-- Ты настоящий крокодил, - в сердцах говорит Марина, - я тебя не люблю, слышишь?
-- Урр, - миролюбиво отвечает Гена и продолжает жевать носок.
-- Убирайся отсюда. вали давай! - опять Марина, уже погромче и погорячей.
-- Урррм, - Гена в ответ.
Гена значительно превосходит Марину массой, густотой челки и синевой глаз. Марина на седьмом месяце, и тугой шарик живота сделал ее солидной матроной, но рядом с Геной она как была фитюлькой, так и осталась. В доме к ее мнению никто не прислушивается - ни старший сын, ни дочка, ни муж. Не говоря уже о Гене.
Сыну вчера дали лычки ефрейтора, он теперь цены себе не сложит. Дочке пятнадцать, она вообще видит мир как фон для селфи. Муж пропадает с рассвета - заказчик попался капризный, плитка неровная, половину придется отбить из уложенного вчера. Так что выводить Гену сегодня должна Марина. Ей скоро на работу, резвости за последний месяц поубавилось, а Гена никуда не собирается, у него носок не доеден.
Выходить с Геной для Марины - большое испытание. Всякий встречный хихикнет - и каково это матери без малого трех детей? А попробуй не хихикнуть, если навстречу топает слон-не слон, но вполне монументальное нечто, лапы - словно мраморные столбы, и далее - из Песни Песней. А там где-то, за хвостом, тянется на поводке конопатая мелочь, теперь еще и с пузом в форме планетария.
Гена, само собой, Genesis. Муж только их слушает, ритмы отстукивает на любой поверхности, и когда плитку кладет, и за рулем. Даже среди знакомых не все знают, что он на самом деле - Саня, Александр. С юности, с техникума и по сей день зовут его Филом. А теперь, когда за сорок перешло, - очки круглые на носу, в черной кепочке, с небритым подбородком, с улыбочкой щербатой, - его сам Коллинз в темноте за себя примет.
Genesis - как Пьер Безухов: побочный сын аристократа. Был бы прямой наследник от породной мамки - продавали бы задорого. А так - у дворняги вдруг весь помет - гусары, красавцы, один в один. Не понять, правда, кто папаша - лабрадор или хаски. Синеглазость исключительная, хвост - как знамя. Ну и далее - из Песни Песней. Отдали даром, на прощание спасибо сказали.
Завели его, чтобы сына отвадить от компании. Думали - привыкнет, выходить будет с собакой, и занят, и защищен. А привязался Фил. Выкормил из бутылочки, лужицы подтирал, командам обучил, любимым именем назвал. Сыну Сережке - не все ли равно. Он с родителями не спорит. Говорит что надо и отворачивается. Сами найдут и сами все дадут. Хотя Булгакова не читал и вряд ли имя такое слышал. Марина, правда, замечает, что армия - великий воспитатель - кое-что изменила даже в Сережкином непробиваемом характере. Встает сам. Хотя будильник настраивает так, что весь дом вскакивает. Зато не надо больше спящего из чайника поливать. Ест, что на стол поставят, вчера посуду помыл. Это его ефрейторское звание в люди выводит.
Пока щенок был маленьким, Сережка и Ксюшка его за ушки трепали, смеялись. Но гулять выводить, обучать, тренировать - на это терпения не хватало. Ленивая Ксюшка сократила Genesis'а до Гены. А от Гены, сами понимаете, до Крокодила - один шаг. Гена обычно скромен до аскетизма, на папу Фила смотрит с обожанием, носит за ним кепочку, тапки притащит, если попросить. Маринкины тапочки сгрыз, в клочки порвал, а Филу вьетнамки принесет так, что на мягкой резине ни вмятинки не останется. Где Фил, там и Гена - это когда Фил дома. А когда Фил на работе, а того пуще - в отъезде, - Гене мало места, и всем рядом с ним. Лежит Гена у порога, на всякий шорох вскакивает и в сторону лестницы у-у-у говорит. Выводить его трудно, домой возвращаться еще трудней: лапы мыть не дает, клещей из ушей не выбрать.
...................
Genesis икает, давится, закатывает глаза
...........
Сережка каждую неделю с новой девушкой. не заметишь - бабушкой станешь