«Чем больше ты углубляешься в проблему, тем сильнее она овладевает тобой»
За окном листья тоскливо стучали по стеклу, крупные капли дождя быстро стекали вниз, оставляя после себя прозрачную полосу из воды. Маленькая Элис с тоской наблюдала за еще одним медленно исчезающим летом, как учитель Мистер Броун сделал ей замечание за невнимательность. Элис с испугом повернулась к своему педагогу по математике и, замерев от страха и стыда, услышала ехидный и обидчивый смех одноклассников над собой. Она со стыдом опустила глаза в пол, и едва сдерживая слезы, попыталась мысленно исчезнуть из класса математики Мистера Брауна. В подобных ситуациях она часто так делала, представляла себе волшебное и безопасное место, где она могла укрыться от постоянных издевательств над собой. Прозвенел звонок, и ребята с визгом выскочили из классного кабинета в коридор. Элис быстро собрала учебники в портфель, подождала, когда все разойдутся и стремительным шагом побежала прочь из школы домой.
Прошел еще один невыносимый день из ее персонального ада. Элис прибежала домой и, заперев дверь в своей комнате по привычке села перед большим зеркалом.
Она каждый день подолгу смотрит в свое отражение и пытается заставить себя полюбить то, что она видит в нём, но чувство ненависти к себе с каждым годом становиться все сильнее и мучительнее. Она ненавидит свои пухлые щеки, большое квадратное лицо и темные, маленькие как угольки глаза. Она неповоротлива, ее поступь тяжелая, а икры толстые как у слона. Ее тонкие короткие волосы, мышиного цвета, постоянно расползались от ветра по лицу мелкой паутиной. Она пыталась спрятаться от всего мира, чтобы никто не видел ее уродства.
Элис с отчаянием накручивала на маленькие пухлые пальчики по одному волоску и медленно вырывала их, причиняя вред и боль своему телу, как бы наказывая его за неподобающий вид, как внизу послышался голос ее матери Темзы.
Темза после развода запрещала дочери общаться с отцом из чувства мести и ненависти к нему. Психологическая манипуляция ребенком, приносила ей великое наслаждение. Отец Элис был человеком мягким и не конфликтным, он прожил с Темзой в браке 8 лет и, не выдержав, ее постоянных истерик и скандалов, с большим трудом для себя, принял решение уйти из семьи. Ему было тяжело оставлять свою любимую дочку с психологически не стабильной матерью, но суд после развода, определил место жительство дочери с Темзой.
Темза была активная и шумная женщина. Она стремилась иметь в жизни все самое лучшее для себя и своей дочери. Ее прельщали деньги, престиж и поклонение всех окружающих, будь то коллеги по работе или продавщица из мясной лавки. Она прикладывала много сил, чтобы сделать из своей дочери королеву, а точнее свою визитную карточку.
Элис спустилась вниз к матери. Темза с улыбкой и суетой принялась распаковывать сумки из магазина. Она достала из большого пакета пышное, розовое платье, расшитое стразами и ленточками, лакированные розовые туфельки и несколько разноцветных тонов помад для губ. Мать посмотрела на дочь и, приложив платье к ее груди, спросила:
- Тебе нравится, твой новый наряд, который я купила для тебя на последние деньги?
Темза оставила за собой право по своему выбору подбирать гардероб своей двенадцатилетней дочери. Мнение Элис она никогда не спрашивала. Темза считала, что чувство вкуса и стиля должны прививать родители своим детям даже против их воли. Девочка давно перестала пытаться перечить матери и в глубине души ненавидела походы по магазинам, студиям для танцев, факультативным кружкам благородных девиц, которые Темза заставляла её посещать. Она ненавидела тонну косметики, которой вынуждала пользоваться ее мать. Элис чувствовала себя неуютно в новой всегда обтягивающей яркой одежде, купленной для нее. Она сдерживала слезы и терпела деспотичный характер своей матери. От чувства дискомфорта и постоянного смущения, девочка со стороны выглядела нелепо и смешно. Ее движения были скованны и напоминали «корову на льду», одноклассницы в школе постоянно подсмеивались над ней. В своем классе она заняла почетное место «гадкого утенка».
Классная руководительница Элис заметила, что у ребенка проблемы с адаптацией в школе, она не общалась со своими сверстниками, была забитой и нелюдимой, учебный план усваивала очень плохо, у нее наблюдались истерики и беспричинные страхи. В подобных случаях, педагоги рекомендовали таким детям, проходить консультации у школьного психотерапевта Вознесенского. Доктор Вознесенский два раза в неделю, проводил такие консультации и обследовал подростков, у которых наблюдались трудности в привыкании к школьной среде.
Элис робко подошла к кабинету на двери, которой висела табличка -«Школьный психотерапевт Доктор Вознесенский». Девочка постучала в дверь и, услышав разрешение доктора войти, медленно отворила её.
В комнате было довольно дружелюбно и светло, теплый пастельный цвет зеленой фисташки, наполнял кабинет уютом и домашним теплом. В комнате на кушетке сидели еще два мальчика постарше. Элис узнала ребят из своей школы. Одного мальчика звали Сем, он был старше её на три года, второго Виктор ему было четырнадцать лет.
Доктор Вознесенский сидел за столом с серьезным выражением лица и что-то записывал в блокнот. Он, не поднимая головы, мягким и дружелюбным голосом пригласил Элис присесть к ребятам на диван и угоститься конфетами.
Ребята, молча, сидели и смотрели в пол. Они не общались друг с другом и испуганно ожидали указаний врача.
Элис, Сем и Виктор страдали от нападок и издевательств в школе от своих одноклассников. Они были озлобленны и зажаты, от постоянного страха у ребят наблюдался невроз, расстройства сна, заниженная самооценка и постоянна депрессия. Родители не понимали, как помочь своим детям, поэтому после очередных массовых нападок со стороны сверстников, ребятам приходилось периодически посещать сеансы психотерапии у школьного психиатра.
Доктор Вознесенский был знаком с ребятами практически с начала их обучения в школе. Городок был не большой, школа была одна, все жители довольно хорошо друг друга знали и доверительно общались. За ребятами закрепилась не самая хорошая репутация, в школе их не любили, успеваемость была практически на нуле, с каждым годом ситуация становилась все хуже и хуже.
Сем, не смотря на то, что ему было все пятнадцать лет, уже состоял на учете в местном отделении полиции за драку. Он был худощавый, даже скелетообразный мальчик с длинными засаленными волосами. Его отец Бред был, в своем недалеком прошлом, военным офицером. Он старался воспитать своего сына в манере казарменной суровости и солдатской покорности. Мать Сема давно покину их, она не смогла выдержать армейской жизни и издевательств со стороны Бреда, но забрать сына на свое воспитание у нее не получилось. Бред был человеком влиятельным и смог через суд добиться единоличного воспитания. Он считал, что женщина не сможет воспитать из мальчика мужчину, это дело отца. Его характер был суров, он разработал режим дня и ежедневно заставлял Сема подчиняться правилам в его доме. В любой день, в любую погоду Сем вставал в шесть утра и отправлялся вместе с отцом на часовую пробежку по лесу. После этого Бред готовил армейскую похлебку, в рацион которой входили в основном злаки и фасоль. Кухня была отвратительная, напоминала больничную еду без соли и масла. Отставной офицер строго следил за пищевым рационом в своем доме, он был против продуктов, по его мнению, не полезной для организма, поэтому в доме строго настрого было запрещено держать сладкое, мучное и иные вкусняшки. В школу Бред собирал завтрак сыну состоящий из минеральной воды, обязательно в стеклянной бутылке и сухого армейского пайка, которым в вдоволь его обеспечивала армия. Сем ненавидел отца, но боялся его ослушаться, так как Бред за малейшее непослушание, лупил Сема ремнем по спине железной бляшкой.
Бред пророчил сыну офицерское будущее и считал своим долгом воспитывать его в режиме военного времени. По его мнению, это являлось классическим мужским воспитанием.
Сем тайно убегал в лес после школы, подолгу сидел в шалаше и плакал. Он был творческим человеком в душе. Ему очень нравилось рисовать и изучать искусство. Он мечтал вырасти, убежать из дома и быть свободным художником. Весь шалаш был усыпан его картинами и черновиками. Ему приходилось скрывать свою тягу к искусству, так как Бред не разделял его склонностей к творчеству, отец считал это женским занятием не достойным настоящего мужчины. Поэтому поначалу он беспощадно рвал и выкидывал все его рисунки в мусорное ведро, краски и карандаши ломал голыми руками прямо перед маленьким заплаканным мальчиком. Ранимая душа художника обливалась кровью от таких издевательств, тогда Сем дал себе клятву, что больше никогда и ни с кем не будет делиться своим творчеством. Никогда не раскроет свою душу и мечты ни одному человеку, который задушит его своей критикой и навсегда разобьет последние надежды на счастливую и тихую жизнь.
Сем наблюдался, как и Элис у психотерапевта с младших классов, доктор Вознесенский частенько просил его делать зарисовки своего душевного состояния на своих сеансах. Кабинет школьного психолога было единственное место, где Сем мог проявить свой талант, не опасаясь строгой критики.
Виктор вместе с семьей: отцом Эштоном, матерью Мери и младшей сестрой пятилетней Крис жил на окраине города. Его родители назойливо старались лезть в жизнь своих детей. К примеру, они были против школьного автобуса и поэтому каждый день привозили Виктора в школу на своей машине всей семьей, чем вызывали дикие насмешки со стороны его одноклассников. Виктор задыхался от излишней заботы родителей, они постоянно сопровождали его повсюду.
Его мать Мери была убежденным ипохондриком. Она заботилась о здоровье своих детей и пичкала их различными травяными отварами по методике фитолечения. В их доме располагался целый лечебный арсенал, годами используемый Мери и Эштоном. Мери то и дело дезинфицировала весь дом раствором хлора. Она была по образованию медсестра и ей постоянно мерещились болезни и инфекции повсюду. Эштон полностью поддерживал Мери и пропагандировал здоровый образ жизни. Виктор и Крис обязаны были принимать каждый день душ, стричь ногти и менять постельное белье по четыре раза в неделю. Этот ритуал, был своеобразной семейной традицией.
Мери нарочито заботилась о чистоплотности своих детей и маниакально следила за ними. От частого душа и антибиотиков у Виктора и Крис чесалась кожа и проступал внешний дерматит. Особенно этот недуг проявлялся весной, когда вся кожа зудела и покрывалась красными бляшками по всему лицу и телу. Виктор сильно стеснялся своего вида, от солнца и мороза кожа трескалась и кровоточила. Его лицо порой напоминала ископанное снарядами поле битвы. Его прозвали в классе «прокаженный» и для детей считалось недопустимым с ним общаться, сидеть за одним столом в столовой и дотрагиваться до него. Они считали его «заразным» и временами в виде игры, дразнили его и кидали прямо в его лицо детский аспирин. Виктор не раз пытался объяснить родителям, что его болячки есть результат излишнего самолечения, но Мери и Эштон категорически возражали на его сомнения и не желали менять годами устоявшийся образ жизни.
Родители Виктора пророчили ему выучиться на доктора и пойти по их стопам, но юноша никогда не хотел заниматься медициной, за многие годы страданий от издержек профессии своих родителей дома, он возненавидел медицину, лекарства и все что связано со здоровьем и болезнями.
После школы он убегал в здание заброшенного завода и курил сигареты в протест здоровому образу жизни, которому придерживались у него дома. Он подолгу курил и думал о девушке по имени Меган. Его соседки по дому. Их окна комнат выходили друг на друга, и Виктор каждый вечер подолгу смотрел на старшеклассницу Меган и мечтал о ее любви к нему. Он патологически был в нее влюблен с детства, когда его мать часто приглашала Меган подработать няней и приглядеть за меленьким Виктором и Крис. Он вспоминал, что в детстве они даже немного дружили, но сейчас он боялся подойти и поздороваться с красавицей соседкой, которая даже не помнила о его существовании и никогда не замечала его присутствия.
Меган встречалась с брутальным и смелым парнем из старших классов Саймоном. Он был сыном высокопоставленных родителей, почти золотым мальчиком. По выходным он заезжал за Меган на собственном мотоцикле, который ему подарили родители на восемнадцатилетние и они отправлялись в самый крутой мото клуб в городе, куда приглашались только самые избранные люди. Саймон купал Меган в подарках и мог удовлетворить самый дорогой ее каприз. Он мог позволить себе тратить много родительских денег, которые в компенсацию своей занятости не могли много времени уделять своему сыну, поэтому искупали эту ошибку деньгами.
Виктор вечерами немного отодвигал штору окна и, облокотившись на стену, с тоской и завистью наблюдал за счастливой и успешной парочкой Меган и Саймоном. Они были так красивы и уверены, весь мир был у их ног. Виктор каждый раз страдал от этого зрелища, он мечтал оказаться на их месте, быть таким же сильным, свободным и так же беззаботно наслаждаться жизнью и праздниками судьбы. В эти моменты он призирал Меган, себя и весь мир за сущую несправедливость жизни. Он не понимал, за что ему уготованы жестокой судьбой страдания, вечно наблюдать за счастливыми людьми, а самому страдать от своего уродства, робости и страха, которые он ни с кем не может разделить. От чувства одиночества и тоски он разбивал себе кулаки об стену и желал быстрой смерти себе и окружающим. Из-за навязчивой безответной любви к Меган Виктор начинал ненавидеть и проклинать всех женщин. Всю свою скрытую злобу он втихаря возмещал на своей младшей сестре Крис, которая в силу возраста и страха боялась рассказать родителям об издевательствах старшего брата. В порывах отчаяния он прижигал об сестру бычки от сигарет.
Доктор Вознесенский давно приметил скрытую агрессию и самобичевание у Виктора, которые с каждым годом становились все сильнее и ярко выражены. Он подолгу разговаривал с Виктором и пытался облегчить его страдания от кожного зуда. От дерматита и депрессии он прописал юному Виктору успокоительно, которое немного облегчало его страдания. Эти таблетки он в приступах апатии и депрессии глотал горстями. Виктора из-за лечения у психотерапевта частенько дразнили «психом», поэтому в школе он делал вид, что не знаком с Элис и Семом.
Доктор Вознесенский приехал в небольшой городок десять лет назад для сбора клинического материала по своей докторской диссертации. Он много лет изучал и лечил психологические отклонения у подростков в сфере социальной адаптации в обществе. До работы в школе Вознесенский много лет практиковал в престижной городской психиатрической клинике. За много лет лечения сложных отклонений у взрослых пациентов доктор пришел к выводу, что для сбора полной клинической картины ему необходимо изучить зарождение болезни с ранних лет у пациента. Скромная школа в небольшом городке с радость приняла специалиста столь высокого уровня. В городе доктор Вознесенский был очень уважаемым человеком, но предпочитал вести тихий и скромный образ жизни вдали от суеты и общества.
Вознесенский много лет готовил проект для исцеления тяжелобольных пациентов и искал для этого проекта кандидатов среди своих маленьких пациентов. Методику исцеления пациента от психологических болезней он решил опробовать на ребятах, по его мнению, которые подходили больше всего: Элис, Сема и Виктора. Сложные подростки с явным психосоматическим многолетним отклонением, ребят объединяла схожая симптоматика и диагноз. С каждым годом их состояние становило все хуже, агрессия повышалась, психозы и депрессия стали хроническим состоянием. За много лет ребята не нашли друзей и увлечений, которые смогли бы хоть немного адаптировать их в обществе.
Доктор решает провести экспериментальное лечение на этих подростках и предлагает их родителям дать свое согласие на участие в эксперименте под названием «Зазеркалье».
В основу эксперимента «Зазеркалье» доктор включил гипнотическое искажение личности пациента по его собственному желанию и выбору. В обязанности пациента входило четыре раза в неделю посещать приемы гипноза, в остальном лечение не изменяло привычный распорядок жизни.
Родители ребят давно знали доктора и очень его уважали, поэтому с легкость дали свое согласие на проведение методики нового лечения для своих детей.
Вознесенский назначил каждому из подростков отдельный прием и предложил ребятам при помощи гипноза мысленно заменить свою личность на личность другого человека, при условии, что эта «новая личность» будет являться одним из тех ребят, кто над ними издевается и смеется. Мысленно поменяться с ними местами. «Новую личность» было принято называть прототипом. Он попросил пациентов представить, что они смотрят на себя со стороны другого успешного и сильного одноклассника. Каждый из их нового прототипа сможет отомстить своему обидчику таким же способом и методом, как когда то он издевался над ними.
Маленькая Элис выбрала для себя быть старшеклассницей Эммой. Эмма была одной из самых популярных и красивых девушке в школе, она никогда не замечала подобных серых мышек типа Элис. Эмма была лидером в классе, она занималась художественной гимнастикой и имела не только множество спортивных наград, но и стройную тонкую талию, легкую походку, длинную шею. Ее пышные золотые волосы струились по слегка изогнутой спине. Ей все завидовали. Она общалась с самыми успешными личностями в школе, ее ставили в пример учителя и без оглядки влюблялись парни. Элис всегда мечтала дружить с Эммой и ее свитой, но девушки только подсмеивались на ней. Элис брезговали, не скрывая отвращения в своих глазах в ее присутствии. Эмма иногда просила в школьной столовой убирать за собой подносы подле еды, на что Элис в надежде расположить к себе девочек исполняла эти унизительные просьбы. Но от этого над ней глумились и издевались еще больше, наслаждаясь своим влиянием над забитой девушкой, которой некуда было деваться. Элис мечтала хоть немного походить на красавицу Эмму, пожить ее жизнью, но понимала, что ее мечтам не суждено никогда сбыться.
Гипноз медленно погружал Элис в сознание своей новой личности Эммы. Мысли подсознания постепенно начинали ощущать тепло нового тела, тревога исчезала, а сердце замедляло биение. Элис осязала свою новую кожу, ногти, волосы, открывала для себя все новые и новые чувства. Отражение в зеркале понемногу переставали ее пугать, она теперь могла спокойно подолгу смотреть на себя вблизи, гладить руками свои волосы, рассматривать свои черты лица, что раньше никогда не делала. Ее руки больше не тряслись от ненависти и шока. Девушке становилось спокойнее и тепло в своем теле и новом сознании.
Замкнутый и агрессивно испуганный Сем, решил выбрать в роли своего прототипа одноклассника Джона. Джон был отличником учебы, подающий большие надежды на бюджетное место в престижном математическом университете.
Его мать по имени Тереза была учительницей математики и классной руководительницей Сема. Она воспитывала сына Джона одна и купала его в своей безграничной заботе и любви. Она трепетно относилась к своему мальчику, Джон для нее был смыслом жизни. Тереза всегда мечтала быть матерью, она родила сына для себя и никогда не имела претензий к его отцу, с которым даже не была в браке. Мимолетный роман молодой учительницы с заезжим в командировку моряком окончился для нее неожиданным сюрпризом в виде незапланированной беременности. Сначала Тереза работала в детском саду, чтобы быть поближе со своим маленьким Джоном, затем, когда он подрос и пошел в школу, она перешла к нему и стала преподавать в его классе. Мать с сыном были близки и ладили.
Джон вырос слегка инфантильным юношей, любимчиком коллег его матери, с особым статусом в школе. Джон обедал за столом учителей, имел свой собственный шкафчик, его мать была на хорошем счету среди педагогического состава. Привилегированное положение учительницы года, также лучиком славы озарило зазнайку Джона.
Сем постоянно наблюдал за сытым и изнеженным Джоном, он завидовал ему. Юноше сильно не хватало матери, открытая и искренняя забота Терезы к своему сыну вызывало в нем патологическую ревность и ненависть.
Материнская забота и защита - неотъемлемый комплект уготованный природой для каждого ребенка, которым Сем был явно обделен в жизни, терпя каждый день солдафонское отношение своего отца Бреда. Он так хотел убежать из дома далеко, чтобы никто его не нашел, но ему некуда было идти. Он наблюдал за робкой и тонкой учительницей математики Терезой, следил за каждым ее движением руки, слушал ее голос на лекции, вдыхал запах ее сладких и нежных духов. Она снилась ему во сне, где он был окружен таким же вниманием и заботой как Джон, ему было комфортно и безопасно, но это была лишь его иллюзия. Каждое утро прекрасный сон прерывался от громкого крика его отца и Сем возвращался в серую реальность против своей воли. В ту реальность, где он был ущербным и забитым инструментом одержимых идей своего отца Бреда.
Виктор, недолго думая, выбрал Саймона, которого он не только ненавидел всей душой, но и безумно завидовал ему. Его любовь по имени Меган никогда бы не влюбилась в него настоящего, она достойна сильного и смелого мужчины рядом с собой. Виктор часто представлял себе, как его пальцы медленно сжимаются на горле Саймона, он желал его уничтожить, сделать ему также больно как он сделал ему. Он каждую ночь убивал Саймона и протягивал руку своей красавице Меган, которая покорно уходила за ним на край света.
После эксперимента он больше не опускал лицо вниз, а постепенно и незаметно для себя начал ходить с выпрямленной головой и смотреть на мир вокруг него, от которого он раньше пытался скрыться. Зуд на коже практически исчез, так быстро и неожиданно, что Виктор поначалу даже не заметил, как его хронические болячки на лице испарились. Он ощутил себя переродившимся, словно младенец с бархатистой кожей и чистым взглядом на свет. Виктор чувствовал очищение не только души, но и тела. Он так давно ждал этого момента, что даже не заметил, как он наступил. Его пьянило чувство долгожданного освобождения от зависти и ненависти, он открыл для себя новые горизонты и мысли, ему хотелось танцевать. Теперь ему не вредило солнце, ветер и снег он желал слиться в дыхание стихий природы.
……………………………………………………………………………………………………………………
Спустя семь лет…….
По коридору едва были слышны быстрые звуки шагов. Аспирантка Сара попыталась незаметно проскользнуть в аудиторию, но строгий голос профессора ее окликнул:
- Мисс Сара, пока вы еще не профессор, что бы опаздывать!
Сара ужимисто сжала губы, как бы извиняясь за свою непунктуальность. Она прошла в аудиторию на пресс-лекцию кандидата медицинских наук, декана городского университета психологии и психиатрии Вознесенского. Он был для Сары образцом для подражания, героем и наставником. Сара восхищалась работами доктора Вознесенского его талантом и успехами в лечении тяжелобольных пациентов.
Сара с детства мечтала быть детским врачом психиатром. Помогать маленьким пациентам приспособиться к окружающему миру, и вырасти полноценными людьми, избавить их от страдания и одиночества. За заслуги в учебе Сара прошла конкурсный отбор в личные помощники самого декана университета и была по факту его правой рукой. Ей осталось лишь успешно защитить диссертацию, и место преподавателя клинической психологии досталось бы ей. Это была её мечта.
Для подготовки своей диссертации Сара выбрала тему: «Проблемы адаптации и приспособления индивида в социуме», но для диссертации у нее нахватало клинической практики. После пресс-лекции Сара планировала поговорить с профессором Вознесенским о своей диссертации и как у своего наставника, попросить совета.
Профессор Вознесенский повернулся к студентам и, оканчивая читать свою лекцию, спросил:
- Если у кого-нибудь вопросы?
Сара подняла голову, не вставая, спросила у профессора:
- Доктор, скажите, что необходимо для того, чтобы исцелить пациента?
В большой темной аудитории профессор поднял голову и посмотрел на дальние ряды, где сидела Сара, и ответил ей:
- Чтобы помочь больному, необходимо для начала относится к нему как к здоровому человеку.
Профессор очень любил использовать философскую терминологию в своих лекция. Это придавало шарм и пользовалось большой популярностью среди студентов.
Сара с трепетом и восхищением смотрела на профессора Вознесенского и обожала посещать его лекции. Занятие приближались к концу, Сара подошла к профессору за советом насчет своей диссертации. Доктор Вознесенский не любил мучить студентов, в долгих поисках материалов в многочисленных библиотеках и бесконечном штудировании тонны учебной литературы. Он позволял студентам заниматься практическими поисками и непосредственно напрямую искать материалы для своих работ в лечении пациентов клинической практики.
- Чем дольше вы идете по чужой пороге, тем сложнее вам найти свой путь в жизни,- любил говорить своим студентам профессор Вознесенский, - Одни вредят себе через удовольствие, другим суждено исцелять через боль.
Профессор дал Саре совет искать вдохновение непосредственно в прямом общении с пациентами и сбором информации их диагнозов и методики лечения для своих научных трудов.
Сара пришла в кабинет и села возле компьютера. Перед ней горами и стопками по всему столу были раскиданы книги, брошюры, заметки из газет все то, что она использовала для написания своей работы. Сара облокотилась на спинку стула и усталыми глазами уткнулась в окно. Она металась в мыслях, переживала по поводу своего проекта и диссертации, она была в поисках самого интересного по ее мнению клинического случая и разработки лечения. Сара перебирала на столе литературу, как ее внимание привлекла старая заметка из газеты семилетней давности. В газете описывался грант, присужденный еще никому не известному доктору Вознесенскому за выдающиеся заслуги в медицины и открытие нового метода лечения тяжелобольных детей под названием «Зазеркалье». На фотографии к заметке Сара увидела молодого профессора Вознесенского с тремя подростками в обнимку Элис, Семом и Виктором, а внизу под фото красовалась глубокая афоризма от Доктора: «От того, что ты берешь на себя грехи других, ходить по воде ты от этого не станешь. Я всего лишь человек, им и останусь».
Сару вдохновляет этот проект, она решает поближе ознакомиться с проектом «Зазеркалье» и вложить его в основу своей диссертации. Девушка отправляется в маленький пригород, где когда-то давно доктор Вознесенский открыл миру свою гениальную методологию лечения и начинал работать. Сара собирается в долгую дорогу и уезжает из центра в пригородный городок. Она устраивается на практику в школу, где профессор начинал работать простым школьным психотерапевтом и где учились его первые пациенты Элис, Сем и Виктор. Школьный директор с большой радостью принимает на стажировку молодого и амбициозного аспиранта Сару в свой небольшой, но очень дружный рабочий коллектив. В маленьком пригороде новый человек всегда заметен, Сара не стала исключением. Жители городка доброжелательно и приветливо встретили молодую девушку, которая разбавляла спокойный и привычный колорит тихого городка.
Практически с первых дней своей стажировки Сара знакомится с молодой учительницей литературы Клер. Клер работа в школе почти 17 лет после окончания колледжа. Она всю жизнь прожила в этом городке и практически никогда не выезжала путешествовать за его пределы. Её мать тяжело болела и Клер практически с малых лет обязана была за ней ухаживать, скованная бременем сиделки, своей семьи она так и не смогла создать. Ей очень была интересна новая и современная девушка из большого города, ее стиль одежды и городской сленг. Мать Клер была строгим консерватором, с ранних лет она воспитывала её в строгости и скромности, но юную Клер все равно тянула красивая и яркая жизнь, которую она никогда не видела. Она собирала отрезки из модных журналов и мечтала, когда-нибудь пройтись по дизайнерским магазинам одежды и накупить себе много красивых и современных вещей.
Клер пришла раньше обычного в школу и с нетерпением ожидала прихода Сары, чтобы первой с ней познакомиться. Сара зашла в учительскую комнату и увидела перед собой приветливо улыбающуюся Клер.
- Здравствуйте, Сара! - звонким голосом, прокричала улыбающаяся Клер от радости.
Сара легко сходилась с людьми, поэтому Клер стала для нее очень приятной знакомой. Она с радостью приняла ее в свое окружение.
Первым делом Сара начала копаться в старом школьном архиве, кабинет школьного психотерапевта много лет пустовал, от того в нем было много пыли и старых документов. Клер после занятий с радость оставалась помогать Саре и с любопытством и интересом общалась с ней.
- Что тебя привел в этот захудалый городок? - спросила Клер.
- Я ищу научный материал для своей диссертации, - ответила Сара и добавила, - Много лет назад, здесь работал мой преподаватель доктор Вознесенский, он был психотерапевтом в этой школе, я хочу найти его труды и научные работы.
Клер ненадолго задумалась и вспомнила, что когда, то в их школе действительно работал доктор Вознесенский, но от того, что он был очень сильно погружен в свой проект, он практически ни с кем не общался из коллектива, мало кто знал о его личной жизни. Клер рассказала, что школа давным-давно отказалась от постоянной должности детского психолога и лишь изредка на выездные мероприятия приглашает специалиста. Сара поинтересовалась, почему исключили из рабочего штата психотерапевта. Клер мало, что знала по этому поводу, но вспомнила, что раньше в городе было много сложных подростков, годы шли, многие жители уехали, детей стало мало и школе пришлось отказаться от многих специалистов, в том числе и от некоторых учителей. Доктор Вознесенский был последним штатным специалистом в этой школе, после его перевода в городской университет в его кабинете всё осталось как при нём в старые времена, когда он раньше там работал.
В это время Сара копаясь на антресолях большого пыльного шкафа, натыкается на картонную коробку с документами. Спускаясь с лестницы, она кладет коробку перед собой. Они вместе с Клер копаются в старых документах, где упоминается проект «Зазеркалье» и испытуемые Элис, Сем и Виктор. Сара рада найденному кладу научных трудов и черновиков для своей работы и рассказывает Клер о гениальном ученом и враче Вознесенском. Молодая девушка решает изучить досконально проект «Зазеркалье» написать о нем очерк и сделать на защите диссертации своеобразный сюрприз своему любимому преподавателю.
В документах Сара и Клер натыкаются на анкеты ребят, участвовавших в эксперименте семилетней давности. Им приходит идея разыскать этих ребят и провести собственные исследования результатов проекта после окончания проекта.
Клер втягивается в интересную задумку вместе с Сарой и решает ей помочь. Девушки внимательно разбирали и составляли очерки всего, что касается эксперимента и обнаружили старые анкеты пациентов проекта Элис, Сема и Виктора с их фотографиями. Клер задумчиво протянула руку к анкете пациента Сема и вытянула тонкими пальцами его фотографию. Сара обратила внимание, что Клер внимательно всматривается в фото Сема, будто бы она с ним знакома.
Клер с сомнением пояснила, что изредка видела Сема возле школы, он вечерами встречает учительницу математики Терезу после занятий и провожает ее домой. Сара не совсем понимала, что в этом поступке может быть неожиданным. Клер объяснила, что ее удивило, что по проекту «Зазеркалье» Сем выбрал в свои прототипы Джона - сына Терезы, который три года назад утонул в бассейне университета, в котором учился. Сара взяла в руки дело Сема и в подшивках к документу нашла видео негативы сеансов гипноза. Сара и Клер решили просмотреть все видеозаписи проекта, но у них не было старого проигрывателя, чтобы прочитать пленку от видеозаписи. Школьный аппарат давно сломался, но у Клер дома в подвале ее матери хранился точно такой же и девушки собрав материалы, решили просмотреть их в гостях у Клер.
Девушки пришли к дому Клер и вошли в прихожую. Сара сразу же при входе почувствовала затхлый и въевшийся запах кошачьей и человеческой мочи смешанный с запахом лекарств. В соседней комнате Клер окликнула её парализованная мать, и девушка, пригласив Сару пройти в гостиную подождать пока, она будет менять памперс своей матери.
Клер удалилась в комнату, а Сара прошла в гостиную. Сама по себе комната была большой, но из-за огромного количества старых ненужных вещей, которые годами копились в доме, места было практически очень мало. Сара села на диван старый и засаленный временем. Свет из окон затмевали, заставленные на окне горшки от цветов и растений. Тонкие лучики света ели просачивались сквозь дыры от съеденной молью занавески. Сара не стала подавать вида, что ей неприятно находится в столь запушенном помещении, чтобы не смутить столь добродушную хозяйку.
Клер уловила небольшое смущение городской гостьи от увиденного образа ее жизни и, пытаясь немного оправдаться, пояснила, что ее мать категорически запрещает выбрасывать старые вещи, даже сломанные из дома. Поэтому за столько лет дом превратился в свалку старых забытых вещей. Клер много раз пыталась сделать ремонт и перестановку, чтобы освежить интерьер, но ее мать истерически реагировала на любые изменения. Ее пугали перемены и внеплановые мероприятия, она чувствовала опасность, от того, что теряет контроль.
Сара не стала осуждать Клер за деспотичный и старческий маразм ее матери и девушки приняли устанавливать видеопроектор для просмотра пленок с сеансов гипноза. Через пару часов чудо ретро машина подала признаки жизни. Разобравшись с непростым аппаратом, Сара и Клер, наконец, смогли просмотреть съёмки.
Звук превратился в шум помех, изображение почти выцвело, девушки с трудом различали силуэты и слова записи. Маленький пациент Сем на видео лежал на кушетке и рассказывал про то, как над ним каждый день смеются одноклассники, как он ненавидит своего отца и мечтает убежать из дома, они с доктором много разговаривают про Джона, сына учительницы математике Терезы. Сем ненавидел Джона, он считал несправедливым, что ему досталась хорошая жизнь, а Сем должен был каждый день проклинать свое существование. Что жизнь не справедливая штука, одним она дает все, у других она забирает последнее. Если бы он мог выбирать, то никогда бы не появился на свет, существовать в мире для него было по сравнению, подобно как гореть в аду. В конце разговора Сем добавил, что желал бы утопить Джона в реке и смотреть, как он медленно задыхается. Пленка прерывается. Сара и Клер сидели, молча в недоумении от увиденного, не решаясь первыми начать разговор.
У Сары закрадываются сомнения по поводу увиденного, она мысленно сопоставляет информацию о таинственной смерти Джона и фантазиями юного Сема на видеопленке. Клер советует Саре попробовать поговорить о Джоне с его матерью Терезой. После смерти сына она ушла из университета, где преподавала и вернулась обратно работать в школу. Саре нравится эта идея, и она на следующий день пытается встретиться с Терезой в школе.
Дерзкая девушка увидела в школьной столовой учительницу Терезу, одиноко сидящую за обеденным столом для учителей.
Тереза ни с кем практически не общалась, она была замкнутой и пугливой. Ее худощавое белое тело просвечивалось на свету. Сара подсела к Терезе за стол и поздоровалась с ней. Тереза на мгновение подняла глаза и пугливо поприветствовала смелую городскую девушку. Сара попыталась расположить к себе Терезу и объяснила, что она приехала на практику в их школу для того, чтобы собрать материал для своей научной работы в университете и попросила Терезу ей помочь в этом. Тереза робко поинтересовалась, чем она может помочь. Сара объяснила, что несколько лет назад ее муж Сем учился здесь и участвовал в одном из экспериментов Доктора Вознесенского. Сара попросила рассказать о ее муже Семе и если это возможно попросить Сема тоже дать небольшое интервью по этому вопросу. Тереза, услышав имя Сема, невольно вздрогнула. Она с неохотой и нежеланием комментировать свою семейную жизнь, лишь сказала, что после смерти своего единственного и любимого сына осталась одна на всем свете, родственников у нее не было, а Джон был смыслом ее жизни. Она тяжело переживала свою утрату. В этот тяжелый для нее период, Сем очень сильно поддержал ее, он практически заменил ей Джона и умолял стать его женой. Тереза боялась одиночества, ее смущал брак с ее бывшим учеником, к которому она не испытывала влияния и любви, но Сем был очень настойчив и в конечно итоге слабая и истерзанная Тереза приняла его предложение. О терапии доктора Вознесенского она ничего не знала, он с ней не делился этим событием никогда. Пока Тереза рассказывала, Сара мельком обратила внимание на ее тонкие запястья рук, точнее на едва заметные синяки. Тереза уловила взгляд Сары на свои руки, и, потянув длинные рукава, быстро попрощалась и ушла из-за стола.
Сара анализировала рассказ Терезы, на первый взгляд в нем не было ничего не обычного, но все же, что-то в этой замученной и скрытной женщине не давало ей покоя. Сара задумчиво вернула в свой кабинет и села на стул. Она долго смотрела в окно на школьный двор и обратила внимание на высокого, мускулистого парня курящего возле дерева. Черты его лицо, показались ей чем-то знакомы, она внимательно изучала его. Вскоре к молодому человеку быстрым шагом подошла учительница математики Тереза. Молодой человек по жестикуляции нагло и грубо о чем-то говорил с Терезой, сжимая пальцами ее запястье. Сара узнала в молодом человеке бывшего пациента проекта «Зазеркалье» Сема. В этот момент к ней в кабинет вбегает Клер, Сара зовет её к окну и спрашивает о молодом человеке, с которым общается Тереза. Клер подтверждает, что это муж Терезы Сем, но сама Тереза никогда не рассказывает о нем, по слухам между учителями Сем частенько бьет Терезу и деспотично к ней относится. Он патологический ревнивец, ему мерещиться, что в почти женском коллективе, Тереза может ему изменить, и каждый день встречает ее возле школы и ведет домой. Без Сема Тереза никуда не выходит и проводит время дома. У нее нет друзей и родственников, она не приглашает к себе в гости и живет очень замкнутой жизнью.
Сару смущает и удивляет жестокость Сема, она считает, что по итогам лечения сложные подростки должны были адаптироваться в обществе и избавиться от своих комплексов. Сара решает изучить дело Сема и ищет в кабинете и архивах школы все документы, которые хоть как-то связаны с проектом «Зазеркалье». Ей на глаза попадается интересная заметка некролога в газете. Молодой и успешный студент Джон (сын Терезы) при странных обстоятельствах утонул в университетском бассейне. В газете говорилось, что его тело было найдено на следующий день его другом и однокурсником по имени Сем. Оказалось, что Сем и Джон вместе учились и жили в одном университете. Сара решат ехать в университет, где учились ребята и попробовать найти очевидцев, друзей и знакомых, того кто сможет пролить свет на причины гибели Джона. Дорога занимала почти пять часов, но Сара отправилась в путь не теряя времени.
Сара робко вошла в вестибюль университета. Ее внимание привлекла справочная доска, где располагалась информация об университете, преподавателях и студентах. На доске была прикреплена фотография Джона с пометкой о годах его жизни и фразой: «В память лучшему студенту и президенту студенческого сообщества посвящается».
Завидев новое лицо, комендант университета Тим подошел к Саре и спросил:
- Вы кого-то ищите?
Сара повернулась к Тиму и представилась корреспондентом в городке, в котором раньше жил погибший студент Джон. Она рассказала, что собирает материал про него для школы, где он когда-то учился в память как о лучшем ученике. Тим доброжелательно предложил свою помощь и рассказал, что неплохо знал Джона, его мать Тереза несколько лет назад пришла работать в университет учителем вместе с поступлением сына. Джон был открытый и очень перспективный студент, он даже получал грант в виде премии декана по результатам олимпиады. Но, к большому сожалению, Джон погиб. Сара показала Тиму некролог из газеты о Джоне и фотографию Сема и спросила, действительно ли они были друзьями. Тим с серьезным видом надвинул очки на нос и внимательно посмотрел на фотографию.
- Да, я часто видел этого молодого человека в обществе Джона, - ответил Тим, - Они не то чтобы дружили, а скорее были лишь соседями по комнате в общежитии.
Тим посоветовал обратиться в студенческое общежитие, Джон жил в комнате номер 17 на втором этаже. Сара последовала совету Тима и отправилась в студенческий корпус, где жил Джон и Сем. Она тихо шла по темному коридору пока не наткнулась на комнату номер 17. Дверь была не заперта и девушка тихонько прошла внутрь давно пустующей комнаты. По слою пыли ей стало ясно, что в ней давно никто не жил после трагедии. На окне стояли засохшие цветы лилий с фотографией Джона. Сара подошла к окну, как услышала позади себя скрип двери. Она обернулась и увидела на пороге комнаты худенькую девушку в больших очках.
- Кто Вы? - спросила девушка в очках.
Сара не растерялась и объяснила, что она корреспондент и пишет об утонувшем студенте. Она спросила девушку, была ли она знакома с ребятами, которые здесь когда-то жили. Девушка в очках представилась именем Ли, она была японкой по национальности и рассказала, что когда-то они с Джоном встречались и планировали пожениться. После трагедии она каждую неделю приходит в его комнату и ставит на окно свежие розы в память о нем. Ли подошла к окну и взяла фотографию Джона. Она рассказала, что в тот трагический вечер ничего не предвещало беды. Они вернулись с лекции и планировали встретиться погулять вечером. Джон так и не пришел на свидание, а на утро его тело нашли в бассейне. Сара спросила, знает ли она, что-нибудь про его соседа Сема. Ли рассказала, что Джон часто жаловался на Сема, у них нередко возникали конфликты. У Сема был придирчивый характер, он постоянно дёргал Джона. Ли запрещала Джону с ним общаться, но он упорно не избавлялся от него. Немного подумав, девушка добавила, Сем подсадил его на эти таблетки.
Сара подняла голову и посмотрела на Ли. Немного подождав, она спросила:
- Что за таблетки, о чем ты?
Ли смущенно шепотом ответила:
- Руководство университета не пожелала освещать этот момент, чтобы не портить себе репутацию.
После того, как Ли заручилась словом от Сары о том, что их разговор останется в тайне, девушка рассказала. Что Сем снабжал Джона психотропными препаратами от сильных депрессивных расстройств «Кетилептом». Сем никогда не рассказывал где он достает лекарства по рецепту врача, но кому попало, их не выдают. Когда обнаружили тело Джона в бассейне, в его кармане нашли пустую банку от таблеток. Он выпил их все и от этого свалился в бассейн, откуда у него уже не было сил выбраться.
Ли закрыла лицо руками и присев на корточки начала тихо плакать. Сара наклонилась и предложила проводить Ли до ее комнаты. Ли очень сильно переживала потерю любимого человека, еще сильнее она страдала от того, то не смогла вытянуть его из когтей тихого врага, которым она считала Сема.
Сара проводила девушку к себе в комнату общежития и отправилась обратно в городок. По дороге она прокручивала разговор с Ли, мать Джона не упоминала о приеме сильнодействующих таблеток от бессонницы и откуда молодой студент университета мог их достать. Проанализировав эту информацию, Сара решается еще раз поговорить с учительницей Терезой.
На следующий день Сара приезжает в школу раньше обычного, и быстро пробежав в свой кабинет она, сидя на подоконнике, смотрит в ожидании прихода Терезы, в окно.
Тереза как обычно пунктуально показалась в дверях школы, куда ее по привычки проводил Сем. Дождавшись, когда Сем уйдет, Сара, собрав первые попавшиеся бумажки на столе, с серьезным видом отправляется по коридору навстречу Терезе. Подойдя к Терезе, Сара просит помочь ей с документами, которые она обнаружила в архиве и приглашает в свой кабинет. Тереза по привычке покорно согласилась помочь с документами и проследовала за Сарой. После того, как они вошли в кабинет, Сара резко закрыла дверь на ключ, чтобы у Терезы не было шанса ускользнуть от разговора. Тереза обернулась и испуганно с паническим взглядом посмотрела на нее.
- Чего Вы от меня хотите? - визгливо спросила Тереза.
Сара рассказала Терезе, что она ездила в университет, где учился ее сын, и встретилась с его девушкой по имени Ли. Она также рассказала про рецептурное лекарство, которое принял Джон, перед тем как утонуть и то, что она считает в этом причину его смерти, а не в случайном стечении обстоятельств. Тереза с содроганием слушала каждое слово и громким визгом прервала рассказ.
- Нет, Джон был хороший умный мальчик, ему никогда не прописывали лекарство от бессонницы, - провизжала Тереза.
- Думайте как вам угодно, для Джона это теперь ничего не поменяет, но не обманывайте себя, - строго ответила Сара.
Тереза стояла, молча перед закрытой дверью, ее руки дрожали, а лицо и губы побледнели. Немного подождав, Тереза провела своими тонкими пальцами по запястью и посмотрела на свои синяки. Немного погодя она обернулась лицом к Саре и с опущенным взглядом сказала:
- Мне рассказала подруга сына Ли про то, что у Джона проблемы с наркотиками, он даже проходил лечение в клинике.
Присев на стул Тереза рассказала, что в университете Джон резко отстранился от нее, делал вид, что они не знакомы. Они с сыном планировали вместе жить в университете, она там работала преподавателем, а он учился. О романе с Ли Джон ей практически ничего не говорил. Озлобился и стал на нее срываться и орать. Она долго не могла понять, что случилось с ее прилежным и всегда вежливым мальчиком. После того как Ли рассказала ей про наркотики, она приложила много усилий, чтобы вылечить сына. Он полгода проходил очищение и реабилитацию и незадолго до смерти был выписан из клиники. Она не знала, что он стал снова принимать наркотики. После трагедии она воспользовалась своими связями в университете, чтобы скрыть темные пятна из жизни погибшего сына и оставить о нем лишь самое светлое и чистое.
Сара спросила, знает ли Тереза, что Сем снабжал ее сына сильными препаратами от бессонницы, которые нашли у него в кармане. Тереза рассказала, что Ли упоминала ей про таблетки от Сема, но она поговорила с Семом и он рассказал, что Ли придумала эту историю, чтобы отомстить Сему за то, что он когда то расстался с Ли. Сем и Ли какое-то время встречались, но потом расстались по инициативе Сема. Он сказал, что она слишком молода и безрассудна для него. Сем познакомил Джона с Ли и через какое-то время они стали встречаться, но Сем не ревновал к бывшей девушке и продолжал дружить с Джоном. Сем рассказал, что Ли специально стала встречаться с Джоном чтобы отомстить Сему за то, что он ее бросил и быть поближе к нему. Сем поклялся Терезе, что никогда бы не смог снабжать Джона наркотиками, ведь они были друзьями, тем более, где бы он достал психотропное лекарство, если его выписывают только по рецепту.
- И вы поверили Сему? - спросила Сара.
- Да, он мой муж и всегда хорошо ко мне относился, - изумленно ответила Тереза.
Сара прикоснулась к запястью Терезы и сказала, что уверена, что Сем не так хорошо как его выставляет Тереза, указывая на её синяки. Тереза не стала в очередной раз прикрывать манжетам гематомы и спокойно ответила:
- Сем меня любит и сильно ревнует, но она готова простить ему все побои, лишь бы не остаться в одиночестве.
Тереза встала и попросила выпустить ее из кабинета, этот разговор ее очень сильно расстроил и навеял давно уснувшие воспоминания. Сара открыла дверь и проводила взглядом измученную горем женщину. Издалека показалась знакомая фигура Клер. Клер с радостью от долго расставания подбежала к Саре и дружески обняла ее.
- Как ты съездила в город? - спросила Клер.
Сара устало села за свой стол и рассказала про Джона, наркотики и Сема. Клер удивленно слушала Сару, открыв рот, она так восхищалась ее целеустремленности и смелости. Сара была в тупике, с одной стороны истинная причина смерти Джона так и не была раскрыта, с другой появилось очень много вопросов связанных с бывшими пациентами Вознесенского. Сара потирала ладонями лицо, сидя напротив Клер. Она зашла в тупик. Клер решила поддержать подругу, видя ее упадочное состояние, и предложила зайти к ней в гости на свое фирменное кофе и яблочный пирог.
Через полчаса ароматная чашка черного кофе соблазнительно источало аромат в руках Сары. Сара и Клер заперлись на кухне, чтобы мать Клер не проснулась от их беседы. Клер с радостью пекла свой любимый яблочный пирог для долгожданной гостьи и с интересом и негодованием расспрашивала Сару о путешествии в город. Сара устало облокотилась на спинку старенького засаленного временем стула и наблюдала за Клер, как в соседней комнате послышался голос матери Клер. Клер быстро подошла к холодильнику и достала небольшую картонную коробку с лекарствами. Она набрала в стакан воды из-под крана и, отсыпав лекарства, побежала на зов матери. Через десять минут Клер вернулась и сказала, что ее мать заснула.
Сара с сочувствием отнеслась к терпению Клер по уходу за больной матерью. Клер давно привыкла за ней ухаживать, она рассказала, что когда бывает совсем плохо и грустно она позволяет себе иногда принимать лекарства от бессонницы, которые прописаны ее матери.
Сара поинтересовалась, что за лекарства.
- «Кетилепт», если бы не эти таблетки, то моя мать не могла бы заснуть, - ответила Клер.
Сара, услышав знакомое название, удивленно подняла голову. Ее усталость и обреченность тут же сняло рукой.
- Где ты их берешь? - спросила Сара.
Клер рассказала, что раз в месяц к ним приходит семейный врач проведать состояние ее матери, от старческой деменции у нее бывают срывы и припадки, врач давно назначает препарат, который помогает матери Клер, успокоится и заснуть. Клер раз в месяц берет его в аптеке по рецепту врача.
Сара с трепетом встала и рассказала Клер о том, что с трупом студента Джона был найден пузырек с этими лекарствами. Клер с недоумением посмотрела на Сару и ответила, что достать этот препарат практически не возможно, лишь один врач в городе имеет право его назначать и это ее семейный доктор. Сара принялась уговаривать Клер ей помочь, она попросила выяснить у доктора, кому за последние годы он назначал точно такой же препарат. Клер с авантюрным настроем с радостью согласилась помочь и поучаствовать в расследовании. Девушки договорились на следующий день пойти в больницу к семейному врачу матери Клер по имени Доктор Сноу и попросить его им помочь.
Утром девушки первым делом отправились не на работу в школу, а решили наведаться к доктору Сноу первым делом. Сара и Клер подошли к больничному расписанию и скрупулезно принялись искать номер кабинета врача. Медицинская сестра, увидев девушек, любезно согласилась проводить их до кабинета врача. Клер и Сара сделали глубокий вдох и одобрительный кивок, перед тем как постучаться к нему в дверь. Доктор Сноу сидел за письменным столом и разбирался в больничной картотеке, завидев своих гостей, он с радость привстал и пригласил девушек к себе в кабинет. Доктор Сноу много лет был знаком с семьей Клер, он с большим пониманием и сочувствием относился к бедной девушке, которая обречена была заботиться о своей пожилой матери ценой своей личной жизни.
Доктор Сноу быстренько принялся готовить кофе своим прекрасным посетительницам. Положив перед девушками поднос с двумя чашечками кофе и шоколадкой, он сел напротив них и с широкой улыбкой спросил у Клер:
- Как чувствует себя твоя матушка?
Клер поблагодарила Сноу за любезность и ответила, что их визит к нему не случайный. Доктор Сноу внимательно выслушал просьбу девушек и на минуту задумался. Через мгновение он привстал и подошел к шкафу.
-Не могу отказать человеку в поисках истины, - ответил доктор Сноу.
Через минуту в руках доктор держал большую старую папку с надписью «Рецепты». Он аккуратно поднес ее к столу и включил настольную лампу. Девушки с нетерпением и интересом наблюдали за неторопливыми движениями доктора. Будто своей медлительностью он разжигал еще больше интереса к разгадке. Чашки кофе звенели в ерзающих руках девчонок. Наконец-то доктор открыл папку с надписью «рецепт». Он медленно перебирал старыми пальцами каждую бумажку и внимательно ее изучал, едва приподняв свои очки. Сара бледнела от нетерпения.
Вдруг пальцы Сноу остановились на одном рецепте. Клер следила за каждой эмоцией проблеснувшей в глазах Сноу.
- Да, я помню этого молодого человека, за последние годы лишь матери Клер и ему я выписываю рецепты на Кетилепт, - пробормотал, не поднимая головы Сноу.
Сара чуть не упала в обморок от любопытства, услышав слова Доктора, она не смогла выдержать эмоции и привстала, из ее губ послышался тонкий голосок с вопросом:
- Этого второго пациента зовут Джон?
Доктор Сноу поднял с удивлением на нее глаза и ответил:
- Нет, не Джон, его зовут Виктор!
Он также добавил о необходимости держать в тайне то, что он раскрывает девушкам медицинскую тайну пациента и просил оставить в секрете источник их осведомления. Сара выпрямилась во весь рост и подошла к столу Сноу. В ее глазах читалась растерянность и неуверенность. Она не знала, как реагировать на предоставленную информацию, результат которой явно не ожидала.
- Как Виктор, для чего вы выписываете ему Кетилепт? - вопросительно произнесла Сара.
Сноу рассказал, что его пациент Виктор почти с детства страдал расстройствами сознания и мучается от кожной болезни. Виктору много лет назначали препарат. Доктор Сноу посмотрел на дату последнего рецепта и сказал:
- В последний раз лекарство выписывались три года назад, в марте месяце.
Он также объяснил, что препарат в малых дозах безвреден.
- Любое лекарство если его глотать килограммами станет ядом,- с улыбкой обыденной шутки всех медиков, ответил Сноу.
Сара внимательно посмотрела на старый рецепт Виктора и на миг удивилась. Вторая подпись на рецепте была явно ей знакома. Сара указала на эту подпись и спросила:
- Это ведь не ваша подпись, здесь указан детский врач Виктора.
Сноу внимательно посмотрел и объяснил, что решение детям назначения подобного рода лекарства принимается консилиумом врачей. Вторая подпись принадлежит детскому врачу Виктора, который рекомендовал данное лечение.
Сноу подобрал очки и продолжил:
- Врач, который рекомендовал этому пациенту «Кетилепт» – Доктор Вознесенский.
Сара попятилась назад, она вдруг поняла, кто такой Виктор. Виктор был одним из пациентов проекта «Зазеркалье», дата последнего рецепта совпадает с периодом смерти Джона. Сара, молча и быстро, вышла из кабинета. Ее мысли путались, а голова болела. Клер поспешила за подругой, поблагодарив своего доктора. Сноу встал и, поцеловав руку, Клер попрощался с ней.
Девушки быстро выдвинулись в сторону школы, они слегка опаздывали на работу и поэтому, молча, бежали до школы. Сара решительно стремилась к старым архивам, она одержимо решила разворошить давно забытые тайны чего бы то ей это не стоило. Клер едва в платье и на каблуках поспевала за Сарой.
Сара вбежала в свой кабинет психологии и принялась судорожно рыться по полкам, выбрасывая все лишнее из нее. Наконец, она отыскала запыленную старую папку с надписью «Пациент Виктор». Она села на стол и принялась внимательно перелистывать историю лечения маленького Виктора.
Клер, едва запыхавшись и немного прихрамывая от утренней пробежки, появилась в дверях кабинета. Пройдя к столу, она вцепилась в графин с водой и большими глотками утоляла жажду. Сара не поднимая головы, продолжала судорожно искать любую информацию, которая хоть немного утолит ее жажду правды.
- Вот смотри! - вскликнула Сара подруге.
Клер оторвалась от графина и с испуганным лицом повернулась к Саре. Сара показала выписку из медицинской карты, в которой говорилось, что маленький Виктор страдает кожным дерматитом, и доктор Вознесенский прописал ему успокоительное под названием «Кетилепт». Сара посмотрела на Клер и произнесла:
- Как может быть связан дерматит Виктора и смерть Джона?
Клер подошла к столу и поглядела на личное дело Виктора. Она предложила Саре не отчаиваться и не притягивать совпадения, которые могут быть и случайными, ведь город у них очень маленький.
Сара решила, несомненно, отыскать Виктора, где бы он ни был.
Отыскав старый адрес Виктора, Сара следующим днем напрямик отправилась к старому дому Виктора, надеясь, что он до сих пор проживает там.
На пороге дома семьи Виктора Сару окутал холодный озноб и запах нерешительности. Дом казался запущенным много лет, лужайка заросла сорняками, а дверь была обшарпана временем. Девушка тихо поднялась по ступенькам на порог веранды, она неуверенно поступала в дверь несколько раз. За порогом послышался шум и звуки отпирающихся ржавых замков. Перед Сарой стояла измученная старая женщина со шрамом на лице. Сара быстро отвела взгляд от яркого шрама, чтобы не показаться не вежливой и представилась.
Девушка сказал, что ищет Виктора. Женщина внимательно посмотрела на Сару с недоумением и спросила:
- Для чего вам нужно встретиться с моим сыном Виктором?
Сара по привычке рассказала проверенную легенду о сборе репортажа по методике лечения детских недугов. Мери стояла на пороге и с непробиваемым лицом, высохшим от времени смотрела на пытающуюся понравиться ей Сару. Но все старания расположить к себе Мери были напрасны. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула, глаза были усталые и безразличные. Мери еще немного послушала Сара и резко прервала ее словами:
- Не знаю, кто ты такая, но мой сын Виктор умер три года назад, если ты очередная его «одноразовая» подружка, то передай остальным из него мотобанды эту прекрасную новость и не появляйся здесь больше, тварь!
Впервые в жизни перед лицом Сары со скоростью света захлопнулась дверь. Девушка стояла шокированная на веранде от услышанных оскорблений в ее адрес. Она не совсем поняла агрессию Мери и ее слова про мотто банду. Попятившись назад, Сара медленно спускалась обратно с порога гнилой лестницы дома. Она в зомбированном и сжатом состоянии медленно побрела прочь от безумного дома.
Сделав несколько шагов и немного придя в себя, Сара обернулась в последний раз посмотреть на дом Виктора. Ее внимание привлекла отодвинутая штора на втором этаже дома и худощавое лицо, смотрящее на нее из-за стекла. Вдруг рука одобрительно помахала ей.
Сара, сгорбившись, быстро пробежала вдоль кустов дома, сливаясь с растительность. Она подбежала к задней стене дома и медленно начала вскарабкиваться по живой изгороди вверх на карниз, куда выходило окно. Давно погибшие ветви плюща, впивались ей в руки. Сара с трудом вскарабкивалась на карниз, как услышала скрип входной двери внизу. Она замерла в страхе, прижавшись всем телом к карнизу и затаив дыхание. Внизу послышалась тяжелая поступь старухи Мери, она обогнула дом и остановилась под карнизом. В руках она держала большую бутылку с желтой жидкостью. Сара замерла. Мери оглянулась по сторонам и, плюнув, вылила прямо на заросший сорняками газон содержимое бутылки по запаху, напоминающее мочу. Старуха резко повернулась и с грохотом хлопнула за собой входную дверь. Сара вздрогнула от спасительного хлопка и принялась карабкаться дальше. Доползя до окна, она тихонько надавила на ставни и приоткрыла форточку. В нос первым делом врезался резкий запах мочи. Сара, немного привыкнув к невыносимой вони, постепенно вползла в узкое оконное отверстие внутрь комнаты дома.
Еле освещенная комната дневным светом была полностью заставлена старой полуразвалившейся мебелью. Духота и пыль кружили воздушной спиралью между стен. В углу стояла большая кровать из массивного дуба вегетарианской эпохи. Сара медленно подходила к кровати, освещая путь светом от сотового телефона впереди себя. Силуэт постельного белья проявлялся все резче. Сара подошла к кровати и медленно поднесла свет все ближе и ближе, как от страха и неожиданности у нее выпал сотовый телефон из рук. На белой подушке проявились очертания белого больного лица девушки, той девушки, которая помахала ей из окна. Только темные глаза навыкат подавали признаки жизни. Сара, собрав волю в кулак, подняла телефон и шепотом спросила:
- Кто вы?
Онемевшее лицо повернулось в сторону света и два больших зрачка сфокусировались на взгляде Сары. Тонкие едва заметные губы зашевелились, оголяя большие желтые зубы, и еле заметная линия ее рта произнесла:
- Я слышала, что вы ищите Виктора.
Сара подвинулась все ближе к девушке, вокруг нее она смогла рассмотреть множество капельниц и трубок от катетера для мочи. Было заметно, что девушка много лет была прикована к постели. Ее руки были жилистые с ярко выраженным рельефом костей. Щеки впалые, очертания челюсти были настолько ярко выражены, что занимали половину ее лица.
- Меня зовут Крис, Виктор мой брат, - представилась девушка в кровати.
Сара попыталась объяснить, что она хотела лищь расспросить о Викторе и проекте, в котором он участвовал в юности, но Мери накричала на нее и очень резко прогнала, заслышав имя своего сына.
Крис рассказала, что она прикована четыре долгих года к кровати по вине ее брата Виктора. Много лет назад Виктор в порыве гнева ударил её и сломал ей позвоночник, с тех пор их родители Мери и отец Эштон отреклись от тирана сына и прогнали его из дома. О Викторе больше никто не слышал, но иногда к ним заезжали его знакомые байкеры на мотоциклах и требовали вернуть деньги, которые он у них занимал. Мери озлобилась на Виктора и не желала его больше никогда видеть.
Сара спросила Крис, что случилось с Виктором. Крис рассказала, что Виктор несколько лет назад увлекся мотоциклами, позанимал у знакомых денег и купил себе крутой мотобайк. Он часто тусовался в мотоклубе в другом конце города. Туда съезжаются все любители спортивных машин и мотоциклов из города. Он мог неделями там пропадать. Их родители были против того, что их сын не пошел поступать в медицинский колледж на врача, а занялся опасным и бестолковым, по их мнению, увлечением. Виктор из робкого молчаливого мальчика превратился в уверенного брутального юношу. Он целыми днями напролет колесил по городу на своем мотоцикле. Из-за долгов у него появилось много недругов, которые всячески пытались вернуть свои деньги.
Года три назад на порог их дома приехали полицейские с вещами Виктора. Мери и Эштон опознали вещи сына. Полицейские нашли их рядом со сгоревшим мустангом 65 года в пропасти вдоль дороги. В машине нашли два обгоревших трупа девушки и мужчины. Только по остаткам не дотлевших вещей их смогли опознать. После этой трагедии у Эштона случился инсульт, через год он скончался. Мери теперь вынуждена ухаживать одна за дочерью инвалидом и жить в одиночестве и забвении.
Сара поинтересовалась, чей труп девушки был с трупом Виктора. Крис ответила, что девушку звали Меган. Она была их соседкой. Виктор был с детства в нее влюблен, но она встречалась много лет с Саймоном. О том, по какой причине они находились в машине вдвоем перед аварией до сих пор не ясно. Крис была уверена, что Меган никогда на свете не села бы в одну машину с Виктором. Незадолго до трагедии Виктор решил признаться Меган в своих чувствах и получил от неё оскорбительный отказ. После этого он пришел вечером домой пьяный и до полусмерти избил Крис. От этого Крис оказалась прикована к кровати.
Сара с ужасом слушала трагический рассказ Крис. Проглотив слюну прискорбия, Крис добавила, что после этого Виктор пытался покончить жизнь самоубийством, но страх боли и чувство самозащиты одержали вверх. Больше Виктора она не видела.
За дверью послышались скрипы шагов по лестнице. Старуха Мери поднималась слить мочу с катетера Крис в пластмассовую бутылку. Сара испуганно повернулась к ней. Девушка быстрым шепотом произнесла:
- Беги!
Сара поблагодарила ее и выпрыгнула обратно в окно. Ноги заплетались в плюще, а ветки рвались под тяжестью тела девушки. Сара с грохотом упала на газон за домом, покосив лицо, она заставила себя подняться и скрыться в зарослях кустов.
На улице темнело, теплый вечер заботливо зазывал идеи для ночного сна. Сара шла по пустой улице, опустив голову. Мысли тяжелой ношей томились на медленном огне ее негодования. Она не любила чувствовать себя во власти обстоятельств, это чувство навивало на нее неуверенность и меланхолию. Перед глазами все еще стоял изможденный образ бедной молодой Крис. Всего за месяц присутствия в маленьком городе, Сара приоткрыла для себя новые грани суровой реальности, о которых ранее разве, что читала в романах книг. Раньше она была уверена, что при упорстве и желании можно любую ситуацию обратить, словно обруч под свое влияние, но на практике она убедилась, что сила не только может, измеряется в деньгах или власти, но и в смирении и глубоком терпении к необратимой и беспощадной безысходности жизни.
Угловатым силуэтом Сара проходила мимо дома своей подруги Клер. В её окнах до сих пор горел свет, Сара встала напротив окон комнаты Клер. В окне она заприметила изящный силуэт танцующий Клер. Чуть слышно играла музыка старенького военного громофона в ее комнате. Мелодия Моцарта невидимой рукой обняла талию танцующей девушки, составляя ей бальную парию. Клер кружилась под звуки скрипки одна посреди ночи, на миг, забыв про бытовые оковы беспощадной реальности. Сара с замиранием сердца наблюдала за Клер. Она нашла свое исцеление в музыке, свою таблетку от душевных ран и микстуру от всех болезней.
На улице становилось прохладно, и Сара поспешила к себе домой. Она медленно засыпала под музыку Моцарта эхом проигрываемую в ее памяти.
Ей снилось, как Клер кружиться в мираже осенней листвы в желтом как листья клена платье, а Крис грациозно и легко парит на воздушных пуантах из облаков. Она представила, какая была бы улыбка у Терезы от радости долгожданной встречи с сыном, который защитит ее от всего плохого на свете, и каждый новый день будет дарить ей все цветы в диком саду. Тяжелые мысли уходили прочь, и девушка погрузилась в глубокий сон.
Наутро Сара решала не идти на работу, весь свой день она планировала провести в городской библиотеке. Она позвонила Клер и предупредила, что сегодня не придет. Клер пообещала забежать к ней после работы в библиотеку помочь в ее расследовании. Накрутив вокруг шеи шелковый шарф от Прадо, Сара отправилась в сторону городской библиотеки. Пустоватые улочки спального района озарялись солнечным светом. Изредка пожилые пары разбавляли смиренную пустоту разноцветных домов.
Небольшая старинная библиотека неожиданно порадовала Сару своим довольно внушительным архивом. Перелистывая газетные заголовки, девушка искала заметку об аварии на обрыве дороги. На старых пожелтевших листах показалась долгожданная заметка трехгодичной давности. В ней говорилось о найденном дотла сгоревшем автомобиле с телами девушки по имени Меган и юноши по имени Виктор. Официальной версией трагедии было сильное алкогольное опьянение Виктора, который не смог справиться с управлением и на заносе у обрыва машина сорвалась вниз. Тела ребят решили похоронить рядом на городском кладбище. Сара незаметно вырывает страницу газеты, где располагалась фотография панихиды Меган и Виктора.
Сара тихонько закрыла альбом газетных заголовков и поставила его обратно на полку. Приближался конец рабочего дня, и она решила дождаться Клер, чтобы вместе отправиться навестить могилы Меган и Виктора.
Укутавшись в куртку на центральной лестнице, Сара завидела бежавшую к ней на встречу Клер. Она так торопилась, что не сразу заметила ожидавшую ее Сару на лестнице.
- Клер, я здесь! - крикнула Сара.
Клер, не меняясь в лице, помчалась к Саре. Не теряя времени девушки, сразу же отправились на местное кладбище. Чем ближе они подходили к «последней колыбели», тем сильнее нагнетала дрожь в коленках. Клер не относилась к суеверным личностям, поэтому поход на кладбище не был для нее основанием к панике, но Сару явно не воодушевляла ее собственная идея, лишь природное упорство и упрямство невидимым пинком подталкивал ее не отступать. Мелкий моросящий дождик набирал обороты. Ворота кладбища искушенной загадкой открывали путь покоя и тишины. Каменные плиты могил срастались страстным поцелуем с землей, будто оберегая покой своего хозяина. Вокруг стояла многолетняя тишина, лишь старые ветки вековых деревьев позволяли себе назойливо скрипеть от ветра.
Сара натянула шарф, пропитанный духами Шанель на нос, пытаясь отвлечься от окружающей обстановки и шла вперед не поднимая головы. Клара напротив уверенно разгуливала среди надгробных камней, вчитываясь в имена усопших.
Трава все сильнее пропитывалась слезами дождя, олицетворяя угнетенное место тоской. Клара успела обежать половину кладбища, с интересом окрикивая Сару.
- Сара, я нашла! - послышался в гуще деревьев голос Клер.
Сара осторожно поспешила на зов подруги, огибая могильные плиты и тихонько извиняясь перед спящими духами за доставленные им неудобства.
На горизонте появился силуэт Клер, стоящей возле двух небольших могильных плит. Сара поспешила к подруге, боязно оглядываясь по сторонам.
Два могильных надгробия Меган и Виктора застенчиво стояли рядом. Напротив камня Меган лежала свежая красная роза, а вот камень Виктора явно был сбит с основания, гранитная поверхность вся усыпалась щербатостью от сильных ударов молотком, а вокруг лежали осколки гранита.
- И даже после смерти ей продолжают дарить цветы, - задумчиво произнесла Сара.
Клер посмотрела на нее и с грустью ответила:
- Некоторые люди рождаются, лишь для того, чтобы было кем восхищаться.
Клер явно не относила себя к таким женщинам, ей ни разу в жизни никто не дарил цветы.
- Не завидуй другим, просто с одних людей жизнь требует меньше, чем с других, - попыталась поддержать расстроенную подругу Сара.
Девушкам стало любопытно, кто так яростно изуродовал могилу Виктора, кому он не дает покоя даже после смерти. Сара вспомнила рассказ сестры Виктора о молодом человеке по имени Саймон, вероятно он продолжает дарить своей любимой девушки цветы, а виновника ее смерти Виктора ненавидит и пинает его камень. Сара решает, что Саймон сможет пролить свет на эту загадочную историю их смерти и планирует его отыскать.
Сара вспоминает, что Виктор, как и Саймон оба увлекались мотоциклами и состояли в одном мотоклубе на окраине города. Сара предложила Клер вечером прогуляться до мотоклуба. Клер с радостью и легкостью поддержала идею Сары, тем более что она никогда не ходила в подобные заведения, ей было очень интересно сходить в клуб.
Вокруг мотто клуба стояло серое облако от выхлопных газов мотоциклов и сигарет. Музыка громко играла, снаружи собралось много людей одетые как на праздник хеллоуин. Бейкеры лениво попивали пиво, сидя на своих железных конях, рассказывая байки своим молодым подружкам. В воздухе стоял гул, рев моторов и пьяных смех.
Сара и Клер подошли к входу клуба, боевым и смелым шагом Сара проскользнула между толстых животов старых байкеров внутрь, Клер робко и стеснительно быстро следовала за ней, виновно опустив голову. Глаза яростно изучали обстановку местных нравов, Сара не знала с чего начать и как разыскать Саймона, но она была уверена, что здешний контингент сможет ей помочь отыскать его. Около центрального стола клуба бармен с бывалым взглядом расторопно разливал виски и коктейли гостям. Полупьяные постояльцы по-братски окрикивали его Большой Бен. Сара уловила взглядом местного старожилу, и поспешила на встречу к нему.
Большой Бен двадцать пять лет работал в этом клубе, все местные старые рокеры буквально выросли на его глазах. Он был не многословен и исполнителен, его работа в буквальном смысле стала его домом. Комната Бена находилась в здании клуба с другой стороны. По утрам работы в основном не было, лишь случайные проезжие туристы могли забрести, чтобы купить газированной воды, вся жизнь начиналась именно ночью. Работа и тихая жизнь затворника клуба его вполне устраивала, местные бандиты его уважали и относились с доверием. Завидев новые лица Сары и Клер, Бен услужливо обернулся в их сторону и по привычки протянул меню горячительных напитков. Сара уселась напротив стола к витрине и взяла меню.
- Раньше я вас не видел, не желаете попробовать фирменный коктейль клуба, - услужливо спросил Бен.
Сара захлопнула каталог с горячительными напитками и любезно приняла предложение Бена. Пока готовился коктейль, Сара обернулась к залу в поисках своей отставшей подруги. Она наблюдала, как застенчивую Клер пригласила к себе подвыпившая компания завзятых местных ребят и предложила угостить пивом. Клер с изумленной улыбкой поблагодарила ребят и взяла бутылку светлого пива. Сделав небольшой глоток алкогольного напитка, она немного поперхнулась и постаралась прикрыть извинительную улыбку рукой. Сара решила не беспокоить подругу и предоставить ей возможность развеется и снять стресс новыми ощущениями.
Бен поставил шипящий бокал изумрудного оттенка перед Сарой и подвинул поближе маленькую тарелочку с дольками лайма. Сара прикоснулась к краям бокала и спросила:
-Как называется этот коктейль?
- Изумрудная волна красного моря, - любезно ответил Бен.
- Что вас привело в наш клуб? – спросил осторожно Бен.
Сара, обведя мизинцем пальца по краям бокала, ответила, что ищет здесь своего старого знакомого, с которым не виделась много лет. Она спросила Бена, может ли он помочь ей.
Бен недоверчиво посмотрел на Сару и ответил:
- Как только кто-то начинает спрашивать о местных ребятах, так сразу у них появляются проблемы с законом.
Сара ожидала подобного недоверия к новому незнакомому человеку в таком заведении и была готова продолжать добиваться расположения. Она рассказала, что ищет юношу по имени Саймон.
Бен ответил: «Здесь много приезжих ребят, всех не упомнишь».
Сара начала понимать к чему клонит Бен и его нежелание распространяться про местных ребят первой встречной особе. Единственное, что она могла сделать, это рассказать правду своего визита. Сара объяснила, не вдаваясь в подробности, что приехала из большого города в поисках информации о трех пациентах доктора Вознесенского. Она собирает материал для своей научной работы. Она также рассказала про Меган и Виктора здешних ребят, которые тоже состояли в этом мотто клубе.
Бен лукаво обернулся к Саре и недвусмысленным кивком головы указал на дальнюю сторону стола. Девушка, оглянувшись, медленно сползла со стула и невзначай пересела в более тихий уголок зала, где не было лишних ушей. Бен не поднимая головы, взял со стола пустой стакан и бутылку ликера, малозаметно подошел к Саре, имитируя исполнения заказа.
- Вы разве знакомы с доктором Вознесенским? - неожиданно для Сары спросил Бен.
- Да, я его личный помощник на кафедре в университете, где он работает, - удивленно ответила Сара.
Бен рассказал, что прекрасно помнит доктора Вознесенского, много лет назад у него был нервный срыв, и он обращался к доктору за помощью. Благодаря нему Бен смог преодолеть свою депрессию и постепенно вернуться к нормальной жизни. Доктор в буквальном смысле вытащил его из петли и спас жизнь. Он остался, очень благодарен господину Вознесенскому в оказании ему помощи. Сара вновь услышала прекрасную историю спасения в главной роли с его кумиром и наставником по жизни Вознесенским. Бен в знак толерантности проникся доверием к Саре и порекомендовал ей обратиться к отцу Саймона, так как он сам несколько лет его не видел в здешнем клубе. На белоснежной салфетке Бен быстрым почерком написал адрес дома, где по его словам когда, то жил юноша. Больше Бен ничем не мог помочь Саре в ее поисках. Сара поблагодарила Бена и потянулась к портмоне за кредиткой, Бен ответил:
- Напитки друзьям Вознесенского за счет заведения.
Сара обернулась и вышла в зал, чтобы найти Клер. Неожиданно она обратила внимание на шумную компанию в конце зала, Клер еле стояла на ногах, ее поддерживал за талию жирный потный мужик в растянутой кожаной куртке косухе. Клер неестественно пыталась улыбаться, ее покосившиеся от перебора алкоголя глаза периодически закатывались за веки. Волосы растрепались от прыжков и танцев. Сара решила вытянуть подругу из лап нахальных мужланов, которые воспользовались доверчивостью простотой деревенской девушки и, подойдя к Клер резко и сильно схватила ее за локоть. Клер обернулась и с радость обняла подругу. Она повернулась к своему потному партнеру по танцам и прокричала:
- Это моя любимая подруга Сара!
Сара вырвала вторую руку Клер из широкой ладони ее кавалера и, облокотив пьяную подругу на себя, тихонько двинулась в сторону выхода.
Толстый мужик, который напоил Клер, явно был недоволен прерыванием танца, и, посмотрев в сторону Сары и полупьяной Клер с брезгливой физиономией, крикнул:
- Шлюха!
Сара со стиснутыми зубами, молча и не оборачиваясь, продолжала прорываться к выходу, проигнорировав обидные беспочвенные оскорбления мужлана. Сара не стремилась развязывать скандал в подобном заведении деревенщин, так как понимала, что силы явно не равны, а местный контингент может быстро перейти от слов к рукоприкладству. Они с Клер явно не вписывались в местное общество и выделялись излишней воспитанностью и культурными нравами.
«Только быдло оставляет последнее слово за собой, интеллигент всегда уходит молча».
Захлопнув за собой дверь клуба, Сара немного ощутила себя в безопасности и продолжила тащить на себе уснувшую Клер.
Тихие улочки оглашались шорохом от каблуков Клер. Сопение и хлюпанье изредка прерывало вечернюю песню птиц. Сара с трудом усадила Клер в машину и отвезла ее домой.
Дверь еле слышно проскрипела и уставшее тело Клер, улеглось на кровать всю усыпанную плюшевыми мишками. Сара уложила бессознательное тело Клер и подложила ей в руки одного из плюшевых медвежат.
Сара спустилась легкими шагами и затворила дверь дома, пытаясь не разбудить шумом мать Клер.
Очередной суетливый день, наконец, закончился для Сары. Она села в машину и заперла дверь, облокотившись на спинку кресла, она закрыла глаза и включила магнитофон в машине. По радио играла мелодия звуков природы, примерно аналогичный репертуар они ставят своим пациентам в больнице. Безропотное течение горного ручья погружало Сару в сон.
Звук стука по капоту разбудит Сару следующим днем. Водитель мусоровоза не мог проехать к тротуару дома. Спина затекла и болезненно трещала. Девушка отъехала от тротуара и припарковала свой автомобиль около гаража дома Клер. Она вышла на улицу и, сцепив обе руки вместе, вытянулась в полный рост. Все косточки на ее теле затрещали от утренней растяжки, и к голове приступила кровь.
Сара подошла к порогу дома Клер и поднялась по лестнице наверх, не дожидаясь приглашения. Клер в застывшей позе спала на кровати, сильно стиснув плюшевого мишку в руках.
Будильник точно прозвенел по расписанию, и очумевшая девушка вскочила с кровати. Сара с улыбкой наблюдала за после похмельное состояние подруги и немного погодя произнесла:
- Как твое самочувствие - бунтарка?
Клер, обхватив голову руками, сгорбилась на краю кровати. Проведя по лохматой голове пальцами, она убрала челку со своего лица и волнительно посмотрела на Сару.
- Я вчера первый раз в жизни попробовала алкоголь, - как бы оправдываясь, произнесла Клер.
Сара подошла к ее кровати и присела к ней, раскидав плюшевых медвежат.
- Ничего страшного, но впредь, если уж ты собираешься пить пиво, пей дома и с друзьями, а не среди деревенских бродяг в придорожном скотном дворе, - ответила с улыбкой Сара.
Сара посмотрела на Клер и спросила:
- Почему ты свободное время проводишь дома. Ты молода и красива, тебе необходимо выходить и общаться с людьми?
Клер виновата, улыбнулась и привстала с кровати, она небрежно принялась поднимать разбросанные туфли и кофту на полу комнаты.
Не поворачиваясь, она рассказала, что у нее мало времени для посиделок с подругами. Она много лет практически ни с кем не общается, Сара первый за такое продолжительное время человек с которым она смогла подружиться и найти общий язык. У ее матери был довольно деспотичный характер, она с детства приучала дочь к послушанию и скромности. Слово матери для нее было авторитетным.
Клер решила поделиться со своей новой подругой маленьким секретом. Она рассказала, что с детства мечтала танцевать как балерина.
- В детстве я тайно взяла из комода старую тюль от штор и обернула ее вокруг себя, получилось пышное свадебное платье как в диснеевском мультфильме про золушку, - начала свой рассказ Клер. - Оно было такое красивое и белоснежное, что я и не заметила, как в мою комнату зашла мать. Она сорвала с меня платье и сказала, что такие распутные девчонки как я горят в аду. Клер с обиженным блеском на глазах добавила:
- Больше я никогда не пыталась украсить свою жизнь.
Сара с ропотом и негодованием слушала печальный рассказ бедной забитой своей матерью Клер. Она на миг прокручивала в голове ее ежедневные страдания от одиночества и тирании. Внушаемое чувство вины и стыда за каждый проделанный поступок. Политику угнетения и чувства обязанности служить верой и правдой своей матери вопреки здравому смыслу.
Клер села возле старого комода доверху набитого старыми вещами 60-х готов и в глубине ящика откопала маленький альбом с наклейками. Она бережно протянула его Саре. Весь альбом был усыпан вырезками из диснеевских мультфильмов о золушке, спящей красавице, русалочке, цветными карандашами уголки пожелтевших листов были украшены сердечками и цветочками. Последний спасительный островок, нарисованный детской рукой, в который маленькая забитая девочка возвращалась в каждом сновидении.
Сара аккуратно листала трогательные нотки нарисованных душевных ран и спросила Клер:
- Ты можешь начать новую жизнь, твоя мать уже не в состоянии тебя дискредитировать и следить за каждым твоим шагом.
Клер по привычки оборонительно улыбнулась и, скрывая тоску в глазах, ответила:
- О, моя дорогая Сарочка, когда всю жизнь живешь в аду, он постепенно становится зоной твоего комфорта.
И, забрав свой альбомчик, Клер пригласила Сару на утреннее кофе с домашним пирогом. Сара приняла приглашение, но перед тем как спуститься попросила подождать ее в комнате. Быстрыми шагами Сара спустилась вниз и подбежала к своей машине. Открыв бардачок, она изнуренно копалась в своей кладовой набитой косметикой. Наконец в ее руках появилась небольшая розовая косметичка и стильный шелковый шарф с египетским принтом.
- Нашла! - с гордостью произнесла Сара.
Зайдя снова в комнату, Сара уверенно разложила на комоде косметичку и принялась аккуратно вытаскивать из нее губную помаду, тени для век и туш. Посадив Клер перед комодом, Сара первым делом бережно сняла очки с толстыми линзами с ее лица.
- Очки необходимо надевать лишь при чтении, в обычной жизни их лучше снимать, иначе они выдают неуверенность в себе, - сказала Сара, - запомни, внутреннее спокойствие – дает внешнюю уверенность!
Растрепав темно русые волосы по спине, рука Сары потянулась к большим ножницам на столе.
- Ты закрываешь лицо волосами, очками и все чем только можно, словно боевой заставой, тебе необходимо уничтожить эти преграды, чтобы не было соблазна использовать их снова, - подметила Сара.
- Я как то не замечала этого, привыкла быть невидимкой, - удивленно ответила Клер.
Быстрое движение тонких запястий и воздушная копна волос упала на субтильные плечи Клер. Губы ощутили неизвестный мятный вкус персиковой помады. Веко приятно щекотала кисточка от теней, а волосы впервые в жизни не щекотали нос. Шелковый платок, источающий незабываемый аромат духов Шанель заботливо окутал вытянутую шею Клер. Пленяющий аромат цветов и морской пены овеял комнату.
Клер сидела с вытянутой спиной и от блаженства магического колдовства преображения замерла. Сара повернула обновленную Клер к зеркалу и, отойдя, попросила открыть глаза. Клер потряс ее новый образ, вкус помады и аромат дорогих столичных духов. Она была в потрясении от увиденного. От переизбытка новых эмоций ее глаза заслезились, а к горлу поступал комок.
Сара протянула розовую косметичку со словами:
- Я тебе ее дарю! Обещай пользоваться своей молодостью!
Глаза Клер озарились светом и восторгом от услышанного, ей никогда никто ничего не дарил. В безумном чувстве благодарности Клер подскочила и сильно обняла подругу со словами:
- Спасибо!
В этот момент Сара испытала чувство тепла и помощи, ощущение поддержки и доброты. Именно об этом говорил ей доктор Вознесенский, когда рекомендовал отойти от сухой теории и прочувствовать мощь чужой боли и силу ее души на себе.
В план нового дня у девушек был запланирован визит к родительскому дому Саймона, адрес, которого накануне дал ей бармен Бен. Позавтракав девушки, выдвинулись в путь.
Моросящий косой дождь и хмурое небо сопровождали утренний день. Большой зеленый зонт надежно навис над головами. Трава под ногами неприятно похлопывала, в больших лужах на тротуаре изредка проглядывал мираж тусклого растушеванного солнечного кольца, дразня своими короткими встречами. Сара по привычки укуталась по нос в шарф и, глядя на салфетку, продолжала идти вперед, Клер, напротив, вцепившись руками в трость зонта, легко ступала с гордо поднятой головой.
Вдалеке показались ржавые ворота богемной ковки на заказ стиля ампир. Стальные медные розы изящно переплелись около звонка. Девушки почувствовали себя не очень комфортно, оглядев кричащую царскую обстановку, но решились позвонить в звонок.
- Чего Вам угодно? - грубый голос прозвучал в микрофоне.
Сара и Клер переглянусь, друг на друга и робко ответили, что ищут Саймона.
- Зачем вы его ищите? - продолжал допрашивать голос из микрофона.
Сара и Клер ответили, что хотели бы его расспросить про его девушку Меган.
Тишина резко вторглась в беседу. С недоумением разговор прекратился. Сара и Клер снова с замешательством переглянусь и, выждав пару минут тонкий Сарин пальчик потянулся в сторону кнопочки звонка на заборе, как вдруг ворота заскрипели.
Перед ними появилась белое обрюзгшее лицо солидного мужчины лет 60 с седыми волосами и голубыми уставшими глазами. Он вежливо поздоровался и ответил, что он отец Саймона Стив.
- Как можно встретиться с вашим сыном? - спросила Сара.
Стив с неохотой рассказал, что последние несколько лет у них с сыном большой конфликт, Саймон давно их не навещает, после смерти своей подруги Меган, он даже не присутствовал на её похоронах. Стив поправил, что Меган была не просто девушка, а невеста его сына, они отлично ладили и в скором времени планировали сыграть свадьбу.
Старый Стив измождено посмотрел на девушек и продолжил:
- Мы с его матерью сильно баловали нашего единственного сына, он не знал ни в чем отказа и запрета. Когда ему было двенадцать лет, мы с ним пошли на фестиваль спортивных машин, после этого Саймоном овладела жажда скорости и страсть к спортивным автомобилям. Первый его мотоцикл я подарил ему на его пятнадцатилетие. Он был в восторге, постоянно с ним возился в гараже.
Они с Меган очень сильно любили друг друга со школы, девушка была очень красивая. Ребята постоянно участвовали в спортивных городских гонках. Страсть к скорости и риску у обоих была в крови. Мать Саймона привыкла поощрять сына во всем, но она опасалась за сына и его любви к опасному сорту. Было время, что Саймон даже попадал в небольшие аварии, когда гонял, но славу богу самой сильной травмой за все это время была лишь потеря фаланги пальца на правой руке.
- Где мы можем его найти? – спросила Сара, дослушав рассказ Стива.
Стив ответил, что много лет сын открыто, игнорирует их и не приезжает в их роскошный дом. Он не винил сына, ведь тот потерял свою любимую девушку и, по его мнению, имел право побыть в одиночестве. Единственным их общение является ежемесячные переводы денег на кредитную карточку Саймона. Он всегда финансово поддерживал сына и продолжал по привычки пересылать ему внушительные денежные переводы.
Для Сары и Клер исповедь измученного тоской по сыну Стива так и не пролила свет на то, где он мог находиться. Девушки поблагодарили Стива и распрощались с ним.
- Это, что искать иголку в стоге сена. С такой финансовой поддержкой Саймон мог уехать в любой край планеты, было бы глупо оставаться в захудалом деревенском городке, - обратилась Клер к Саре.
Сара задумчиво накручивала кудряшку на локоне своих волос и угловато шагала вперед.
- Довольно странно, у Саймона на мой взгляд не было оснований исчезать, если конечно Стив рассказал на правду о сыне, - ответила Сара, - И кто приносит до сих пор свежие розы на могилу Меган, тоже остается под вопросом?
Сара обернулась к Клер и заранее жалея о своей идеи с кривой улыбкой и поднятыми бровями обратилась:
- Может нам проследить на кладбище, кто все-таки приходит к Меган?
Клер с небольшим сомнением выслушала предложение Сары, и немного переварив в голове её идею, по привычки согласилась.
Сара и Клер решили каждый вечер приезжать к центральному входу кладбища и сидеть в ожидании разгадки, таинственного посетителя могилы Меган.
Прошло четыре дня изнуренных ожиданий Сары и Клер. Девушки каждый день подъезжали к кладбищу, но никаких результатов этого не давало. Старая роза на могиле Мег потемнела и превратилась в бордовый гербарий.
Сара не теряла надежду и отгоняла сомнения о том, что возможно это случайность, и розу принесли ее подруги или родные и что они напрасно теряют время в ожидании визита ее поклонника.
Сара развалилась на кресле в машине и, закинув голову, наверх мелодично напевала слова из песни Роллинг Стоунс «Рубиновый вторник».
Клер тихо сидела рядом, пытаясь читать новый роман Мольера. Вся машина усыпалась папками из архива школы, фантиками от конфет и упаковкой от фаст фуда.
- Ты знаешь, почему я не люблю дождь? - вдруг спросила Сара.
Клер оторвала взгляд от романа и спросила:
- Почему?
- Три года назад я проходила стажировку в городской психиатрической больнице для детей, - вспоминала Сара, - Мою первую маленькую пациентку звали Шерри, ей было всего восемь лет. После смены мы всегда играли с Шерри в прятки. В тот день я помню, шел сильный дождь….
- Смотри! - неожиданно прокричала Клер.
Сара подняла голову и увидела быстро проходящего мимо ворот кладбища мужчину с красной розой в руках. Девушки притаились и, пригнувшись, вышли из машины. Они ненавязчиво последовали за ним.
Спрятавшись за стеной мраморного склепа, они увидели, как мужчина широким слегка расшатанным шагом подходит к могиле Мега и Виктора. Он присел на одно колено и, проведя пальцем по выгравированной на надгробие букве «М» нежно положил красную розу на камень Меган. Минут десять он сидел не шелохнувшись, смотря на свежую розу. Вдруг он резко встал и с яростью принялся бить ногой по надгробию Виктора. От сильных ударов гранитный камень сдался и, покосившись, рухнул горизонтально на траву. Но эта маленькая победа над «каменным одеялом» Виктора не остановила его, он вспрыгнул на камень и словно об входной коврик принялся вытирать подошвы ботинок с железными набойками. Могильная земля забила гравировку имени Виктор на надгробии.
- Сукин сын, тварь, гори в аду! - прокричал на камень, могильный вандал.
Сара с нетерпением и пылким интересом наблюдала за всей картиной происходящего. Она решила, что с нее хватит наблюдать за истерикой взрослого мужика и, набрав, в груди побольше воздуха напрямик побежала к нему.
- Саймон, остановись! – громко прокричала Сара в сторону незнакомого мужчины.
В приступах гнева он не сразу обратил внимание на сделанное девушкой замечание. Сара подбежала еще ближе и снова крикнула:
- Саймон!
Молодой человек резко обернулся в ее сторону, его безумные пьяные глаза белым зрачком удивленно смотрели на нее.
- Ты кто такая, чучело? - грубо произнес он, яростно глядя ей в глаза.
Сара с опасением и настороженностью спросила:
- Ты ведь Саймон, верно?
- Да, ты кто такая. Чего тебе от меня надо? - ответил он.
- Я знаю твоего отца Стива, - оправдываясь, продолжила Сара, - он очень сильно переживает за тебя и хочет тебя увидеть.
Саймон резко подошел к изумленной Саре прямо вплотную и свирепо произнес:
- Я не желаю видеть его, передай ему сучка, что я лишь тогда встречусь с ним, когда приду на его похороны, поняла!
Сара, молча с замиранием сердца, слушала пьяный бред Саймона, как их разговор прервал боевой крик Клер:
- Оставь ее в покое!
Через мгновение Клер ударила лопатой по затылку Саймона, от чего он рухнул на землю. Сара с ошеломленным лицом на секунду застыла от неожиданной смелости тихой Клер.
- Спасибо, Клер, - тонким голосом поблагодарила Сара, не оставившую её в беде, подругу.
Клер с отдышкой убрала волосы с лица и, подбежав к подруге, сказала:
- Прости, я подумала, что он тебя убьет. Посмотри на него, он не адекватен.
Сара заставила её успокоиться и взять себя в руки, она нагнулась над оглушенным телом Саймона и поднесла свои пальцы к его сонной артерии. Тело пьяного парня подавало признаки жизни, пульс был ровный.
Девушки решили воспользоваться состоянием Саймона и принялись шариться по его карманам куртки. В левом кармане Клер нащупала толстое портмоне и быстро достала его. Открыв кожаную заслонку, они вместе принялись дрожащими пальцами от страха, перебирали файлы его кошелька. Портмоне молодого человека изрядно было переполнено кредитными золотыми картами для ВИП персон, водительскими правами и документами на новый внедорожник Мерседес джип и мотоцикл. Все документы были оформлены на имя Саймон Балтимора, сына Стива. Кроме солидного финансового наполнения, ничего не обычного в нем не было. Клара обратила внимание на надрыв внутри, и засунул свой тонкий пальчик внутрь, с удивлением для себя нащупала клочок бумаги.
-Что случилось! - громко прокричал голос местного сторожа кладбища. Девушки обернулись и увидели вдалеке стремительно бегущую к ним фигуру старого сторожа. От испуга Клер вытащила клочок бумаги, разорвав надрыв в портмоне, и резко выбросила кошелек на грудь Саймона.
Сара и Клер, словно школьницы поднялись и стремительно побежали прочь от оглушенного тела Саймона.
Им в спину запыхавшийся сторож продолжал кричать:
- Стой, я вызову полицию, остановитесь!
Но, девушки только ускорили свой побег с места преступления, спотыкаясь и огибая могильные камни. Подбежав к машине, у Сары пару раз вылетали из дрожащих рук ключи, наконец, сумев отпереть дверь, они ввалились в машину и резкого унеслись прочь, прикрывая это недоразумение истерическим смехом.
Серебристый Каприс подъехал к дому Клер. Девушки поспешили укрыться за дверью. Вбежав на кухню, Сара облокотилась на стену и, сдерживая смех, посмотрела на Клер, встретившись взглядом, друг с другом тут же по всему дому раздался громкий хохот. Ощущение риска и опасности вырвалось в нервозном гоготанье, как в дверь громко постучали…
Сара и Клер затихли и прижались к двери, отогнув кусок занавески от окна, Сара увидела на пороге дома двух мужчин в полицейской форме. На тротуаре около Каприза стоял полицейский фургон с укоризненно мигающими проблесковыми фонарями красно – синего цвета.
- Попались! – заметила Сара.
- О, нет, это все из-за меня, теперь нас посадят в тюрьму, - истерично принялась рыдать Клер, схватив себя за волосы.
- Успокойся, в любом деле главное идти до конца, иначе не стоило бы его начинать, - спокойно с тактом запланированной у себя в мыслях легенды ответила Сара – не стоит бояться смотреть правде в глаза, ведь глаза неизбежной смерти намного страшнее.
Сделав глубокий выдох, Сара отворила дверь. Две недовольные полицейские физиономии встретили ее осуждающим взглядом.
- Здравствуйте, мадам, этот автомобиль принадлежит Вам? – с заученным текстом обратился один из полицейских к девушке, параллельно указывая на ее автомобиль.
Сара поняла, что отпираться было бы довольно глупо и никакой для обыденных стражей закона новой отговорки в свое спасение она не придумает.
-Да, а в чем собственно дело, господа полицейские? – с игривой наигранностью ответила Сара.
- К нам поступила информация, от сторожа городского кладбища, что на этом автомобиле скрылись две девушки, которые напали на одного из посетителей кладбища, - продолжил полисмен, - номер автомобиля и описание совпадают. – Где ваш второй подельник?
- А, сторож, кладбища, дело было совсем не так, мы не на кого не нападали, старый сторож совсем сума сошел, все напутал, видимо давно живых людей не встречал, - с легкой иронией в голосе произнесла Сара.
- Мы бы хотели, чтобы вы проследовали с нами в участок, - с неизменной физиономией и нулевым чувством эмоций произнес полицейский. – Где ваш второй подельник? – Сторож сказал, что была еще одна девушка.
Клер, слушая весь разговор за стеной, с ужасом закрыла глаза в ожидании публичной казни. Она прокручивала у себя в голове, как ее всенародно подвергнут экзекуции. Она опустила голову и виновно вышла из-за стены к Саре.
- Во всем виновата я, меня и судите, - виновата, произнесла Клер, не смотря ни на кого.
Полицейские, молча, переглянулись между собой, в их глазах явно читался сарказм от редчайшей исповеди. Сдерживая смех от услышанной исповеди, сержант произнес: «Поедим в отделение, там во всем разберемся, кто прав кто виноват».
Клер вышла из дома с бледным неподвижным лицом, в полуобморочном состоянии она дошла до полицейского фургона и молча села вовнутрь. Сара, молча, но гордо прошла следом, и вся компания дружно отправилась в местное отделение полиции.
С каждой проезженной милей бледность Клер усиливалась, в один момент от переизбытка эмоций и стыда, к ее горлу подступила тошнота, и в один миг, весь автомобиль окропился брызгами утренней овсяной кашей с черным кофе и пастилой.
Чувство брезгливости и негодования холодной хваткой сцепило лица всех остальных пассажиров полицейской машины. Скорость увеличилась, и через десять минут мучительной поездки показалось главное здание местного отделения полиции города. Без чувства такта и скромности вся компания во главе с Сарой выскочила из фургона, звуки глубоких вдохов разбавили привычную тишину здешних мест.
Утомленную Клер и Сару привели в длинный коридор полицейского участка и усадили на скамейки в ожидании допроса. Перед ними ожидал допроса привлеченный сторож кладбища в качестве свидетеля. Завидев девушек, он со старческим упреком произнес: «Добегались, хулиганки, теперь вы за все ответите, бандитки!».
- Что, за тон, в чем вы нас обвиняете? – с надменностью спросила Сара.
- Тишина! – резко прервал беседу голос смотрящего офицера.
Сара с неприязнью замолчала и с брезгливой гримасой показала сторожу язык.
- Она издевается, арестуйте ее! – с оскорбительным видом вскочил сторож, показывая пальцем на Сару.
- Я сказал тишина! – снова громче прокричал офицер обоим.
Сара с улыбкой повернулась к Клер и, взяв ее за руку успокоительно сказала: «Никого не бойся, пусть боятся тебя!».
Из двери напротив вышел толстоватый следователь и мягким голосом приказал сержанту провести всех к нему в кабинет. Сара, Клер и сторож вместе с сержантом грудой ввалились в небольшой темный кабинет. Напротив следователя сидел Саймон с перевязанной белым бинтом головой и дерзко смотрел на девушек.
Сара с нахальным видом, не дожидаясь предложения следователя, присела на первый свободный стул напротив Саймона закинув ногу на ногу. Клер стояла тихо в углу кабинета рядом с сержантом.
- Вы узнаете этих женщин? – спросил толстый следователь у Саймона.
Саймон выдвинув корпус, вперед громко хлопнул по столу ладонью и указал на Сару со словами: «Эта, истеричка!».
Сара неожиданно нахмурила брови, но не от того, что Саймон провокационно показывал на нее пальцем. Она внезапно поймала себя на мысли о том, что у Саймона присутствует указательный палец на левой руке.
Насколько она вспоминала беседу с его отцом Стивом, он проговорился, что его сын после аварии повредил левую руку, и ему была ампутирована фаланга указательного пальца, после чего их отношения резко разладились из-за появившихся комплексов Саймона.
Сара не отводила взгляда с пальца, она уже не слушала, о чем вокруг нее говорят и неожиданно произнесла: «Твой палец?».
- Что, палец, чокнутая? – не сдерживаясь, прокричал Саймон.
- У тебя палец цел, мудак! – прокричала на него Сара.
От непонятной беседы все остальные присутствующие, в кабинете молча, наблюдали за происходящим. Казалось, всем было интересно, чем все закончится, поэтому их разговор никто не осмелился прервать.
Саймон дерзко посмотрел ей в глаза и внезапно замолчал. Его корпус неторопливо отодвинулся от Сары, а палец убрался в кулак. Саймон засунул руку в карман куртки и опустил голову, мучаясь от неловкого молчания. На мгновение в кабинете стало неестественно тихо.
Сара ощутила резкую перемену и неуверенность Саймона и, решив не упускать этот удачливый момент, встала в боевую позицию и произнесла: «Если я не ошибаюсь у тебя не должно быть пальца на левой руке, которым ты сейчас при всех смело на меня тыкал!»
От такой наглости следователь очнулся и тоже привстал, свирепея, прорычав на Сару со словами: «Сядь обратно на стул, иначе на вас оденут наручники!».
- Эти девушки на вас напали? – обернулся следователь к Саймону.
Саймон пугливо и нервозно подергивая губами, прищурил глаза и произнес: «Нет, это были не они!».
Следователь оторопел от услышанного ответа и повторил свой вопрос.
- Саймон резко встал и грубо повторил следователю: «Нет, я вижу их впервые, на меня вообще никто не нападал, я сам упал и ударился головой об камень!».
Он, тут же растолкав плечами сержанта и Клер, пробрался к двери и быстрым шагом поспешил в сторону выхода из полицейского участка.
Следователь в раздумье рухнул обратно на стул и посмотрел вопросительно на Сару, ожидания от нее объяснения произошедшей ситуации.
Сара, про себя сообразив, решила воспользоваться ситуацией и громко сказала: «Господин офицер, вы слышали потерпевшего, мы ни в чем не виноваты и не намерены терять здесь с вами свое драгоценное время».
Клара, ухватив боевой энтузиазм подруги, вышла из-за угла и поддержала подругу словами: «Вы нас удерживаете незаконно, господин офицер!».
Толстенький следователь, очумевши от женской трескотни, не глядя им в глаза пробормотал сержанту: «Проводи их к выходу, чтобы я их больше здесь не видел!»
Сара ринулась вслед за таинственным Саймоном, сбивая с ног полусонных сотрудников полицейского участка. Она сильно испугалась потерять его из виду и не догнать. Ее женское чутье никогда не давало сбоя в таких ситуациях, она чувствовала, что за долгие безрезультативные поиски, наткнулась на что – то действительно серьезное.
Ковылявшая фигура Саймона почти скрылась за горизонтом, Сара, прикусывая губу, изо всех сил ринулась к нему.
-Саймон, стой!- запыхавшись, кричала Сара.
Завидев догоняющего его Сару, Саймон ринулся что есть силы прочь от нее. Он резко скрылся от нее за горизонтом. Остановившись от удушья, глубокими вдохами Сара пыталась прийти в себя от марафона. Она согнулась пополам и, опершись руками на коленки, жадно вдыхала воздух ртом, сплевывая слюну.
- Сара! – послышался испуганный голос сзади.
Клер, собрав в руках подол своего платья, суетливо догнала Сару. В её руках крепко были сжаты коричневые старые туфли на пяти сантиметровом толстом каблуке, которые она не поленилась снять, чтобы бежать быстрее.
- С тобой все в порядке? – спросила Клер.
- Да, но этого урода мне не удалось догнать, хоть и с подбитым крылом, но бегает он быстрее меня, - с сожалением отметила Сара.
Клер предложила поехать к ней домой, успокоится и отдохнуть от тяжелого дня. Для одного воскресного дня было достаточно потрясений и непредвиденных событий. Сара и Клер отправились на автобусную остановку в ожидании местного транспорта, который увезет их из этого недружелюбного места навсегда.
Сара всю дорого неистово молчала, отворачиваясь на пейзажи проезжающих домов и улиц в окне автобуса. Она с большим трудом пыталась сдерживать слезы от чувства негодования и пускай маленького, но проигрыша. Клер, высоко вытянув спину, вцепившись в поручень сиденья впереди себя, с ожиданием следила за маршрутом.
Две замученные и усталые лохматые фигуры с тяжелой поступью вошли в дом. Клер сразу же побежала в комнату к матери, проверить спит ли она и пригласила Сару в гостиную.
С безмятежной простотой Сара подошла к старому засаленному дивану посреди гостиной и, не стесняясь, рухнула на него. Запах мочи и пыли уже притерся ей, и она обессиленная заснула.
Звонкая мелодия китайского фарфора спугнула глубокий сон.
- Прости, я не хотела тебя разбудить, - тихонько прошептала Клер, устанавливая старинный поднос с двумя чашечками кофе и пастилой на стол пере диваном.
Сара сонливо поднялась и присела напротив заманчиво источающего аромат кофе. Обняв тонкими пальцами изящную фарфоровую чашку из старинного немецкого сервиза, она поднесла суровый напиток к губам. Пару глотков марокканского кофе, немного успокоили истомленную девушку.
- Спасибо, очень вкусно, - поблагодарила Сара.
Клер, схватив свою чашку кофе следом за подругой, удобно уселась на другом конце дивана и, огибая пальцем по ободку чашки, спросила:
- Как ты думаешь, где искать Саймона?
Сара с негодованием почесала лохматую голову длинным маникюром, ответила:
- Саймон ли это вообще?
Клер вспомнила, что когда они обыскивали Саймона на кладбище, она из его портмоне достала клочок бумаги, который они не успели посмотреть, так как их спугнул кладбищенский сторож.
Сара изумленно посмотрела на подругу. Клер стала и суетливо принялась копаться по глубоким карманам своего платья со словами:
- Где же оно?
Сара, не дожидаясь, предположила, что возможно она могла положить бумажку в карман вязаной кофты, который был одет на нее тогда. Клер и Сара побежали в прихожую и принялись отыскивать в груде курток и пальто коричневую кофту Клер. Кофты упорно не находилась, девушки принялись вспоминать и прокручивать предыдущие события злополучного дня.
- Точно, когда постучались полицейские, мы с тобой пили кофе на кухне, возможно кофта там! – воскликнула Сара.
На краю стула небрежно повисла старая заношенная коричневая кофта Клер, несколько лет назад связанная ее матерью. Клер схватила кофту и, опустив руку в единственный карман, с надеждой молилась отыскать там бумажку.
- Ура! – спасительно вскликнула Клер.
В своих руках она держала маленький клочок выцветшей облупленной фотографии. Настолько старой, что цвета и краски давно испарились из силуэтов замершего изображения времени.
Девушки подошли к окну и скрупулезно попытались всмотреться в изображение, чтобы понять, что там запечатлено.
На фото просматривались два силуэта, один явно принадлежал молодой девочке, а другой худенькому маленькому мальчику. Лица почти выцвели, лишь пейзаж улицы и дома немного пролили свет на сюжет картинки. Сара отметила, что уже видела этот дом позади детей и эту улицу. Клер, натягивая очки на нос, посмотрела на Сару и спросила:
- Откуда ты знаешь этот дом?
- Я, там уже была, - ответила, прищурившись, Сара.
- Ты знаешь, кто изображен на фотографии? – удивленно, спросила Клер.
- Нет, но я знаю человека, который возможно может нам помочь, - глядя в окно, задумчиво ответила Сара.
- Кто он? – спросила Клер.
- Не он, а она, - загадочно произнесла Сара себе под нос.
На следующий день девушки как у них уже завелось, решили после работы отправиться на встречу с человеком, который мог, по мнению Сары, пролить свет на таинственную фотографию.
Они подъехали к старому дому семьи Виктора и остановились. Сара в боевом духе переобулась с туфель на кроссовки и сняла кольца с пальцев. Клер сидела рядом на пассажирском сидении и аккуратно складывала переданные ей на хранение колечки в бумажный конвертик для писем.
Сара повернула к Клер и сказала:
- Тебе лучше остаться тут, внутрь дома нас все равно не пустит старуха Мери, в прошлый раз я забиралась на второй этаж по живой изгороди.
Клер с тоской и легким капризом в голосе согласилась подождать Сару в машине.
Сара выскочила из машины с манерной жестикуляцией тайного агента и, оглянувшись по сторонам, тихонько побежала к дому Виктора. Обежав фасад она, достав из заднего кармана заранее приготовленные рукавицы садовника, одела их на руки. Быстро и уверенно Сара принялась карабкаться вверх к карнизу, где находилось окно сестры Виктора Крис. В полусогнутом положении Сара доползла до полуоткрытого окна и хотела уже влезть в него, как услышала знакомый ворчливый голос старухи Мери. Прижавшись к стене, она замерла и краем глаза заглянула в приоткрытую щель окна.
Старуха Мери сидела напротив кровати Крис и, держа в руках большую тарелку с глубоким дном, пыталась кормить Крис супом. Глаза Крис заприметили силуэт Сары. Крис продолжала делать вид, что все идет как обычно, чтобы ее мать не почувствовала неладное.
- Этот томатный супчик с куриной печенью быстро поставит мою маленькую принцессу на ноги, моргнуть глазом не успеешь, - себе под нос ворчливо нахваливала свою стряпню Мери.
Крис из последних сил давилась горьким супом матери и торопилась его скорей съесть. Старуха Мери с радостью отметила, что сегодня Крис просто поглощает ложками ее фирменное блюдо и, наполняя последнюю алюминиевую ложку супом, предложила дочери добавки. Крис закинула голову и глухим голосом ответила, что сыта. Мери поднялась и, подбирая одеяло под пожелтевший от мочи матрас забрала из – под Крис утку с мочой и по привычки отправилась вниз выливать ее на газон за домом.
Сара не теряя удачного момента, дождалась пока Мери скроется за дверью и заскрипят на старой лестнице пролеты, быстро пробралась к Крис и подбежала к ее кровати.
- Здравствуй, Я Сара, помнишь меня? – спросила испуганная Сара.
Крис от приятного визита Сары, который кардинально изменяет ее тусклый и скучный распорядок дня от ликования приподняла голову с подушки и, имитируя улыбку парализованной челюстью, одобрительно кивнула в ее сторону.
- У меня мало времени, пока твоя мать не вернулась, я была на могиле твоего брата Виктора и встречалась с Саймоном, - начала свой торопливый рассказ Сара.
Сара поведала загадочную историю о Саймоне, его поведение было довольно необычно на кладбище.
Клер слушала Сара с широко открытыми глазами, она давно уже ни с кем не разговаривала и отдалилась от обыденной жизни. Ей было интересно услышать, как протекает жизни за стенами усеянными паутиной ее комнаты.
Сара с ужасом услышала скрип от шагов по лестнице. Старуха Мери, пыхтя, поднималась наверх. Сара закусила губу и, оборачиваясь по сторонам, искала место, где бы спрятаться. В заваленной вещами комнате стоял огромный дубовый шкаф, Сара подбежала к дверце шкафа и отворила её. Перед ней предстала полная коллекция старых, проеденных молью платьев, начиная от шестидесятых годов прошлого века. Пробираясь между зазорами платьев Сара с огромным трудом влезла в набитый тряпками шкаф и закопалась в барахле. Она сидела тихо, пытаясь сдерживать чувство тошноты и чихания от пыли и спертого запаха нафталина.
Мери вошла обратно в комнату и поставила пустую утку Крис рядом на заставленный всевозможными лекарствами комод около кровати Крис.
- Вот я и вернулась, как ты тут без меня? - спросила Мери, по привычки разговаривая сама с собой.
Крис, закатив назад голову, внимательно следила за матерью. Мери подошла к комоду и, собрав в горсть по одной таблетки из многочисленных лекарств на нем, образовавшуюся маленькую кучку поднесла к полуоткрытому рту Крис.
- Обязательно, каждый день необходимо принимать витамины, - с назиданием приговаривая Мери, высыпая груздь таблеток в рот изумленной дочери.
Крис с безысходным терпением глотала горькие таблетки.
Закончив кормление бесполезными лекарствами, Мери взяла две полоски армейских горчичников и, оголив тощее, скрученное многолетней рефлексией мышц тело Крис, принялась растирать ее ступни жгучей горчичной пастой. При этом ее ноги становились красными от резко приступившей крови от горчичников. Крис закидывала голову все сильнее назад, поднимая изгибом спины свой корпус от невыносимой боли и жжения. Мери считала, что массажные манипуляции по ее мнению лучше дополнять маслами с красным перцем или горчичной пастой для улучшения кровообращения.
Многолетний метод лечения Крис, был отработан прямым экспериментальным путем ипохондриком Мери. Каждый день она строго и пунктуальной проводила лечебные процедуры, которые по ее мнению быстро поставят парализованную дочь на ноги и они заживут привычной счастливой жизнью. Теперь Крис была обездвижена и беспомощна в противопоставлении от многолетних истязающих ее медицинских процедур Мери. Сопротивляться как раньше она больше не могла, и ее изможденная душа всецело находилась в руках очумевшей старухи.
Сара с негодованием и омерзением наблюдала сквозь щелку чуть приоткрытой двери шкафа за издевательством на бедной девушкой. Ей было ее искренне жаль, она не переносила политику медикаментозного самолечения, внушению многих матерей своим детям чувства неуверенности и надуманности по несуществующим у них болезням.
Чрезмерная забота и опека, путем самообмана в нуждаемости ребенку, попытки контроля и подчинения воли юного отпрыска, выливается в дезориентации в обществе, нервозностью и яростными выплесками годами накопившихся страданий и унижений.
До всего в жизни необходимо прикасаться не для того, чтобы разрушить, а для того, чтобы довести до совершенства. Этому кредо по жизни придерживалась дотошная старуха Мери.
Ее сын Виктор сбежал из ада, созданными его родителями в своем же доме. Волей рока и жестокой судьбы Крис оказалась закованной узницей царившего шизофренического хауса в голове своей матери. Она уже давно смирилась со своей нелегкой участью и лишь молила о скорейшем уходе из этой жизни, которая, увы, пожадничала для нее маленькую крупицу счастья. Ее многолетнее терпение поддерживалось, лишь мыслями и мечтами о красивой и спокойной жизни как у всех нормальных семей, приветливо приходящими ей во снах.
Реальности для нее уже не существовало. В действительности она возвращалась к терзающим ее воспоминаниям о прошлой жизни, где в детстве она надеялась вырасти и упорхнуть из холодного неприветливого дома на волю, в лучи тепла и свободы, словно маленькая белая птичка, летящая на встречу яркого солнца и теплого ветра. Но жестокая жизнь обрезала ей крылья, неизбежно подгоняя уготованные для нее страдания.
Мери закончила намазывать ноги и руки Крис горчицей, накрыла ее одеялом для создания парникового эффекта и по привычки собралась съездить в аптеку за новой партией лекарств.
- Я скоро вернусь, не скучай, моя меленька принцесса, - с ропотом сказала Мери.
Сара закрыла глаза в ожидании спасительных звуков работы двигателя старенького пикапа, стоящего на улице. Заслышав глуховатые протяжные звуки зажигания, Сара понемногу вытащила ногу из шкафа и аккуратно вылезла. Ее разлохмаченные волосы были усеяны шерстяной трухой, от съеденных платьев и блестками от мишуры в которую она со страха закопалась с головой. Подойдя полу боком к окну она, молча, наблюдала за отъезжающим пикапом. Наконец кряхтя и скрепя, ржавая посудина тронулась и, прокатившись по заросшему газону, двинулась вдоль улицы, гремя капотом.
- Наконец, свалила, старая маразматичка! – ответила с гневом Сара.
Она подбежала к кровати Крис и, отодвинув с нее одеяло, принялась стирать влажными салфетками жгучую горчичную пасту с ее тела. Глаза озарились слезами бедной девушки от избавления ее от мучительных жжений Сарой. Закончив снимать горчицу, Сара подняла одеяло и словно опахалом разгоняла воздух вокруг нее, пытаясь поскорей охладить жжение на коже Крис.
- Тебя необходимо перевезти в госпиталь, твоя мать мучает тебя, - нагнувшись, сказала Сара.
Крис из последних сил, волоча расшатанной челюстью, произнесла:
- Не надо, мне уже не помочь.
- Я обязательно помогу тебе, я добьюсь через суд, чтобы твою мать лишили опеки, - продолжила обещать Сара.
Проветрив кожу Крис, Сара накрыла ее легкой простыней, и присев на стул вытерла испарину на своем лбу.
Крис повернула голову к ней и спросила, как ее брат Виктор. Сара посмотрела на нее с удивлением и рассказала, что его могилу раскурочили, за ней никто не ухаживает.
- Сразу видно, что за поддонок лежит под разбитым камнем, - с грубостью и ненавистью произнесла Сара.
- Плохо, очень плохо, что могилу разбили, зачем с ним так жестоко поступили, - тонким голоском плакала Крис.
Сара посмотрела на нее с изумлением.
- Этот поддонок избил тебя и приковал к постели, почему ты так снисходительна к нему, ты имеешь полное право ее ненавидеть? – серьезно спросила Сара.
- Я его люблю, он мой брат, он ни в чем не виноват, - ответила миролюбивым голосом Крис.
Сара была изумлена столь глубоким жестом прощения девушки над своим палачом.
- Я каждый день жду, что Виктор войдет в эти двери, и мы будем с ним как раньше в детстве дружить, - продолжила Крис.
- Ты простила его, за все мучения, который он сделал тебе? – спросила изумленная Сара.
- Да, я давно простила его, я жду, когда мы снова будем с ним вместе на том свете, - ответила Крис.
Сара с озарившими ее мыслями ненадолго замолчала.
Время шло быстро, старуха Мери скоро должна была вернуться. Сара подошла к кровати Клер и достала из кармана штанов клочок фотографии, который они нашли в портмоне Саймона и подвела к лицу Крис.
- Ты знаешь, кто это? – спросила Сара, - На заднем фоне четко виден твой дом.
Крис внимательно посмотрела на фотографию и, отведя лицо в сторону, принялась широко улыбаться.
- Это моййй, дом! – с восторгом сказала Крис, - Я сама сделала эту фотографию, много лет назад.
Сара ошеломленная спросила, это Меган и Саймон запечатлены на ней.
Крис широко открыла рот, слюнки пузырились от имитации улыбки и смеха парализованной челюстью.
- Это Меган и Виктор, - с восторгом ответила она.
Сара с потрясением посмотрела на нее.
- Эту фотографию я нашла в портмоне у Саймона, он разрушил надгробный камень твоего брата, - медленно ответила Сара, - ты уверена, что это Виктор рядом с Меган.
- Да! – не отрывая взор от фотографии, из последних сил произнесла Крис.
На улице послышался знакомый рев, подъезжающей машины Мери. Сара подбежала испуганно к окну. Мери вылезла из пикапа, достав большие мешки с покупками, поспешила в дом. Сара с негодованием смотрела на нее, она хотела еще поговорить с Крис, но время было на исходе, через минуту в дверь войдет Мери. Сара быстро подбежала к кровати Крис и схватила ее за руку с просьбой:
- Крис, дорогая, ты уверена, что на фотографии изображен Виктор, ты не могла ошибиться, - с просящим тоном прошептала Сара, - может ты ошиблась?
- Это Меган и Виктор, он сам попросил меня тогда сделать фотографию, когда Меган подрабатывала у нас няней, очень много лет назад, - мягко шепнула Крис.
Сара заслышала звуки от открывающейся входной двери, спрятав фотографию обратно в карман, она нежно дотронулась до руки Крис и сказала:
- Я вернусь за тобой, спасибо.
В тот же миг Сара выскочила обратно в открытое окно и привычным маршрутом спустилась вниз.
Сара пробиралась сквозь заросли кустов, скрываясь от нарочитого укора всевидящей Мери. В ее голове путались мысли от сказанного Крис. Она подбежала в полусогнутом состоянии к машине и проскользнула внутрь. Дремавшая Клер проснулась от шума.
-Ты выяснила что-нибудь про эту фотографию? – зевая, спросила Клер.
- Крис сказала, что на фото Меган и Виктор, она присматривала за маленькой Крис, когда подрабатывала в их доме няней, - без эмоций ответила Сара.
- Виктор? – эмоционально визгнула Клер, - зачем Саймону хранить у себя фотографию своего врага и конкурента.
- Мне самой это интересно, - ответила Сара, - я думаю нам необходимо отправиться к Сему, возможно, он расскажет, нам что-нибудь о Викторе, они в детстве должны были хорошо общаться.
Мотор Каприза звонко зажурчал, и автомобиль тронулся в сторону дома, где жила учительница Тереза со своим мужем Семом.
Рабочий день в школе не закончился, Тереза должна была вернуться домой примерно через час. Сара и Клер решили подождать ее прихода в машине, припаркованной около дома. Дверь дома тихо приоткрылась, в пролете показалась фигура полупьяного Сема в грязных рваных джинсах и несминаемой любимой кожаной косухи. В его руке была, зажата полупустая бутылка от крепкого пива. Сем по привычке отправился к школе встречать Терезу. Как только его силуэт крылся за горизонтом, Сара обратилась с предложение тайно проникнуть в их дом, возможно, они могли найти, что-нибудь связанное с прошлым Сема и Виктора.
Клер с неуверенностью отнеслась к незаконному проникновению в чужой дом, особенно после ознакомительной экскурсии в полицейский участок на днях, но она понимала, что боевая Сара не откажется от своей затеи.
Девушки выбежали из машины и завернули за угол дома, Сара обратила внимание, что окно на второй этаж было приоткрыто и через него спокойно и незаметно можно было проникнуть в дом. Правда варианта с живой изгородью, увы, не было, как у дома Мери, поэтому девушки принялись оглядываться по сторонам в поисках лестницы или чего-нибудь подходящего, чтобы вскарабкаться. Во всем дворе чистоплотной Терезы не нашлось ни одной вещи, которую можно было бы использовать в виде опоры. Разгуливать в чужом дворе было опасно, они могли ненароком привлечь внимание соседей. Сара снова поглядела на окно и задумалась. Лишь одна практическая мысль пришла ей на ум, в детстве, когда она была маленькой, чтобы после прогулки с сестрой они могли дотянуться до дверного звонка, Сара вставала ногами на сгорбившуюся спину своей сестры. Идея была смешная для взрослых людей, но выбирать ей не приходилось.
-Клер! – шепнула Сара.
- Ты не могла бы сгорбиться, я встану ногами на твою спину и попробую дотянуться до окна? – уверенно предложила Сара.
Клер с неуверенность сгорбила спину, не до конца осознавая намерений Сары. Сара обежала вокруг Клер. Схватив за плечи своей «живой лестницы», Сара высоко подняла ногу и, наступив на позвоночник Клер, принялась вытягивать ногу, опираясь руками на стену дома. От веса Сары корпус Клер с большим усилием удерживался на полусогнутых дрожащих ногах. Сара почти выпрямилась во весь рост, перетянув вторую ногу на позвоночник Клер. Ее руки дотянулись до подоконника окна и крепко схватили, оставалось лишь подтянуться.
- Выпрямись! – сказала Сара.
- Я сейчас упаду, - с красным лицом бормотала, сгорбившаяся Клер.
Наконец корпус Сары перевалил через подоконник, с грохотом она рухнула на деревянный пол второго этажа.
- С тобой все в порядке, Сара! – послышался зов Клер снаружи.
Сара встала, отряхнувшись, подошла к окну и высунула голову.
- Я в порядке, жди меня возле двери черного входа, я сейчас спущусь и открою тебе дверь, - ответила она.
Сара оглянулась по сторонам, комната была очень уютная и теплая, в которой она находилась, повсюду на тумбочках лежали кружевные салфетки и ручная вышивка. Стены заботливо были украшены фотографиями в рамочках. На всех окнах висели занавески цвета персиков. Аккуратно ступая по мягкому коврику, Сара подошла к комоду и рассматривала фотографии. По преобладающему количеству фотографий сына Терезы Джона, она поняла, что раньше эта комната принадлежала ему.
Тереза продолжала заботливо охранять душевный уют обстановки в комнате ее сына.
Сара вышла из комнаты и выдвинулась вниз к черному входу, чтобы впустить Клер, как ее внимание привлекла обшарпанная дверь под лестницей. Она не смогла укротить свое любопытство и развернулась в сторону двери, которая вела в подвал. Аккуратно спускаясь в темную и влажную глубь, Сару окутывало ощущение страха и дискомфорта. Глубокое землянистое подземелье не роднилось с теплым и приветливым фасадом дома. Она ступала аккуратно и брезгливо, рассматривая каждый новый медленно выползающий силуэт перед собой. Под ногами очутилась глинистая поверхность, душный аромат почвы и перегноя озарился вокруг. Сара продолжала идти, вперед стараясь не останавливаться, как внезапно наткнулась лбом на нависающие тяжелые цепи.
- Какая гадость, - потирая лоб, брякнула Сара.
Достав из кармана сотовый телефон, Сара поднесла трубку перед собой и открыла заслонку. Голубой мягкий свет от экрана дисплея озарил кромешную тьму вокруг. Множество ржавых цепей надменно нависали над головой Сары. Отодвигая руками цепи с кандалами, словно заросли джунглей, она наткнулась на большой железный стол, по типу, которых стоят в хирургическом корпусе. По углам стола были припаяны толстые и тонкие цепи с кандалами по краям. Около стола стоял железный шкаф, который словно витрина кунсткамер, была набита ножами, иголками и плетями. Вокруг проглядывалась разбросанная кожаная обувь на тонких железных шпильках и кожаные ленты с острыми шипами.
- Что, за гадость, - смущенно произнесла Сара.
На стене напротив стола висел фотоаппарат полларойд, пол был усеян фотографиями с Терезой и Семом.
Сара резко шарахнулась перед озарившейся кельей садомазохизма и с брезгливым лицом поспешила удалиться из пряничного домика с гуталиновой начинкой. Добежав до двери, она встретила ожидающую ее Клер.
- Наконец, ты вспомнила и про меня, - с сарказмом ответила Клер.
- Пошли отсюда, здесь мы больше ничего не найдем, - сказала Сара.
Клара с искушенным лицом догоняла подругу, вглядываясь ей в глаза и ожидания объяснений.
- Ты, что-нибудь нашла? – не выдержав, спросила Клер.
- Оказывается наша скромница Тереза играет в опасные игры вместе с Семом, - ответила она, - Но я сомневаюсь, что по собственной воле. Тяжелые обстоятельства – убивают в нас человека.
Клара с изумленным видом ловила каждое ее слово.
- Тереза?! – переспросила она.
- Да, этот жалкий психопат-маньяк и тиран Сем в конец подчинил ее своей воли, - прорычала Сара.
- Ты видела не проходящие синяки на ее запястьях? – спросила Сара, - они от тяжелых железных кандалов, в которые ее частенько надевают.
- Почему она от него тогда не уйдет? – спросила Клер.
- Он тиран и узурпатор, от таких уродов избавить еще сложнее, чем встретиться с ними, - сказала Сара.
Сара и Клер подошли к машине, они решили попытать счастья у Стива. Наведаться к нему в гости и поподробнее расспросить о Саймоне.
Сев в машину они стремительно помчались к дому Стива. Подъехав к медным воротам, Сара позвонила в звонок.
Хмурый голос пронзительно спросил из микрофона: «Я вас слушаю».
- Мистер Стив, это Сара и Клер, мы были не так давно у вас, - начала Сара, - у нас есть новые сведения о вашем сыне Саймоне, вы можете поговорить с нами?
Ставни медных ворот медленно отворились и озарили вид на изумрудный пленер придворного сада. Голубые пихты дружелюбно обнимались с малахитовыми ветками молодой секвойи. Аккуратно выложенные надувные булыжники сказочной тропинкой указывали дорогу к парадной дома. Весь ландшафт окропился бардовыми многолетними розами. От ветра лепестки роз рассеивались воздушной волной по всему саду. Все вокруг благоухало и затягивало редчайшей элегантностью и тонким вкусом.
Сара и Клер вышли из машины и, озаряя все вокруг, упивались роскошным моментом. На пороке белоснежного замка их встречал Стив. Мраморные ступеньки перламутровым оттенком покорно открывали путь к пьедесталу изобилия и каприза. Колонны из оникса цвета топленого молока придавали превосходство фигуре старого Стива над обычными людьми и негласно выдавали его принадлежность к элитному обществу.
- Вы хотели рассказать мне о Саймоне? – не дав возможности полностью погрузиться в атмосферу роскоши, начал разговор старый Стив.
Сара и Клер пришли в себя и быстро спустились с небес на землю.
- Да, мы его видели? – начала разговор Сара.
- Где? – спросил Стив.
- Он здесь в городе, мы хотели с ним поговорить, но он очень странно себя повел и убежал, - продолжила Сара.
- Он, ко мне не приезжал, если вы его хотите отыскать тут, - ответил Стив, я и сам не прочь встретиться с ним за столько лет.
- Мы хотим вам в этом помочь, если вы согласитесь ответить на несколько моих вопросов, - спросила Сара с коммерческой ухмылкой.
- Что вы хотите знать? – спросил Стив.
- Нам нужна распечатка приходных и расходных операций с кредитной карточки вашего сына, - железным голосом продолжила Сара.
Клер стояла позади и сдержанно наблюдала за негласной борьбой двух предприимчивых акул. Она легонько придерживала локоть Сары в знак невербальной поддержки.
Стив металлическим взглядом оглядел Сару, начиная с вязаной шапки до жокейских высоких сапог. Она мало походила с виду на человека из бизнес элиты, но в ее словах и жестах ощущалась боевая хватка и сила духа, такие отчаянные мечтатели идут до самого конца. Стив повернулся в пол оборота и жестикуляцией руки пригласил девушек зайти внутрь. Сара и Клер поднялись по сахарным ступенькам мраморной лестницы и через арку тяжелых дубовых дверей с ручной резьбой зашли внутрь.
Издевательски люксовый интерьер поглощал присутствие Сары и Клер. Обстановка напоминала дворцовый декор. Расписные фрески, на стенах обрамленные в позолоченные границы гипсовой лепнины. Пол обтянутый персидскими коврами. Старинные вазы с человеческий рост. Навесные бревенчатые брусья, на потолке изящно переплетенные в шотландскую клетку. Глаза Клер слепило от блеска позолоты. Сара старалась оставаться невозмутимой от непривычной обстановки и продолжала гордо не замечать звездную пыль вокруг. Эта непоколебимость и отсуствие вожделения к барахлу прельщало старого Стива.
- Хорошо я согласен на ваши условия, - томно согласился Стив, - взамен вы мне предоставите всю информацию, которую найдете на Саймона.
- Договорились, Стив, - строго ответила ему Сара.
Стив подошел к антикварному телефону возле стола и решительно взял трубку. Малахитовый барабан циферблата по-детски повизгивал при наборе номера кривыми пальцами Стива.
- Мистер Смитт, мне необходима полная распечатка всех банковских транзакций по карте моего сына Саймона через 10 минут, - властным голосом приказал Стив своему секретарю.
Он положил тяжелую трубку телефона цвета французского вина 65 года и повернулся к своим неожиданным гостьям.
- Присаживайтесь на диван, скоро вам принесут документы, - любезно ответил Стив.
Сара и Клер подошли к кожаному дивану и непредвзято присели, демонстративно держа осанку выпускниц консерватории. Сара, молча, смотрела на пол и спокойно ожидала документов. Клер любознательно оглядывалась по сторонам. Стив присел напротив них в солидное кресло из одного гарнитура с диваном и, закинув ногу на ногу, с издевательской ухмылкой наблюдал за девушками.
- Интерьер этого дома мы с моей покойной супругой подбирали несколько лет, - заметил Стив, - в моем доме собраны предметы декора и мебели практически со всех стран мира.
- Изящно, конечно, но вам не кажется, что это перебор? – с неприступным видом заметила Сара.
- Отнюдь, я могу себе позволить окружать себя красотой и гармонией, - с издевкой ответил Стив, - дом любого человека – это его визитная карточка, по обстановке и убранству много можно сказать о хозяине. – Не находите?
- Я не связываю людей с покупательской способностью, жизнь можно измерять не только в цифрах, но и в ощущениях, - подметила Сара, - работа отнимает много времени от жизни, не так ли?
- На мой взгляд, вы похожи на узника своих амбиций, это порождает в вас страх, того, что без золотого пафоса вы не особо отличаетесь от толпы людей, которые идут на нелюбимую работу по утрам с бетонным выражением ненависти и обремененности, - продолжила Сара.
- Вы очень молоды, поэтому вас, замечу пока, что, интересуют ощущения и чувства, - сдержанно продолжил Стив, - лет через десять, когда ваша милая мордашка покроется морщинами, а спина будет ноюще напоминать о радикулите, заботы других людей вас интересовать не будут.
- Люди это пиявки, они из всех сил будут цепляться к здоровым и молодым амбициозным субъектам, лишь для того, чтобы попользоваться их силой и энтузиазмом, питаться их эмоциями и медленно раздавливать своего реципиента ради удовольствия, - спокойно подытожил Стив, - никогда не делай для человека добро бескорыстно, только тогда он не сможет вывести тебя из себя.
- Поживем, увидим, - дерзко подытожила Сара, - ваша ошибка в том, что вы спланировали всю свою жизнь, а судьба не любит, когда за нее принимают решения.
В этот момент в комнату забежал взволнованный секретарь Смитт со стопкой бумаг в руке. Он подошел, поправляя галстук к Стиву, и бережно и виновно подтянул к нему стопку документов.
- Как вы просили Мистер Балтимор, - с отработанным коммерческим тоном сказал Смитт.
- Благодарю, Смит, еще бы минута опоздания и я бы тебя уволил, - ухмыльнулся Стив, - тебя спасает лишь низкая степень заменимости.
Молодой, исполнительный и слегка трусливый Смитт немного смутился от сказанного негодования и напоминания о трудовой субординации перед незнакомыми девушками и по привычки улыбнулся в знал оценки юмора хозяина. Он смущенно поглядел в сторону девушек, тихо кивая в знак приветствия.
- Я вам больше не нужен, мистер Балтимор? – спросил Смитт у своего хозяина.
Клер с добродушной и инфантильной улыбкой смотрела на молодого мальчика в красивом и солидном костюме. Сара, напротив, исподлобья не упускала ни один жест Стива из виду. Стив, молча, полистал переданные ему бумажки с хмурым оценочным видом.
- Можешь идти, но впредь хотелось бы видеть от тебя больше расторопности, - дал указания Стив, - помни, что твоя зарплата зависит лишь от того, насколько ты взаимозаменяем.
Смитт с великодушным лицом и маленькими кивками в знак одобрения повернулся в сторону двери и быстрыми шагами, словно оловянный солдатик скрылся за толстыми дубовыми дверями и стенами обтянутыми шелкографией.
Стив, не вставая, протянул в сторону Сары папку с документами и молча, посмотрел в ее глаза с мимикой вельможи.
Выждав небольшую паузу, пока протянутая рука Стива не начнет затекать, Сара встала и, направляясь к выходу, выхватила документы.
- Помните наш уговор, вы должны будите найти моего сына и сообщить мне, где он прячется от меня! – напомнил Стив Саре.
Сара кивнула на слова Стива, не отрываясь от перелистывания переданных ей бумаг.
Все подняли и неторопливо двинулись в сторону выхода. Сара и Клер попрощались со Стивом и поспешили домой к Клер.
- Как люди живут красиво, ты не находишь Сара? – сидя в машине подметила Клер.
- Барахло дело нажитое, оно никогда не влияло на мое мнение о человеке, - ответила Сара за рулем автомобиля, - главное нам найти информацию о Саймоне.
- Почему ты не рассказала Стиву про наличие фаланги пальца? – повернулась Клер.
- Мне кажется, что пока мы сами не разберемся в этой ситуации, делать спешные выводы еще рано, - подметила Сара.
Машина подкатила к дому Клер и припарковалась возле тротуара. Клер быстрым шагом поторопилась в дом, пока Сара замешкалась, перебирая бардачок в машине, и поторопилась проведать свою мать.
Сара вошла на кухню, и присела за столом, ожидая, когда Клер освободиться. Распечатка банковских операций за последние три года толстой пачкой легли на обеденный стол. Сара раньше подрабатывала в банке, поэтому многочисленные непонятные цифры, усеянные по всему листу, ей были понятны и не вгоняли ее в панику.
За последнее время в операциях не было ничего, что могло разъяснить внезапное исчезновение Саймона. Обычные покупки, свойственные молодым расточительным парням. Стив не скупился на щедрое денежное содержание для своего единственного сына. Саймон ни в чем себе не отказывал, покупка дорогостоящих автомобилей, поездка в Европу, дорогие магазины одежды и еда на заказ в ресторанах. Сара внимательно и дотошно подсчитывала расходы на каждую покупку, удивляясь нравам расточительности и зажиточности «золотой молодежи». Около полчаса заняла у Сары бухгалтерская процедура. Последний период, датированный два с половиной года назад, заинтересовал ее. Весьма значительная сумма была потрачена Саймоном два с половиной года назад, когда он путешествовал по Европе. В Румынии на счет организации «Вессайт» было оплачено Саймоном около 13 000 долларов. Довольно значительные расходы за услуги отеля в не самой дорогой стране Европы.
- На, что он потратил такие деньги? – отметила Сара себе под нос.
Клер вернулась, держа поднос, с пустыми тарелками из-под овсяной каши.
- Посмотри, как интересно, в одной Румынии были оплачены счета больше, чем за всю поездку по Европе, - обратила Сара внимание Клер.
- Может он, что-нибудь купил там очень дорогое, например голубой вертолет? – промывая посуду, предположила Клер.
- Да, возможно, только интересно чем таким торгует фирма «Вессайт» в Румынии? – заинтересованно подхватила Сара мысль.
Сара достала телефон из кармана и попыталась подключиться к интернету, чтобы погуглить о фирме «Вессайт». При помощи интернета Саре удалось найти простой сайт этой фирмы. Все было написано на не понятном ей румынском языке, разобраться было довольно не просто и Сара, найдя контакты организации на их веб страничке, решила не мучиться и просто позвонить туда.
Долгие гудки прервались приятным женским голосом с приветливым тоном. Сара, перебирая фразы на английском языке, пыталась выяснить, куда она попала, но по голосу на другом конце, было понятно, что ее мало кто понимает. Саре пришлось оборвать разговор, который в силу языкового барьера не смог состояться.
- Что за дела, английский должны знать все, - ругающим тоном кричала на телефонную трубку Сара, - Ты не знаешь, кто у нас может знать румынский язык?
- Тереза, она окончила лингвистический университет, - вспомнила Клер.
Сара поднесла телефонную трубку ко лбу, утомленно вздыхая. Тогда завтра первым делом мы отправимся к ней, ничего не поделаешь. Судьба не так просто сводит нас с людьми.
Утром, потягиваясь от пробуждения, Сара поторопилась в городскую школу, надеясь первой встретить Терезу. Прибежав в свой кабинет, в ожидании прихода Терезы, Сара принялась разбирать последний стеллаж из архи Вознесенского в поисках третьей пациентки проекта «Зазеркалье». Обложившись папками и изучая анкету маленькой девочки Элис, Сара заприметила сладкую парочку Сема и Терезы за окном. Дождавшись пока Сем скроется из виду, а Тереза зайдет в пустой класс литературы, Сара поспешила прямиком к ней.
Тереза заботливо поливала фикус в литературном кабинете, как за спиной послышался быстрых шагов, через полупрозрачные гофрированные покрытия стен промелькнул силуэт Сары. Сара, прижав папки из архива с прижатыми губами молча, вбежала в литературный класс и закрыла за собой дверь на защелку, не объясняя причин.
Тереза опешила от столь неформального визита Сары и, прижав от легкого испуга, прижала лейку с водой себе к груди, психологически имитируя щит.
- Здравствуйте, Сара! – сухо начала разговор Тереза.
- Вы можете мне помочь? - не здороваясь, ответила Сара, доставая сотовый телефон из кармана, - мне необходимо перевести на румынский язык телефонный разговор.
- Да, конечно, что необходимо перевести вам, - довольно просто согласилась Тереза, понимая, что выполнив просьбу Сары, это единственный способ избавиться от нее.
- Я наберу номер отеля, мне необходимо узнать, сколько стоит самый дорогой у них номер и какие услуги они предоставляют своим постояльцам? – копаясь в своем телефоне, попросила Сара.
Сара протянула трубку сотового телефона в Терезе, длинные гудки чуть слышно поторапливали Турезу взять телефон. Она приложила телефон к уху и мысленно про себя перевела на румынский заданный текст Сары. На другом конце провода, приятный женский голос поприветствовал абонента на румынском языке. Тереза, запыхаясь, словно на экзамене поприветствовала голос. Она быстро и с волнением попросила девушку забронировать за ней самый дорогой номер в их гостинице. На другом конце провода недоверчиво замолчали и с вопросительной интонацией ответили, что их организация не занимается бронированием и сдачей номеров гостиницы. Тереза испуганно посмотрела на ожидающую ее Сару и спросила:
- Это гостиница?
- Наша организация занимается пластической хирургией, - послышался ответ на другом конце провода.
Тереза с недоумением посмотрела на Сару и, предположив, что та просто над ней решила подшутить, нервозно захлопнула телефон и злобно протянула его Саре.
Сара неожиданно посмотрела на Терезу и забрала телефон.
- Что тебе сказали? – спросила изумленно Сара, не понимая реакции Терезы.
- Сказали, что сдачей номеров они не занимаются, - с предвзятым тоном ответила Тереза, - ты дала мне номер клиники пластической хирургии.
- Пластической хирургии? – с потрясением переспросила Сара.
- Если ты считаешь, что обременять кого-то своими заботами, это смешно, то ты напрасно тратишь мое время, - продолжила назидательно Тереза.
- Я и не думала, что это номер клиники, - оправдываясь, ответила Сара.
Тереза, молча, подняла с пола железную лейку для полива цветов и с приподнято головой безответно вышла прочь из кабинета. Сара, нервозно прокручивая трубку в пальцах, вышла следом за Терезой и отправилась обратно к себе в кабинет психологии. Она, безмолвно, крутилась на кресле, обдумывая и сопоставляя все, ставшие известные ей обстоятельства. Сару терзали сомнения, по поводу Саймона. Этот молодой человек явно, что-то скрывал. Его поведение было странным и безрассудным, она принимает решение рассказать обо всем Стиву.
После работы Сара, как планировала, подъехала к особняку Стива. Стив, молча кругами, ходил по комнате, слушая Сару. Доводы Сары казались ему убедительными, расходы на румынские пластические процедуры он явно не предполагал. Пополняя кредитную карточку сына. Сжимая пальцами свои широкие ноздри, Стив спросил:
- Что вы намерены делать?
Идея Сары ошеломила видавшего виды старого Стива с ног.
- Я, считаю, что необходимо эксгумировать тело Виктора и Меган, по моему мнению, их смерть не несчастный случай, а хорошо спланированный дьявольский план, - скрестив руки на груди, в ожидании отпора и осмеивания сказала Сара.
- Не случайна? У вас есть тому доказательства, вашей безумной затеи? – с широко раскрытыми глазами, рухнул в своё изящное кожаное кресло Стив, шлепнув обессиленными руками по подлокотникам.
- Да, фаланга пальца вашего сына цела и невредима на руке Саймона или как можно сказать на руке молодого человека, который имитирует Саймона, - выдвинув лицо впереди своего корпуса, обрезала Сара.
Стив пронзительно поднял на нее свои голубые глаза со стальным оттенком и вопросительно произнес:
- Не может такого быть?!
- Думаю, что может, вы можете мне предоставить фотографии вашего сына? – вытирая запотевшие ладони об штанины брюк, спросила Сара.
Стив с замороженным видом поднялся с кресла и подошел к большому итальянскому комоду 19 века. Еле трясущимися руками он достал из нагрудного кармана своего жакета маленький золотой ключик. В запертом ящике комода хранились воспоминания настоящей, давно забытой жизни, когда он был молодым и любящим отцом и мужем. На фотографиях улыбки были искренни, а глаза сверкали любовью и счастьем. Стив перебирал стопку аккуратно сложенных старых фотографий, редко скрывая тонкую улыбку вдруг навеявших в миг просмотра воспоминаний. Аккуратно словно стодолларовую купюру он вытащил из пачки своих оцифрованных мемуаров фотографию, на которой, еще юный и счастливый Саймон делиться с миром своим теплом, не догадываясь, что судьба недолго будет баловать его своими приятными подарками.
Стив отвернулся, скрывая мерцание заслезившихся глаз, протянул Саре фотографию.
- Можете оставить ее себе, если вам это чем-нибудь поможет, - с сожалением вздыхая, ответил Стив.
Сара взяла в руки фотографию и внимательно посмотрела на изображение молодого юноши. Он сидел на своем байке и задорно улыбался. Сара представила, как погружается в этот отрезок времени, как стоит по другую сторону объектива и участвует в разговоре с тем Саймоном, она смеется над жизнью и шутками вместе с ним. Она погрузилась в образ своего видения, представила жесты и мимику, темы разговора, прищур глаз от солнечных лучей навеки застывшей на фото весны. Сара достала из заднего кармана фотографию, вытащенную Клер из портмоне Саймона и приложила обе карточки друг к другу.
- Что-то навеки объединило ваши судьбы, - про себя проговорила Сара, - нам необходимо сделать эксгумацию могил Виктора и Меган.
Стив резко обернулся в сторону Сары едва не пролив бокал бренди в руках.
- Эксгумацию? – повторил он, упорно вглядываясь в каждый жест на лице Сары.
- Да, - не отведя взгляда от фотографий, повторила Сара, - вы мне поможете?
Стив чувствовал, как подпадает под влияние невиданной силе решимости и остроты мышления. Он давно привык просчитывать каждый свой шаг и абстрагировался от незапланированных идей и решений.
- Вы считаете, что Меган и Виктор смогут вам рассказать, куда подевался мой сын? – с импозантным сарказмом спросил Стив.
- У меня есть факты, но я не могу связать буквы в слова, мне не хватает информации, возможно потому, что ее упорно скрыли под толстым слоем земли, - неистово ответила Сара, - пора решиться и раскопать давно похороненные тайны.
- Так просто эксгумацию вам никто не даст согласия провести, - заметил Стив, - для этого как минимум необходим ордер от местного шерифа.
- Тогда мне понадобятся ваши показания, - неожиданно ответила Сара.
Сара и Стив подъехали к полицейскому участку, в который не так давно давали объяснения Сара и Клер. Сара вместе со Стивом решительно вышли из автомобиля и уверенно прошли в здание полиции. Ощущая некую авторитетность в сопровождении самого состоятельного жителя небольшого городка, Сара принялась дергать ручки кабинетов вдоль длинного коридора в поисках толстого следователя, который не так давно грубовато допрашивал ее и Клер. Стив молча, но непоколебимо слегка поодаль следовал за Сарой, всем видом негласно осведомляя, что они прибыли вместе по общему делу. Проходившие мимо молодые сержанты не решились останавливать бойку девушку, так как авторитет Стива их смущал и отпугивал.
Сара продолжала рыскать по кабинетам, истомлено хлопая дверью при каждой неудачной попытки поисков. На раз восьмой хаотичного открывания дверей, знакомое недовольное лицо следователя показалось освещенное электрическим светом. Сара с победным энтузиазмом звонко визгнула и помахала рукой Стиву.
- Этот, - с суровым непробиваемым лицом сказала Сара, открыто указывая пальцем на изумленное от неожиданности лицо следователя.
Стив прошел следом в кабинет за Сарой и с вельможным видом поздоровался. Толстый следователь нервозно встал, машинально вытирая пухлые ладони от кремового пирожного, за поедание которого застала его Сара. Он безропотно протянул масленую руку Стиву в знак почету и поклонения, но в правилах Стива не входил тактильный контакт с людьми, он считал, что излишняя жестикуляция придвигает грани допустимой субординации двух незнакомых людей. Стив непроизвольно сделал вид, что не намерен протягивать руки и, взяв придвинутый стул у стола, поставил его ровно напротив следователя.
- Присаживайтесь, - ровным тональным баритоном Стив разрешил следователю присесть в его же кабинете.
Не придавая значения неловкого момента, следователь присел за стол и мягко и вежливо спросил:
- Чем я могу вам помочь мистер Балтимор?
Моя почетная знакомая Мисс Сара Стюарт располагает очень важной информаций, которая может стать интересна правоохранительным органам.
Сара слегка нагловато, присела на стул напротив следователя и спросила:
- Помните недавний допрос с участием молодого человека по имени Саймон, - положа локти на колени, спросила Сара, - у него была травма головы от падения на кладбище.
Следователь с недоумением посмотрел на Сару и ответил:
- Он забрал заявление об избиении, мы еще тогда решили этот вопрос, не так ли?
- Дело в том, что этот молодой человек не является тем за кого он себя выдает, - продолжила Сара, - у настоящего Саймона отсутствует фаланга пальца на левой руке, он потерял ее при автокатастрофе.
- Чего вы хотите от меня тогда? – с обороняющейся интонацией в голосе спросил следователь
Сара встала и уверенно произнесла, не упуская взгляд следователя из виду:
- Я считаю, что этот молодой человек не Виктор, который по официальным сведениям погиб три года назад в аварии вместе с девушкой по имени Меган, а Саймон.
Стив и следователь от неожиданности предстали, на их лице читалось выражение глубокого потрясения от услышанного бреда.
- Мне необходимо разрешение на эксгумацию Меган и человека похороненного под именем Виктор, - озвучила свое предложение Сара.
- С чего вы решили, что я вот так просто, вам дам разрешение. Для такого рода процедуры необходимы весомые доказательства, а не надуманные предположения, - с вопросительной жестикуляцией произнес толстый следователь.
- Я уверена, что авария была не случайна, эти подростки не были пьяны, по моему мнению, им подсыпали сильнодействующее снотворное под наименованием Кетилепт, от которого водитель заснул и не справился с управлением, хотя был очень опытным водителем, - доказывала Сара.
Наткнувшись на непробиваемое выражение лица следователя, Сара мысленно ждала поддержки авторитетной фигуры Стива, не зря же она притащила его в участок.
Стив все это время сидел, молча и подложив руку под подбородок, прибывал в глубоких раздумьях. Сомнения по поводу сына его не покидали, некое чувство тревоги, и пустоты три года назад неожиданно посетило его.
У него зародилось несвойственное ему ранее чувство апатии и сиротства, как будто он остался один во всем мире, но будучи человеком рациональным он отгонял тревожные мысли прочь из головы. Наконец прочувствовав зависающий в воздухе разговор Сары и следователя, Стив, выдержав паузу, сказал:
- Я считаю, что эта девушка права, сделайте эксгумацию тел Меган и Виктора как она просит, под мою ответственность, - заключительным решением подытожил Стив.
Толстый следователь, опустив покорно глаза, принялся нервозно прокручивать гравированный карандаш в руках. Влияние мистера Балтимора в городе было, безусловно, он являлся крупным меценатом и филантропом, также он финансово поддерживал, в том числе городские тендеры по благоустройству муниципальных учреждений, в который в том числе входил местный полицейский участок.
- Хорошо я дам распоряжение на проведение дополнительного расследования гибели подростков, - уступил в споре Саре следователь, - но имейте в виду, вещи Виктора были опознаны его родной матерью, которая будет не в духе от эксгумации.
- Старуха Мери, старая маразматичка и ипохондрик, она давно мысленно похоронила своего сына, из-за того, что он сделал инвалидом свою сестру Крис, - крикнула Сара, - она могла лишь желать его смерти, но не быть уверенной в том, что на самом деле похоронила своего сына, насколько мне известно, ее не было на похоронах.
Толстый следователь хорошо помнил историю с аварией Виктора и Меган, подобного рода события привлекают много внимания из-за редкости в небольших городках. Действительно мать Виктора Мери с неохотой и безразличием опознала лишь вещи Виктора, на опознания тела сына она принципиально отказалась приходить, так же как и на его похороны. Анализов на алкоголь и присутствие психотропных препаратов тогда не стали делать, списав этот случай в рубрику несчастного случая или человеческого фактора, дабы под конец года не портить статистику тихого и мирного городка.
- Вот и согласовали, - умеренным низким тоном утвердил Стив.
Стив, по привычке, отряхивая манжеты от невидимой пыли, поднялся и, сделав в сторону толстого следователя одобрительный кивок, поторопился распрощаться. Приоткрыв дверь, он по законам галантности, уступил право выхода Саре, которая, не считая нужным попрощаться, гордо вышла из кабинета. Стив покорно и импозантно проследовал за ней. Следователь озабоченным взглядом и недоумением на лице наблюдал всю картину, поднявшись со стула.
- Видите, Сара, что значит влияние?! – с сарказмом и деловой улыбкой подметил, идущий позади, Стив.
- Видите, что значит упорство?! – немного обернувшись с аналогичной ухмылкой, ответила Сара.
Стив, не ожидая аргументированного ответа, на мгновение сбил ритм шага, но в целом остроумный сарказм юной особы он оценил.
После проведения всех бюрократических процедур, дата эксгумации была назначена. Сари и Клер не упустили момента лично присутствовать при этом хоть и не приятном, но значимом для них событии.
Гранитное полу разбитое надгробие могилы Виктора безжалостно смешалось с жирной черной землей одним замахом строительного ковша трактора. Развеянный в пространстве надгробный памятник Виктору и Меган окончил свое существование, покорно сдавшись перед колесами машин и лопатами сотрудников кладбища. Сорванный газон обнажил мягкий слой сырой почвы, понизанной туннелями от дождевых червей. Слякоть и грязь собиралась в углубляющейся яме. Резиновые сапоги безнадежно скользили по глине. Через метра полтора показались обрывки ткани и прогнившего дерева от крышек гроба. Чувство любопытства и страха посетило Сару и Клер. В воздухе стол запах смерти. Сара беспокойно курила, заглушая неприятный запах сырых могил, неприятным, но сносным запахом табачного дыма. Клер периодически привставала на носки, чтобы усладить свое любопытство от происходящего процесса.
- Я никогда раньше не видела чего-то подобного, - изумленно, стараясь сдерживаться от новых эмоций, сказала Клер.
Воздух пропитывался холодными ароматами неизбежной реальности, которая, по сути, уготована каждому. Сочным и ярким краскам старта жизни суждено просочится через полтора метра почвы памяти и скорби, им на смену придет однотонный серый могильный финал.
Сара созерцала философию Руссо и Канта в своих мыслях. Лишь пустота и забвение не способны приносить боль и страх, ведь при этом не возникает чувства потери и тревоги расставания. Вкус горького никотина неприятно ощущалось на языке, и Сара принялась усердно копаться в сумке в поисках коробочки с соком.
- Вытаскивай! – хрипло послышался голос рабочего внутри раскопанной могильной ямы.
Сара посмотрела вверх и увидела, как тяжелые шипы ковша трактора неистово тянут ламинированные канаты. Над поверхностью небрежно показался, пропитанный коричневой мокрой глиной, саркофаг Виктора. Рабочие без эмоций сухо передавали между рук в направлении тележки деревянный гроб Виктора.
- Аккуратнее, не мешок картошки, - с бывалым и непробиваемым видом заметил толстый следователь.
- Работы мне подкинули, сидели бы в своем городе и жили спокойно, - брезгливо посмотрев в сторону Сары, рявкнул следователь.
Пронизывающий до костей холод и влажность усугублял и так истомленное настроение всех собравшихся. Сара заставляла себя держаться и терпеть, она понимала, какой груз ответственности на ней лежит, именно по ее инициативе состоялось это необычное событие.
- Это и есть ваша работа, могли бы ценить, то, что я вам помогаю в этом, - с аналогичным кривлянием подметила Сара в сторону демонстративно игнорировавшего ее следователя.
Через еще один час из земли был выкопан и упакован второй саркофаг, принадлежавшей Меган. Процедура к радости всех истомившихся в ожидании ее завершения подходила к концу и, сделав пару подписей на протоколах медицинских комиссий, толстый следователь ознаменовал окончания дня. Дальше дело было за медицинской экспертизой и результатами анализов.
Сара и Клер провожали глазами увозящие на телегах, откопанные гробы Меган и Виктора. Они снова посетили этот мир так же неожиданно, как и ушли из него.
Девушки отправились к машине. Садясь в автомобиль, Сара заприметила черный Мерседес Джип, припаркованный напротив кладбища. Стекла были тонированы, но на скользящий свет, проникающий сквозь заднее стекло, Сара заприметила два человеческих силуэта, сидящих в машине.
- Посмотри вперед, видишь эту машину? – спросила Сара, к присаживающейся на пассажирское сидение Клер.
- Да, что с ней? – не придав значение вопросу, спросила Клер.
- Помнишь, когда мы изучали портмоне Саймона, в нем были документы на черный Мерседес Джип, - вспомнила Сара, - Тебе не кажется, что за нами кто-то следит?
- Саймон? – с испугом спросила Клер.
- Возможно,… в машине явно не один человек, - заметила Сара, - нам необходимо быть осторожнее, судя по всему, мы уже близки к разгадке.
Машина Сары медленно стартовала с парковки. Сара и Клер, молча, смотрели в стекло заднего вида, провожая глазами уходящую точку черного Мерседеса Джипа. Чувство ожидания и трепета сопровождало до момента, когда черный Мерседес начал движение в стекле заднего вида Сары. Сара резко вздрогнула от страха.
- Не оборачивайся! – серьезно, чуть натянуто приказала Сара, прижимая свой корпус к сиденью машины.
Черный Мерседес ненавязчиво ехал позади машины Сары метров за сто от нее, призрачно мелькая за горизонтом. Клер истомлено кусала сжатые пыльцы в кулаке, озаряя движение Мерседеса через боковое зеркало. Сара резко нажала газ и свернула влево на большую дорогу.
- Нам следует оторваться от них, - с азартом в голосе проговорила Сара, необъяснимо сворачивая в повороты и демонстративно плетясь за велосипедистами.
Манера вождения Сары напоминала первое занятие автошколы, когда педали газ и тормоз сливались в одну. Черный Мерседес продолжал промелькивать в стекле заднего вида, но реакции на нелепую езду Сариной машины не проявлял.
- Чего тебе надо?! – риторически повторяла Сара.
Гонка в маленьком городке с единственной маршрутной дорогой напоминала вводное практическое занятие в детские салочки. На горизонте показался дом Клер, резко свернув к перекрестку, где стоял ее дом, прокатившись через газон, Сара и Клер выбежали из машины с тихим повизгиванием наперегонки влетели внутрь. Дрожащие руки от адреналина не с первого раза прокрутили замок на входной двери. Сердце бешено билось. Клер побежала на второй этаж, где обзор панорамы улицы был шире, Сара контрольно проверив еще раз запертые замки, проследовала за ней. Пробираясь сквозь заставленный старой мебелью и забытым временем вещи сквозь темный коридор Сара двигалась на тусклый свет почерневшего окна за объеденной молью желтой тулью с ручной вышивкой.
Клер присев около окна пальцами слегка приподняла шторку и в мизерную щелочку просвета осматривала улицу.
- Ты, что-нибудь видишь? – нервно отряхиваясь от многолетней пыли и паутины, спросила Сара.
- Да, Мерседес стоит за два дома от нашего, - с интрижкой ответила Клер, не сводя взгляда с окна.
- Это плохо, мне надо подумать немного, - с ужасом изучая обстановку в комнате, ответила Сара, - может позвонить толстому следователю?
- Да, ты наверное права, лучше сообщить ему, - настороженно подхватила мысль Клер, - я не чувствую себя в безопасности.
- Не волнуйся, еще не ясно, что им от нас надо, - успокаивающим тоном, с натянутой улыбкой ответила Сара.
Сара достала из кармана сотовый телефон и принялась искать номер следователя местного полицейского участка. Дрожащими пальцами она отыскала номер напротив подписи «Жирдяй» и нажала набор.
В дверь неожиданно позвонили. От страха и нагнетенных нервов телефон выпал из рук на пол и слился в единую массу с разбросанными пожитками, пылью и грязью. Сара в полутьме судорожно вытянула трясущиеся руки и принялась интуитивно нащупывать что-то по тактильным ощущениям напоминающее ее телефон. Пальцы и ладони периодически скользили, почему то липкому и холодному. Саре явно было неприятно протирать своими холеными белыми ручками, которые она каждый вечер намазывает увлажняющим кремом, грязный, годами не мытый пол. Чувство брезгливости попирало чувство страха и боязни, поэтому она смиренно заставляла себя терпеть бытовые огрехи своей подруги.
В дверь раздался второй звонок. Крик от неожиданности и усилившегося страха становился все громче.
Сара и Клер медленно спускались по лестнице, сцепившись руками, друг в друга. Тонкие пальцы и длинные ногти больно сжимали худощавые плечи, но от страха чувство дискомфорта забывалось. Словно мышки девушки подошли к запертой входной двери, Сара, медленно закусывая губу, прислонилась, чтобы посмотреть в дверной глазок. Ее медовый оттенок малахитовых глаз осветился лучиком света лунного сияния, проходящего через лупу образное стекло дверного проема. Заслезившийся зрачок прикрылся веком и на миг скрылся за пушистыми ресницами Сары. Послышался глубокий спасительный выдох.
- Это следователь, - приглушенным хриплым голосом, сказала Сара.
На пороге с недовольным и краснощеким лицом, стоял толстый следователь из местного отделения полиции, с нетерпением ожидавший отворения двери. Сара повернула замок защелку и спустила цепочку с засова. Дверь отворилась и недовольная гримаса следователя от накалившихся нервов и глубокого испуга не раздражала Сару, а скорее наоборот блаженно радовал и успокаивал её.
- Это вы, - мягко, глядя на оттенки голубого неба позади следователя, сказала Сара. – Вот уж не думала, что когда-нибудь буду вам рада.
- Я бы попросил без сарказма, - непреступным тоном ответил следователь, приняв ответ Сары за сарказм, - вам необходимо проехать в здание морга это касается вашего дела.
- Что-то обнаружили интересное? – прищурившись, спросила Сара, забыв про недавний страх.
- Все, возможно, появились неожиданные детали, - с упреком кинул коротко в сторону Сары следователь, не терпевший женских расспросов, - Собирайтесь, я вас отвезу, только поскорее.
Сара бегло бросила неприступный взгляд на следователя и, схватив с вешалки куртку, вместе с Клер проследовала в сторону старой, ржавой Тойете следователя. Взбудораженная предвкушением приключений Клер схватила руку Сары и быстрыми шагами шла за ней. Для Клер любое даже пустяковое мероприятие, которое могло и не нести в себе смысловой нагрузки, казалось мировым событием, на которое она особенно чувствительно реагировала.
Двери машины со скрипом захлопнулись, и автомобиль резко двинулся в сторону участка, оставляя позади себя, замерший в ожидании нападения, черный Мерседес Джип. Сара, молча, сидела и анализировала происходящее вокруг, пыталась связать события между собой, у всех персонажей ее трагической стажировки были свои такие разные судьбы и жизни, но тонкой невидимой ниточкой их всех сплетало чувство отягощающего ожидания покоя и тишины. Дорога была пуста и спустя получас машина заворачивала на поворот указывающий дорогу к зданию морга.
Опавшая листва рассеяно бросалась под ноги, леденящий ветер свистел в ушах, вокруг царила тишина. Аура местного морга навивала чувство покалывания между пальцами ног, неприятное журчание в желудке и не покидающее чувство тошноты. Сара с трудом сглатывала слюну и старалась абстрагироваться. В холле морга их уже ожидал Стив с поникшей головой. Серые стены здания растворяли живых людей в себе. Стив, завидев девушек издалека, быстро встал и вытянул правую руку вверх, зазывая к себе. Толстый следователь после короткой беседы в регистратуре протянул Саре и Клер две помятые бумажки с надписью «Временный гость» и номер. Все трио поторопилось пройти через проходную к Стиву.
- Стив, что вы тут делаете? – с недоумением произнесла Сара.
Стив, потирая руки об нос, с легким оттенком безумия в глазах, смущенно произнес:
- Меня вызвали на опознание.
- Опознание? – приподняв бровь и обернувшись задумчиво в сторону следователя, повторила Сара, - Опознание кого?
Стив, неестественно скрестив руки на уровне груди, пряча ладони под подмышками, ответил:
- Патологоанатом сравнил отпечатки с трупа Виктора с базой данных в городе, - со сверкающими глазами от сдерживающегося чувства бешенства произнес Стив, - мне сказали, что отпечатки совпадают с моим сыном Саймоном.
Стив угловато отвернулся и, перебирая неестественно широкими шагами, прошелся вдоль коридора. Его ладони периодически потирали запотевшее бледноватое лицо, а тональность голоса была ниже обычного. Сара с недоумением наблюдала за нагнетающим отчаянием Стива. Из двухстворчатой двери появился патологоанатом с восковым лицом в резиновом фартуке. Сара, Клер, следователь и подбежавший к ним Стив молча, словно нашалившие школьники посмотрели на него.
- Можете пройти на опознание, - грубоватым, без эмоциональным голосом произнес врач, оглядывая присутствующих гостей.
Стив, пренебрегая обрядами галантности, первый ринулся в кабинет, расталкивая девушек. С замиранием сердца и недовольством все остальные проследовали за ним. В прохладном помещении первое, что бросалось сразу в глаза, была стена с металлическими дверцами. Полутьма, единственный источник освещения электрическая лампа дневного света, изредка подмигивая от перепада напряжения. Отполированный мраморный пол тускло зеленого цвета, отражал угрюмые тени присутствующих. В глаза врезалась темнота и запах смерти. Врач, расторопно заполнил серо коричневые бланки на столе и, повернувшись к промаркированным железным саркофагам в стене, задумчиво отыскивал необходимый номер.
Подойдя к крайнему шкафу под номером 5, он ловким движением руки отодвинул эллиптический засов – замок и распахнул дверь. Звук скользящего метала, оглушил тишину вечного покоя. На выдвижном столе просверкал белыми лакированными бликами черный пакет. Дуновение холодного кислорода овеяло бледнеющую кожу на лице Сары. Задерживая дыхания от нежелания вдыхать в себя частички смерти, она ощущала давление и удушение от параллельно сильно колотящегося сердца в ее груди.
Звуки пластмассовой молнии провизжали в длинных пальцах врача и словно саркофаг обнажили край высохшего лица тела, лежащего в нем. Первым подошел измученный и отчаявшийся Стив. Он прикрыл ладонью лицо и, медленно пригнувшись поближе, тщательно рассматривал тело молодого человека. Стив закрыл глаза, глубоко погрузившись в моменты памяти. Выпрямившись, Стив с дрожащими руками потянул дальше вниз застежку молнии, чтобы оголить руки. Оттопырив пальцами, настланный край черного мешка он замер.
- Это он! - оглушительно прозвучало в воздухе.
- Вы уверены, что в человеке перед вами вы опознали вашего сына Саймона Балтимора? – отточенной спокойной фразой повторил толстый следователь, глядя на Стива.
- Да, это мой сын Саймон Балтимор, - с потускневшими безразличными глазами смотрел в потолок Стив, едва сдерживая слезы, - он потерял палец в аварии, я узнаю его по травме.
Толстый следователь быстро делал пометки в протоколах, периодически поглядывая в сторону Сары и Клер.
Стив развернулся, молча, оглядел комнату и, не сказав, ни слова вышел прочь без прощаний и объяснений. Сара проводила его задумчивым взглядом, нервно грызя ноготь на мизинце. Новое доселе не испытанное чувство разрушенной надежды и необъяснимого стыда промелькнуло между быстрыми ритмами ее сердца.
«Неведение – последняя надежда».
Процедура опознания подводилась к концу и, не дожидаясь разрешительного освобождения от следователя, Сара также молча и безропотно, вышла прочь из морга, пытаясь догнать, быстро удаляющегося за горизонтом Стива.
- Стив, постойте! – громогласно кричала в след убегающему Стиву Сара.
- Стив! – еще раз крикнула захрипевшим голосом Сара.
Но Стив уже не оборачивался, он убегал от своих мыслей, воспоминаний так далеко, как только мог. Все вокруг уже не имело для него смысла. Припаркованный черный роусройс у ворот, встреча вечером с деловыми партнерами, утренние котировки акций, на три пункта упавший доллар на бирже, - все превратилось из эмоций и цели в эхо.
У Сары закололо в боку от нервов и пробежки, и она остановилась посредине газона, упираясь ладонью в бок.
-Боль расставания не так убивает, как боль потери, - томным и лаконичным голосом произнес неожиданно оказавшийся у нее за спиной толстый следователь.
- Почему? – спросила, повернувшись, Сара.
- Видимо, потому, что в последнем случае уже нельзя обмануться, - продолжил он.
Сара еще немного смотрела вдаль медленно растворяющегося в сумерках горизонта. Клер стояла, нагнув голову у машины следователя, в ожидании Сары. Толстый следователь без перерыва говорил с кем-то по телефону, нервно теребя в руках кожаную папку с протоколами по делу. Сара повернулась и, опустив голову, двинулась в сторону машины. Толстый следователь поторопился отвезти девушке по домам, и машина отъехала с парковки морга.
Сара, закинув голову на бордюр мягкого сиденья, усталым и опустошенным взглядом смотрела в окно. За стеклом, словно картинка из фильма, бежали деревья, дорога, облака, как вдруг быстро промелькнул черный силуэт уже знакомого Мерседеса Джипа. Сара подняла голову и обернулась. В мыслях повторялась картинка пробежавшего Мерседеса. Девушка терялась в сомнениях и догадка. В стекле заднего вида она не заметила преследовавшей их машины, но чувство отягощающего сопровождения не покидало ее. Она выпрямилась и посмотрела вперед. Клер сидела, проводя пальцами по шелковому платку, ощущая ее мягкую гладкость, следователь продолжал болтать по телефону.
- Остановись! – похлопав по плечу следователя, сказала Сара.
Следователь недовольно повернулся в сторону Сары и, ворча, припарковался возле бордюра.
- В чем дело? – захлопывая крышку телефона, спросил следователь у Сары.
- Я считаю, что за нами следят, - серьезным голосом произнесла Сара, - возможно, нам грозит опасность.
- От кого? – заинтересованно спросил следователь.
- Сегодня нас с кладбища до дома Клер преследовал подозрительный черный Мерседес Джипда, - вспомнила Сара, - Он проследовал за нами вплоть до самого дома и остановился на соседней улице, незадолго до того, как вы позвонили в дверь и забрали нас.
- Вы знаете, кто это может быть? – спросил следователь.
- Не уверена, но я точно знаю, что у человека, который представляется Саймоном, в собственности находится автомобиль черного цвета Мерседес Джип, - ответила Сара.
- Машиной управлял он? – спросил следователь.
- Не уверена, стекла машины тонированы, подойти ближе рассмотреть мы не рискнули, - оправдываясь, ответила Сара, опустив глаза, - но могу точно сказать, что в машине он был не один, как минимум два силуэта я смогла разглядеть, пока они стояли на стоянке возле кладбища.
- Мне кажется, что они до сих пор за нами следят, вплоть до сегодняшней встречи в морге, - продолжила Сара.
- Почему вы раньше мне об этом не сказали? – хлопнув по рулю с изнурительным видом пробормотал следователь, - значит, так, это дело, явно носит криминальный характер, вы разбудили старые скелеты в шкафу, которые вот- вот начнут рассказывать свои тайны.
- Я дам вам мой личный номер телефона, - открывая крышку сотового, ответил следователь, - если, вы еще раз заметите этот Мерседес или человека, который выдает себя за сына мистера Балтимора, то незамедлительно позвоните мне.
- Вы считаете, нам может угрожать опасность? – испуганно спросила Сара.
- Думаю, что вполне вероятно, - назидательно ответил следователь, - без лишней необходимости не высовывайтесь, вы слишком активная, чтобы вас упустить из виду.
Следователь привез Сару и Клер к дому. Сара и Клер быстрыми шагами промелькнули вдоль фронтальной лужайки, трепетно оглядываясь по сторонам. Распрощавшись со следователем, они вбежали в дом и захлопнули на все замки за собой двери. Клара быстренько убежала по привычки проведать свою мать, а Сара, пытаясь, успокоится, нарезала небольшие круги, по комнате считая собственные муравьиные шаги. События последнего дня тяжелой ношей навалились на изнуренную девушку, плечи гудели, а все тело ломало, Сара давно не принимала излюбленную ей горячую ванну с эфирными маслами грейпфрута и голубой сосны. Она очень сильно исхудала, а на бледноватом лице показывали очертания впалых щек. Она понимала, что еще долго не сможет заснуть, ей нужно было расслабиться и принять ванну.
Отыскав ванную комнату, Сара закрыла за собой расшатавшуюся дверь на маленькую металлическую защелку. Она повернулась к зеркалу и включила горячую воду. Пару минут она пыталась интуитивно наладить приемлемую для нее температуру воды. Пока пожелтевшая чугунная ванна наполнялась, Сара попыталась отыскать в заставленных баночками и тюбиками ароматизированную пену или на крайней случай морскую соль. Банный шкафчик был переполнен просроченными кремами десятилетней давности, не вписывающийся для ванной комнаты медицинской атрибутикой в виде упаковок капельниц и шприцов, огромного количества полупустых тюбиков косметического вазелина и большими темными кусками дегтярного мыла, источающими сильный запах дегтя и ихтиола.
Сара с явным интересом продолжала искать, что-либо подходящее для принятия расслабляющей ванны и ухода за телом и кожей, в дальнем углу шкафа красовался пыльным флакон подарочного детского шампуня, изготовление которого прекратилось лет двадцать пять назад. Подарочная упаковка была не тронута, как и сам шампунь. Приятный подарок 25 лет ожидал торжественного случая, чтобы позволить воспользоваться им. Сара оторвала оберточную упаковку и сняла бантик, без чувства трепетного отношения к символическому презенту. Она поднесла тюбик к носу и, прищурив глаза, вдохнула выдержанный двадцатипятилетний аромат лаванды с соком лимона.
- Подойдет! – подметила сама себе она.
Зеленоватая кремовая струя шампуня спиралькой засасывалась в водоворот падающей струи воды. Золотистая пена, словно сдобный пирог из горячей духовки, поднималась вверх. Сара погрузилась в ванну и растворилась в массирующих волнах теплой воды. Ее тело медленно и приятно прогревалось, смывая страхи и печали нагнетенного дня, они быстро уносились в водоворот сливного отверстия. Аромат лаванды одурманивающее овеял белое худое тело девушки, словно невидимое легкое платье. Сара прикрыла от чувства удовольствия глаза и тихо задремала.
В дверь громко постучали…
Сара со страхом проснулась и, приподнявшись, схватила с вешалки белое бархатное полотенце.
- Сара, ты тут? – громко кричала Клер за дверью.
Мы горим!!!! – с безумным криком билась в дверь Клер.
Сара резко встала, пытаясь не поскользнуться на влажном полу. Она накинула на горячее тело полотенце и отворила дверь. В ванную комнату черными кудрями поступил дым. Клер почт задыхалась от едкого дыма.
- Бежим! – громко приказала Сара, обернув полотенце вокруг груди.
Огонь быстро распространялся по заставленному старым хламом дому. В воздухе яркими звездочками летал тлеющий пепел от пыли. Глаза быстро забились слезами. Сара и Клер пробирались вцепившись друг в друга вдоль растворяющегося в огне лестничного проема, провожая его в последний путь кремации. Чувство удушья подступало к вискам, грудь рвалась от остановки дыхания. Клер в обморочном состоянии наваливали всем телом на сгорбившуюся Сару. Горячее пламя испарялось с ее мокрого тела, остатки аромата лаванды в страстном танце, ароматный пар поглощался черной копотью огня. Последний рывок, вытянутая рука нащупывала входную дверь, которая была заперта на все три внутренних замка. Бессознательно нависающее тело Клер, доли секунды, дрожащие руки и перебирающие движения пальцев по заслонкам замков, трещащие ставней и наконец, спасительный щелчок отворившейся двери.
Сара с Клер вывались на порог горевшего дома, болезненно вдыхая спасительный свежий воздух.
- Клер! – отхаркиваясь, обратилась к неподвижному телу Клер Сара.
Вдалеке послышались звуки пожарной сирены. Сара из последних сил поднялась и, подобрав свалившееся с нее полотенце, подбежала к подруге. Клер лежала, не реагировав на звуки Сары. Сара схватила ее за руки и потащила прочь от огня на траву. Скорая помощь и пожарная машина подъехали к дому. Сара с истерическим и испуганным видом пыталась вдохнуть жизнь в подругу, тщетно вспоминая уроки первой медицинской помощи, как сзади к ним подбежали санитары. Сара истерично рыдала над безжизненным телом Клер. Врач схватил ее и увел в сторону скорой машины. Тело Клер положили на носилки и увезли ко второй машине с надписью реанимация.
- Она жива! – плачущим криком орала Сара в сторону, не слышащих ее медиков, увозящих Клер.
- Клер, прости меня! – крикнула в след Сара.
Сара покорно сидела и рыдала, пока врач обследовал ее и сделал успокоительный укол. Глаза закрывались, на Сару навеяло чувство дезориентации, провала во времени и окружающей обстановки. Перед глазами дымились силуэты лиц и фигур.
Дом Клер и ее матери практически полностью исчез в озаряющих танцах желтого пламени всепоглощающего огня. Покорившись страстному пылу огня, старый дом закончил свое существование, вместе со своей хозяйкой в этом мире и развеялся над городком в двадцати метровом клубне дыма.
Наутро черные частички пыли и праха впитаются в землю и траву, недавно зеленого газона, растопчутся под ногами пожарных, жителей и зевак, испарятся в дуновении ветра.
Сара очнулась в больничной палате. Белый потолок первым поприветствовал ее после пробуждения. Люминесцентные лампы сухо подмигивали и приводили в чувство сонную девушку. Сара поднялась и огляделась вокруг, типичная больничная палата навевала растерянность и тоску. За прозрачной дверью мелькали тени пробегающих людей в белых халатах. Сара облокотилась на кровати и попыталась продолжить подъем. Она хотела разыскать свою подругу Клер и убедиться, что с ней все в порядке, как в дверь вошел толстый следователь. Сара испуганно натянула больничное одеяло на себя и прикрыла голые ноги.
- Здравствуйте, Сара, - приветливо поздоровался толстый следователь, - Вот мы и снова встретились.
- Что с Клер, где она? - резким вопросом перебила наигранную приветливость следователя Сара, - она жива?
- Я только, что у нее был, с ней все в порядке, жить будет, - ненавязчиво ответил следователь, - она расстроена, ее мать погибла в пожаре.
- Что случилось? – продолжила Сара.
- По предварительным данным и заключению пожарной охраны, дом Мисс Клер подожгли, - быстрым говором начал следователь, - я думаю, что вы были правы, вас хотели убить.
Следователь рассказал, что по периметру дома были зафиксированы посредством спектрального анализа следы керосина, метров за сто от дома в канаве реки была обнаружена пустая канистра, сейчас по ней ведутся экспертное криминалистическое обследование. По факту попытки покушения на жизнь Клер и Сары, смерти матери Клер и умышленного поджога возбуждено уголовное дело.
- Вы должны мне рассказать все, что знаете по этому делу, - присаживаясь и пыхтя начал, свой серьезный разговор следователь, - любая деталь может помочь нам выйти на след злоумышленников и сохранить вам жизнь.
- Я уже говорила, что накануне нас преследовал черный Мерседес, - потирая голову, пыталась вспомнить Сара, - я считаю, что все события связаны с подростками, о которых я пишу научную работу.
- Что за подростки? – поинтересовался следователь.
- Они уже давно выросли, учились в местной школе, они подопечные моего научного руководителя в университете, Элис, Сем и Виктор, я приехала сюда ради них.
- Вы с ними знакомы? – заинтересованно спросил следователь, переписывая имена, названные Сарой, в свой блокнот.
- Не со всеми, задумчиво ответила Сара, - только с Семом, мать Виктора сказала, что он погиб, а с Элис я еще не разговаривала.
- Вы можете ее найти? – спросил следователь, - возможно, она может рассказать о Викторе, если в его могиле лежит другой человек, то куда подевался он сам.
Сара попросила следователя организовать ей скорейшую выписку из больницы, чтобы не терять времени на лечение. Она пообещала разыскать Элис и попытаться выяснить у нее судьбу Виктора.
Уходя, Сара решила заглянуть проведать Клер. Набравшись смелости, она вошла к ней в палату для интенсивного лечения, Клер лежала, сливаясь с белоснежной накрахмаленной простыней. Подойдя к постели своей подруги, Сара виновато присела рядом на соседнюю кровать и молча, ожидала, что Клер проснется и откроет глаза, ей не хотелось нарушать блаженный покой ее сна. Она все сидела и ждала, она не знала, что скажет Клер, когда она проснется, виновата ли она в ее несчастьях или нет, мысли были разбросаны словно полевые цветы на летнем лугу.
- Сара! – тихо послышался звонкий мягкий голосок Клер, - это ты?
Сара подскочила к кровати Клер и взяла ее за руку.
- Прости, что вовлекла тебя в эту ужасную историю, - начала оправдываться Сара, - я виновата перед тобой очень сильно.
- Я не виню тебя, - неожиданно ответила Клер, добродушным взглядом глядя на поникшую Сару, - ты ни в чем не виновата, это стечение обстоятельств.
- Но твой дом и мать сгорели? - сдерживая слезы, спросила Сара, - я чувствую свою вину перед тобой и ей.
- Значит так было уготовано судьбой, моя мать всегда говорила, что не стоит искать искупления, если оно уготовано тебе судьбой, если оно суждено тебе, значит, оно обязательно настанет, - смиренно ответила Клара, - когда начался пожар, я побежала к своей матери, чтобы вынести ее из дома, но она была очень тяжелая и я не могла поднять ее с кровати. Оттолкнув меня, она схватила мою руку и ответила мне, чтобы я оставила ее и спасалась сама. Она сожалела, что из-за своей гордости и предрассудков потратила годы моей жизни, оставшись в горящем доме, она тем самым решила искупить свою вину передо мной. Она ответила, что ей надоело осознавать себя обузой, она давно искала момента искупить свою вину.
Сара сильнее сжала руку Клер в знак одобрения, от неожиданного поступка старой матери Клер и ее философии ей стало намного легче пережить случившееся.
- Я попытаюсь разыскать Элис, последнюю девочку пациентку доктора Вознесенского, она была знакома с Виктором и Семом, - на ухо прошептала Сара, - возможно, она сможет нам помочь разгадать эту запутанную историю.
- Я с тобой! – ошарашено попыталась подняться Клер с койки.
Сара положила руки на ее плечи и придавила обессиленное тело Клер обратно к постели.
- Поправляйся, - наставническим и решительным тоном нарекла Сара, - я справлюсь.
- Будь осторожна! – задыхайся от тревоги, сказала Клер, - эти люди опасны, я чувствую, нас хотят уничтожить.
- Я это знаю, но раз я разворошила это осиное гнездо, то обязана дойти до конца, - ответила Сара, - иначе нет смысла в жизни лишь присутствовать не оставляя в ней следов.
Сара поцеловала в лоб Клер и решительно вышла из палаты. Ее сердце колотилось от негодования, жажды мести и бесстрашия, адреналин зашкаливал, а чувство злобы и бешенства увеличивалось с каждым разом, как только она вспоминала недавний пожар. Сара решила, во что бы то ни стало отомстить и обнажить старые латы, скрывающие темные тайны, даже если ей будет стоить это стремление жизни. Она спустилась в холл и подошла к ресепшену медперсонала, чтобы получить у администратора пропуск как навстречу ей с опущенной головой шел Сем, прикрывая лицо по привычке длинной засаленной челкой. Сара с замершим видом повернулась прочь от него, так, чтобы он не заметил ее. Она ненавязчиво сняла заколку с волос и распустила волосы так, чтобы они естественно прикрывали ее лицо.
- Получите ваш пропуск, - неожиданно протянув проходной билет к лицу Сары, сказала администраторша.
Сара робко протянула руку, покраснев, от страха разоблачения, но Сем не обратил на нее внимания, в коридоре было довольно много посетителей и медперсонала, которые создавали повседневную суету, поэтому Саре было довольно просто укрыться от нежелательной встречи. Сем подошел к электронному терминалу для выдачи гостевых пропусков и заказал электронный пропуск. Обрезав вылезавшую бумажку, он деловой и пританцовывающей походкой отправился в сторону больничных палат. Сара с широко открытыми глазами, схватила первую попавшуюся биллютень о причинах гастрита и язвы со стойки ресепшена и пробираясь сквозь мелькающих людей следовала за Семом. В глубине своих сомнений и инстинкта самосохранения она предположила, что Сем идет в палату, где лежит Клер, но на ее удивление он поднялся на лифте на два этажа выше совершенно в другой больничный корпус. Напротив больших металлических лифтов находилась схема путеводитель по всему зданию больницы, Сара обратила, что 4 этаж, на который поднялся Сем, предназначен для престарелых пациентов. Девушка не стала терять ни минуты, она приехала на соседнем лифте на 4 этаж и, прислоняясь к стене, внимательно искала Сема.
Около одной из палат, с прозрачной дверью, Сара заметила сидящего напротив лежачего пациента, лицо которого она не смогла рассмотреть, так как ракурс не позволял ей подойти ближе, что бы она оставалась незамеченной. Она присела за пышный напольный цветок и следила за Семом словно пантера, укрывающаяся в зарослях густой листвы растения.
Сем сидел и с наглой ухмылкой активно вел свой монолог с пациентом. Его руки были расслаблены, а плечи расправлены, он удобно облокотился на спинку стула напротив кровати и закинул стопу правой ноги на левое колено. Вся его поза говорила о величии и надменности, ему было комфортно.
Около получаса он продолжал свой монолог, закончив свою встречу, он вытянул правую ногу и легонько пнул ее об бок лежачего пациента, словно дав ему своеобразный лежачий пинок. Нахально встав, он ехидно улыбнулся и вышел, прочь захлопнув громко дверь.
Саре было безумно любопытно, кто этот человек, с которым Сем разговаривает и ведется себя словно с бродячей собакой. Она направилась в сторону прозрачной двери и, приподнявшись на мыски, попыталась разглядеть лицо собеседника Сема. К ее великому удивлению она обнаружена истощенное, высохшее тело старика в предсмертном состоянии.
Старик врос в свою койку и лежал, не шевелясь обмотанный трубками из-под капельницы.
Сара приоткрыла дверь, ее распирало любопытство к этой персоне. Она зашла в палату и нависла над телом старика. Его лицо было в гематомах и багровых тонких венах. Острые углы от черепных костей обтянулись тонкой обезвоженной кожей. Большие белые зубы выдвигались впереди всего лица и казались нереально больших размеров, по сравнению с пропорциями всего лица. Сара приложила свою руку к руке старика, словно заставляя его пробудиться, не отводя взгляд от больших яблок его глаз прикрытых голубыми веками. Веки старика зашевелились и понемногу начали подниматься вверх, обнажая уставшие серые глаза. Старик измученно повернулся в сторону Сары и поглядел ей в глаза. Сара ошеломленно продолжала рассматривать старика, словно это был музейный экспонат и теряться в догадках, чем это измученное тело могло помещать садомазохисту Сему.
- Вы меня слышите? – членораздельно и по слогам обратилась Сара, нависая над стариком, - как вас зовут?
Старик с интересом посмотрел на нее, минуты две он визуально глазами бросил на Сару свой взгляд, любопытно рассматривая новое лицо.
- Меня зовут Бред, - хрипло с большим трудом произнес разборчиво старик, - а кто ты, дочка?
- Меня зовут Сара, - с прежним нарочитым тоном по слогам ответила Сара, - кто был тот человек, который приходил навестить вас?
- Это мой сын, - ответил старик, - его зовут Сем, он иногда приезжает проведать меня.
Сара сильно удивилась к чему Сему навещать своего отца с такой скрытой жестокостью. Измученный старик Бред был обессилен и потерян в пространстве, он уже не придавал значения окружающим его людям, больничной смиреной обстановки, его сознание от тоски и одиночества со временем заблокировало эмоции, чтобы ослабить боль страдания и предвкушение конца. Тревога осторожности сменилась стремлением к общению и разговорам, Сара просто не могла упустить это шанс. Бред мог поведать о том, как сложилась жизнь его сына.
-Бред, я хотела бы поговорить с вами о Семе? – аккуратным намекающим голосом, спросила Сара, одновременно глядя на реакцию Бреда, - я врач, я приехала написать научную работу о вашем сыне в том числе, как о пациенте проекта доктора Вознесенского в котором он участвовал много лет назад. Вы помните этот проект?
- Я пытался воспитать в своем мальчике силу и отвагу, чтобы он был верен и бесстрашен к любым трудностям, но у меня это не получилось. Он вырос садистом и очень жестоким человеком, который во всех видит врагов. Его обуздало чувство мести ко всем и каждому, в том числе и ко мне, - безропотно и прямо начал свою долгожданную исповедь старый солдат Бред, - он дождался долгожданного момента, когда я стану бессилен ему противостоять, и он сможет насладиться, наблюдая за моими страданиями.
- Почему он так жесток к вам? – ерзая на стуле, спросила Сара, - что с вами стряслось?
- Когда он вернулся из университета, его уверенность и безрассудность обрела наивысшую ярость, он дождался, когда я утром буду спускаться с лестницы и, выбежав из своей комнаты, толкнул меня в спину, - продолжил Бред, - я сломал позвоночник и шейку бедра. Без посторонней помощи я просто не могу передвигаться, Сем морил меня голодом и не заботился обо мне, пока я находился на реабилитации, ему доставляло огромное удовольствие видеть мои страдания дома. Я решил заключить договор пожизненной ренты с госпиталем и теперь доживаю здесь.
- За мной хорошо ухаживают и кормят, - подытожил с печальной досадой, от напрасно упущенного времени и излишних амбиций Берд, - он женился на своей учительнице и теперь я его вижу редко.
- Вы заявляли в полицию, - спросила Сара, - ведь он пытался вас убить?
Бред с имитацией смеха и хриплого голоса, больше походящего на рев, закинул голову от услышанной, как ему показалось шутки от молодой наивной девушки.
- Нет, и не думал, я много лет деспотично подавлял его стремление к своему образу жизни, творчеству, свободе мысли. Тогда я не позволил себе подумать, что разрушаю его как личность. Не подразумевал, что он был самым чистым и искренним человеком, которого я уничтожил своим тщеславием и гордыней, я сам его таким вылепил, этот результат моя заслуга, - нервно подсмеиваясь, ответил задыхающимся голосом Бред, - я украл у него начало жизни, теперь он по праву крадет окончание моей жизни.
Сара, молча, наблюдала за представшим перед ней образом смирения и покорность человека, который смог найти в себе силы признать свои ошибки и позволить себе не убегать от расплаты за них. Настоящий солдат, последний его бой был самым трудным и кровопролитным, но он не струсил и не изменил себе даже на смертном одре.
- Вы знаете, что-нибудь о Викторе и Элис? – спросила с надеждой Сара, - Они вместе учились в одной школе и проходили лечение у доктора Вознесенского.
- Я помню этих бедных ребят, Сем часто с ними общается, Элис умничка, она очень хорошая девочка, - хлюпая слюнявыми губами, сказал Бред, - она ко мне иногда заходит.
- Заходит? – изумленно и с рвением переспросила Сара, - как я могу ее найти?
- Она работает здесь в этой больнице медсестрой уже очень давно, - криво в полусонном состоянии ответил старик, - бродягу Виктора я тоже иногда встречал в нашем доме, он часто приходил в гости к моему Сему. Если встретите его, передавайте ему привет от меня.
- Вообще-то Виктор считается умершим, - не отрывая глаз, с подозрением спросила Сара, следя за реакцией старика, - Он разбился в аварии со своей девушкой Меган. Вы об этом не знали?
- Умер?! – проснувшись от неожиданной новости, переспросил Бред, - Какое несчастье, он был таким хорошим и красивым парнем, Сем, наверное, очень сильно переживает, я обратил внимание, что в последнее время он сильно нервничает.
- Нет, Виктор погиб в автокатастрофе почти три года назад, - поправила Сара, - это было очень давно.
- Давно?! – смутился Бред, - милочка, я хоть и стар, но еще не выжил из ума, на прошлой неделе Сем при мне разговаривал с ним по сотовому телефону.
- Этого не может быть, на городском кладбище он похоронен со своей девушкой Меган, - перебила Сара, - Сем не мог с ним разговаривать. Может это был другой Виктор.
- Другого Виктора в друзьях у него нет, - занервничал Бред, приподнимая голову с подушки, - Сем, Виктор и Элис дружат со школы. У Виктора вообще не было девушки, насколько мне известно, он пытался ухаживать за девушкой по имени Меган, но она его терпеть не могла, он сам часто мне об этом говорил, когда приходил в гости пьяным.
- Он не мог погибнуть три года назад, - подметил Бред, нервно плюясь в сторону ошарашенной Сары, - год назад, до больницы, он приходил к нам домой, точнее, к Сему. Он сильно изменился, покрасил волосы и похудел, я его по первой и не узнал, ребята выросли и изменились сильно, но моя военная память многим может дать форы. Он рассказал, что попал в аварию, и ему пришлось сделать небольшую пластическую операцию на лице.
Сара не верила своим ушам, она начала вспоминать тот момент, когда в банковских счетах по карточке Саймона увидела приличный счет из Румынии с клиники «Вессай» по пластической хирургии. Хаотичные элементы информации, которые до этого момента она не могла ни к чему привязать, понемногу упорядочивались в голове. Но она постаралась сохранять спокойствие в общении со стариком, чтобы не спугнуть его откровения.
- Вы сказали, что Элис, с которой учился в школе ваш сын Сем, работает здесь медсестрой? – переспросила Сара.
- Да, я иногда вижу, как она модельной походкой прогуливается по больничным коридорам, - с усмешкой подтвердил Бред, - она очень, очень хорошая девушка.
Сара оглянулась по сторонам, ей хотелось непременной разыскать девушку Элис. Она поднялась и с ненавязчивым видом попрощалась с Бредом, прощально прикоснувшись к его исхудавшей костлявой руке, покрытой коричневыми пигментными пятнами. Бред тепло с тоской и мольбой в глазах в последний раз посмотрел в глаза Сары, понимая, что это был случайный и возможно последний его собеседник. Сара вышла из кабинета и, подумав, решила обратиться к электронному терминалу, в котором были имена и информация о персонале больнице. Испуганно и осторожно пробегая по коридорам, она нервно оглядывалась по сторонам, опасаясь наткнуться случайно на Сема. Пытаясь не привлекать к себе внимания, она то и дело примеряла на себе психологическую маску безразличия и уверенности, но то и дело ей казалось, что все внимание посетителей обращено на нее.
- Спокойно Сара, сосредоточься, - мысленно настраивала она себя, - ты же супер психиатр, лечишь людей от психоза, а сама не можешь успокоиться.
В конце коридора, рядом с пустующим ресепшеном, стоял терминал. Сара подбежала к нему и принялась тыкать пальцем по электронному интерфейсу, разбираясь, как проникнуть в меню. В поисковой зеленой строке она дрожащими холодными пальцами набрала имя Элис и нажала кнопку «Поиск по картотеке персонала». Через секунду ей вылезла табличка с именем медсестры Элис, фотография, ее персональным номером сотрудницы и отделением, к которому она прикреплена. Сара огляделась по сторонам и принялась судорожно запоминать номер и отделение. На фотографии была красивая ухоженная девушка с уверенным взглядом. Сара нажала кнопку «отмена», чтобы выйти из картотеки и побежала в сторону «родильного отделения», где работа Элис.
Проходя мимо больших серых окон больничных коридоров, Сара обдумывала встречу и разговор с Элис. Ведь если верить словам старика Бреда она дружила и общалась с Семом и Виктором. Будет ли она разговаривать с ней или нет. Пока она шла, опустив голову, копаясь в собственных раздумьях и обдумывая разговор до ее локтя, сзади дотронулась чья-то теплая ладонь. Сердце Сары замерло и провалилось в область пяток, пальцы нервно скрючились, а в груди от неожиданности вспыхнул пожар.
- Сарочка, ты ли это? – любезно и приветливо сказал голос сзади остолбеневшей Сары.
Сара сдвинула брови от непонимания и с недоумением на лице обернулась. Перед ней улыбаясь, стоял семейный врач Сноу, с которым не так давно познакомила её Клер. Сара выдохнула от облегчения, она готова была в этот момент увидеть хоть черта, лишь бы не Сема.
- Доктор Сноу, слава Богу, это вы, - искупленным тоном бросила в воздух Сара, - вы меня немного испугали.
- Чего вы так испугались, тут вам некого боятся, - приветливо и мягко поддержал ее Сноу, - какими вы тут судьбами, вы пришли ко мне?
- Не совсем, меня выписали не так давно, - оправдываясь, рассказала Сара, - вы разве не знаете, дом Клер подожгли, она лежит в интенсивной терапии на втором этаже.
- Как сгорел? – с изумлением и негодованием переспросил Сноу, - как Клер, с ней все в порядке?
- Да она уже в порядке, но вот ее мать погибла в пожаре, - успокаивающим голосом ответила Сара, - она обязательно поправится.
- Я этого не знал, - волнуясь в смятении, оправдывался излишне вежливый доктор, - я сейчас же пойду к ней.
- Подождите, Мистер Сноу, - одернула убегающего доктора Сара за рукав, - вы не знаете, как я могу найти медсестру Элис.
- Элис?! – в смятении переспросил Сноу, - да она работает в родильном отделении, нам по пути пойдемте, я провожу вас.
Сара и Сноу быстрыми шагами шли по шахматной керамической плитке на полу, большие коридоры здания красивых звоном отражали их легкую пробежку. Окна один за другим мелькали через каждые три метра, Сара почувствовала удушья и резкую боль в висках. Последствия пожара дали о себе знать. Доктор Сноу заметил отстающую девушку и подбежал к ней.
- Вы хорошо себя чувствуете, - методично спросил Сноу, по привычке обращаясь к Саре как к пациентке.
- Не очень, у меня сильно кружится голова и тошнит, - не пытаясь пересилить себя, ответила Сара, - меня сейчас вырвет.
- Пойдемте ко мне, - подхватив за подмышки и прижав к своему большому круглому животу в приказном порядке, заботливо ответил Сноу, - у меня в кабинете есть нашатырный спирт, он быстро приведет вас в чувство. Зачем вас так рано выписали, вам явно необходим постельный режим еще пару дней. Я могу походатайствовать, чтобы вас положили на дообследование?
- Не стоит, - опираясь на плечо Сноу, ответила Сара, - я сама попросила следователя, который ведет расследование, чтобы он выписал меня из больницы быстрее.
- Бестолковая молодежь, напрасно вы надеетесь на молодость и отчаяние, здоровье не терпит спешки, - с назидательным укором ответил Сноу, - вам необходимо заботиться о себе, жизнь все равно выпьет из вас все соки, только вы сами можете себе помочь.
- Я понимаю, но обстоятельства иногда бываю сильнее нас, - пробормотала безжизненным голосов Сара.
Сара и Сноу вошли в его кабинет, доктор усадил бледную девушку на свою кушетку и принялся рыскать в медицинском шкафчике нашатырный спирт и ватку. Промочив обильно ватку Сноу, поднес к лицу Сары, изящно махая перед носом ватку. Сара понемногу очнулась от резко врезавшегося в ее нос запаха скунса и выпрямилась на диване.
- Так для чего вам необходима медсестра Элис? – усевшись перед Сарой с глазным фонариком, спросил Сноу.
- Помните, мы спрашивали вас про Виктора, которому вы выписывали сонные таблетки «Кетилепт», - отрыгиваясь, сказала Сара, - Элис была знакома с ним, она третья пациентка проекта доктора Вознесенского.
- Элис?! – удивленно переспросил Сноу, - я и не думал, что у нее были проблемы с психикой. Хотя это не удивительно, ее мать Темза, в прошлом году умерла, перед этим она несколько лет лечилась в психиатрической больнице, у нее обнаружили психопатию.
- Да, и довольно сильные проблемы с психикой, раз она была отобрана для проекта «Зазеркалье», - вы что-нибудь можете рассказать о ней?
- Совсем не много, - водя фонариком по зрачкам Сары, ответил Сноу, - она два года назад вышла замуж, за молодого парня, у нее удачный брак и обеспеченная жизнь. Ее муж бизнесмен инженер и очень хороший добрый парень, он иногда встречает ее после работы с дочерью.
- У нее есть дочь? – задумчиво спросила Сара.
- Скорее падчерица, ей три года, - поправил себя доктор Сноу, - ее мать и по совместительству ее лучшая подруга умерла при родах. Насколько мне известно, из слухов коллег, она через год вышла замуж за ее мужа и удочерила дочку своей подруге. Они видимо были очень близки.
- От чего умерла ее подруга? – придирчиво спросила Сара.
- У нее были осложнения при родах, - заметил Сноу, - ее сердце не выдержало родовой нагрузки и остановилось во время родов, врачи не смогли ее откачать, довольно редкий случай у столь молодых рожениц.
Элис поддерживала ее мужа Тома, кажется, так его зовут и их новорожденную дочку как патронажная медсестра, через год они поженились. Я восхищен самоотверженности их женской дружбы, подруга не оставила в одиночестве со своим горем ее семью и приняла на себя ношу заботиться о них. Какая сильная и благородная дружба бывает в жизни.
- А как звали ее подругу, которая умерла? – спросила Сара.
- Если мне не изменяет память ее, звали Эмма, - протягивая чашку горячего крепкого чая, ответил Сноу.
- Эмма?! – закатив глаза, от ошеломляющего совпадения сегодняшнего дня, сказала Сара.
Сара принялась жадно пить крепкий чай, анализируя и сопоставляя. Сноу суетливо похаживал по кабинету не находив себе места, ведь он очень хотел проведать Клер. Сара поняла его беспокойство и, не пытаясь навязать свое общество измученному неведением Сноу, встала и попросила проводить ее к родильному отделению, где работа Элис.
- Вы уверены, что вам лучше, вы можете остаться отдохнуть? – вежливо удостоверился Сноу.
- Нет, я уже в порядке, спасибо за чай и нашатырь, - строго и в боевом настроении ответила Сара, - пойдемте, я вижу вам не терпеться проведать Клер.
Сара и Сноу продолжили свой поход и, дойдя до развилки коридоров, доктор Сноу визуально указал в сторону родильного отделения, ведь ему необходимо было торопиться в другую сторону.
Сара помахала, одобрительно провожающему её взглядом, доктору с трогательной тревогой и проследовала в родильный отдел. Подойдя к информационной стойке, Сара обратила внимание на безропотно идущую к ней на встречу Элис. Она узнала ее по фотографии на терминале. На бейджике у нее было указано Элис Бенг. Сара медленно всматривалась в молодую красивую девушку, в ее глазах был холод и что-то отталкивающее и холодное, сопровождало ее.
- Элис?! – набравшись решимости, крикнула Сара.
Девушка с приподнятой головой обернулась, словно модель на подиуме, не вынимая руки из карманов, и с удивлением и гордыней посмотрела на Сару.
- Чем обязана вам? – с неприятной интонацией и медным оттенком кинула Элис.
Сара, вдохнув поглубже и приблизившись на метровую дистанцию к закрытой по натуре Элис, оглядела ее взглядом и поняла, что девушка не из робких и открытых людей, общаться с ней будет не просто.
- Меня зовут Сара?! – начала она, - я приехала из города.
- И, что? – брезгливо свысока, бросила Элис, - что вы от меня хотите?
- Я помощница доктора Вознесенского, вы наблюдались у него много лет назад, - строгим и типичным надменным тоном в ответ кинула Сара, - я собираю информацию о результатах проекта, в котором вы участвовали вместе с вашими друзьями Семом и Виктором. Вы не могли бы рассказать мне, о результатах реабилитации и изменениям в вашей жизни после проекта?
- Я не даю интервью, кому попало, у меня совершенно нет на это время, - нервозно звонким голосом ответила Элис, - это было очень давно, я уже и не помню об этом ничего. С Семом и Виктором я не общаюсь, вряд ли можно назвать нас друзьями, я их после школы не видела и совершенно не в курсе, где они теперь и как сложилась их судьба после проекта.
- Вы не могли бы уделить немного времени, я займу совсем немного, ваши сведения войдут в мою научную работу, если хотите я могу указать на авторство ваших данных, - спекулятивным тоном намекнула зазнайке Элис о псевдо популярности.
Элис немного погодя, опустила в правый крайний уголок глаза, натура ее самолюбия и тщеславия ноющим писком тянула ее за невидимые амбиции и она, оглядев еще раз оценочным видом Сару, одобрительно подняла бровь.
- Ну, если только не долго, - позволяющим тоном разрешила она Саре взять у себя интервью, - так и быть окажу вам любезность.
- Спасибо! – заставила себя поблагодарить Сара.
Девушки прошли к большому окну, и присели на подоконник. Элис надменно вытянула из кармана пачку сигарет и закурила. Сару немного дурманило от тлеющего запаха никотина, но дело для нее было важнее, чем комфорт, она решила промолчать.
- Как изменилась ваша жизнь после экспериментального лечения и проекта? – немного отворачиваясь от вонючего дыма, спросила Элис, вам удалось перебороть свои страхи и сомнения.
- Возможно, я довольна своей жизнью, меня сейчас все устраивает, у меня любящий и обеспеченный муж, любимая работа, красивый большой дом, я ни в чем не нуждаюсь, - заметила Элис, - те годы юности я плохо помню, память блокирует плохие воспоминания, да и смысла нет держаться за обиды и мучения прошлого, если будущее намного перспективнее. В жизни надо уметь сделать выгодою рокировку как в шахматах, разом сменить плохое на хорошее и идти в перед не оглядываясь.
- Вы благодарны доктору Вознесенскому, что он дал вам возможность участвовать в его исследованиях? – продолжила Сара.
- Благодарна, хм, спорный вопрос, кто кому должен быть благодарен, - риторически задумалась Элис, - он получить экспериментальных мышек, с которыми мог, вытворят все свои исследования, получил успех и славу, скорее он должен быть благодарен мне за то, что я позволила ему прославить себя.
- Как вы считаете вы изменились после проекта в личном плане? – сдерживаясь от негативных эмоций, спросила Сара, находясь на исходе от запирающегося на нее негатива неблагодарной нахалки.
- Думаю, что да, я нашла себя и мне совершенно комфортно в моем новом образе и мыслях, я уникальна и неповторима, в этом можете быть уверены, - с загадочной ухмылкой произнесла Элис, не глядя на Сару.
- Вы совсем ничего не помните про ваших друзей, которые были с вами в проекте, Виктора и Сема, - пользуясь минутной открытости, и удовлетворением от собственного самолюбия, переспросила Сара, - как изменилась их жизнь и судьба?
- Сем кажется, женился на учительнице в нашей школе, а Виктор уехал из города, - бросив пару фраз ответила Элис.
- Они сильно изменились после проекта? – продолжила напирать Сара.
- Каждый из нас время от времени меняется, подстраивается под обстановку, пытается выжить, они не исключение, - начала умничать Элис, поправляя себе волосы, - возможно, они изменились, нашли себя, поняли, кем и чем они хотят быть в этом жестоком мире. Доктор научил нас смотреть на мир иначе, чем нас учили взрослые и школа, он позволил нам просто забыться, ведь иногда во всем нужно делать паузу, чтобы подумать на то ли ты тратишь свое драгоценное время в жизни.
- Забыться? – поинтересовалась Сара, - и как вы смогли заставить себя забыть?
- Очень просто, чтобы, что-то забыть, не нужно вспоминать, - по привычке подняла бровь Элис, - не стоит цеплять за старые скелеты в шкафу и ждать от них прощального напутствия, они не пожалеют. Долгое ожидание – порождает глубокое разочарование.
Сара сидела и слушала Элис, она пыталась представить, что пришлось пережить бедным ребятам, ведь с их стороны жизни она не рассматривала ситуацию. Ведь они результат, чьих-то комплексов, эгоизма, лицемерия, единственное, на что они могли положиться, так на свой инстинкт само выживания, безусловный рефлекс, который жестокая жизнь и общество отчеканило об них до мастерства.
- Обманывать себя, стоит лишь, только тогда, когда это тешит ваше тщеславие, - предрекла Элис.
- Последний вопрос, кто был вашим прототипом в эксперименте «Зазеркалье», которого вы выбрали? – не навязшего погруженная в собственные мысли спросила Сара.
- Если честно, то уже не помню, какая-нибудь девочка, - заулыбалась, отводя глаза сказа Элис.
Элис затушила сигарету об землю цветка гладиолуса и, соскочив с подоконника, поспешила распрощаться с Сарой.
Сара проводила взглядом суетливо, но грациозно удалявшуюся Элис и забвенно поплелась вниз по лестнице. По дороге вниз она интуитивно почувствовала тень опасности, затаившуюся в переплетах темных лестничных пролетов. Сара прислонилась к стене и тихо вслушивалась в темпераментный мужской голос на пару лестничных пролетов ниже ее. Голос был ей сильно знаком, у нее была отличная звуковая память, она закрыла глаза и прислушалась, пытаясь мысленно разделить на спектральную тональность смешанные внизу звуки.
- Как ее звали? – спросил мужской голос внизу.
- Она сказала Сара, - боязливо ответил женский голос внизу, напоминающий голос Элис.
- Зачем ты с ней разговаривала? – осуждающе яростно рычал мужской голос, - Эта ищейка перемутила здесь всю воду, она много накопала на нас, еще немного и мы будем разоблачены.
- Я не знала, мог бы меня предупредить, - с упреком ответил голос, похожий на голос Элис, - ей необходимо закрыть рот, не стоит рисковать, она девчонка упертая, пойдет до конца.
- Я тоже так думаю, - согласился, немного успокоившись, мужской голос, - о чем ты ей рассказала?
- Она спросила про проект «Вознесенского», про тебя и Виктора, - вспомнил, женский голос, похожий на голос Элис.
- И что ты ей ответила? – поинтересовался мужской голос, - ты рассказала про меня и Виктора?
- Нет, я же не полная дура, хоть вы вдвоем и не ставите меня в известность о своих безумных авантюрах, - надменно брякнул женский голос, - сказала, что не представляю, где вы и чем занимаетесь.
- Придерживайся этой версии, мы с Виком попробуем с ней разобраться, - ответил мужской голос, - ты сможешь достать снотворное?
- Да, - согласившись, ответил женский голос, - у меня прямой доступ к хранилищу.
- Договорились, - утвердил мужской голос, - тогда я тебе позвоню.
Сара прилипла от страха к стене, внизу после разговора были слышны шаги, звуки от захлопнувшейся двери, и чирканье зажигалки. Тихие звуки перебежки и шлепанья, через минуту к носу Сары подступил запах сигаретного дыма. Она поняла, что кто–то из двух собеседников остался стоять в пролете на втором этаже и курил. Ей было страшно, она оцепенела и словно вросла в стену, боясь разоблачения. Ее сердце рвалось из груди, а звуки хриплого дыхания, пугали ее своим сопением.
- Вот сука! – проговорил голос внизу.
Звуки захлопнувшейся двери и тишина. Сара подошла к пролетам между перилами лестницы и, придерживая лохматые длинные волосы, испуганно поглядела вниз, удостоверится, что путь свободен. Она медленно легкой поступью, спускалась вниз, не сводя бдительного взора с пролета, просматривая каждый обнажившийся ее взору метр. Подкрадываясь словно маленький котенок вниз на третьем этаже она заприметила тусклый дотлевающий огонек от сигареты, безжалостно переломанную пополам синтетического фильтра. Продолжая свой путь она перебежала быстрым шагом до первого этажа и со скоростью олимпийской чемпионки побежала прочь из больницы, от страха и адреналина она очень быстро скрылась в очертании маленький городских домиков стоящих в двухсот метрах от территории больницы.
- Что-то необходимо предпринять! – подпирая себя острой рукой в бок, судорожно кружилась около домов Сара.
Сара достала сотовый телефон и попыталась набрать номер следователя, чтобы обсудить с ним новые факты, неожиданно выплывшие из затянувшейся тиной многолетней тайны, истории, но прошло довольно много времени с момента последней зарядки батарейки. Телефон был разряжен, от пластмассовой трубки было мало толку. Сара не зная, что ей делать, принимает решение добежать до школы, где она оставила запасные ключи от своей машины и попытаться доехать до полицейского участка. Силы были на исходе, нервы и избыточный адреналин сильно вымотали девушку. Она боялась передвигаться по улице, мучаясь от навязчивой параноидной мысли, что за ней открылась охота, но она не знает кто охотник. Она чувствовала себя беззащитной, но всячески пыталась отогнать от себя негативные мысли.
Через полчаса на горизонте показалось здание школы. Сара, задыхаясь и мучаясь от жажды, вбежала в коридор здания к школьному кулеру с водой. По коридору бегали школьники и с интересом и усмешками наблюдали за жадным поглощением газированной воды излохмаченной Сарой. Неожиданный неопрятный вид школьного психолога привлекал нездоровый интерес местной молодежи, ребята не скрывали своих усмешек и кривляний.
Но Сара эмоциональна напуганная и обессиленная не в силах была воспользоваться своим статусом психолога-педагога и не предавала внимание гримасничеству детей. Ведь хорошо понимала, что любые нападки со стороны стада людей порождаются не чувством силы, а страхом перемен и неведением. Напившись вдоволь газированной воды, она сжала в руке пластиковый стаканчик и словно волейбольный мячик, дугообразно кинула его в мусорное ведро. Он завидной точности ребята прекратили провокационные усмешки и, вылупившись своими большими круглыми глазами, с надутыми щеками поглядели, молча на нее. Сара словно на былдо оглядела уверенным взглядом ребят с головы до ног, демонстративно показывая взаимный негатив, сказала:
- Когда-нибудь и на вас будут смотреть как на полное гавно, детству свойственно заканчиваться.
От услышанного дети еще больше вылупили глаза и с понимающим чувством вины опустили головы. Сара пробежала вдоль коридора в свой кабинет, она бегло перебирала по выдвинутым ящикам стола, грубо нащупывая пальцами предмет, тактильно напоминающий связку от ключей, как дверь быстро отворилась, а на пороге кабинета показалась тонкая фигура учительницы Терезы, с заплаканным мальчиком из коридора. Взгляд Терезы был грубым и осуждающим, педагогическое неодобрение читалось во всем силуэте ее тела. Сара предположила, что маленький мальчик, который дразнил ее возле кулера с водой, получив идентичный отпор со стороны педагога, растерял свою уверенность и безнаказанность и сильно расстроился.
- Мисс, Сара, я могу с вами поговорить, - раздражающим уверенным тоном сердитого учителя, сказала Тереза.
- Я вас слушаю, не меняясь в розыскной позе, ответила Сара, продолжая выдвигать ящики стола и выбрасывать из них стопки наваленных в ней книг и бумаг без смущения. Это казалось нахально и пренебрежительно со стороны Сары, но времени на прелюдию и обряды вежливости у нее явно не было.
- Мой ученик, сказал, что вы обозвались грубо на него? – придирчиво продолжила Тереза, - это правда?
- Да, но он первый начала и это заслужил, - безропотно и смело ответила Сара, продолжая наводить бардак в своем кабинете, тем самым приводя сильнее в изумление учительницу и ученика.
- Мисс Сара, что вы такое говорите, это маленький мальчик, - менторским голосом с осуждающим тоном начала свое нравоучительное наставление строгая учительница, - мне придется сообщить об этом инциденте директору, вашу профессиональную пригодность к педагогической деятельности необходимо проверить на аккредитации.
- Можете не напрягать себя беспочвенными доносами, - продолжая сохранять спокойствие ответила Сара, немного ухмыляясь, словно говорит не с взрослой женщиной, а с ребенком, - я не намерена тут надолго оставаться.
Тереза от надменности и оскорбительным поведением в ее адрес, способное подорвать авторитарную дисциплину ее учеников, с силой развернула маленького мальчика с краснеющими щеками и подтолкнула его в сторону коридора. Она прошла в кабинет и захлопнула за собой дверь, оказавшись наедине с Сарой.
- Что вы молодая и дурная девчонка себе позволяете, - стремительно сорвалось у нее с губ, - как вы обращаетесь со мной и с учениками?
- Единственное, что я поняла в жизни, что не надо позволять другим людям сеять в себе сомнения и страхи, - выпрямляясь с грубоватым тоном, сказала Сара, - иначе урожай придется им не по зубам.
- Вы о чем говорите? – с непониманием поморщила лоб Тереза.
- Я говорю о вашем муже Семе и о вашем сыне Джоне, - напирая, выдвинулась вперед Сара, - вы позволили себе обмануться в смерти своего сына и в том, что Сем действительно достоин вашей любви и терпения. Он болен, был и будет болен, нет смысла притворятся и отнекиваться. Каждый день оправдывать его поступки и действия. Он деспот, ему необходимо подчинить душевно слабого и податливого человека, чтобы ощущать над ним власть. Вы понимаете, что посредством вас, он мстит всему миру вокруг себя, вы инструмент в руках палача. Он делает замах рукой, но именно вы рассекаете материю, тем самым придавая ему уверенности и силы.
- Вы сошли сума, я не понимаю о чем вы говорите, - быстренько оборачиваясь к выходу, бросила Тереза.
Сара смело подбежала к двери и, прижав ее рукой, ограничила возможность сбежать Терезе от нее.
- Я говорю о вашем сыне, о том, как вы позволили себе отпустить его, ведь он вам все рассказал, не так ли? – со схваткой следственного допроса уперлась лицом к лицу Сара.
- О чем, ты? – опуская глаза в силу психологической защиты от яростной атаки, ответила Тереза, - зачем тебе мой Джон, он погиб и точка.
- Не погиб, его убили и я уверена, что в глубине твоих аккуратно разложенных мыслях в твоей голове, ты предполагала такой вариант, не так ли? – продолжала Сара, не на шутку рассвирепев над угнетающей Терезой.
- Убийство?! – пытаясь сыграть первобытное изумление, переспросила Тереза, - ты совершенно запуталась.
- Я не запуталась, Сем виновник смерти твоего сына Джона, - срезала она, - он утопил его в бассейне, накормив перед этим сильнодействующим психотропным лекарством.
- О чем, ты, - забиваясь в угол и краснея от мерзких слов и мыслей, спросила Тереза, - какое снотворное?
- «Кетилепт», уверена ты понимаешь, о чем я, - нагнетала Сара, наблюдая за сломленной Терезой, - уверена он и тебе его дает, чтобы ты не сильно сопротивлялась при его садо мазо издевательствах над тобой.
Тереза изумленно и стыдливо взглянула в глаза Сары, она была ошарашена и ошеломлена. Тереза не могла больше терпеть сильный психологический напор от Сары и, швырнув в нее свои четки, которые она весь разговор растирала в ладонях и, толкнув её, выбежала из кабинета, полная слез и унижения.
Сара продолжала яростно дышать, обессиленная в одиночку она искусственно вырабатывала в себе адреналин, что бы продолжать идти к цели, осыпанной ловушками и препятствиями. Проводя взглядом заплаканную Терезу, Сара продолжила поиски ключей, она то и дело шарила по шкафам и комодам, пока на пол не упала папка с именем Элис. Сара серьезно поглядела на вывалившиеся листы материалов дела и обратила внимание на промелькнувшие несколько раз имя Эмма. Почерк был рукописный, но имя читалось довольно отчетливо. Сара присела на корточки и подобрала анкету маленькой пациентки Элис. Подвинув стул под себя, она внимательно принялась читать ее дело. По всем признакам выходило, что маленькая Элис, будучи в проекте «Зазеркалье» выбрала своим прототипом свою умершую подругу Эмму.
- Так почему же она не назвала мне имя, когда я спросила ее, - риторически произнесла Сара, - что ее напугало?
Сара принялась копаться по толстым стопкам материала и обратила внимание на сноску карандашом напротив имени Эммы. Это был адрес. Сара вырвала кусочек со сноской и, свернув ее, положила себе в карман. Отыскав, наконец, запасные ключи от машины, она ринулась сквозь длинный школьный коридор напрямик к сгоревшему дому Клер, где оставалась, припаркована ее машина.
С большим трудом, добравшись до дома Клер, она огляделась и обнаружила свое авто с заляпанным лобовым стеклом и белыми разводами от пожарной пены, но времени на критику и чувство эстетики не было, ведь за Сарой могли следить. Она провернула пару раз по заржавевшему замку и села вовнутрь, пытаясь раскочегарить долго простоявшее авто. Машина кряхтела и визжала, технически плюясь и кашляя, но через минут пять после прогрева сдалась, и начала ритмично отбивать звуки работы мотора.
Сара захлопнула скрипучую дверь и оглядела в последний раз останки от дома Клер, похожий на растаявший от дождя черный спичечный замок. Она не скрывала, что ей было довольно не просто осознать, столько трагический конец, в спектакле которого она тоже приняла участие.
Мотор громогласно огласился ревом и машина Сары прощально, сделав полукруг, по растоптанному газону дома Клер, скрылась за горизонтом серой асфальтовой реки.
Адрес, который обнаружила Сара в деле пациентки Элис, указывал на большой красивый дом. Большие вековые деревья с детскими веревочными качелями приятно сочетались с солнечной миниатюрной детской горкой напротив разноцветной клумбы. Сара припарковалась поодаль дома. Пока она сидела и осматривалась, перебирая в голове, каким образом заявить владельцу о своем присутствии, как обратила внимание на выходящую из входной двери с маленьким еловым веночком на ней, Элис, держащую за руку белокурую девочку с голубыми глазами. Элис прикрывала глаза большими очками с шоколадным оттенком из последней модной коллекции с неопрятно завитым хохолком на голове. Маленькая девочка, держащая ее за руку, еле поспевала за широкими шагами в высоких лабутенах, одетых на Элис. Ее золотистые кудряшки неряшливо развивались на ветру, периодически смахиваемые маленькой ручкой с белого личика. Маленькая девочка обернулась в сторону дома и с улыбкой помахала ему. Сара заподозрила, что в доме, кто-то остался. Элис с девочкой продолжали идти по улочки, пока они не скрылись за соседним домом, Сара попыталась медленно проследовать на машине до следующего переулка, чтобы убедиться, что Элис ушла. Нажав на педаль газа, машина медленно и ненавязчиво прокатилась по тихой и безлюдной дорожке, пока вновь не наткнулась в дали на уходящих Элис и девочку. Сара убедилась, что хозяйка дома отошла на безопасное расстояние, и навряд ли успеет быстро возвратиться, пока Сара разведывает обстановку около ее дома.
Маленькая девочка едва успевала поспевать, за гордо несущей себя Элис, и, сбившись с ритма быстрой ходьбы, оступившись, упала. Элис одернула девочку и словно провинившийся живой атрибут, резко ударила ее по лицу ладонью. От незаслуженного наказания на случайное падение Сара сама вытаращила глаза, не примечая ранее такого алгоритма воспитания.
- Дура, неряха, - послышался упрекающий тон со стороны Элис, отряхивающей свои колготки от ботинок девочки, - ты все делаешь мне назло?
Маленькая девочка испуганно поднялась, сдерживая слезы от обидных нападок и молча, встала. Она стояла напротив ругающей ее Элис и слушала оскорбления и обидные придирки в свой адрес. Ее лицо не выражало эмоций, чувства были приглушенные и скрытые от норм общественного настроения. Сара поняла, что девочка часто подвергается подобным беспочвенным нападкам со стороны Элис. Она держалась скованно и тихо. Сара предположила, что девочка приходилась падчерицей Элис, дочерью ее умершей подруги Эммы. Элис закончила попрекать девочку, грубо и брезгливо схватилась за ее запястье левой руки, и демонстративно поднимая вверх ее руку, таким образом, чтобы при повторном падении девочка снова не запачкала ее колготки ботинками, продолжила идти вперед. От дискомфорта и боли, девочка вытянулась на мисочки, чтобы хоть как-то облегчить себе движения, по пути испытаний, уготованные ее мачехой.
Сара вернулась к дому Элис и подбежав на порог, попыталась посмотреть сквозь окна, обстановку дома. Внутри не горел свет, и не шатались тени домочадцев, было довольно тихо и спокойно. Сара нажала на симпатичный беленький звоночек, и за дверью раздалось электронное пение соловья. Послышались мягкие шаги и звук отпирающегося замка. Дверь отворилась и за москитной сеткой, появилось лицо молодого парня с голубыми глазами.
Молодой человек с веянием благородства и воспитанности заботливо приоткрыл вторую москитную дверь, чтобы показать уважение к незнакомому гостю и свою добродетель.
- Добрый день, - приятным голосом поприветствовала Сара хозяина дома, - меня зовут Съюзан.
Сара сознательно представилась другим именем, чтобы не выдавать себя перед мужем Элис.
- Добрый день, Съюзан, - очень приятным и располагающим голосом взаимно поздоровался молодой парень, - чем я могу вам быть полезен?
- Я бы хотела поговорить с Эммой, - продолжила Сара, маскировочно улыбаясь, словно школьница, - мы старые знакомые с университета. Я проездом в вашем городе, вот решила навестить старую подругу.
Молодой парень побледнел в лице и сожалеющем оттенком в своих голубых глазах поглядел на Сару.
- Видите ли, Эмма умерла три года назад, - смущенно произнес молодой человек.
- Как умерла! – озабоченно наигрывала чувства негодования и удивления, Сара, - что с ней произошло?
Молодой человек шагнул на шаг назад от дверного прохода и, развернув корпус, протянул большую красивую ладонь в сторону прихожей в доме.
- Проходите, я угощу вас чаем, - доброжелательно и смиренно с аристократичной тактичностью сказал молодой человек.
Сара, опасаясь возвращения Элис, быстро прошла в холл и, пытаясь поторопить разговор, отягощающий ее, вежливо отказалась от чая.
- Она мне ничего про вас не рассказывала, - продолжил, опираясь на одну ногу молодой человек, по имени Том, - не помню, чтобы я раньше от нее слышал ваше имя.
- Это странно, раньше мы были очень близкими подружками, но видимо со временем старые знакомые забываются, - улыбчиво поддерживала, не интересующий ее, разговор Сара, - как это произошло?
- Она умерла при родах нашей дочки три года назад, - опустив виновно голову, ответил Том, - если хотите я могу проводить вас на ее могилу.
- Я не хочу терять вашего времени, наверное, я вас сильно задерживаю, - извиняясь, ответила Сара, - воспитывать одному ребенка требует много времени и сил, я не хочу вас беспокоить.
- Мне помогает моя жена, она очень любит нашу дочку Кетти и помогает мне воспитывать её, - поддержал разговор Том.
- О, вы второй раз женились, - с сожалением ответила Сара, - я тоже воспитываю ребенка от первого брака со своим мужем, могу сказать, что это довольно не просто найти общий контакт.
- Элис прекрасно ладит с Кетти, если честно они с Эммой были на редкость похожи во всем, иногда мне казалось, что я до сих пор ощущаю присутствие Эммы в доме. Они очень похожи и внешне и по характеру как сестры близнецы, - успокаивающим голосом оправдывался Том.
- Эмму сложно повторить, насколько я ее помню, - загадочно ответила Сара, - мне казалось, что, таких людей как она один на миллион.
- Это верно, но Эмма и моя нынешняя жена были лучшими подругами, Элис принимала роды у Эммы и относится к Кетти практически как к своей родной дочери, - ответил Том.
Сара внимательно выслушала его и, заприметив фотографию на стене, указав на нее, спросила:
- Я хотела бы вас попросить, если это не сложно, - извиняясь, любезно спросила, Сара, - вы не могли бы мне в знак памяти подарить одну из фотографий моей подруги Эммочки?
- Да, конечно, - ответил Том.
Том спешно поднялся по тёмной дубовой лестницы на верх и принялся искать альбом с фотографиями. Спустившись вниз, он встал около Сары, и нежно перелистывая страницы с фотографиями, вместе с Сарой выбирал подходящее для подарка фото. Пробежав глазами по обзору перемешанных фотографий в альбоме, Сара обратила внимание на постоянное присутствие молодой, а потом и зрелой Элис на фотографиях вместе с Эммой. Складывалось впечатление, что девушки действительно были очень близки. Визуально девушки копировали друг друга вплоть до цвета волос и стиля макияжа. Сара обратила внимание оптический плагиат Элис на Эмму.
- Вы правы, они действительно очень похожи внешне, - заметила Сара, - можно я возьму вот эту?
Ткнув пальцем, Сара указала, на фото, где Эмма сидела на зеленой лужайке, скрестив ноги в турецкой позе вместе с Элис. Том бережно и покорно достал фотографию, нежно придерживая ее за краешки, чтобы не оставить отпечатков пальцев на глянцевой поверхности и передал ее Сара.
Сара, положив фотографию в карман, вежливо распрощалась с приятным молодым человеком и проследовала обратно к машине. Картинка в ее голове смешанно, но верно приобретала формы и складывалась в сюжет. Она решила подключить к своему дилетантскому расследованию следователя и попросить его участвовать в раскрытии дела. Оснований у нее было не столько много, но она была убеждена, что он не откажет ей в помощи. Сара осмотрелась еще раз по сторонам и озарила взглядом красивый домик с клумбой, понимая, что внешний вид спокойствия и достатка не показатель внутреннего хаоса его жителей.
Сара отправилась к полицейскому участку на серьезный разговор со следователем. Она долго обдумывала этот не приятный для нее разговор, заранее готовясь к насмешкам и укоризненным замечаниям в свой адрес. Но гордость не самое лучшее оружие, в момент, когда тебе необходима поддержка.
Сара подъехала до безобразия знакомому подъезду местного полицейского участка, в котором она стала почти постоянным гостем и принялась разыскивать следователя. Хождение по коридорам часовые очереди и долгое ожидание, наконец, увенчались торжественным для нее появление следователя около своего кабинета, на гостевом стуле которого она уже успела заснуть.
- Опять вы?! – укоризненно, с ноткой сарказма и разочарования, закатывая глаза при виде ожидающей возле него Сары, спросил следователь.
- Да, не вижу ничего смешного, - оборонительным, но не язвительным тоном ответила Сара, гладя на него.
Следователь устало подошел к своему кабинету и с недовольством отворил дверь, приглашая Сару внутрь. Рабочий день близился к концу, уставшая и замученная гримаса следователя была вполне оправдана, но для Сары каждая минута была важна, она не могла ждать пока весь мир будет в хорошем настроение.
- Чем, обязан, столь неожиданному визиту мисс? – усаживаясь на потрепанный временем стул, спросил следователь у Сары.
- Я уверена, что мне и Клер грозит опасность, - не теряясь в смятениях, ответила Сара, - вы должны нам помочь?
- Какая опасность, от кого? – протирая усталые глаза толстой засаленной рукой, спросил следователь.
- Мне известно, что случилось с Виктором и Джоном, сыном учительницы Терезы, - они боятся разоблачения!
- Кто они, я ничего не могу понять? – раздраженно переспросил следователь, - у вас галлюцинации после пожара, зря мы вас рано вытащили из больницы, вам явно необходимо вернуться.
- Я в полном порядке, послушайте меня, - диапазон крика Сары увеличился, - Виктор жив и вы его сами видели, когда проводили допрос по заявлению псевдо Саймона с якобы нашим избиением, это был Виктор!
Следователь заинтересованно откинулся на спинку кресла и серьезно посмотрел на лохматую девушку. На сумасшедшую она явно по его меркам была не похожа, да и доля правды могла быть в ее словах, ведь до нынешнего момента было не ясно, кто же был тот человек, который жил под именем умершего Саймона.
- С чего вы так решили? – спросил следователь, - у вас есть доказательства?
- Да, есть, отец Сема сказал, что не так давно его сын разговаривал по телефону с Виктором и даже передавал ему привет, - продолжала напирать с охотничьей схваткой Сара, - он узнал его голос, так как был с ним очень хорошо знаком, он дружит с Семом со школы.
- Отец Сема? – заинтересованно переспросил следователь, - я помню его, он почти выжил из ума, я сам часто приезжал к ним в дом много лет назад, когда был патрульным, они не ладили с сыном, у них были частые конфликты.
- Нет, не выжил из ума, он вполне адекватен, - приняла ответный вызов девушка, - я врач психиатр, я могу отличить безумие от разума все-таки.
- Хорошо, что мы на данный момент имеем: сомнительные показания старика, адекватность которого все же под сомнением, таинственного парня, притворившимся умершим сыном местного богача, явный поджог дома учительницы Клер, которая по большому счету не имеет абсолютно никакого отношения к этому темному делу, смерть студента Джона и неадекватную мать пропавшего Виктора Мери, которая не желает опознавать своего сына и дать показания, - умозаключил следователь.
- Нет, я разговаривала с медсестрой Элис, когда выписывалась из больницы, она третья пациентка проекта, в который входили Виктор и Сем, она с ними хорошо общается, хотя при разговоре умышленно скрыла этот факт, - отбарабанивая по столу, ответила Сара, - я, слыша ее разговор с мужчиной, в больнице, что они собираются расправиться со мной, чтобы я замолчала навсегда, они говорили обо мне, это абсолютно точно.
- С кем она разговаривала? – спросил следователь.
- Я его не видела, - задумалась Сара, - но его голос показался мне знакомым, и еще в разговоре ему позвонил человек, которого он назвал по имени «Вик».
- «Вик»? – удивился следователь, - эта кличка мне хорошо знакома. Когда я работал патрульным, как я уже говорил раньше, часто выезжал на вызов в дом военного Бреда и его сына Сема, они часто дрались и кричали. Так вот если мне не изменяет память, Сем называл своего друга Виктора по кличке «Вик».
- Я уверена, что Виктор жив! Мне удалось раздобыть сведения об одной клинике в Румынии, которая занимается пластическими операциями, так вот около трех лет назад, когда умер Джон и погиб якобы Виктор и Меган, с карточки Саймона была оплачена дорогая операция по пластической хирургии. Если проверить даты по банковской выписке, то настоящий Саймон лежал уже в могиле, когда кто-то воспользовался его кредитной картой.
- Необходимо брать на живца, и вы нам в этом поможете Сара! – сложив пальцы на руках в виде конуса, прокручиваясь на стуле, сказал следователь.
- Я! – удивилась Сара, - вы меня слышите, мне угрожает опасность! – напомнила Сара, - О, Боже, и Клер тоже, она ведь сейчас находится в больнице, где работает Элис.
- Вот, это нам годится, - указывая, направил палец на Сару следователь, - необходимо организовать засаду около палаты Клер, все элементарно.
- На Клер, мы не можем рисковать ее здоровьем, она же после пожара! – озабочена, критиковала Сара.
- С ней будет все в порядке, - успокаивал следователь, - просто мы организуем негласную охрану возле ее палаты, не более того.
- Вам необходимо поторопиться, - советовала Сара, - сегодня я ездила в дом медсестры Элис и разговаривала с ее мужем, вполне может быть, что он расскажет ей о приходе неизвестной подруги его бывшей жены, она может сопоставить, что это была я.
- Зачем вы к ней ходили? – нервно спросил следователь.
- Я хотела разузнать причины смерти Эммы, - оправдывалась Сара, - мне кажется, что ее смерть не случайна.
- Почему вы так думаете, - спросил следователь, - вас послушать, так у вас под каждым кустом саботаж и бандиты.
- Когда я спросила ее про эксперимент, то она не могла мне назвать имя своей лучшей подруги, будто этот факт выпал у нее из памяти, хотя она вышла замуж за ее мужа и воспитывает ее ребенка, - ответила Сара, - вам не кажется такие провалы в памяти довольно подозрительными.
- Возможно, она просто не хотела делиться с посторонним человеком своими семейными обстоятельствами, это весьма приемлемо, для человека воспитанного, - сопоставил быстренько следователь, - это как одна из версий.
- Ваша работа заключается в том, чтобы сомневаться во всем, даже в очевидном, - обидчиво брякнула Сара, - лично я уже склонна никому не верить. Каждым правит примитивное чувство выживание, поклоняясь которому, можно потеряться во мраке лжи и пороков, пренебрегая моралью и нравственностью ради комфорта.
- Так мы долго можем обсуждать, - заторопился следователь, уже не особо вдаваясь в слова девушки, нам необходимо организовать оперативное мероприятие, ведь ваша подруга Клер может быть в опасности.
Сара и следователь заторопились в изнуряющей беготне между кабинетами, согласовывая план оперативного мероприятия. На оформление операции в печатном виде ушло около получасу, и оперативная группа во главе с толстым следователем была сформирована и ожидала команды к занятию своих позиций.
Сара и следователь, облачившись в пуленепробиваемые бронежилеты, погрузились вместе с оперативной группой захвата в фургон, замаскированный под машину скорой помощи снаружи и тронулись в путь.
Время словно тянулось часами, оперативная группа ехала, молча, мысленно повторяя свои позиции в мероприятии, словно стихотворение к рождеству. Карета мнимой скорой помощи подъехала к территории здания и остановилась напротив шлагбаума. Пожилой охранник больницы с недоверием подошел к машине, не узнавая служебные номера для пропуска.
- Вы куда следуете? – с недоверием, освещая салон фургона, спросил старенький охранник городской больницы.
Следователь достал из кармана полицейский значок и молча, протянул его к охраннику через водителя. Охранник, не задавая лишних вопросов, повернулся к напарнику, в сторожевой будке с жестом «Открой!». Машина продолжила свой путь по территории больницы.
Три молодых человека ненавязчиво вышли из фургона, одетые в строгие коричневые костюмы и, поправившись после долго сидения, уверенно прошли внутрь больницы. Сара и толстый следователь остались в фургоне вместе с группой оперативного захвата. Перед следователем включился экран, и вскоре на нем появилось черно белое изображение входа в палату, где лежали Клер. Изображение было размытое, но ракурс хорошо показывал весь обзор к двери. Проверив качество картинки, и утвердив по рации наличие контакта, три молодых мужчины сели неподалеку имитируя случайных гостей.
На электронных часах шел третий час ожидания, у Сары сильно белела спина, но этот дискомфорт не мог сравниться со спертым воздухом и громким храпением двух сотрудников из группы захвата. Сару измучила духота и вонь мужского пота. Она периодически отпрашивалась прогуляться по ночной парковке больницы. Гуляя под большой луной, она пыталась представить, насколько далеки звезды, что сейчас наблюдают за ней. И только луна заботливо освещала ей прогулочный путь, тихо выслушивая ее секреты. Пока Сара размышляла, пытаясь немного абстрагироваться от поглощающих е негодований, она боковым зрением интуитивно обратила внимание на быстро идущие, даже крадущиеся две тени. Женская интуиция ее не подвела и, не задумываясь, она прижалась к кирпичной стене больничного здания. Сквозь тишину ночной темноты она заслышала знакомые до боли голоса. Один из них недавно разговаривал с Элис на лестничной площадке, другой принадлежал психу с кладбища, который притворялся Саймоном. Сара со следственной инициативой, посмотрела на фургон группы реагирования, но побоялась раскрыть себя, неосторожно перебегая практически всю парковку. Голоса становились громче, отрывочные фразы, которые смогла разобрать Сара, отсекая громкие звуки мужских шагов, звучали: «Быстро разделаемся и уйдем через черный ход по лестнице, ей практически никто не пользуется». Сара хорошо понимала, о какой лестнице они говорят, ведь она сама, не так давно, пытаясь укрыться от лишних глаз, выбрала самую оживленную дорогу.
Страх Сары усиливался, ведь старый лестничный проход практически позволял незаметно проникнуть в палату, где лежит Клер и их присутствия могли и не заметить полицейские агенты, дежурившие возле палаты Клер. А диапазон камеры, как назло, засвечивал запасную лестницу, слепым пятном.
Сара сильно занервничала, ее мысли со скоростью света перебирали допустимые варианты и планы, но сила женских эмоций сильнее холодного разума. Девушка закусила губы, и последний раз повернувшись в сторону фургона, поползла вдоль стены к входу на запасную лестницу. Она подождала, когда две подозрительные фигуры, прошмыгнув вовнутрь, не запертой лестницы и угловато через миг проскользнула вслед за ними, успев прихватить медленно закрывающуюся дверь за ними. Сгорбившись, Сара интуитивно вслушивалась в каждый шаг над своей головой, в каждый выдох, пытаясь мысленно представить положение мужчин. Как и предполагалось, дойдя до второго этажа, послышались звуки открывающейся двери.
- Все готово, это необходимо вколоть в трубку из-под капельницы, точно также как было с Эммой, - промелькнул инструктивный женский голос, который видимо, ожидал их на втором этаже.
- Она спит? – послышался тихий хрипловатый голос.
- Да, зайди тихо и сделай укол, - продолжал женский голос, мы будем стоять на шухере.
Сара поняла, что они вышли в небольшой завиток холла, который мешал объективному обзору камеры наблюдения и агентов. Она помчалась на второй этаж и, приоткрыв щелку двери, увидела, скрывающуюся за дверью палаты Клер фигуру в черной кожаной куртке и две тени отражающиеся на белой стене в шаге от нее. Сара занервничала и, собрав в себе всю бесконечной эмоций и страха, она заставила себя ворваться с криками в коридор.
Перед ней предстали два испуганных и удивленных, но знакомых лица. Это были Элис и Сем. Молниеносно Сем протянул огромные плоские ладони в сторону Сары, но было поздно, двое агентов заслышав крик, мгновенно навалились на него все весом. Медсестра Элис принялась бежать в другую сторону, пока агенты справлялись с извивающейся тушей Сема. Она выскочила в коридор прямо в руки третьего агента, от неожиданности она попыталась вцепиться ему в лицо ногтями, но резкий заворот руки опрокинул ее лицом вниз, на мраморный пол, практически парализуя. Элис измождено пыталась выскочить из цепкого захвата рук у нее за спиной, словно змея, но все ее попытки были тщетны. Она громко плакала, из последних сил грая роль случайного прохожего. Тем временем Сара вбежала в палату Элис, где застигнутый врасплох, стоял парень ранее имитировавший Саймона. Он застыл в позе около флакона капельницы с физраствора, проколотый шприцом, находящимся в руках псевдо Саймона. Сара и псевдо Саймон встретились яростными глазами друг с другом, они молчали в замирании нападения. Их тела сфокусировались на последнем для кого-то одного победном прыжке. Сара, словно тигрица, ринулась к руке Клер, выдернув из ее вены катетер от капельницы. Кровавые брызги окропили свирепые нечеловеческие лица Сары и псевдо Саймона багровыми слезами по всему лицу. Сара накинулась на него, метясь в область глаз, но псевдо Саймону удалось, сделав полуоборот подбежать к окну и выскочить из него.
Он сильно ударился согнутыми локтями об шершавый асфальт и, сжимаясь от боли, заставил себя встать и бежать в сторону темных пятен деревьев. Сара подбежала к полусонной Клер, вытянутой из глубокого сна громким криком Сары.
- С тобой все в порядке? – бережно спросила Сара, осматривая дезориентированную подругу.
- Что случилось? – не совсем внятно пробормотала Клер, опираясь на бордюр кровати в попытке подняться.
- Тебя пытались убить, но у них не получилось! - сквозь слезы улыбнулась Сара, - теперь все у нас будет хорошо, обещаю тебе.
В коридоре послышался шум от многочисленных шагов. Сара выглянула в коридор, где собралось огромное количество людей, в том числе оперативная группа захвата во главе с рассерженным толстым следователем.
Сара озарила суетливую обстановку вокруг. Элис посадили на стул, ее руки были окованы в металлические тяжелые наручники, а лицо виновато уткнулось в пол. Она едва сдерживала слезы, пытаясь из последних сил держать вид невиновной монашки, но суровые зрители уже не могли оценить ее гениальной и последней игры драматической актрисы. Сема поставили лицом к стене, он продолжал оказывать сопротивление и напряженно стоял в согнутом состоянии с закованными запястьями за спиной. Он громко и безобразно ругался и матерился, требовал позвонить его жене. Следователь, завидев Сару, забежал в палату и с извиняющимся видом подошел к выдернутой капельницы со шприцом. Он озабоченно присел на корточки в попытке визуально рассмотреть орудие преступления. Из кармана он достал белоснежную мягкую салфетку и, зажав шприц салфеткой, поднес его к носу.
- Это не наркотик, - не оборачиваясь к Саре, проговорил он, - по крайней мере, запаха не узнаю.
В комнату вошел интеллигентный и тихий мужчина с кожаным чемоданом в руках и кивнул головой в знак доброжелательности.
- Как вы думаете, что это может быть? – подойдя прогулочным шагом с зажатым в руках шприцом, спросил следователь у мужчины с чемоданом.
Интеллигентный мужчина с тонкими пальцами пианиста достал из чемодана зажим и прикусил им шприц в руках следователя. Он вертящими движениями прокрутил его в руке и также повеял им около носа.
- Больше походит на сильный нейролептик, - задумчиво заключил мужчина – криминалист, - более точно покажут результаты экспертизы.
- Это может быть препарат под названием «кетилепт»? – смущенно спросила Сара у криминалиста.
- Вполне возможно, вязкость по внутренним стенкам шприца идентична подобной категории препаратов, - вежливо ответил криминалист.
Следователь переглянулся с Сарой и спросил:
- Это яд? Он может убить? – с умным видом продолжал держать вид старшего руководителя.
- Любое лекарство в лошадиных дозах станет ядом, - с ухмылкой ответил криминалист, погружая вещественное доказательство в прозрачную пластмассовую тару, - отличие в том, что он убивает быстро и мягко. У пациента просто останавливается сердце, и он засыпает мертвым сном навсегда. Без боли и страха, весьма привилегированный вид исхода.
Следователь и Сара снова переглянулись и отошли в сторону.
- Через пару часов, эти двое начнут говорить, установить личность их третьего подельника, дело времени, - заботливо прихватывая за локоток Сары, сказал следователь, - а пока мы организуем вам круглосуточную охрану.
- Я не считаю, что мне необходима охрана, вряд ли он будет меня искать, - с гордостью ответила Сара.
Элис тихо сидела в ожидании свидания с мужем Томом, периодически поправляя волосы. За четыре дня в тюрьме, она сильно похудела, ее бархатная кожа, покрылась сухой бледноватой чешуей без ежедневного питания увлажняющим кремом. Руки были все в сильных гематомах от часто одеваемых на нее наручников. Стильные итальянские наряды, сменились черно-коричневой робой с титульным номерным знаком в области груди. Эта была уже не та сильная и уверенная женщина, каждый шаг которой предзнаменовал победу и величие. Антураж снежной королевы сменился растерянной и зависимой от неизвестного исхода женщины. Высокомерный взгляд исчез под пеленой страха и обид. Каждая королева, потеряв свой главный атрибут в виде золотой короны, превращается в обычного крепостного человека, в котором дозволено выискивать недостатки.
Напротив ее отворилась железная дверь и на пороге показалась неуверенная и смущенная фигура ее мужа Тома. Он вошел в камеру для свидания и присел на соседний стул, поначалу не решавшись посмотреть своей жене в глаза. Элис от радости попыталась привстать, но железные наручники сковывали ее в этом. Том молчал и брезгливо смотрел в сторону серой стены. Наконец, набравшись решимости, и впитав нагнетенные слезы уголками глаз, Том повернулся и с сожалением посмотрел на Элис.
- Ты убила Эмму? – приглушенно и резко спросил Том.
Элис ошарашено смотрела прямо в глаза Тому. Ее руки онемели, а тело шлепнулось обратно на стул. На лбу показалась холодная испарина, щеки впали вовнутрь, а дыхание на миг остановилось.
- Том, о чем ты, меня оклеветали, я любила Эмму, также как и люблю тебя, - просящей улыбкой заговорила Элис, - я за вас отдам совою жизнь.
- Следствие установило, что Эмма была отравлена большой дозой психотропного препарата, сразу после рождения Кетти, - наблюдая за реакцией изворотливости, продолжил Том.
- Я ничего об этом не знаю, какое лекарство, - оправдываясь, заплакала Элис, - меня хотят подставить оклеветать, не верь никому.
- Ты ведь заранее это спланировала, ты забрала у Эммы ее жизнь, - сквозь слезы заорал Том, - ты ведьма!
Элис, привыкшая доминировать над интеллигентным Томом, не могла выстроить психологический диалог с ним. Ее чары, которыми она раньше манипулировала над ним, вдруг резко испарились, и она в растерянности не впервые поняла, что не может обладать ситуацией и им.
- Том, успокойся, я твоя жена, ты должен мне верить, - пытаясь собрать растерянный авторитет, проговорила она.
- Я ненавижу тебя, тебя для меня и Кетти больше нет, - бросил разъяренный Том.
Он встал и подошел, громко ударяя кулаком по двери.
- Я верил тебе тварь, столько лет, - не поворачиваясь в последний раз, ответил ей Том.
Конвоир отворил железную дверь и худощавая фигура Тома, растворилась в желтом свете электрических ламп. Элис потрясенно следила за исчезающим из ее жизни Томом, она все еще не осознавала, что весь этот кошмар на самом деле. Она в надежде ждала, что Том развернется и бросится у ее ног с мольбами о прощении и весь этот кошмар закончится. Он наймет ей самого лучшего адвоката в городе и после признания следователем своей роковой ошибки, весь отдел полиции с позором извинится перед ней. Но прошла минута, две, десять, а Тома рыдающего у ее соблазнительных ног, все еще не было. Рассеянные мысли, смешанные с иллюзией, нарисованной в голове Элис, сбивались в тучные мысли, поневоле погружаясь на ее тонкие плечи. Она еще надеялась, что он вернется, ведь за столько лет он ни разу не дал ей повода в себе усомниться, в отличие от нее. Она была уверена, что надрессировала своего мужчину, и он как верный пес просто не сможет жить без нее указаний. Еще пару дней она будет сидеть на узкой кровати своей камеры предварительного заключения, по привычки с аристократически выпрямленной спиной, в ожидании своего скорейшего освобождения. За все время никто не соизволил навестить, когда – то уверенную и статную особу Элис, которая до этого времени считала, что она незаменимый лидер на работе, любящая жена и строгая, но заботливая мачеха. Она была настолько уверена в силе своей личности и авторитета, что оттачивала гравировочной ковкой свой ледяной трон королевы, под стать своему холодному сердцу, который не выдержал огня от ненависти к ней. Она была никому не нужда, со своими истериками, жалобами и вечно недовольной гримасой. Общество освободилось от этого энергетического вампира, которая питалась человеческими страданиями. Мысли реальности и непривычной безысходности с каждым новым днем накатывали на Элис против ее воли. Давно забытые старый нервный тик в уголке правого глаза, снова напомнил о себе тревожным покалыванием на коже.
Тонкий палец провел по линии пробора на голове и, прокрутив мизинцем, локон светлых волос Элис гневно выдернула его с мясом. Громкий крик и боль пронзили безразличные серые стены камеры. Лишь они станут безмолвными свидетелями конца царской эпохи Элис. Они не первый раз безразлично наблюдали за сокрушительным падением с пьедестала жизни своих «гостей». Элис еще не раз будет биться об шершавые стены своей камеры, моля о прощении, но камень не способен сожалеть, тем более плакать, единственное, чем он может ей помочь, это только лишь молча позволять разбивать об себя руки.
Запястья рук жутко посинели от тяжелых кандалов, нескончаемые допросы сильно вымотали буйного Сема. Железная створка отодвинулась, и строгие голубые глаза конвоира, беспощадно посмотрели, на измотано лежащего в углу камеры одиночки, Сема.
- На выход, к тебе пришли! – строго сказал конвоир, - встал и подошел к стене лицом!
Сем, оплеванный собственной слюной, поднялся и принял позу неандертальца, он подошел к стене и с безумным выражение лица, стукнулся лбом об стену. Несколько дней он из всех сил пытался выдать себя за умалишенного, безумно и громко кидал несвязные фразы и афоризмы, провоцировал рвоту и впадал в конвульсии посреди допроса следователем. Психолого-психиатрическая экспертиза заключила, что Сем психологически здоровый и лишь симулирует приступы безумия. Следствие не поверило в его трагическую актерскую игру, и оставила под стражей. Он безумно ждал встречи со своей женой Терезой, которую не видел уже несколько дней и страдал от их расставания. На следственном допросе он признал, что подсыпал студенту Джону в пиво психотропный препарат, который передел ему Виктор и столкнул ночью в бассейн. Он удерживала на вытянутой руке голову Джону, пока тот в попытке выбраться, барахтался в воде. Джон захлебнулся, не сумев даже позвать на помощь, спящий студенческий корпус. Синяков и следов на нем не осталось, а делать узкоспециализированный анализ, а редкое лекарство по рецепту, никто бы не догадался. Все было идеально, ведь он планировал эту расправу над избалованным и доверчивым Джоном много лет, еще со школьной скамьи. Он завидовал ему, и хотел, чтобы Тереза любила и заботилась только о нем, ни с кем он не собирался делить ее нежность.
Он долго ждал, когда она навестит его, он был уверен, что Тереза поймет и простит его. Она будет любить его до последних дней в заключении и поможет пройти ему этот нелегкий труд, как она всегда это делала.
Дверь отворилась, и аристократичная фигура интеллигентной учительницы Терезы озарило своим присутствием кабинет встреч. Тереза смущенно, дождалась, пока тюремный охранник захлопнет за ней дверь и оставит ее наедине с Семом.
- Любимая! Ты, наконец- то пришла, как я этого ждал, - с болезненной радостью ответил Сем, - ты не бросила меня.
Тереза приветливо улыбнулась Сему, но ничего не ответила ему в ответ. Она продвинулась ближе к нему, чтобы лучше рассмотреть его. Сем был грязный и сильно вонял потом и рвотой. На его заросшем лице просматривались засохшие частички скудной тюремной еды. Его глаза блистали и не отпускали визуальной страстью Терезу. Он видел перед собой само совершенство, идеал чистоты и покорности.
Тереза еще сделала несколько шагов на встречу крепко закованному Сему и почувствовала огонь от его дыхания. Он вдыхал аромат ее кожи с лавандой всей грудью. Его запястья пережали большие кандалы и озарились сине-багровыми венами. Он рвался к своей Терезе.
Мягкое лицо Терезы, с опухшими от скрытых слез глазами, никак не изменилось в выражении, когда она закинула свою балетную руку за шею и, вынув небольшую железную заколку из пучка волос, распустила русые локоны. Она протянула руку, к истомившемуся по ее ласки лицу Сема, и дотронулась до его подбородка, приподнимая его вверх к своим глазам. Сем застыл от ее божественного прикосновения и почувствовал тепло ее кожи, сквозь густую бороду. Он потянулся к ее губам пока не почувствовал резкое головокружение. В миг на зажиревшем лице его Терезы показались темные пятна цвета спелой вишни, лишь ее черные зрачки сильно сузились. Сем в недоумении повалился на спинку стула, не в силах держать себя. В глазах продолжало темнеть, и пыл от страсти понемногу стал угасать.
Тереза уверенно провернула железную заколку, вколотую в сонную артерию на шеи Сема, и медленно вытащила ее, омываясь горячей кровью, которая рекой лилась из его раны. Скованные руки Сема опустились на подлокотники железного стула, его тело расслабилось, и он почувствовал спасительную легкость подаренную ангелом, стоящим перед ним. Образ Терезы выжигался лунным светом в его глазах, пока окончательно не исчез.
Тереза прикоснулась к застывшим глазам Сема и нежно поцеловала его в лоб.
- Передай этот поцелуй моему Джону, - словно над маленьким сыном, склонилась Тереза.
Она провела окровавленными пальцами по его векам и навсегда закрыла их, тихо напевая детскую колыбельную, которую она любила петь своему маленькому Джону.
Тереза села напротив мертвого Сема, наслаждаясь долгожданным освобождение от оков, которые сама плела себе долгие годы. Теперь она была свободна от своих сомнений и страхов, она смыла их кровью Сема и они покинули ее.
Через две недели Терезу поместят в психиатрическую больницу, где она будет часами смотреть в окно своей палаты и каждый день встречать своего маленького сыночка Джона из школы. Он с интересом будет рассказывать, как прошел его день, а после этого они отправятся гулять в парк, где она по заведенной в их маленькой семье традиции, купит ему и себе шоколадное эскимо мороженное. Тереза больше никогда не выйдет из больницы.
Темная фигура покажется в углу забитой хламом комнаты парализованной Крис. Она медленно выйдет на свет и перед Крис неожиданно покажется ее брат Виктор, которого она много лет не видела и считала мертвым. Он бережно уберет серую челку с ее лба и аккуратно присядет рядом с ней на кровать. Крис хрипя от переполнявших ее чувств, невнятно произнесет:
- Виктор, ты пришел за мной? – с надеждой спросила Крис.
- Конечно, я никогда не оставил бы свою маленькую сестричку, - с нежностью провел по щеке Крис Виктор.
- Прости меня сестренка, за боль, что я причинил тебе, - тихо ответил он.
- Я давно тебя простила, ведь ты мой брат, - улыбнулась Крис.
- Нам пора уходить отсюда, - глядя в ее глаза, ответил Виктор, - я пришел за тобой.
- Но, я не могу подняться? – заволновалась Крис, сильно сжимая руку брата, боясь упустить его.
- Я помогу тебе, у тебя все получится, - одобрительно ответил Виктор.
В руке Виктора блеснула игла от шприца.
- Закрой глаза, мы сейчас уйдем с тобой, - нежно и тихо сказал Виктор.
Виктор провел рукой по лбу Крис и поцеловал его, перед тем как вонзить иголку в ее шею. Он быстро ввел раствор, не шелохнувшийся Крис. Ее искаженное годами рефлексией и спазмами лицо, медленно расслаблялось и приняло человеческий вид. Виктор впервые смог рассмотреть ее красоту. Журчащие звуки ее дыхания постепенно исчезли, голова наклонилась на бок. Виктор продолжал сидеть и смотреть, как освобождается от уз болезни и страдания его сестра. Он прислонился ухом к ее груди и закрыл глаза, в ожидании вздохов, но их уже не было, дыхание Крис остановилось. Виктор протянул руку к аппарату, который подавал кислород в трубочку перед ее носом и выключил красную кнопку на нем.
- Подожди меня, я уже иду! – прошептал над ухом мертвой Крис Виктор.
Он достал капсулу с желтым раствором, на этикетке было написано «Кетилепт», Виктор набрал полный шприц раствора и вонзил его себе в напухшую вену на руке. Виктор смело ввел себе полный шприц и лег рядом со своей сестрой. Он положил на нее руку, при обнимая ее остывающее тело и закрыл глаза.
…………………………………………………………………………………………………………………………..
- Как любезно со стороны доктора Сноу, разрешить тебе пожить у него в доме, пока строится твой, - с радостью ответила Сара Крис.
- Да, доктор Сноу всегда очень хорошо относился к нам с матерью, он очень добр, - улыбаясь, ответила Клер.
- Как я теперь буду жить без тебя, - с любовью, сдерживая слезы, - обещай писать мне.
- Обещаю, - с любовью ответила Сара, обнимая Клер, - спасибо тебе, я бы никогда не справилась без твоей поддержки, ты самый сильный человек, которого я когда – либо встречала.
- Сара, а, что случилось с твоей маленькой пациенткой Шерри? – чуть не забыла Клер.
- Она впала в коматозное состояние, одним дождливым вечером, ее мозг навсегда умер, - обернувшись с сожалением, ответила Сара, - консилиум врачей подписал разрешение на ее эвтаназию. Меня обязали отключить ее от аппарата жизнеобеспечения, как ее лечащего врача.
- Ты отключила? – с сочувствием спросила Клер.
- Я просто позволила себе дать ей уйти, - продолжила Сара, - после этого я пообещала себе всегда бороться до конца, никогда не опускать руки и идти до конца.
Сара обернулась и чуть улыбнулась:
Знаешь, за многие годы, я только сейчас смогла отпустить ее из своей жизни.
Доктор Сноу подбежал к Саре, боясь не успеть попрощаться, он крепко пожал ей руку и повернулся к Клер. Сноу снял свой большой коричневый пиджак и заботливо накинул на Клер, с непривычки она покраснела и смущенно опустила голову, сдерживая улыбку. Сара поглядела на зарождающийся роман и, сев в машину, поехала обратно к себе в город, где ее не было несколько месяцев.
Она много думала и размышляла, о том, насколько глубоки, бываю старые раны. Что боль пронзающяя сердце, умело, может скрыться за пеленой безропотности и лжи. Детские обиды не исчезают, они словно семя зла, с годами прорастают внутри разбитой в дребезги души, сцепляя её словной клей, превращая в непробиваемый щит. Она поняла, что людям свойственно ошибаться, но признавать свои ошибки может только человек. Нет смысла пытаться копировать чужую жизнь и создавать себе кумиров, ведь с чужими заслугами в комплект идут чужие обиды и боль. Все ее ценности и мысли рухнули в один миг, она полностью отреклась от старых теорий, на которых строилась ее предыдущая жизнь. Книжные знания и теория лишь помогли развить ее мышление, но приобретенный опыт научил ее чувствовать.
Машина Сары подъехала к высоким воротам университета и припарковалась на парковке возле входа. Новая Сара по-новому озарила старые стены, которыми она когда-то восхищалась. В окрестностях гуляли студенты, смеялись и шутили молодые ребята, новые люди верили в свою значимость и неповторимость, в их глазах еще сверкало счастье.
Еще один плюс молодости в том, что она позволяет говорить правду в лицо. Опыт и знания, приобретенные в жизни, разрешаю лишь лгать. Лгать себе и окружающему миру, но не потому, что этого хочется человеку, а потому, что у него больше нет выбора.
Сара отворила дверь своего рабочего кабинета и осязала дух, забытый ей за все время командировки. Дух стремления и надежды. На стене все еще в хаотичном порядке висели заметки и теории, «умных» людей, список, который раньше хотела пополнить и Сара. Разноцветные гирлянды и домашние картинки, которыми ранее старалась украсить свое рабочее место Сара, теперь казались ей смешным и не уместным. Она подошли к стене, и один за другим сдирала, аккуратно приклеенные картинки и заметки с нее. Больше она не нуждалась в чужом мнение, ведь поняла, что оно может быть ошибочно. Пока она заполняла помойку, в дверь вошел доктор Вознесенский с приятным удивлением на лице. Он увидел, что кабинет Сары открыт и решил проверить почему.
- Госпожа Сара, безумно рад вас видеть, дорогая, - щедро поприветствовал Сару Вознесенский, - я уже соскучился по вам, вы могли бы предупредить, что вернетесь сегодня, я обязательно встретил бы вас с большим букетом роз.
Сара с безразличным лицом обернулась к нему, продолжая мять в руках свои картинки, и не пытаясь скрыть разочарование, ответила ему:
- Я тоже очень ждала этой встречи с вами доктор, - сухо ответила она, - если можно вас так назвать.
Доктор Вознесенский усмотрел неприветливое настроение Сары и прошел в кабинет с загадочным видом. Он посмотрел, словно доктор на своего пациента с ног до головы на Сару и спросил:
- Вы сильно изменились за это время, - с серьезным тоном ответил он, - я бы сказал, что повзрослели. Теперь вы не похожи на постоянно счастливую глупышку, какой были раньше. Поделитесь секретом, что помогло вам, наконец, принять реальный мир таким, какой он есть на самом деле?
- Вы, - сжимая комок бумаги в руках, ответила Сара, не меняясь в лице.
Доктор Вознесенский с осторожностью прикрыл дверь, стараясь укрыться от безжалостного взгляда Сары и потирая указательным пальцем бороду, присел напротив ее стола. Он не любил осуждающего эмоционально нестабильного поведения в женщинах, его это пугало, именно поэтому, он никогда не позволил себе жениться.
- Что ж я весьма рад, что помогаю вам понять этот мир, - заискивал доктор, - но вы видимо не разделяете этой радости со мной, не так ли?
- Я рада за вас, вы смогли одержать победу над побежденными и убедить в этом весь мир. Ваши лавры хоть и не заслуженны, но сладки. Я могу лишь восхищаться высочайшему мастерству вашей жестокости, - грубо ответила Сара, продолжая стоять в позе психологического нападения к доктору и пытаться ловить его ускользающий взгляд.
- О, чем вы, вам не кажется, что вы жестоки ко мне? – с подозрением ответил доктор, косвенным зрением пытаясь следить за реакцией Сары.
- Я говорю о вашем эксперименте «Зазеркалье» и обо всех его участниках, - наблюдая за доктором, ответила Сара, - вы еще не забыли те невинные души, которые помогли вам прославиться, за счет своей жизни.
- Конечно, я ничего не забываю, - привстал доктор, - эксперимент удался, все получили то, что помогло излечить их боль.
- Излечить? Как сказать, - сдерживаясь в крике, ответила Сара, - ваш эксперимент провалился, не выдержал испытания времени.
- Провалился? – удивленно поднимая бровь, переспросил доктор, - почему вы так решили?
- Я разыскала все ваших пациентов, - с огорчением ответила Сара на долгожданный вопрос, - они безумны и несчастны. Ваши пациенты не смогли построить свою уникальную личность, а лишь повторили жизнь своих прототипов. Они не смогли деть одну жизнь с ними и уничтожили их, причем очень умело.
- Сарочка, вы же доктор, я оправлял вас в командировку, не для того, чтобы вы становились журналистом, а для того, чтобы вы научились избавлять своих пациентов от страданий, - улыбаясь, защелкивая дверной замок на двери, ответил Вознесенский, - ведь жалость, никто еще не был исцелен. Чтобы научиться лечить боль, необходимо сначала ее испытать. Я же учил вас этому много лет. Вы были подающей большие надежды студенткой.
- Для начала необходимо изучить серую основу, чтобы потом наполнить ее цветным содержание, - только и всего, улыбаясь, ответил Доктор.
Сара с недоумением и растерянность смотрела на доктора, она не ожидала такого ответа, а ждала оправданий и сожалений как минимум, но непоколебимый доктор даже не изменился в лице. Она переоценила силу жестокой правды, ее прогнозированные надежды перерасти своего учителя, не оправдались.
- О чем вы, вы разрушили жизнь своих пациентов, - удивленно спросила Сара, - они были вами заранее обречены.
- Обречены были не они, а те, кому предназначалась моя терапия, - смиренно ответил доктор, приближаясь к Саре, - кто сказал, что миленька Элис, Виктор и Сем были больны? Они были всего лишь подростки, которые переживали свои трудности взросления, я никак не мог бы повлиять на их жизнь, я всего лишь не стал строить им препятствие как все остальное общество. Разве это жестоко, по-вашему?
- О, чем вы, кого же вы пытались вылечить, если они были здоровы? – путаясь в мыслях, спросила Сара.
- Себя! – спокойно ответил доктор, прямо глядя ей в глаза, - вы забыли, чтобы вылечить боль, необходимо ее испытать, я пытался вылечить свою боль, ведь я это заслужил.
- Себя! Доктор о чем вы говорите, что вы сделали, - обливаясь в растерянности и слезах, продолжала спрашивать Сара, ощущая боль от каждого ответа свое когда-то кумира и наставника.
- Все верно себя! – выкатывая глаза в твердом убеждении, ответил Вознесенский, - Элис, Виктор и Сем они были не пациенты, а мое лекарство, они исцелили меня, болен был я, они были совершенно нормальные и здоровые дети.
- Здоровые! – сквозь слезы усмехнулась Сара, - если вам это неизвестно, они сошли сума и стали убийцами и насильниками, это вы называете здоровые?
- Они стали убийцами и насильниками, не от меня и не от проекта, они стали жестокими от жизни и общества, которое окружало их, - продолжал доктор, - я лишь посмотрел на них, как на полноценных людей, дал им ощущение уважения к себе, не более. В жизни это называется вежливость, для интеллигентного человека, вроде нас с вами, это не такой сложный фокус.
- Чем вы больны? – ошарашено спросила Сара, у которой уже не было сил лить слезы и кричать.
- Я, освободился от своих терзаний, которыми щедро наградило меня мое прошлое, я стал свободным, - умиротворенно ответил Доктор, - как и вы, избавились от своих мучений о Шерри. Понимаете?
Сара шлепнулась на стул, она больше не чувствовала боли и мучений, безжалостная правда доктора пролетела сквозь ее тело, больше не причиняя ей боль. Доктор Вознесенский встал сзади Сары и положил свои теплые, сухие руки, пахнущие лекарством на ее тонкие плечи.
- Мы сами выбираем свой путь и сами сражаемся со своими чертями в голове, нам в этом кроме нас самих никто не поможет, - наклонившись над ее ухом, прошептал доктор, - нет больных людей, есть лишь разбитые души и страхи. Мы не может вылечить и надрессировать человека, чтобы он по указке был счастлив и стал промышленным винтиком, приносящим пользу обществу. Мы лишь может увидеть в нем человека, иногда этого достаточно для того, чтобы освободиться от сомнений, посеянных нашими врагами ради забавы.
Руки доктора приползли к Сариной шеи и железной хваткой сомкнулись на ее лебединой шее. Сара схватила большие ладони доктора своими кукольными пальчиками, но у нее не было шанса расцепить их. Она запрокинула голову назад, чтобы попытаться посмотреть ему в глаза. Доктор, молча и без боязни в глазах, смотрел на угасающую в его руках молодую девушку. Бездыханное тело Сары рухнуло на стул, ее глаза, налитые кровью, перестали искать сострадания в глазах Вознесенского и навсегда вопросительно застыли. Лишь последние слезы, проползли по ее белым щекам, впитываясь в белоснежные манжеты доктора.
Доктор разжал руки и провернул крутящееся кресло, на котором лежало тело Сары в свою сторону, ответил:
- И все-таки, ты моя самая лучшая ученица, я горжусь тобой!
…………………………………………………………………………………………………………………….
Двадцать три года назад.
Маленький Метью, тихо наблюдал за уходящим летом за окном школьного класса, как ощутил сильную боль от удара по затылку. Он обернулся назад, оцепенев от страха и обид. В его лицо посыпались оскорбления дразнящих его детей. Они цеплялись и били его, оцепив его в круге из своих тел. Он кружился в адском кругу, пытаясь обороняться и увернуться от ударов, но каждый из его обидчиков ожидал, когда он повернется спиной и пинал его ногой, оставляя в беззащитной ситуации.
Маленький Метью Вознесенский, сплевывая кровь с разбитой губы, поднялся и поглядел в след исчезающим ребятам. Маленький Бред громко смеялся и постоянно дразнил его в школе, две подружки которых звали Темза и Мери кидались в него камнями и палками.
Через много лет он вырастит и сможет отомстить ребятам, которые превратили ради забавы его жизнь в ад, а пока он маленький забитый мальчик, который навсегда потерял веру в людей…
Привет, предлагаю Вашему внимаю, еще одну из моих ранних работ.
2 февраля 1959 года на Северном Урале далеко в тайге были обнаружены 9 трупов молодых туристов-студентов. Особенным это событие стало из-за мистической тайны гибели туристов. Их тела были разбросаны по всей тайге на несколько миль. На их замерзших лицах навсегда застыл ужас. Что произошло? До настоящего времени ответ на этот вопрос скрывался. Мы решили приоткрыть Вам тайну этой жуткой, основанной на реальных событиях истории. Эта версия единственная и неповторимая.
Сайт книги: https://ridero.ru/books/ne_khodi_tuda/