На один из своих московских Дней рождения в Переделкино, на даче у Горелова Олега, Галка задумала, и сама приготовила, татарское угощение. Баранина, томленная в бульоне особым способом. Название не помню.
Блюдо готовится ровно сутки.
Баранина получилась потрясающая. Бульон – еще лучше.
К чему это я?
К пельменям.
В тот, далекий уже, День рождения, в Нижнем Новгороде, Галка задумала сделать гвоздем застолья русские пельмени.
Галина Геральдиевна Шустова всё любит делать с размахом и от души.
Пельмени – так ПЕЛЬМЕНИ.
Утром близкие друзья собрались на квартире, которую Галка снимала вместе со своими однокурсницами, – и действо началось.
В детстве, живя в деревне, я полюбил обычай коллективных помочей, когда на большую, занудную работу собирались близкие люди – и своей взаимной приязнью превращали эту работу в праздник. Праздник всегда заканчивался общим застольем. Обычно это была посадка картошки, или её уборка. Случались и другие помочи: рубка капусты, заготовка сена. Особняком в моей памяти отложилась коллективная лепка пельменей, происходившая в редкие праздники живота, устраиваемые сельчанами по подвернувшемуся поводу.
Дом, в котором девчонки снимали квартиру, находился в экзотическом месте: на Окском откосе, недалеко от Планетария, и прямо над женским Благовещенским монастырем. Несколько деревянных, бревенчатых домов образовывали тупиковый, малюсенький квартал, избавленный от случайных прохожих. Это, физически ощущаемое уединение, и повод, по которому мы собрались тем морозным утром, создавали особый настрой.
Комментарии одного Райгородского могли любую тягомотину превратить в развлечение, а уж вдвоем с Блинцовским они образовывали восхитительный и неподражаемый тандем обольщения.
Куски отборного, красного и розового мяса исчезали в зеве мясорубки. Мясо струйками фаршепада, наполняло блюдо-озеро магической энергетической массой. Масса делилась на порции, обволакивалась не защищающим, манящим одеянием – и строилась, строилась в ровные ряды, ожидая начала наступления.
И вот этот, бесхитростный, однообразный процесс служил основой нескончаемых вариаций фейерверка остроумия Аркадия и Михаила.
Когда количество налепленных пельменей стало угрожающим, мужская половина организовала кампанию протеста, которая была немедленно подавлена женским большинством – и лепка продолжилась.
Холодильника в квартире не было. Однако с утра немного подморозило, и девчонки решили подвесить пельмени во дворе на дереве. Для этого весь продукт аккуратно сложили в наволочку, а наволочку привязали к невысокому сучку тополя.
После чего помощники разъехались по своим делам.
Вечером я приехал самым первым, и застал Галку в слезах.
Наши пельмени пропали. Их украли!
Я предположил, что это шутка, и пельмени скоро вернут.
Галка посмотрела на меня, как на идиота:
- Леонович, ты что, дурак?
Приобняв Галку, я предложил ей не грустить по тому, что поправить уже нельзя, и приступить к ликвидации полученной бреши в предстоящем мероприятии.
Быстро прикинули, что для этого нужно, и отправились в магазин.
Застолье шло обычным чередом, когда неожиданно в коридоре раздались громкие звуки, сопровождаемые приближающимся топотом. Дверь широко распахнулась, и в комнату ворвалась компания хулиганского обличия. Парни, с настороженной ухмылкой на лицах рассредоточились перед нашим столом – и вызывающе застыли, явно ожидая негативной реакции.
Один из парней стоял чуть-чуть впереди, в позе, в которой не хватало только гранаты. Ну, копия - картина «Не ждали», где наши захватили блиндаж с немецкими офицерами. С названием картины могу ошибиться, Репин застолбил его гораздо раньше.
Галка привстала из-за стола и представила своих друзей, поэтов из «Молодой рати».
Поэтов рассадили, и Игорь Чурдалев,- начинающий, но уже скандально известный нижегородский поэт, это он возглавлял компанию пришельцев, произнес тост в честь Галки.
Застолье продолжилось, но появилась оскомина несовместимости.
Чурдалев явно заявлял права на Галку. Галка же демонстративно выставляла свою приязнь к Аркадию.
Напряжение длилось недолго. Чурдалев вызвал Галку в коридор. Туда же вышла его свита. Через короткое время Галка вернулась одна, и сообщила, что гости попрощались - и ушли, пригласив всех присутствующих в свой поэтический клуб «Триклиний».
Среди гостей, в этот раз, были две новых, с точки зрения мужской половины, девушки. Одна оказалась в компании случайно, а другая, Наташа Аксельруд, была приглашена специально, и по её просьбе. На смотрины. Она держалась излишне скромно, заметно стеснялась, и ушла раньше всех.
Наташе предстояло стать непременным членом нашей компании.
Расходились запоздно.
Всем отъезжающим надо было на трамвай, и только мне – на автобус. Трамвай подошел быстро, и все уехали. А автобуса все не было и не было. Стало ясно, что его и не будет. Надо было ловить такси. Тут выяснилось, что я все деньги потратил на ликвидацию бреши. Пришлось вернуться.
Девчонки вместо денег предложили мне остаться. Меня это вполне устраивало, я согласился.
Но оказалось, что свободной койки не было.
Это обстоятельство вызвало всплеск веселья.
Посыпались варианты с пикантными намеками. Девчонки развлекались, а я стоял молча. Моя судьба на эту ночь меня не волновала. Наконец смешки утихли, и я заявил, что буду спать на полу.
- Никаких половых проблем. Пусть ложится со мной, - решительно заявила, обращаясь только к подругам, девушка, которая весь вечер тихо просидела в дальнем углу стола, по причине своей семимесячной беременности.
Все уловили незатейливый каламбур - и восприняли его как убедительный аргумент. Все молчаливо согласились. Я - тоже.
Проснулся я от стука в дверь. Меня приглашали к завтраку.
- Ну, как? Не тесно было?- шутка была неотвратимой.
- Не помню,- ответил я,- а раз не помню – значит, не тесно.
В следующую пятницу состоялось наше посещение Триклинья.
Купив вина, мы в назначенное время подошли к парадной двери бывшего жилого, двухэтажного деревянного дома. Видимо, дом был списан под слом, но не попал в текущий план строительства.
Дверь была закрыта.
Мы позвонили - и у нас спросили пароль.
Нас встретил Игорь, и предложил осмотреть клуб.
Все помещения клуба несли следы огромного, любовно исполненного еврейского ремонта. Клуб напоминал муравейник, т.к. состоял из множества маленьких уютных комнат-альковчиков, образованных легкими, почти японскими, перегородками. Эти кельи были рассчитаны на двоих, ну максимум - на четверых. Одинаковых комнат не было.
В одной из комнат, что побольше стоял маленький бильярд со стальными шарами.
Самая большая комната предназначалась для заседаний клуба и чайных церемоний. Посреди комнаты стоял стол с самоваром, в настенном шкафчике стояла чайная посуда.
После нашего осмотра клуба, все присутствующие, т.е. мы, хозяева и другие гости, собрались в чайной комнате.
Мы принялись было доставать закупленное вино, но были своевременно остановлены. Нет, ребяты-демократы, только чай.
Чай - так чай.
Мы поделились своими восторгами, вызванными осмотром клуба, - и очередное заседание началось.
Молодые поэты читали свои стихи, не утомляя нас их количеством.
Наше присутствие исключило традиционную разборку.
Игорь предложил Галке прочесть что-нибудь. Но Галина отказалась. Она на днях повздорила с Аркадием по поводу публикации её стихов в газете «Ленинская смена». Редактором газеты, и организатором секции Молодая рать, был Александр Пашков. Аркадий разобиделся и рассердился на то, что Галка, зная его писательские устремления, не захотела посоветоваться сначала с ним.
Не уговорив Галку, Чурдалев начал читать свои стихи.
Полагаю, если бы стихи Игоря, втемную, замешать со стихами модных тогда поэтов Евтушенко и Вознесенского, то стихи Чурдалева не выпали бы из общего строя.
Мы ушли раньше, чем клуб закрылся.
Игорь пригласил нас заходить в любое время.
Мы обещали.
Но я больше не был там ни разу, хотя дружба с Игорем уже никогда не прерывалась.
Это удивительный дар Галки - притягивать к себе, и сводить между собой людей, так необходимых друг другу.
Спасибо, Галка.
Нижний Новгород - Москва, 06.10.2016г.