Солнечный ноябрьский день не обещал ничего плохого.
Охота была удачной, Андрей на лыжах с рюкзаком, набитым добычей, подходил к речке…
Река была прекрасна в своём зимнем наряде. Вдоль нее высились сосны, молчаливые и застывшие, покрытые куржаком и инеем, серебрился ивняк…
Сила и молодой задор наполняли грудь охотника, до избушки оставалось километров двадцать – на лыжах часа за четыре должен был одолеть… Он представлял, как завтра, когда прилетит на вертолёте его напарник из посёлка с новостями и продуктами, Андрей похвастает, сколько шкурок соболя, норки и лисиц добыл без него.
Скатившись на лёд, не захотел идти по наледи, чтобы не обдирать камус, а свернул на снег, покрывавший лёд. Непростительная глупость. Под ним могла быть полынья. Так и случилось.
Провалившись в воду, барахтаясь, Андрей потерял лыжи и рюкзак... Всё это жадная река моментом уволокла течением под лёд. Кое-как выкарабкавшись из воды и добравшись до берега, он осознал, что произошло.
Лёгкий морозец начал сковывать одежду льдом, холодя тело, до избушки без лыж по снегу вряд ли дойдёшь. Если бы высушиться у костра, то всё было бы проще, но спичек нет – всё осталось в рюкзаке, а те, что были в кармане, раскисли от воды. Всё. «Каюк», - подумал он. Чтобы согреться, побрёл по снегу в сторону избушки.
Прошло часа четыре. Андрей как во сне брёл по снегу, не чувствуя холода.
-Только бы не свалиться, - сверлила мозг мысль, повторяющаяся раз за разом. В сознании всплыл образ волка, убитого им в прошлом сезоне. Тот попался в капкан и лежал на кровавом, утоптанном снегу, натянув цепь капкана неестественно вывернутой лапой.
Он смотрел в упор на охотника, в глазах не было страха, какой обычно бывает у собаки. Только тоска. Невыносимая тоска. Волк понимал свой конец и принимал его как должное.
У Андрея мелькнула мысль подойти и освободить его из капкана, но он знал, что зверь вцепится ему в горло, и, стараясь не глядеть ему в глаза, поднял ружьё и нажал спуск.
Выйдя на полянку, Андрей зажмурился от слепящего, сверкающего снега, пошатнулся и упал. В ушах звучала музыка – такая знакомая, но он никак не мог вспомнить её.
Приподняв голову и схватив запёкшимися губами снега, вдруг увидел рядом с собой маленького мальчика и старика. Глядя на них, понял, что знает обоих, но кто они? Вдруг мальчик начал читать считалку:
-Бабка Лена, сядь на полено, я не буду тебя бить, буду сахаром кормить…
-Да ведь это я маленький, - мелькнула мысль, - когда чуть было не утонул в детстве на пруду.
Вспомнил все явственно: ноги запутались в стеблях кувшинок, воздух в груди кончался, сквозь воду виднелось небо – далёкое-далёкое. И потом мрак, а после на берегу, когда его тормошили такие же ребятишки, вытащившие его, из него полилась вода.
- Андрюшка, ведь я – это ты, - сказал Андрей.
- А я знаю, - ответил мальчик.
- Вот не утонул я тогда, так теперь замёрзну.
- Не замёрзнешь, - вдруг сказал старик, - слышишь, вертолёт летит, потерпи ещё немного, ну самую малость…
- А ты кто? - спросил Андрей.
- Я – это ты, но только когда тебе время придёт покинуть эту жизнь.
- Как это возможно? - удивился Андрей.
- Тебе было плохо, и ты позвал на помощь, но услышать тебя могли только мы, - сказал Андрюшка.
- Он тебя из детства услышал и нашёл меня, чтобы помочь тебе, - сказал старик.
Когда Андрея затащили в вертолёт и влили в рот стакан водки, он поднял голову.
- А где они?
- Кто?
- Мальчик и старик.
- Бредит, давай в посёлок, в больницу.
В больнице Андрея навестил напарник и рассказал, что с утра у него было предчувствие беды.
- Ну знаешь, такой , как в детстве, бывало – нырнёшь и в тёмной воде ногу судорогой сводит. Уговорил я вертолётчика лететь сегодня. Летели вдоль реки, и видим: след к реке, полынья и след от неё, ну дальше прямо на тебя вышли.
Ничего, оклемаешься. Повезло тебе, только два пальца отморозил. Остальное заживёт.
Андрей снова отключился и снова услышал ту же музыку. Она баюкала его, покачивая и усыпляя.
(апрель 2014)