засунула портрет в стопку меж старых фотографий, что не вошли в семейные альбомы из-за нестандартных размеров. Именно этот жест матери подсказал Юле, что прежней жизни больше не будет — грядут перемены.
— Юльча, глянь в окно, может, подъехали?
От лихорадочного волнения у Аллы подрагивали руки. Беспокойство матери передавалось тринадцатилетней девочке, которая никак не могла понять, почему у нее с сегодняшнего дня будет новый папа.
— Никого нет, — еле слышно поведала Юля и на какое-то время застыла перед окном, наблюдая за игрой двух соседских кошек.
— Переоденься, распусти и причеши волосы, — уже в который раз напомнила дочери мать, — а то на ведьму похожа...
Со дня смерти отца Юля передвигалась по квартире как тень. «Ни жива, ни мертва», — говорили о ней родственники и соседи. Если мать приходила с работы злая, а в последнее время это было нередко, Юля пряталась в шкаф. Девочка называла его убежищем и начинала визжать, если мать заглядывала внутрь. От чего Алла приходила в бешенство и кричала: «Дылда малолетняя! Рост как у жирафа, а ума кот наплакал».
Когда Юля наконец-то выполнила просьбу матери — надела новое платье, распустила и расчесала волнистые волосы — в коридоре птичьей трелью залился дверной звонок. Алла бросилась к двери, поправляя на ходу прическу.
Юля выглянула в коридор и увидела входящего в квартиру мужчину внушительной комплекции с огромными ручищами. За ним следовал белокурый подросток с мрачным выражением на лице, будто хотел выказать хозяевам квартиры соболезнования о потере кормильца с опозданием на год. Он пробухтел небрежное «Здрасти» и сунул руки в карманы джинсов, всем своим видом показывая, что он здесь не по своей воле.
Можно было с уверенностью сказать, что в ее школе (да что там в школе, во всем городе!) он был бы самым красивым. От него невозможно было отвести глаз, а Юля даже не пыталась. У парня были яркие василькового цвета глаза. Волнистые с длинной челкой волосы. Верхние выгоревшие пряди почти белые, будто он их обесцветил, а под ними от соломенных до темно-русых. Алые сочные губы. Ростом он был выше ее на целую голову, а Юля к своим тринадцати годам вымахала уже до метра шестидесяти пяти.
— Это моя дочка Юля, — не без гордости произнесла Алла и, повернувшись к ней, добавила: — Это Сергей. твой новый папа, а это твой брат Роман.
Парень бросил на Юлю мимолетный взгляд и тут же отвернулся. От того что их интерес не взаимный Юля чуть не заплакала. Ей хотелось ему понравиться, подружиться и проводить вместе время.
— Брат? — с непониманием переспросила она и снова уставилась на белокурого парня.
— Сводный, — уточнила ее мать, но как-то уж слишком нервозно.
Новый папа схватил мать на руки и потащил в спальню. Это зрелище застало Юлю врасплох, а особенно игривый визг матери. Девочка вздрогнула, уставилась на захлопнувшуюся с треском дверь и стала прислушиваться. Такое поведение взрослых было для нее в диковину. Ее отец кроме как поцелуя в щечку при дочери не позволял. Еще большее смущение и замешательство вызвали стоны и вскрики, от чего глаза Юли расширились и налились слезами.
— Он что... ее бьет?
Она хотела открыть дверь спальни, где еще год назад спал отец, но на плечо легла тяжелая рука Романа. Его горячая ладонь буквально прожгла кожу через тонкую ткань платья.
— Э-э-э, скорее целует и хватает за грудь, — с видом знатока отозвался сводный брат. — Если не хочешь схлопотать от отца, сейчас их лучше не беспокоить. Привыкай, это будет частенько. Твои родаки никогда так не резвились?
Юля помотала головой и от новой волны громких стонов закрыла уши. Через минуту она оглянулась, Романа в прихожей не было. Ей вдруг стало страшно оставаться одной. Она обошла квартиру и нашла его в своей спальне.
— А сколько тебе лет?
— Я на два года тебя старше, — скривившись в презрительной гримасе, Роман изучал ее комнату. — С завтрашнего дня буду учиться в твоей школе.
В его тоне она подметила разочарование. Юля оглядела спортивную фигуру новоиспеченного брата. Он выглядел старше своих сверстников.
— Это плохо?
— Это отстой! — развел руками Роман. — Отец встречался с московской цыпой, меня уже там в школу определили, но у них не срослось, и вот мы здесь.
Последние три слова он произнес так, будто случайно забрел на помойку.
— О! В Москве красиво. Я там была однажды.
— Когда-нибудь я там буду жить, — заверил ее Роман.
Стоны за стенкой перешли в приглушенные вскрики. Реакция Юли была молниеносной, она заскочила в шкаф и закрыла за собой дверь. Забилась в угол и поджала под себя ноги. Послышался ее сдавленный плач. Роман заглянул внутрь и ошарашено спросил:
— Ты чего?
— Что он с ней делает? — спросила Юля дрожащим голосом.
— Ну ты тетеха! Никогда не слышала, как сексом занимаются? — усмехнулся он. Похоже, для него происходящее было привычным делом, и Юля перестала плакать.
Сексом? Она думала это что-то приятное, а судя по вскрикам маме явно плохо.
— Не переживай, с твоей мамой все в порядке, — он тоже забрался в шкаф и сел рядом. Реакция симпатичной девчонки его позабавила и отвлекла от мрачных мыслей. — И часто ты тут прячешься?
Роман все еще сопротивлялся необычному чувству, что захватило его с порога невзрачной квартиры. Он оглядел вешалки с одеждой. Вроде, вкус у девчонки есть. На провинциалку совсем не похожа. А вот эти шортики он бы очень хотел на ней увидеть. От одной этой мысли он почувствовал прилив тепла, который закончился ударом в пах и побледнел. Прикрыл поспешно створки шкафа, оставляя узкую щель, что позволяла ему следить за дверью в спальню, и поерзал, пытаясь ослабить давление на ширинку.
Он заполнил все пространство своим неповторимым ароматом. От него пахло озоном, как пахнем воздух после грозы, и чем-то фруктовым. Но что больше всего поразило Юлю так это исходящая от сводного брата энергия. Она сковывала, завораживала и притягивала с неимоверной силой.
— В последнее время часто, — призналась Юля.
— Почему?
— Я скучаю по папе.
— А здесь ты видишь папу? — усмехнулся он над ее чудаковатостями.
— Нет, — смутилась Юля, не хватало еще, чтобы он принял ее за сумасшедшую. — Но мне тут легче.
— Любишь темноту? Значит, тебе понравиться со мной гулять по ночам.
— Ты гуляешь по ночам? — ее глаза распахнулись.
— Да. Ночью все особенное, загадочное.
— Если я просыпаюсь ночью, то уснуть потом долго не могу. Мне так страшно, что ноги судорогой сводит.
Он придвинулся. Их лица были совсем близко. Как же волнительно быть рядом с этим смелым и странным парнем.
— С сегодняшнего дня я буду хранителем твоих снов.
Никто и никогда с ней так не говорил. Юля наградила его благодарной мечтательной улыбкой и облизнула губы. Роман тяжело задышал. Хотелось поцеловать ее по-настоящему, но... если она проболтается отец ему всыпит.
— Ты мне нравишься, — он перебрал пальцами ее кудрявые длинные волосы медного отлива, погладил ее лодыжки и... отвесил по лбу щелбан.
— Ой! — вскрикнула Юля и сморщилась.
Роман поцеловал ее в лоб и обнял. Юля попыталась высвободиться, но он удержал ее за плечи.
— Что ты делаешь? — прописклявила она.
— Сиди тихо.
Почему-то она подчинилась, хотя сделай с ней такое одноклассник или сосед, тут же получил бы кулаком в глаз. С виду Юля была обманчиво нежной, но могла за себя постоять.
— Я бы поцеловал тебя в губы, но ты еще совсем зеленая... — в его голосе она различила насмешку.
Говорить о поцелуях было неловко. Она искоса поглядывала на его руку, свисающую с ее плеча. Стыдно было признаться, но ей нравилась его близость и что он такой... раскованный. Совершенно не стесняется и говорит, о чем хочет.
— Я тебе нравлюсь?
Хорошо, что он не видит, как она покраснела и расплылась в улыбке. Он знал ответ, но хотел услышать заветные слова.
— Да, — смущенно выдала она.
Никому другому она бы в этом не призналась. Почему же ему признается?
— Ты очень красивая. Тебе кто-нибудь это говорил?
— Да. Артем, — опять признание.
— Кто это? — с вызовом спросил Роман, рука на ее плече напряглась.
— Мой одноклассник.
— Я ему завтра морду набью, — он больно дернул ее за волосы.
— Ах! — сморщилась от боли Юля. — Ты чего?
— Отныне только я могу на тебя смотреть и говорить какая ты красивая, — он прижался еще сильнее и ткнулся лбом ей в висок.
— Артем мой друг, мы с ним сидим за одной партой с первого класса. Я не хочу, чтобы ты бил моих друзей.
— Тогда пусть они не дают повода.
У Юли от удивления округлились глаза. Этот парень очень странный! Знает ее не больше часа, а уже раскомандовался.
— Если тебе будет страшно, не обязательно лезть в шкаф. Просто скажи мне, и больше страшно не будет.
Что конкретно он имел в виду, она не поняла, но сразу поверила.
— Хочешь меня поцеловать?
Она смущенно замотала головой.
— Вот еще!
Роман залился заразительным смехом.
— Ой, посмотрите кто тут у нас? Скромница? — горячо зашептал он ей на ухо, от чего ее тело покрылось мурашками. — Со мной можешь не скромничать. Говори то, что думаешь и чувствуешь. Юля. Юленька. Юлия, — смаковал он ее имя на разный манер. — У тебя волосы цвета ржавчины. Я тебя сфотографировал, как только в квартиру вошел, — он сложил пальцы, показывая воображаемый фотоаппарат, и щелкнул языком.
Что значит «сфотографировал», она спросить не успела, Роман начал ее щекотать и дразниться. Хихикая, Юля выворачивалась и извивалась. Не удержалась на затекших ногах и вывалилась из шкафа. Он выпрыгнул следом, и оба закатились раскатистым смехом. Так весело ей еще никогда не было. Она смотрела в его глаза, казалось, что все ее существо проваливается в бесконечную синеву.
— Ты похож на небо, — она взъерошила его жесткие пряди, — это перьевые облака, а это... — Юля приложила пальцы к уголкам его глаз, — небо!
— А ты на солнце! Так что мы неотъемлемая часть друг друга. Солнце может жить только на небе.
Он перекатился к ней ближе и погладил ее щеку.
— Все рыжики с веснушками, а ты нет... но ты ведь и не рыжик... ты ржавчина...
От смущения Юля закрыла лицо руками. Роман тут же включился в игру.
— Ой, посмотрите на эту скромницу! Еще и закрывается от меня...
Он пытался отлепить ее руки от лица, но она упиралась. Даже когда ему ненадолго удавалось это сделать, она, хихикая, снова закрывалась.
— Скажи, что я твое небо, — взволнованно прошептал он ей на ухо.
— Нет! — игриво ответила Юля, смотря на него через растопыренные пальцы. Но как же ей хотелось это сказать.
— Скажи! — настаивал Роман.
— Что это вы делаете?!
Крик Аллы заставил детей вскочить на ноги.
— Дурачимся, — улыбаясь, проворковал Роман и убрал со лба непослушные волосы.
Мать оценила разрумянившееся лицо и виноватый вид дочери. Нахмурилась и сложила руки на груди.
— Хочу, чтобы вы уяснили кое-что, молодой человек, — начала она назидательным тоном, а Роман закатил глаза. Видимо, для него это был привычный разговор. — Держите свои руки от моей дочери подальше. Отныне между вами будут только родственные отношения. Вы будете помогать друг другу, защищать и поддерживать в трудную минуту, но никаких рук, тем более чего-то большего.
— Вы забыли заключительную часть — самую важную, — с саркастической улыбочкой проговорил Роман, — она эффективно простимулирует мое подростковое неокрепшее сознание.
Алла свела брови домиком. Ничего себе! Она недооценила пацана!
— А то что?.. — подсказал Роман, не дождавшись окончания ее тирады.
Алла уперла руки в бока. На этот раз он ее сильно разозлил.
— А то я тебе яйца оторву и засуну в задницу! — со злостью выпалила она.
Юля резко отшатнулась и ударилась затылком об стену. Такого от матери она никогда не слышала. Сегодня день насыщен странными событиями, но самым странным было поведение матери.
— Хо-хо-хо! — засмеялся Роман и прикрыл кулаком алые губы. Затем склонился перед ней с нарочитой вежливостью и помахал воображаемой шляпой. — Прекрасная речь, сеньора, а главное полна художественного смысла. Надеюсь, вы хорошо провели время, чувствуете себя полностью удовлетворенной, и покормите усталых путников.
Прежде чем Алла смогла отреагировать, парнишка пулей выскочил из комнаты и через минуту его смех уже послышался из кухни, где отец в поиске еды обследовал холодильник.
— Какой паршивец! — воскликнула Алла и двинулась в коридор, на ходу зовя Сергея.
Юля выскочила следом, ей хотелось посмотреть, как мать накажет Романа за дерзость и чем он ответит.
— Что случилось, Пирожочек? — ласково спросил Сергей и обнял Аллу за талию.
Он прожевывал кусок отварного мяса из остывшего супа и смотрел на нее такими щенячьими глазами, что Алла разомлела и заговорила совсем другим тоном.
— Ты не сказал, что твой сын такой острослов.
— А ты ненасытная особа, Пирожочек. Еще не остыла наша постель, а ты уже на моего сына засматриваешься!
Алла захихикала и игриво ударила его по плечу, но заметив в коридоре дочь, переменилась в лице.
— Заткнись, тут же ребенок.
Казалось, Сергей впервые обратил внимание на девочку, оторопело наблюдающую за происходящим. Несмотря на свой совсем недетский рост, она выглядела испуганной, словно побитый морозами воробушек.
— Иди ко мне, зеленоглазая, — Сергей распахнул объятия, будто они самые близкие люди и давно не виделись.
Вопросительно взглянув на мать и получив ее одобрение, Юля сделала робкий шаг и оказалась в тисках клокочущей энергии. Она обжигала и обволакивала, пугала и вызывала оцепенение. Сергей рассмотрел ее лицо и погладил волнистые волосы.
— А ты у нас красавица.
— Эй! — Роман выдернул Юлю из рук отца, схватил за плечи, развернул и вывел из кухни. — Сеньор, негоже обнимать чужих девушек.
Алла ахнула и подбоченилась.
— Глянь на него! Ведет себя, будто ее хахаль!
Но вместо того чтобы поддержать Аллу, Сергей громогласно расхохотался.
— Как же я проголодался! — с довольным видом выпалил он. — Пирожочек, ты будешь меня сегодня кормить или нет? Если не снабжать меня топливом, двигатель забарахлит...
Он с размахом шлепнул ее по заду и подтолкнул в сторону плиты. От звука шлепка Юля вздрогнула, но уже в следующий миг потонула в синеве неотрывно следящих за ней глаз.
Все книги на ЛитРесhttps://www.litres.ru/inessa-rafailovna-davydova/
http://idavydova.ru/
https://www.facebook.com/inessa.davydoff
https://twitter.com/Dinessa1
https://ok.ru/group53106623119470