Ранним утром четвертого сентября я ехал в служебной машине начальника на утверждение или не утверждение меня в должности заместителя начальника по кадрам и быту к руководителю управления Волго-Донского судоходного канала. Иномарка мчалась по гладкому свежему асфальту вдоль самого железобетонного сооружения, где между Великими русскими реками Волгой и Доном простирались степи, с их вечно колышущимися на всех ветрах ковылями, мимо шлюзов и плотин, построенных неимоверными усилиями человеческих рук. Башни шлюзовых камер то и дело «выныривали» из-за стволов длинных стройных «свечек» быстрорастущих тополей, поселки строителей и работников канала мелькали один за другим. Суда, медленно проходившие по узкому каналу, словно двигались по этим степям и между деревьями, рядом с домами и постройками, было такое визуальное ощущение, что они всего лишь половинчаты и нижние части у них отсутствуют. Я ехал и наблюдал за спокойной методичной работой обслуживающего персонала предприятия, их бытом, жизнью и отдыхом, а мое сердце колотилось с удвоенной скоростью. Нет, мне совершенно не было страшно, просто какой-то неуют чувствовался в душе перед предстоящим заседанием комиссии, которая должна вынести мне вердикт последующих дней и лет существования в системе нашего канала, без которого я себя уже не мыслил…
- Комиссия, посовещавшись, одобрила вашу кандидатуру на должность заместителя начальника по кадрам и быту. Поздравляем вас, приступайте к работе, - на прощание руководитель канала пожал мне руку и мило улыбнулся.
Этому сухому мужскому рукопожатию руководителя на одобрение моей кандидатуры предшествовала масса всяческих вопросов, касающихся прежней инженерной должности и предстоящей, моим навыкам знаний и опыта и их практическому применению. Вопросы сыпались от всех членов комиссии, без исключения, правда, были они тактичными, лаконичными и не запутывающими меня самого и мои ответы. Спустя сорок минут они, эти самые вопросы, иссякли, я смахнул носовым платочком пот со лба, выступившего больше не от внутреннего мандража, а от жары в кабинете руководителя и перевел дух перед вынесением «приговора»…
Всегда строгий взгляд умудренного опытом человека, седая жесткая, даже, на взгляд, шевелюра, приземистая коренастая осанка и тяжелый шаг немолодого нашего руководителя всегда внушали доверие людей, ему подчиненных. Был он иногда жестким в высказываниях, но при его должности таким, скорее всего и надлежало быть. Предприятие не из маленьких, значимость его во всей системе речного и морского флота страны достаточно велика, связующее звено между северными и южными морями накладывало отпечаток на меру ответственности перед всеми нами и «транзитниками», идущими по каналу. А если учесть значимость, как одного из градообразующих предприятий нашей большой Волгоградской области и ее столицы, то…
- Поздравляю, теперь в полной мере и с полной ответственностью за содеянное приступай к своим обязанностям, - пожал мне руку мой начальник, Иван Михайлович, - в чем могу, помогу, работай…
Магазин же мы открыли первого сентября, когда наши детки веселые и нарядные в очередной раз поехали в школу на служебном автобусе до районного центра. Взяв взаймы у Марининых друзей деньги на его открытие и для заполнения торгового павильона товаром, выдохнув полной грудью, сделали и этот новый шаг в своей жизни, пока еще в полном объеме не понимая и, даже, не совсем предполагая, что будет дальше.
- Ребята, веселенькую жизнь вы себе приготовили, беря магазин. Теперь у вас не будет ни выходных, ни проходных. О семейной жизни тоже можете забыть. Деток видеть будете только спящими по ночам и встающими по утрам, помяните мое слово, - одновременно и сочувствовал, и напутствовал, и «пугал» нас хозяин магазина, передавая ключи от дверей.
- Мы все будем делать вместе и как-нибудь справимся. Ради детей же и берем такое ярмо на шею, ради их светлого и счастливого будущего, - ответили мы, принимая из его рук ключи…
Дальнейшие действия покатились на быстром колесе дней, недель и месяцев, быстрых и почти незаметных вечерних закатов и таких же не выспавшихся утренних рассветов, коротких недосыпающих ночей и все это при полном отсутствии выходных и праздников. Усилиями двух наших родных людей, моей мамы, выписанной на некоторое время из Нижнего Новгорода и Марининой тетки из соседнего с магазином двора, мы работали по пятнадцать часов в сутки. Они помогли нам и стали временными продавцами, давая шанс раскрутиться и не уходить с основной работы, ведь, Марина тоже стала заместителем главного бухгалтера на своей работе. Каждый день она вместе с детьми уезжала в районный центр на работу рейсовым или служебным автобусом, возвращаясь после восемнадцати часов обратно, и сразу заезжала в магазин. Я тоже с работы шел туда, благо мне до него было десять шагов, в прямом смысле этого слова, он находился за углом моего управления. Заплетающимися ватными ногами мы возвращались домой за полночь или к тому, уставшие и засыпающие на ходу.
Старший сын Илья превратился в няньку и повара для младшеньких деток, уча уроки сам и занимаясь домашними заданиями Никиты и Люды…
В соответствии с должностью или соответствуя ей, но жена начала менять мой гардероб и на сороковом году жизни в моем шкафу стали появляться галстуки и рубашки, костюмы и брюки. Свитера, футболки и джинсы перекочевали с вешалок на полки, превратившись в обиходную домашнюю одежду для магазина ил поездок на базу за товаром, вместо удобных и всепогодных кроссовок в прихожей на виду стояли начищенные до блеска ботинки.
- Ты должен соответствовать новой должности и ходить на работу заместителем, а не прорабом, бегавшим на теплоход с рюкзаком за спиной и в бейсболке, - твердила мне Марина, покупая очередную красивую и строгую рубашку, присматривая одновременно к ней галстук, примеряя на меня в магазине дорогой костюм или отдельный пиджак, - пора вырасти из флотской одежды.
- Да я все прекрасно понимаю, мне даже нравится носить такую одежду, возраст, что ли подошел, - как бы сам с собою, разговаривал при этом я, - я и галстуки сам умею завязывать, а никто никогда этому не учил и не показывал. Папа никогда их не носил, а я уже очень давно, да и то на резинке, но пару узлов хорошо помню.
- Ну и хорошо, что нравится, ты у меня самый красивый и элегантный. Вот этот галстук подходит глазам и рубашке, - размышляя между делом, пристраивала она ко мне галстук, ей, похоже, самой это нравилось больше, чем мне…
Так незаметно и почти неуловимо полетели дни желтого и теплого сентября, с его круговертями опадающих с деревьев листьев, затем более холодного октября с дождями и прохладными дуновениями, все клонилось к окончанию очередной навигации, а за нею и к завершению календарного года…
Я все больше и больше вникал в суть будущей или уже настоящей работы, понимая, что это не временное, а постоянное место моей работы. На нем мне необходимо так же добросовестно и честно работать, отдавая все силы и знания, накопленные за последние двадцать лет взрослой самостоятельной инженерной стези. Привыкая каждый день в течение восемь часов видеть по сути другие лица, не то, что на флоте или при нем, да тем более, больше женских, нежели мужских, видя и невольно познавая их внутренний мир, я стал понимать многое совсем по-другому, с другой стороны и на другой грани жизни.
А, по сути своей, все мы просто работники, носившие звания инженеров и специалистов, были поставлены на свои должности для того, что бы людям рабочего звена легче и спокойнее работалось, легче и спокойнее…
Спустя какое-то время я и вовсе начал забывать свои поездки в жару и в холод на теплоходах и катерах по водохранилищу, каналу и Дону, привыкая все больше мотаться по вверенным объектам и подразделениям на автомобиле. Другая сфера деятельности предприятия тоже была интересной и познавательной, необходимой и полезной для познаний, чем я, собственно и занимался.