Глава вторая. Эти танцы с огнём...

 Вспотевшая от внезапного беспокойства и волнения ладонь коснулась холодной ручки двери и с силой потянула её вниз. Я не спеша зашла в комнату, пытаясь создавать как можно меньше звуков, будто являлась злостным домушником, а не девчонкой, которая хочет подружиться со своими нитями. Но открывшаяся взору картина заставила меня вовсе остановиться и сохранять полнейшее безмолвие.
 Посередине комнаты стояла хрупкая, словно хрусталь, худая как щепка, отскочившая при колке брёвен, девчушка с яркими разноцветными волосами. Каждая её прядка была окрашена в определённый цвет, что в совокупности красивым переливом образовывало радугу. Одетая в обычные кремовые джинсы и домашнюю футболку, она всё равно казалась какой-то неповторимой.
 И дело было даже не в красоте этих волос, что своей яркостью и необычностью врезались в память настолько сильно, что казалось, даже если закрыть глаза, всё равно будешь их видеть. И не во внешней гибкости тела, просто каждое движение, будто то вдох или выдох, были такими размеренными, «уместными» что ли.
 Передо мной находилась моя соседка, которая стояла ко мне спиной, подняв голову к потолку и загадочно упершись в него взглядом. Даже когда она услышала, что кто-то посторонний зашёл в комнату, девушка ничего не произнесла.
 Но вот, что заставило меня так отреагировать на обстановку. Я с негодованием обвела пустую комнату очередным взглядом и снова приковала его к девушке, которая, видимо, вовсе не собиралась что-либо исправлять.
 Комната не изменилась, в ней не прибавилось ни мебели, ни какого-либо декора, только современные «земные» - что сразу поспособствовало появлению новых вопросов - чемоданы с сумками стояли в углу, да со стен всё норовили сползти обои бирюзового цвета. Сглотнув ком, что застрял в горле, я всё-таки рискнула нарушить тишину и дружелюбно спросила:
 - Что-то случилось?
 - Я – Мета, – девчушка молниеносно обернулась, чем немного меня испугала, сделала шаг вперёд, протянула руку и попыталась нацепить на лицо хотя бы уставшую и измученную улыбку. «О, этот детский и одновременно уверенный голос подростка, наверно я никогда его не забуду» – подумалось тогда мне. – Знаешь, мне тут недавно заявили, что я какая-то ксана. Потом сказали вообще, что я должна со своим стикри что-то шить, обвязывать деревья нитками и… всякое такое. Мол, есть обязанность. У меня обязанность - пары не пропускать, да ходить исправно на тренировки. У меня… соревнование через пять дней. Выход в финал. Я не могу оставаться здесь. 
 Мета говорила без злости, но с явной досадой и безнадёжностью в голосе. Её зелёные с отливом охры глаза пристально смотрели на меня, уголки губ то поднимались вверх, чтобы снова попытаться воссоздать когда-то весёлую улыбку, то вновь обессилено опускались, потому что эта миссия для них была невыполнимой. Лицо выглядело по-детски и одновременно некоторые его черты упрямо заявляли о своём настоящем возрасте.
 Моё лицо непонятно искривилось, со стороны это могло показаться отвращением, но на самом деле я была более чем удивлена, поэтому голова забилась мыслями и не могла контролировать эмоции.
 - Я что-то не так сказала? – взволнованно спросила новоиспечённая ксана, выражение её лица приобрело взбудораженный вид.
 Я проигнорировала её фразу, поскольку была полностью сосредоточена на своих размышлениях. А теперь обо всём по порядку, чтобы попытаться разложить всё по полочкам и разобраться в этом необычном хаосе.
 Можно сказать, почему выбор пал на меня при рассмотрении кандидатур в аторисы. «Рыбакам» необходимо легко входить в симбиоз с «крючками», которые, в свою очередь, используют природные силы «нитей» и благодаря их сти-акри закрепляют ветви Дигес в нужном положении. Мне необязательно славиться высокими способностями в сфере сти-акри, поскольку от меня требуется лишь предоставить свой разум и вести опытного стиа к тому месту, которое нужно согнуть. В этом аспекте моя кандидатура даже выгодно отличалась от остальных – добраться до моей души, как и до духа, который включает в себя разум, не составляет особого труда. «Разжиженные мозги», как это именуется в народе. Слабая защита души позволяет хорошему стиа залезть в сам дух – следующий раздел существования животного – и использовать его внутренности как только угодно. Это вызывало множество проблем на протяжении всей жизни, ведь я была буквально открытым листом, проходящий мимо стиа с небольшим усилием мог прочитать мои мысли, достать воспоминания из детства, приказать мне сделать что-нибудь с собой, даже покончить жизнь самоубийством, возможно. Но сейчас это играло на руку. Со мной легче установить связь, управлять мной точнее и ловчее, буквально переместиться в меня, чтобы набросить нить на ветвь.
 Но с эймороуи, представителями природы, которые занимали место «нитей», чуть сложнее. Их способности требовались для того, чтобы пробудить древо и в некотором смысле уговорить его, согнуть ветви не только силой, но и при содействии самого растения. И они не могли обойтись без использования энергии – то есть без сти-акри. 
 И теперь навязывается очень важный вопрос. Как юная девушка, не понимающая, в чём дело, не знающая, как пользоваться арксом, что течёт по её душе, может участвовать в Кордованском Шитье? Несомненно, её можно обучить, но на это уйдёт явно больше времени, чем несколько недель. «По крайней мере я не собираюсь застрять здесь на годы из-за неё» - пронеслось у меня в голове.
 - Ты понимаешь меня? – тут же спросила я, так и не ответив на прошлый вопрос.
 - Почему я не должна понимать тебя? – Мета удивилась ещё сильнее, но тут же её взгляд прояснился. – Ах да, та тётя, что забрала меня и, так сказать, открыла правду, что-то мне сделала. Ну, перепрограммировала что ли. Правда я ещё не до конца поняла, наш язык какой? Человеческий?
 - Латынь, – туманно проговорила я, снова задумавшись. – Расийцы говорят на латыни.
 - Расийцы – это люди, верно? Забавно, – Мета негромко засмеялась. – А латынь… знаешь, а у нас-то этот язык называют «мёртвым». Вроде на нём уже почти никто и не разговаривает.
 - Это печально, – серьёзно вымолвила я, сложив руки на груди. – Но я в курсе, я как-то была в твоей вселенной.
 - Так необычно звучит, – ксана мягко улыбнулась, подкатила к центру комнаты чемодан и села на него.
 - Ты совершенно не умеешь управлять арксом?
 - Не представляю, о чём ты. Я смогла привнести лишь эти обои, хотя сама не понимаю, как это вышло. Да и сомневаюсь, что они долго продержатся.
 - Да уж, – взглянув на стены, я кивнула головой. – Почему ты тогда здесь? Не в обиду, но действительно думаешь, что сможешь участвовать в Шитье? Да и вообще, если честно, я немного ошарашена тем фактом, что девушка с Земли оказалась здесь… из-за того, к чему имеет малое отношение.
 - Ох, ты думаешь, что у меня был выбор? Если бы он был, я тогда осталась дома и продолжила учиться в совершенном колледже и знать не знала бы про всю эту стикри. Но мадам, что забрала меня из дома и передала приглашение, объяснила, что я обязана пойти сюда. От этого очень многое зависит, в том числе и моя жизнь. Звучало не как угроза, поэтому я ей доверилась. Она обещала помогать, в чём сможет. Но на коротком рассказе о вашем мире её помощь, увы, закончилась.
 - Не о мире, а о вселенной она тебе рассказывала, – поправила я Мету. – Миров здесь много.
 - Мне бы хоть с одним разобраться.
 - Разберёшься, обещаю, – сказала я и добродушно улыбнулась. – Теперь я буду тебе помогать. Правда я совсем забыла представиться. Я Кассандра, и я способна управлять азотом.
 - Азотом? Какой в том прок?
Я усмехнулась:
 - С моими способностями я могу постоять за себя. Большего и не требуется. А как насчёт тебя?
 - Меня? – ксана с издёвкой потянула улыбку. – Я хорошо катаюсь на сёрфе и быстро умножаю числа в голове, пусть и совсем не понимаю математику. Возможно, это было дано мне с рождения, либо выработалось на протяжении долгого времени. Но стикри, способности, силы... это ещё очень далеко от меня, как и осознание того, что всё происходящее вовсе не дурацкий сон перед школой. Единственное, что я могу здесь – клеить обои, да и то, как оказывается, не самостоятельно. Но это всё равно здорово, верно? Как в фильмах. Хотя там всё легче.
 - Это не так сложно, как ты думаешь. И это не сон, поверь мне. Я постараюсь объяснить тебе суть, потому смотри и слушай меня внимательно. Мы, стиа, используем арксональную энергию, чтобы преобразовывать её в нечто желаемое. Это то же самое, что и использовать обычную энергию, чтобы совершить какое-либо действие.
 Чтобы долго бегать, заниматься физкультурой, танцевать или просто пройтись по магазинам, тебе нужна энергия, её ты берешь из хорошего сна и калорийной еды, верно? Ты сама пополняешь запас энергии, чтобы тратить её на действия, которые ты хочешь совершить, либо которые совершить необходимо. Арксональная энергия синтезируется в мирах особым образом и подобно обычной наполняет тебя сейчас, и точно также расходуется. Тебе важно знать лишь то, что со временем она возвращается.
 Чтобы пользоваться этой энергией, нужно переводить её в этот мир из своей души – следующего уровня после физического тела, который называют остовом, - в том виде, в которой ты её хочешь видеть. Но выводить её из любого места на теле нельзя.
 Я подняла ладонь, чтобы Мете хорошо было её видно и начала водить пальцем другой руки, чтобы объяснять всё и на практике.
 - Проходы, соединяющие твою душу с миром обычным, называют локусами. Самые простые из них, которыми могут пользоваться даже младенцы, расположены на ладони. На каждой ладони их по одиннадцать, всего в теле пятьдесят два.
 Опытные стиа с лёгкостью пользуются локусами ног, спины, даже живота. Но мы, пока не овладеем сти-акри достаточно, будем пользоваться лишь руками. Это несложно, но и не у каждого это может получиться с первого раза.
 Я решила показать Мете слабое действие арксональной энергии, что принимало образ огонька и почти не волновало окружающей гармонии, а значит, что стражи Шитья вряд ли заметят это небольшое возмущение – так или иначе, но я сомневалась, что рядом с Дигес можно было спокойно и бесконтрольно пользоваться сти-акри. Из каждого локуса (пять находятся на подушечке пальцев, пять - у основания пальцев и один - в середине ладони) вытянулся маленький зелёный ручеёк света, дошёл до середины и слился воедино. Затем он коснулся кожи и разлился по ладони, горя как настоящее пламя, но имея при этом едкий зелёный оттенок.
 - Ты видела, как из каждого прохода выливалась моя арксональная энергия и превращалась в безобидный зелёный огонь. Ты можешь преобразить свою энергию аркса во что только захочешь, если будешь обладать умениями и представлениями, как именно это делать, разумеется.
 Я могу сейчас изменить поток и сделать настоящий огонь, но будет ли он сильным? В этом сомневаюсь, потому что в этой области у меня не так много знаний и отлично управляться с энергией я ещё не могу. А это значит, что если что-то пойдёт не так, то я могу переборщить, поджечь себя и всё окружение. Или вовсе не создать огонь и попусту потратить энергию. Ведь я не знаю всех свойств огня, его состав, то есть молекулярную структуру, характер и его силу.
 Я слегка притормозила вводный курс в область сти-акри, чтобы присмотреться к эмоциям Меты. Она в самом деле с вниманием слушала о том, что я ей говорю, словно слыша это в первый раз, в чём я сильно сомневалась.
 Она либо играла как потрясающая и талантливая актриса, либо... словом, не родом с Земли была эта ксана, потому мне так хотелось вывести её на чистую воду. Прямым текстом говорить не хотелось, а то, что я стала подыгрывать, очевидно, позволило нам уйти слишком далеко от истины. У людей с Земли отсутствует душа в том виде, в котором она проявляется у существ Эскапизма, и локусы, естественно. Они не способны управлять арксональной энергией, однако Мета смогла создать обои. И это не могло не заинтересовать меня. 
 - Сти-акри – продолжила я, - непредсказуемая вещь, это зверь, живущий глубоко внутри тебя. Он может быть добрым и ласковым, но навсегда останется зверем, а они, как мы знаем, всегда ведут себя так, как сами того хотят. Начальным навыкам обучают специальные учителя – надомники; школы и Дома созданы для того, чтобы обучать тебя намного большему. Когда ты находишь общий язык с арксом, то можешь познакомиться с другими энергиями Эскапизма и другими видами сти-акри. Но до такого уровня редко кто добирается.
 Смотри, я могу управлять азотом, но изучала его только в естественной среде. Если он изменится, хоть на немного, я с ним, возможно, не справлюсь. Попытки будут тщетны, ведь азот станет иным. Но если я узнаю характер и особенности всех его агрегатных состояний или каких-либо изменений, то смогу управлять любым азотом. То же самое будет и с тобой.
 Научившись повелевать водой, ты, к примеру, не сможешь разорвать желудок напавшего на тебя медведя, поскольку та жидкость, будет отличаться от исходной. Не сразу сможешь создавать лёд или заполнять комнату парами. Но знаешь, энергия может преобразовываться не только во что-то физическое. Это может быть то, чего никогда не сможешь увидеть. Телепортация, телекинез, гипноз, изменение материи, как в нашем случае с комнатой – эти процессы более сложные и требуют должной подготовки.
 Чтобы забраться в чужую голову и прочесть его мысли или расщепиться на миллиарды атомов, чтобы переместиться в другое место, нужно очень много знать и уметь. Но сейчас здесь тебе помогает древо. Надеюсь, ты догадалась, что оно живое? Если хорошо попросить, думаю, оно с радостью подсобит. Тебе не нужно всё делать самой. Ты должна лишь вложить в энергию, что течёт по твоим венам вместе с обычной кровью, свои мысли и желания, чтобы с помощью древа создать что-либо.
 - Значит, пока что ничего серьёзного мне делать не придётся? – всё ещё наблюдая за зелёным танцующим на моей ладони огоньком, спросила Мета, явно увлечённая моим рассказом.
 - Сейчас сти-акри древа всё сделает за тебя. Но дальше, на Шитье, нам потребуются от тебя все силы, которые ты способна предоставить. Будь готова к этому. Не бойся, если что-то не выйдет. Такое бывает. Я-то уж знаю. Сти-акри прячется от стыда, когда я пытаюсь им заниматься.
 - Нет. Хах, ты так много знаешь и умеешь. Впрочем. Это начало меня завлекать, так что спасибо огромное за объяснение. Это не просто помогло мне, это выручило меня, и я теперь перед тобой в долгу. Думаю, мы станем хорошими подругами.
 - Я очень надеюсь на это, Мета. И мне тоже будет сложно, в этом не стоит сомневаться, но всё равно, если будут какие-то вопросы, я всегда с радостью тебе помогу.
 - Откуда ты столько знаешь? Ну, о стикри. Наверно у вас тут целые университеты!
 - Университеты, да, - меня посетила мягкая улыбка. - Я училась в нескольких учреждениях и имела дошкольного учителя. Но я всегда настолько ленилась, что ничего из меня толкового так и не вышло. Кто знает, может у меня ещё есть шанс измениться. Да и то, что я показала – база, основа; тебе ещё много интересного предстоит узнать об этой вселенной, ведь здесь даже время течёт иначе, нежели на Земле.
 - В смысле? – радужноволосая ксана уже пыталась преображать комнату, медленно, но у неё это получалось.
 - Не сейчас. Слишком много слов, боюсь, если я начну ещё и это объяснять, ты вовсе запутаешься.
 - Хорошо, Кассандра. Это замечательно! – восторженная и радостная девушка подскочила ко мне, крепко обняла и бабочкой отпорхнула в сторону, принимаясь за работу.
 Мысль о том, что мне удалось с кем-то поделиться своими скромными знаниями, а также неплохо помочь с проблемой, взбодрила меня. С широкой довольной успехами улыбкой я вышла из комнаты Меты, которая уже начала стремительно меняться, и направилась к другой двери, в стёклах которой уже не мерцал прежний свет. Перед тем как постучать, что я опрометчиво забыла сделать в первый раз, я прислушалась, поскольку уха коснулось какое-то звучание.
 Это была мелодия из детства, достаточно популярная, чтобы разойтись по Грегату. Песня про девушку Жозефину, жизнь которой представляет собой сплошной обман. Слова восставали из памяти, но с трудом и медлительностью. Находящийся в комнате совсем убавил громкости, пропел «Тик-так, Жозефина» и прервал песню – ведь незваный гость дал о себе знать, постучав в дверь.
 - Да, входите, – тут же послышался мягкий, переливающийся голос, который странно воспринимался ухом: шёл не прямо, равномерно, а волнами, слога то звучали громче, то тише. Я остановилась, пытаясь прокрутить в голове звуки, что покинули помещение. Попыталась представить того, кому мог принадлежать какой-то двойственный, прозрачный, но в то же время чёткий голос. Впрочем, чего гадать.
 Я вошла во вторую комнату, которая, к счастью, была отлично обустроена. Больше всего в помещении было различных стеллажей и полок, заваленных книгами и журналами. Это не могло не радовать, поскольку моему сердцу было близко общение с начитанными людьми, чей ум и разнообразие мыслей, если не заставлял завидовать молча, то принуждал восхищаться собеседником.
 Кроме полок на стенах приятного шоколадного цвета висело множество картин и рамок с рисунками животных. Двухместная кровать, на которой можно было раскинуться звёздочкой и не свесить при этом ни руки, ни ноги, стояла посередине помещения. Покрывало и подушки ослепляли ярким огненным оттенком, который идеально сочетался с остальной палитрой комнаты.
 А ещё здесь было огромное количество свечей. Фиолетовых, коричневых, красных; в серебряных подставках, в стеклянных стаканчиках или на тростниковых пшеничного цвета дощечках.
 Я сделала шаг вперёд, взглядом пытаясь найти хозяина комнаты, но внезапный оклик, который стал больше похож на визг, однако толстый и серьёзный, наложил на тело оцепенение.
 - Вохар! Не заходи! Не двигайся. Стой, где стоишь, пожалуйста.
 Я подняла руки от неожиданности, словно в меня целился грабитель, лишь секунду назад прикидывающийся другом. Нога зависла в воздухе, но после вернулась в предыдущее состояние: я отступила на шаг назад, почти прижавшись к двери.
 Синие глаза, полные паники и страха – того, что я никак не ожидала увидеть – уставились в нижнюю часть моего тела. Стройный, миловидный юноша, который резко отдернулся от стола, но с каким-то волшебством сохранивший плавность внезапных движений, показал мне ладони таким образом, чтобы я оставалась на месте. Его сковал какой-то странный паразитический страх и было жутко наблюдать, как юноша с мягкими чертами лица и лёгкой поступью, старается отбиться от наваждения. Пухлые губы скривились, хотели что-то произнести, но передумали. Я попыталась выяснить, в чём дело, но юноша, сделав шаг назад, подобно мне, указал пальцем на мою сумку, что висела через плечо.
 - Убери её, прошу тебя.
 Никакого огромного паука или неприятного на вид жука на зелёной сумочке не оказалось, она не была грязной или разорванной, словом, ничто из её частей не могло вызвать панического страха у довольно взрослого юноши. Но продолжать в том же ключе мне не хотелось, и через секунду сумка полетела за дверь.
 Юноше явно стало легче. Он опёрся на стол, перед которым стоял до этого – на нём за длинным пластом стекла располагались деревянные секции, но того, что находилось в них, я не могла рассмотреть с такого расстояния.
 Хозяин комнаты порывисто дёрнулся и переместился в центр комнаты, его движения были резкими, но не бесконтрольными, а походка – гибкой, более свойственной женщинам. Он был опрятен и со вкусом одет, в секундах спокойствия мне удалось заметить некоторые украшения – серьгу в верхней части уха и кольцо с халькантом на левой руке. Юноша заломил пальцы и с сожалением посмотрел на меня.
 - Прошу простить меня, - его голос вернулся в прежнее русло: стал теплым или волнистым. – Никто не хочет начинать знакомство с панической атаки. Но в последнее время мне сложно держать себя в руках при виде…
 - Сумочек? – не выдержав, сказала я, нахмурившись.
 Юноша проигнорировал мой выпад.
 - Зеленого цвета. И пусть тебя это не удивляет. Как я устал от этой реакции.
 - Сочувствую, - серьёзно вымолвила я.
 Он посмотрел с вопросом.
 - В смысле – в мире полно зелёных вещей, и это, должно быть, сложно, когда она вызывают такую реакцию.
 - Не всегда, к счастью. – Губы мученически скривились. – Иначе мне было бы проще никогда не покидать комнаты.
 Только после этих слов я бросила на себя беглый взгляд, проверяя, точно ли все угрозы для нормального психического состояния моего собеседника устранены. И тогда стало ясно, какого цвета на хватало в комнате - даже намёка на зелёный. «Хорошо, что его глаза зачарованного льда, иначе не миновать паники каждый день перед завтраком». 
 Он стоял, скрестив руки на груди и смотря в угол комнаты, на лице стало проявляться спокойствие. Юноша замер так, словно боролся с ураганом бушующих эмоций внутри. Моё сердце сжалось, когда я посмотрела в его глаза. Не отвращение, не страх. Фобия, с которой тяжело бороться.
 - Прости, я похож на опоссума в такие моменты, - мелодично вымолвил юноша, подойдя ко мне и протянув руку, - меня зовут Опал.
 - Приятно познакомиться, Опал. Я Кассандра.
 - Приятно, как же. – Он нервно засмеялся. – На тебе лица нет. Как будто какой-то неудачный розыгрыш.
 - Если бы так…
 Юноша кивнул, засунул пятерню в густые тёмные волосы и посмотрел на застеклённую витрину.
 - Этот недуг, вызывающих у многих неловкий смешок, лишил меня не только покоя. – Он подошёл к столу, подозвав меня рукой. – Тридцать семь камней, которые никогда не встретятся с лучами Витлайна. Салатовых, яблоневых, фисташковых – ни одним не могу похвастаться.
 Я посмотрела через стекло. В каждой небольшой секции находились минералы, полудрагоценные и, наверно, драгоценные камни, каждый - необычных формы и цвета. Поразительная коллекция. И, верно, достаточная дорогая. Тот факт, что она находилась почти на самом видном месте, говорил об отношении хозяина к подобному коллекционированию.
 - И давно с тобой такое творится?
 - С детства.
 Не повезло в тот миг посмотреть на Опала: его глаза сузились, а синева радужной оболочки потускнела. Нахмурил брови, снова начал заламывать пальцы, смотря в пол и углубившись в, как можно догадаться, неприятные воспоминания.
 - Извини.
 - Лет семь назад. Предпочитаю не считать.   
 На самом деле он считал. Помнил точную дату. Я знала это по собственному опыту. Прошлое никогда не отпустит, если ты боишься смотреть ему в глаза. Если возвращаешься раз за разом, пытаясь найти ответ, подсказку. Мы хорошо помним числа.
  Я хотела продолжить разговор, но мучительно долго не находила темы. Благо мой взгляд уцепился за любопытную деталь интерьера. Недалеко от комнаты непримечательный и небольшой комодик был отдан под алтарь. Деревянную поверхность украшали символы и буквы, на ней стояла статуэтка совы, и лежали бардовые цветы. Укрывала комодик ткань, очевидно расписанная вручную.
 Опал переловил мой взгляд и поспешил спокойно объясниться:
 - Ничего особенного, знаешь. Это дань... прошлому.
 - Я понимаю. Хотя не очень люблю подобные вещи.
 - Почему же?
 - Вохар не помогали мне, когда нужна была поддержка. Не помогали моим знакомым, когда они участвовали в битвах. По мне, так они вмешиваются только тогда, когда им это нужно. Тогда зачем же поклоняться и тратить свои силы впустую?
 - Я никогда в жизни не просил их ни о чём. Но так получилось, что в детстве я совершил глупость, за что должен был поплатиться гибелью. Но как видишь, я здесь благодаря ей. – С этими словами Опал кивнул на статуэтку Совушки .
 - Да, потому что ты ей нужен.
 - По-твоему милосердных вохар не бывает? И она не могла этого сделать просто так?
 - С чего бы ей тратить на тебя свои силы? Посуди сам, ты ей не поклонялся, соль  не вверял, да и знать её не знал, а она спасла тебе жизнь.
 - Ты не знаешь всей правды.
 - Как и ты, впрочем.
 - И всё же, Кассандра, я надеюсь, что это не станет раздором для нас.
 - Нет, - я усмехнулась. – Если спасла тебя только Совушка. В противном случае, предупреди меня заранее.
 - Не волнуйся. К тому же... я не делаю чего-либо ужасного.
 - Я не против ритуалов, если они не касаются меня. А вот Мета, думаю, будет очень удивлена, если ты выйдешь из комнаты наполовину в крови с тушкой убитой зверюги и поспешишь в ванну.
 Лицо Опала исказилось, ему явно не понравилась моя последняя фраза, но он поспешил сменить тему:
 - Мета? Вторая нить? Не думал, что кто-то прибыл раньше, чем я.
 - Возможно она тут уже давно. У неё возникли некоторые проблемы.
 - Граница, охрана?
 - О, нет. Обустройство комнаты. Ибо Мета с Земли.
 - Новая эймороуи развела тебя, верно? Знаешь, говорят: здесь приняты подобные приколы. – Опал залился теплым ненавязчивым смехом, сунул руки в карманы штанов и вновь переместился на центр комнаты. Он выглядел более уверенным, чем ранее, но всё равно странно втягивал шею в себя и прижимал плечи к туловищу.
 - Боюсь, что это не шутка. Ксана с Земли будет участвовать в Кордованском Шитье.
 Опал озадачился. Он покрутил кольцо с халькантом и посмотрел на меня. Его взгляд приятно отзывался внутри, вызывал некое умиление.
 - Очевидно, она не с Земли. Вы вдвоём собираетесь надуть меня, верно? Я раскусил вас. Быстро вы договорились.
 - Не говорила я, что она родом с Земли. Но то, что не представляет понятия о сти-акри, шакал его возьми, вообще об Эскапизме – это факт. Но есть гипотеза, что она потрясающая актриса, в таком случае можешь сам проверить подлинность моих догадок.
 - Если это и правда, ей понадобится... хм, много чего.
 - И наша помощь, в первую очередь.
 - С этим я согласен. Если только помощь не понадобится нам. Во всяком случае это уже твои проблемы, не так ли?
 Я с непониманием посмотрела на Опала, но тут же улыбнулась. Он был прав.
 - Конечно. Я же аторис. Девушка, не знающая как работать, и юноша, что побоится подойти к древу из-за листьев! Кому как ни мне справиться с этими пустяками.
 - Оно меняет цвет, - с серьёзностью, которая не всегда ему шла, ответил Опал.
 - Плохой повод для сарказма, - сказала я сама себе. – Извини. По поводу… зеленого. У меня иногда вырывается нечто едкое, но я не хочу как-то задеть, честно.
 - Пустяки. – Опал дружелюбно подмигнул мне. – Кстати, я – долор, если это тебе поможет в подготовке нашего взаимодействия. А ты? Человек или что-нибудь диковинное?
 В голове пронеслась издёвка, которая била прямо в солнечное сплетение. Мне не нравилось рассказывать о своей сущности, да и мысли частенько восставали против меня. «Давай, скажи что-нибудь классное. Я пожираю детей или типа того. Душу расийцев рожью, ну же».
 - Я – полуденица. - мой спокойный голос достиг долора раньше, чем взгляд.
 Юноша удивился и не пытался этого скрыть, однако вместо опасливых реплик, к которым я привыкла, понимающе кивнул головой.
 - Что ж. Это необычно.
 - Я искренне надеюсь, что это не станет раздором для нас, - я повторила слова Опала.
 - Ни в коем случае.
 После этой реплики мы обменялись принятыми вежливостями, и я покинула комнату.
 Реакции расийцев всегда были разными, потому я не могла привыкнуть к ним. Многие предпочитали отойти подальше, поскольку в их глазах абсолютно все полуденицы – убийцы фермеров и похитители маленьких детей. Впрочем, не только моя раса пользовалась кровавой популярностью. Одной из острейших проблем была расовая дискриминация, встречающаяся почти везде и относящаяся практически ко всем.
 Быть долором, одним из которых являлся Опал, тоже непросто, впрочем, ему повезло с возможностью называться «эймороуи». Защитники природы могли творить самые ужасные деяния, но, в конечном итоге, всё сводилось к воле вохар и поддержанию гармонии в Эскапизме.
 Долоры охраняли, как правило, леса, обладали способностью с огромной скоростью рыть норы в почве и перемещаться под землёй на невообразимые расстояния. Они строги к чужакам и гибелью встречают тех, кто смеет нарушать спокойствие их земель.
 Со временем многие долоры, как и другие эймороуи, поддались социализации и вышли к людям, позабыв об истинной работе. Их связь с природой становилась слабее с годами, но в напоминании оставалась возможность использовать одну силу – управлять химическими элементами, подобно тому, как я справляюсь с азотом.
 Я вошла в свою комнату, которая была в полумраке. Свет слабо пробивался из единственного окна и разгуливал по территории в форме луковички. Я прикоснулась к коре дерева и мысленно спросила: «как зовут тебя, вивар?» Живое дерево не заставило себя ждать и представилось:
 - Я - Хилифин.
 - А меня можешь звать Кассандрой. Зажги свет, если несложно.
 Хилифин выполнил мою просьбу: по сросшимся ветвям, что образовывали потолок, пронеслись электрические заряды, превратившиеся в светлячков и вцепившиеся в кору. Они зажглись с треском, замолкли и осветили помещение.
 - Помоги Мете с её комнатой, Хилифин, - всё также мысленно разговаривала я.
 Вивар не ответил, но я почувствовала, что осталась в комнате одна. Эймороуи, как и мавкам, достаточно легко замечать проявления жизни, даже если иной расиец в лоб не видит их. И их исчезновения – тоже.      
 Со своей комнатой я не хотела долго маяться, поскольку не собиралась проводить здесь много времени, поэтому решила сделать её точной копией своей прежней. Вскоре помещение преобразилось. У дальней стены расположилась полуторная кровать. Появился большой и вместительный шкаф, в который я сразу же поместила все свои вещи. После того, как я развесила одежду по вешалкам, расставились по местам довольно широкий терракотовый комод, письменный стол с множеством ящичков и скрытых отделов; столик, зеркало в красивой раме бирюзового цвета.
 Затем последовало всё основное освещение: люстра, лампы, свечи, что были заточены в клетки из чёрного железа. Всё это буйство красок сложилось в тёплый интерьер, в котором, на удивление, каждая вещь сочеталась с другими.
 С окном тоже что-то нужно было делать. В тот же момент добавилась новая дверка, ведущая на балкон с естественными деревянными периллами. На улице резко стало пасмурно, возможно сказывалось близкое расположение гор, поэтому выходить на балкон, чтобы узреть несколько десятков грустных ртутных туч, я не решилась и только открыла окно, чтобы впустить в обновленную комнату приятный, горный воздух, тянувшийся издалека и приправленный необычным холодком.
 Да, действительно что-то непонятное было в этом ветре, что залетал ко мне в помещение, чтобы оценить обстановку, а после возвращался к себе на родину. Но, скорее всего, все эти глупости были придуманы мною, потому что мозг окончательно устал от ярких впечатлений и внезапных поворотов в жизни и перестал трезво мыслить. Ему нужна была передышка, точно так же, как и мне.
 Я посмотрела в новенькое зеркало, заметив признаки усталости; можно подумать их и так мало.
 Этот профиль... кто-то не с иронией или издёвкой напоминал мне о королевском виде, об осанке настоящих дам, за которыми очередью строились благородные воины, лишь бы украсть хоть один танец. Об их манерах, одеждах. Я была не из рода таких, походила больше на крестьянку, нежели на баронессу.
 Я повернула голову в сторону, чтобы насладиться тем, что так не любила. Миниатюрный нос в то же время награждённый горбинкой, идущей от переносицы до самой середины, покрытой множеством искр, которые люди так любили называть веснушками, и окрашенной в еле заметный синеватый оттенок. Маленькие, слегка впалые, тоненькие губы, выступающий дальше них подбородок со шрамом с нижней стороны – напоминание о весёлом, но далёком детстве.
 Короткие, но пушистые волосы цвета самой яркой ночи в Эскапизме. Серые глаза, которые, как по волшебству, принимали зелёный цвет, стоило мне только заплакать; они являлись, пожалуй, самой эмоциональной частью скромного лица. Небрежные брови, неловкие пальцы, округлость лица – всё, что нужно для того, чтобы полюбить угол в бальной зале и никогда не выходить из него. Ко всему прочему пухлость тела, преследующая меня с ранних лет. «Что? Неужели у меня нет достоинств?» - думала я, вертевшись перед зеркалом будто впервые. Ещё был большой бюст – главный плюс. Но единственный ли?
 Так уж получилось, что ни красотой, ни покладистым характером, ни успешной учёбой я похвастаться не могла. Кто-то из жителей Элярии меня уважал, кто-то открыто презирал, целясь в самые уязвимые места. Но это время прошло. Теперь я здесь, нацеленная только на новые знания, знакомства и выполнение гражданского долго, в конце концов. Какая разница как я выгляжу и одеваюсь? Зачем мне кого-то впечатлять? Нужно работать.
 Положив корзинку с Пушкой на подоконник, я достала последнюю важнейшую вещь, которая должна была привыкнуть к новой обители. Это была самодельная папка, стянутая фиолетовыми шнурками и забитая самыми разными бумагами. Размером она походила на словарь или энциклопедию, весила, пожалуй, столько же.
 Перед тем, как убрать её в самый сокровенный угол, я положила её на комод и раскрыла. Листы вырвались на свободу, но зная грозный характер хозяйки, не разлетелись, а лишь расслабленно потекли по границам. Я остановила их, пододвинула обратно, перелистала верхушку и достала один документ.
 Мама не хотела разбираться со всем этим. Быть может, в то продолжительное время, пока я была у знакомых на Земле, она и пыталась отыскать своего мужа, но вот при моём присутствии я не видела в ней энтузиазма к идее подобного рода.
 Я не просила о помощи, но пыталась расспросить, и каждая крупица информации давалась мне после изнурительного боя. Она не хотела говорить, но я буквально вынуждала её это делать. Мне нужны были ответы, как, впрочем, нужны и сейчас. Все накопленные знания о подозрениях, угрозах, возможных свидетелях – всё я записывала и собирала в единую папку. Никто, кроме меня и Пушки, её не видел.
 В документе значился рандр - анфофирий , звериной частью которого была оленья - когда-то служивший при дворе. Он, возможно, был именно в том зале, в тот день, и слышал всё, о чём там говорили, а значит, может помочь мне отыскать отца. Следы некого Монтескье указывали на Кордованское Шитье, на которое он должен был отправиться в качестве «крючка». Я отправляла заявку год с лишним назад, но получила ответ лишь сейчас. Судьба явно позаботилась о моём письме. В плохом или хорошем смысле.
 Я не была знакома с рандром по имени Монтескье. Подобное существо при дворе было лишь одно – его звали Бижу, и он был близким другом моего отца. Прекрасный расиец с большим сердцем, который всегда был рад помочь мне в любых делах. Он мыслил в юридических процессах и серьёзно подсобил мне, когда меня судили единственный раз в жизни. Не самая приятная история, предтечи которой были закрыты так надежно внутри разума, что никакому стиа не добраться.
 Наравне с Вальдемаром он был для меня членом семьи. Однако незадолго до моего побега на Землю, его несправедливо осудили. Отец помог ему сбежать из Элярии. С тех пор я ничего не слышала про Бижу. Слишком много совпадений, несомненно.
 Он мог поменять имя, чтобы скрыться от закона. Но если его так давно пригласили на Кордованское Шитье, неужели он не поделился бы со мной этой новостью? Так или иначе существу с оленьей головой сложно затеряться в толпе: когда начнётся Шитье, я обязательно найду Монтескье и раскрою его личность.
 Завязав папку посильнее и запихнув её в самый нижний ящик под носки, я разлеглась на кровати и свесила босые ноги, которые ощущали приятные, пусть и какие-то чуждые прикосновения холодного воздуха.
 «Впереди был новый и тяжелый отрезок моей жизни, который точно будет хорошим» - так думалось мне, когда я, закрыв глаза, в блаженстве валялась в почти своей комнате.
Странные, но тем и необычные нити, с которыми, казалось, не будет особо сложно поладить. Главное, избегать зелёного и меньше шутить про то, как можно так плохо разбираться в сти-акри. Последнее – лишь попытка обратить собственные комплексы в защитные механизмы.
Возможность исполнить давно намеченные планы. В конце концов продолжить поиски, которые так долго не награждали меня ничем, кроме очередных подозрений. Жизнь точно стала налаживаться.
 Мне действительно за долгое время стало немного спокойнее, а будущее не омрачало настоящее тёмными предположениями. Одно было ясно: я буду делать всё, что от меня требуется. Это должно быть сложным, но таким увлекательным, что хотелось закрыть глаза, лишь бы ближе стала сама церемония Шитья. Лишь бы жизнь поменялась. 
 Я раскрыла глаза и внезапно села на край кровати. Меня переклинило на последних словах, поскольку в голову бешеной стаей вгрызлись самые неприятные воспоминания. Это касалось не только отца, но ещё и многого другого, «тёмного», что было в моём детстве. Сердце пыталось успокоиться, а я глухо дышала, чтобы вновь привести себя в норму. «Теперь всё хорошо, жизнь прекрасна, всё налаживается».
 Кто-то резко постучал в дверь, что слегка меня напугало, поскольку я слишком сильно углубилась в свои размышления. За стенкой послышался незабываемый голос новой соседки:
 - Кассандра, можешь ответить мне ещё на пару вопросов? Я знаю, что я выгляжу очень любопытной, но здесь всё настолько новое и неопознанное, что хочется побыстрее во всё вникнуть.
 - Хорошо, - с некой тяжестью отозвалась я, встала с кровати и вышла к неопытной ксане.
 Мета смотрела на меня с детским и спрашивающим «я ещё не сильно тебе надоела?» взглядом, а я улыбнулась и кивнула головой, чтобы она начинала свой допрос.
 - Во-первых: что значит «ксана»? Точнее, ну, кто они такие, кто я? Может, я что-то должна делать или, наоборот, чего-то не делать?
 - Ты можешь делать всё, что хочешь, Мета. В разумных пределах, конечно, - говоря это, я прошла до центра комнаты и села на пухлый вердепешевого цвета диван. – Ксаны – это вид эймороуи, защитники природы. Они есть сущность вод рек, водопадов и озёр, которые охраняют отведённые им территории.
 Древние ксаны, рождённые природой, могли превращаться в воду или прятаться в ней, становясь невидимыми и не заботясь о недостатке кислорода. Они рождались красивыми девушками, предпочитающими заманивать неприятеля в ловушки, а не нападать на него, как многие другие - менее гуманные эймороуи. Также ксаны легко общаются с животными озёр и рек, способны дарить людям любовную воду, которая либо даст им одно из прекраснейших чувств, либо, ощутив черноту сердца, призовёт погибель.
 Насколько мне известно, они любят играть с расийцами, обманывать их или заманивать в своё логово с помощью чудесного, но гипнотического пения. Однако пение действует далеко не на всех расийцев. Ксаны издревле носили две белые повязки, которые крестом закрывали их глаза, ведь в них содержалась сильнейшая соблазняющая сила. Если песня не одурманивала незваного гостя, эймороуи снимала повязки; взгляд её заставлять жертву верить в иллюзию, она шла в объятия к ксане, не замечая того, что сама дева озёр уже обернулась водой. Если существо не успевало опомниться, то водная оболочка ксаны поглощала его, засовывало в себя и топило, а затем выплёвывало.
 Также каждой ксане, как и любому эймороуи, даровалась сила управлять каким-либо химическим элементом, чтобы им было легче охранять флору. Вскоре ксанам пришлось тесно контактировать с расийцами: не только прогонять их, но и сотрудничать. Тогда они эволюционировали, что позволило им иметь два обличия: одно, похожее на человеческое, и другое – истинное. Однако те, кто стал ксаной, а не был рождён ей, увы, лишён многих способностей. Это лишь то, что знаю я о них, Мета. Кстати, уверена, что ты уже чувствовала свою связь с водой.
- Ага, - Мета так заулыбалась, что мне представилось, будто она заняла первое место на каком-то безумно престижном конкурсе и теперь с таким ярким и искренним счастьем гордится этим. Поначалу характеристика ксан её смущала, что было видно по изумлённому лицу, но с последней фразой скептически настрой улетучился чудесным образом. Она плюхнулась в кресло напротив меня и скрестила руки на груди. 
 - Видимо природа Эскапизма помогла тебе даже в Млечном Пути. Тебе везёт. И если учесть, что сейчас ты – участник Кордованского Шитья, то я уверена на девяносто девять процентов, что ты счастливчик.
 - С такими выводами ещё нужно подождать. Такое бывает. Канцелярские ошибки. Ой, это Метар, а не Мета! Кажется, мы ошиблись. Возвращайте её обратно. Может даже память сотрут, чтобы не рассказывала никому о том, что видела. Судя по тому, что на Земле никто не в курсе про Эскапизм, здесь так и заведено.
 В этот момент к нам подключился Опал, который в молчании сел на диван рядом со мной, подогнув под себя ноги.
 - Я очень надеюсь, что этого не случится. Тем более ты с лёгкостью создала себе комнату, никогда прежде не встречаясь со сти-акри. Даже с этим иногда у стиа бывают проблемы, поэтому ты далеко не безнадёжна. Ну, давай, что ещё хотела спросить?
 - Ксаны злые? – Мета насупилась, когда задавала этот вопрос.
 - Нет здесь злых и добрых, вообще понятий «добро» и «зло» не существует, запомни это. Есть стороны, и выбор, на какой из них стоять, почти всегда за тобой. Эймороуи охраняли свои края, потому что в этом заключался смысл их жизни, и для этого они были созданы. Если кто-то нарушал правила, вредил природе, совершал преступления – он терпел наказания за свои деяния. Если ксаны и убивают, то не из прихоти, но из смысла. Смысла своего существования. А судить их уж не нам. Что касается внешнего облика, они не очень сильно отличаются от людей, но всё же.
 - Вау, мне теперь интересно посмотреть на себя в таком виде... и на вас тоже. На вас. Именно. Если со мной всё ясно, кто же вы?
 На этот раз я не взяла инициативу, посмотрела в сторону, чтобы не уловить взгляд Меты, наполненный любопытством, и сохранила молчание. Опал тоже не решался разоткровенничаться. Но я первая отняла у него одеяло, а ожидание радужноволосой девушки начинало морозить пятки. Поэтому юноша решил рассказать свою историю.
 - Я являюсь алаедолором, эймороуи, как и ты, Мета. Мои предки тоже защищали природу и обладали необычными возможностями.
 Опал помрачнел. Судя по всему, он окунулся в воспоминания, которые были связаны с его становлением долором. Не самое приятное, что может выпасть на долю маленького мальчика. Я понимала его, понимала, через какой кошмар приходится пройти, чтобы получить благословление природы. Нежелательное, как правило. Но кто мы такие, чтобы плести собственные судьбы?
 - Если ты хочешь, я могу рассказать тебе о плате за мои возможности, но это будет явно не самое приятное, что ты могла слышать в жизни. И совершенно неуместное. Но моя история может позволить тебе расширить понятия... о нашем мире.
 Мета покорно кивнула головой. Она была готова слушать и слышать.
 - Будучи маленьким и слушая старые сказки, я представлял алаедолоров точно так же, как это делали все остальные люди даже в возрасте. Грозные к нарушителям правил, но добрые к честным героям, долоры были олицетворением флоры и фауны. Они, прекрасные и загадочные существа, получив от природы свои силы, должны были жить уединённо, почти никогда не участвуя ни в каких серьёзных стычках.
 В моём понимании, которое до какого-то времени было таким же, что и у остальных, они жили в лесах, очаровывали путников своей красотой, давали им умные советы, а после долгое-долгое время танцевали возле речек и озер, лишь иногда, когда покой природы нарушался, выступали против обидчика.
 Но какого было моё удивление, когда во мне стали происходить странные изменения, а отец – крепкий и много видавший человек - на заявление знакомого лекаря сначала растерялся, после сел обессилено на стул, не в состоянии объяснить, в чём дело. «Ты станешь алаедолором» - был таков вердикт целителя, в глазах которого не отражалось более ничего, кроме сожаления.
 Естественно, подобного я не желал, но и реакцию обоих взрослых тогда понять не мог. Я сел на колени рядом с отцом и спросил детским обеспокоенным голосом: «Что же плохого в том, что стану я долором?».
 Отец ещё не скоро ответил.
 Ровно через месяц моя спина неестественно искривилась из-за чего было сложно и изредка больно ходить, и при всей моей прекрасной осанке по каким-то причинам на спине стал виден небольшой горб. Кости болели, словно на них бойцы с арены целыми днями тренировали новые удары, голова кружилась, а в глазах то и дело всё расплывалось.
 Организм перестраивался, чтобы подготовить меня к превращению в долора. Оказалось, что оно состоит не из древних ритуалов и странных сти-акрийских заморочек, в нём вообще не должно было присутствовать никакой посторонней энергии. Только ледяная сталь, кровь и безумная боль, заглушить которую, к сожалению, никто не мог.
 Ещё через несколько недель отец приоткрыл завесу тайны, так как таинственные сроки чего-то неприятного, о каких целитель слишком часто упоминал, стремительно подходили. И правда заключалась в следующем.
 Долоры, так или иначе, являлись существами, произошедшими полностью от природы, они были тесно связаны с ней, как дочь с матерью. Как у любого другого человека во мне этой связи почти не присутствовало, род людей давно отдалился от того, что породило и воспитало его многие поколения назад. Природа, выбрав меня за достойного стать её избранником и защитником, насильно вселялась в меня, переполняя частицы организма, наполненные энергией человеческого существа, ещё и своей энергией.
 После этого объяснения неудивительно было то, что всё тело изнывало от боли долгими днями, а избавиться от этого не помогали никакие лекарства. Просыпаясь среди ночи в предательском поту, я сжимал руки, что горели огнём, ощущая, как каждую клетку моего тела протыкают медицинской иглой и пришивают к соседней.
 Тело часто не выдерживало подобного и отключалось, когда я бродил по шахтам или мылся в душе. Это уже становилось нормой, пусть и постоянная боль всегда была непривычной. Самое страшное было впереди.
 Природа обогащала моё тело своими силами, но даже у такого нежеланного дара должна была быть своя цена. Чем больше она помогает своим влиянием, тем стремительнее сокращается продолжительность жизни. Звучит совсем незаманчиво, но к тому времени, когда обычные люди ходят с тростью в руках и жалуются на многочисленные морщины, физические оболочки долоров просто рассыпаются в прах.
 Будучи дорогой между всяческими проявлениями природы и собственным сердцем, которое они, собственно, и поддерживали, тело рано или поздно не выдерживало такой нагрузки и сдавало свои позиции намного раньше, чем сделало бы, если было у обычного стиа.
 Телосложение человека не было предназначено для подземного образа жизни или, по крайней мере, быстрого передвижения под землёй, поэтому мои плечи существенно сузились, благо это несильно исказило весь внешний облик. Две пары рёбер необходимо было удалить, поскольку они начали ломаться даже при слабом прикосновении – это придало телу более обтекаемую форму. Поэтому из двадцати восьми рёбер у меня осталось только двадцать четыре, что сроднило меня с земными жителями.
  Ту операцию по удалению лишних рёбер мне делали с помощью сти-акри, но то, что нужно было сделать с моим телом после всех пройденных испытаний, необходимо было делать без какого-либо сти-акрийского вмешательства. Обезболивающего в Эскапизме, как такого нет, ибо всегда можно отделаться сти-акри. И только в самых редких случаях оно ничего поделать не могло.
 По легенде самые первые долоры жили только в норах, вырытых под лесами, их главной задачей была охрана своего участка природы от чужаков. Никогда они не веселились и не танцевали в лесах, заманивая странников своей красотой, и не помогали им, как рассказывают многие родители своим детям.
 Долоры были довольно агрессивными существами, которые внимательно следили за тем, кто заходил на их территорию, и стоило ему только одно неверное действие совершить, как бдительные защитники природы уже готовы были к бою. Они были соединены невидимой связью со всем живым в округе, но для полной защиты этого было недостаточно. Поэтому природа дала алаедолорам источники их сил – «крылья», сотканные из тех элементов, которые поручены долору. Крылья их вырастали беспрепятственно, так как долоры не сопротивлялись воздействию природы на них. Но в моём случае всё было по-другому.
 Организм чувствовал что-то постороннее в себе и пытался защитить меня. Увы, это привело к плохим последствиям. Крылья уже не могли появиться, как у тех первых долор, тело не выпустило бы их просто так. А поскольку это была последняя стадия, завершающая моё прекращение в алаедолора, воздействовать на меня ещё одной чужеродной энергией было сравнимо с убийством.
 Три энергии в безумной борьбе свернулись бы в клубок в моём теле, и если не душевную, то физическую оболочку разорвали бы наверняка. Именно поэтому крылья нужно было в прямом смысле доставать из меня без всякого сти-акрийского наркоза.
 Это был последний шаг, который поставил бы жирный крест на моих мучениях. Но сделать его было неописуемо страшно. Раздетый, с колышком в зубах, дабы не откусить себе язык от боли, я ложусь на ледяной стол, зажмуриваю глаза и внимаю спокойной речи профессионального лекаря, который склонился надо мной со скальпелем.
 Рядом с ним стояла молодая, но уже достаточно опытная девушка-алхимик, чьей заботой было сделать так, чтобы я не умер от болевого шока. Печально, но статистика неумолимо пугала меня пусть не большим, но значимым процентом – тринадцать процентов людей при превращении в долор умирали от болевого шока.
 - Некоторые вещи, как мне кажется, - я прервала мрачный рассказ Опал, - можно опустить.
 - Прошу простить меня. Ярому стороннику правды и полноты рассказа, порой, сложно опускать нежелательные, да и неважны моменты, - вымолвил Опал, взглянув на Мету, - очевидно сейчас я предался воспоминаниям, которые даруют слишком много эмоций.
 - Я понимаю. – Мета была спокойна и готова выслушать неприятную историю до конца. – Это твоя история. Часть тебя. Преподноси её так, как тебе угодно.
 Что-то в интонации девушки меня зацепило, заставило моментально посмотреть на неё. Но никаких посторонних эмоций не отразилось на сосредоточенном лице. Возможно, мне просто показалось, что что-то пошло не так.
 - Благодарю, - сказал Опал и продолжил, - Голос врача попросил меня немного потерпеть, уже в этой просьбе нагло соврав. Терпеть пришлось долго. Мужчина довольно быстро создавал всё новые порезы на спине, чтобы прекратить это как можно быстрее, потом, когда я буквально захлёбывался от криков, что тонули в деревянном колышке и лишь немного разлетались по комнате, грубо разрывал крылья, чтобы они смогли вылезти наружу из небольших ран.
 Это было вполне разумно, поскольку делать разрезы глубже и шире было опасно, а мягкая полуматериальная ткань крыльев недолго восстанавливалась бы. Как бы то ни было, но кошмар подходил к концу. Крылья, что причиняли долгое время мне столько боли, висели по бокам и принимали газообразный вид, становясь хлорными, а я, находясь, уже на краю между реальностью и совершенно необычным противным сном, просто лежал с закрытыми глазами, цепляясь за те тусклые лучики лампы, что просвечивались через веки.
 Лекарь хвалил меня, правдиво говоря, что я терпел такие мучения, как настоящий воин. Мне тогда было совсем немного лет, так что это звучало весьма ободряюще. Моё превращение завершилось, и это, естественно, не осталось в тайне. Вскоре уже все знали о том, что я стал долором, но, увы, их представления об этих существах не изменились.
 - Они по-прежнему считали, что долоры – дитя природы, танцующие у костров? – уточнила Мета, чьи глаза заметно помрачнели.
 - И понятия не имели, какую цену платят люди, если им «посчастливится» стать эймороуи.
 - Ты тоже заплатила? – Радужноволосая девушка посмотрела на меня.
 - Да, - неровно проговорила я. – Но это безумно долгая и неприятная история.
 - Более неприятная, чем моя, верно? – вымолвил Опал, сложив руки крестом.
 - Не буду я меряться степенью ужасов, выпавших на нашу долю. Что ты должна знать, Мета. Я не совсем эймороуи. Предательница природы, что оказалась полуденицей, похитила меня в детстве и превратила в себе подобную. Я не охраняю леса, и предки мои этого не делали. Они были изгнанниками, вечными бродягами, ведь каждый живой клочок признавал их противоестественными природе и гнал прочь. Я слышу зов ржаных полей, даже если нахожусь в горах, имею... особую связь со злаками, но не с природой. Нам нечего делить, не о чём общаться. Она понимает, что я стала жертвой, поэтому не досаждает. А я, в свою очередь, ничего ей не должна. Управляю азотом. Впрочем, это всё, что я могу пока сказать.
 - Я благодарю тебя за открытость, - улыбнувшись, сказала Мета. – И тебя, Опал. У вас сложные судьбы, но, пройдя через испытания, вы стали хорошими людьми. Это наиболее важно. Вы можете объединиться и победить зло, которое должно поглотить этот мир. Бросить вызов грозному врагу – какому-нибудь тёмному некроманту, что собирает армию тьмы. В самом деле, мы никогда этого не видели! – Мета вскочила на ноги и захохотала. Это был страшный смех, возможно, потому что возник совсем не к месту, неожиданно как для Опала, так и для меня.
 Я посмотрела на юношу, надеясь, что в его мягких чертах отразится понимание – надеялась, что он понял шутку земной девушки и подскажет мне, как отреагировать. Однако Опал смотрел на пляшущую ксану, сузив глаза, а она продолжала с перерывами на смех рассказывать нам про волшебные кольца и больших драконов.
 - Мне одно интересно. Всё замечательно получилось, да, но как? Как вам удалось запомнить столько текста? Рассказать всё без запинок, ни разу не задумавшись и не замявшись. – Мета вновь разразилась смехом, когда я скривила лицо в недоумении. – Вот и это тоже! Потрясающая актёрская игра. Великолепные декорации. Это всё, верно, безумно дорого. Понятия не имею, кто мог подготовить такой сюрприз!
 - Думаешь, сегодня твой день рождения? – процедила я сквозь зубы.
 - У неё истерика, - вымолвил Опал. – Бесполезно искать логику в словах.
 - Нет. Если бы сегодня был мой день рождения, то я сразу раскусила вас! Это ведь повод, чтобы разыграть. А просто в будни, когда я иду на тренировку, с бухты-барахты! Ха-ха. Неважно. Сейчас ты, Опал, должен сказать «она не верит, что это действительно». А Кассандра начнёт уверять меня, что всё так, никакого розыгрыша. Всё, остановитесь, я задыхаюсь!
 Опал встал и подошёл вплотную к танцующей Мете – вид у неё был жуткий, девушка покраснела от кашля, который разразился от желания и смеяться, и говорить одновременно, слёзы выступили из сияющих глаз. Ей понравилось представление.
 - Да, ударь меня. В фильмах это помогает привести девушку супергероя в чувство.
 Однако юноша иначе отреагировал на призыв ксаны: он обошёл её и удалился в свою комнату. Я утопила взгляд в полу, не зная, что сказать и что сделать. Быть может, последовать его примеру, чтобы до Меты постоянно стало доходить. Нормальные друзья не тянут шутки. Всё должно раскрыться здесь и сейчас.
 - Так много названий. Долоры, ксаны, полуденицы, стикри, эмимироу. И вот не лень вам было!
 - Как считаешь, - спокойно начала я, - не зашло ли это всё слишком далеко?
 - Так я вот и жду! – воскликнула Мета, залившись новым приступом кашля. – Из-за стен должны выйти люди с камерами, а в дверь зайти мои друзья.
 - Надеюсь, так и будет, - вымолвила я, встав и направившись к своей комнате. – Я не думаю, что правильно поступаю. Но не знаю, чем могу помочь тебе сейчас. У меня нет ни сил, ни желания в чём-то уверять тебя. Время расставит всё на свои места.
 Мета наградила меня широкой улыбкой с тенью сомнения – конечно же, часть её, что всегда пыталась быть рациональной и опережать истинный возраст, пыталась достучаться до сознания. Трезвое сомнение в действительности свойственно всем нам. Главное, во всём сохранять баланс, на этом принципе строится весь Эскапизм.
 Когда я очутилась в своей комнате, тело сковало странное ощущение. На мгновение, быть может даже дольше, я предалась «торжеству чувственного» Меты. Мы имеем право сомневаться во всём, что происходит вокруг, да и внутри. Целое бытие может оказаться занавесом, за которым «родная» реальность. Или пустота.
 Эта истина принадлежит Мете – весь Эскапизм лишь розыгрыш, который призван развеселить или сконфузить девушку с Земли. Как грустно было бы, если она оказалась права. И как неприятно осознавать, что всё существующее – не существует, а ты – не просто песчинка, но ещё и выдуманная кем-то без цели и смысла.
 Мета сидела под софитами в ожидании разоблачения в то время, пока я в своей комнате смотрела в окно, осознавая возможную тщетность собственного бытия. Однако ни телекамер, ни операторов и ведущих с микрофонами не появлялось. Результат предсказуем, ибо человечен. Девушка закрыла глаза руками и заплакала. Последние крепости рухнули, не в состоянии отрицать реальное.
 Она не скрывала своей реакции, поэтому сначала выглянула я, а после и Опал. Жуткое зрелище – человек, зашедший дальше, чем позволяет не поспевающее сознание, сбившийся с проторенной подобными людьми дорожке и вынужденный искать собственный путь в другой Вселенной. В полном одиночестве.   
 - Мы поможем тебе, - вымолвил Опал, мягко приобняв плачущую девушку.
 - Я не могу… я не хочу…
 - Не хочешь чего? – спросила я.
 - Делать этого. Находиться здесь. Хочу домой… к родителям. К нормальности.
 - Эскапизм вполне нормален, Мета. Просто необычен для тебя. В данный момент у тебя нечто типа акклиматизации. Ведь ты очутилась не в другой стране, не на другом континенте, а в другой вселенной.
 - Всего лишь! – взревела Мета. – Планета, галактика, Вселенная. Одним миллиардом световых лет меньше, одним меньше.
 - Мы же не марсиане. Эскаписты не так сильно отличаются от людей, ты драматизируешь. Ининиты были вдохновлены Млечным Путём и создали миры, а также первых существ – зверей и людей - по подобию того, что им так нравилось. Основа нашей Вселенной – ваша.
 - Эскаписты, Ининиты. Господь бог! Всё, что от меня требовалось – хорошо учиться и занимать призовые места. Я не умная, не хитрая, не супер красивая. Почему в это вплетена именно я? Не какой-нибудь учёный в своих учёных очках?
 Я хотела объяснить Мете, что дело не судьбе или наборе каких-то отличительных качеств, а в том, что Эскапизм и есть её родина, а происходящее – не интеграция, а возвращение, но отрицательный кивок Опала заставил меня повременить с этим. Сложно предсказать, как она отреагирует на это «откровение».
 - Нам предстоит это узнать. А пока ничего ужасного не случилось. Успокойся, - размеренно и мягко говорил Опал, своим необычным тягучим голосом в самом деле успокаивая и уверяя в безопасности Мету.
 - Не случилось. Я пропала. Исчезла. Очутилась непонятно где, непонятно с кем. В любой момент может произойти нечто страшное. Куда я пойду? Здесь есть полиция, ФСБ?
 - Быть может, ты уехала на каникулы в другую страну. Очень южную, скажем, или северную. Там всё по-другому, нужно время, чтобы привыкнуть к обычаям и традициям этой страны, - сказала я.
 - Я не ощущаю времени, всё настолько быстро закрутилось, что я не могу сказать, сколько времени прошло. Сутки, неделя. Вдруг месяц?
 - Не больше пары дней, думаю, - вымолвил Опал, пожав плечами. – Информации действительно много. Мы можем попытаться расставить её по полочкам. И начнём с самого простого – с игры.
 Мы условились расположиться в гостиной и начать с лёгкой разминки. Мета приняла предложение вполне лояльно. Пока я ходила за салфетками для красной от смеха и слёз девушки, Опал готовил травяной чай, способный притупить чувство тревоги и стресса в молодом организме.
 Пожалуй, никакие травы не помогут существу, попавшему в иную вселенную, чувствовать себя в комфорте и защищенности, однако некоторая дурманящая помощь нам точно не помешала бы. Скооперировав деятельность, мы привели Мету в чувство: она перестала смеяться, плакать и жаловаться на странное и бесспорно неудобное положение вещей.
 - В курс дела тебя всё-таки нужно ввести, - произнес Опал, протягивая мне кружку. - Но можно начать с простого. К примеру, помочь осознать, что Эскапизм имеет очень много общего с Землёй, и что тебе не придётся переучиваться, привыкать к чему-то совершенно новому или запоминать в один присест тонну информации. – Юноша взял ручку и листок бумаги. – Пускай Кассандра начнёт. Называй слово, которое свойственно как Эскапизму, так и Земле.
 - Дождь, - недолго думая, произнесла я, возможно, потому что уже предполагала, что задумал Опал.
 - Значит мне на «д». Что ж, это дом.
 - Мамонт, - тут же вымолвила Мета, улыбнувшись. – Конечно, тут их нет. Я любую игру могу испортить.
 - Вовсе нет, - хитро улыбнувшись, заметил Опал.
 Я не могла сказать точно: врёт он или нет, поскольку редко путешествовала по Грегату. В Элярии, моём родном измерении, не было мамонтов, как, впрочем, многих других существ, расположившихся в иных, более подходящих для них экологических и географических условиях. Но так или иначе игру нужно было продолжать.
 - Танец.
 - Цветок.
 - Карамель! – выкрикнула Мета. По-видимому, её больше не заботило насколько вселенные отличаются, ей хотелось оборвать игру или заработать штрафное очко.
 - Карамель? Конечно, без карамели здесь не обойтись. Она есть в каждом третьем десерте. А монархи её просто обожают, - сказала я.
 - Лимон.
 - Лимон? – переспросила радужноволосая девушка. – Мы так ни одного отличия не найдём. Что за скудная фантазия у ваших богов?
 - Ночь. – Когда я назвала своё слово, Опал записал его в листок.
 В отместку мне он вторил «человек» и был вынужден записать его в список. Конечно, и ночи и люди существовали в Эскапизме, но и то, и другое нуждалось в разъяснениях.
 - Комар! Ахах, попала?
 В этот раз Мета добилась того, чего хотела. Комаров в Грегате не наблюдалось, а вот гнуса и прочих неприятных мелочей, что желают сожрать тебя по малюсеньким кусочкам – было хоть отбавляй. Но тем, кто отправлялся на Землю из Эскапизма, в тёплое время действительно было нелегко. Незаметные укусы, противный писк вампира и жуткий зуд – весьма неприятные сюрпризы.
 - Ночь, человек, комар. Картина маслом, - вымолвив это, Опал улыбнулся. – Раз уж зашла речь о ночи, стоит внедрить в игровой процесс увлекательно-познавательную минутку. Но, полагаю, Кассандре будет легче выделить разницу между ночью Эскапизма и ночью Земли.
 Я кивнула, принявшись разъяснять:
 - Смена дня и ночи здесь имеет много нюансов. Если касаться больше социальной стороны, нужно знать, что сутки делятся лишь на два периода: день и ночь. Они, в свою очередь, разделяются также на две части: азу и мо, и спес и ви, соответственно. Я лучше запишу это. Ты часто будешь слышать от расийцев про, скажем, азу и можешь не понять истинного смысла сказанного.
 - Расийцев? – переспросила Мета. – Похоже на расистов, если честно.
 - У нас здесь много жителей, - я улыбнулась, посмотрев на ксану. – Есть существа и звери. Существа делятся на четыре группы: расийцы, инфры, пелуки и булосы. Расийцы – мы с тобой, и большинство живущих вокруг нас. Инфры – менее развитые существа, зачастую они даже не способны разговаривать, но и не настолько глупы, как звери. Пелуки – древние существа, которыми невозможно стать, многие из них, как поговаривают, родом даже не из нашей вселенной. А булосы – это те, что были созданы непосредственно для работы над Эскапизмом, сохранения равновесия и многих других важных дел.
 - Булосы это что-то типа богов, верно? Сидят такие мудрые, управляют миром.
 - Да, можно сказать и так, хотя их влияние сильно ограничено законами Кодекса. Впрочем, богами можно назвать разве что вохар. Вохар – это многочисленные булосы, которые были созданы для поддержания равновесия. В их обязанности входит следить за своей сферой существования – называется она ре-систен – к примеру, за болезнями, честностью, злобой, определённым ремеслом. Но есть многие вохар, что со временем отошли от первостепенных задач. Их обуяли «смертные» чувства: высокомерие, коварство, желание быть выше остальных. Я лично предпочитаю не связываться с подобными силами, чтобы не обрести дополнительные проблемы. Большинство существ в Грегате поклоняются вохар, становятся их эсендо. Конечно, многим они помогают, но и многих – губят по собственной прихоти. Потому я стараюсь держаться подальше от этой сферы. Тем более… сейчас, - я замялась, не решаясь окунуть Мета в длительный и нудный рассказ о нынешней эпохе. – Сейчас смутное время из-за правления не очень лояльного к жителям Грегата вохар. Впрочем, об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.
 - Да-да, верно. Я тогда хотела бы спросить насчёт окружения. Не могу объяснить, но здесь всё... чуть других оттенков? Или у меня в глазах мутнеет всё?
 - С твоими глазами всё нормально, Мета. И, думаю, я понимаю, о чём ты говоришь. Земля расположена очень далеко от нашей вселенной, это даже представить сложно. И, конечно, ни Солнца, ни Луны - вроде так они называются - у нас нет. Но есть необычные существа, «исправляющие» этот недостаток. Вот Витлайн, к примеру, испускает голубое сияние, которое рассеивается на синее – то есть жизнь, и белое – то есть свет, видимую часть сияния. Благодаря ему мы способны жить, пока в теле преобладает его витарное сияние. Витлайну принадлежит день, все его десять часов. Свет белый, конечно, но из-за своей природы в нём преобладает голубой или синий, и окружающее пространство принимает этот еле различимый оттенок. Хотя я его уже давно не замечаю.
 - Подожди, подожди, - залепетала Мета, что забрала у Опала, тоже с любопытством слушавшего мои лекции, листок с пометками, и не успевала записывать, поскольку я рассказывала очевидные для себя вещи с достаточно резкой скоростью. Когда ксана перестала водить ручкой по листку с крупными буквами, я продолжила.
 - Ночью время отдаётся Мортлайну. Он испускает оранжевое сияние, состоящее из видимой части – жёлтого сияния, то есть мрака, и из красного сияния, то есть смерти. Красное сияние Мортлайна со временем вытесняет синее сияние Витлайна, и, когда первого становится слишком много, существо погибает. Поскольку мрак в Эскапизме – в нашей вселенной – имеет жёлтый цвет, а не условно чёрный, наша ночь может показаться тебе странной. На самом деле, она не особо темнее дня.
 - Ух, - Мета засмеялась, - у кого-то точно будут проблемы со сном.
 - Ты быстро привыкнешь, честно. А представляешь, какого мне было жить на Земле, когда повсюду внезапно наступает полная тьма? А тьма для жителя Эскапизма жуткий знак. Благо мне быстро объяснили что к чему.
 - Так странно слышать подобное.
 - Да, ты уже говорила, Мета. Что ещё? Пространство? Здесь огромная куча миров, но в них не так просто можно попасть. У вас есть границы, через которые пропускают охранники, проверяя при этом багаж, у нас они тоже присутствуют, но работают немного иначе. С помощью особого сти-акри мы разрываем пространство в любом месте, создавая при этом портал – переход, по которому можно пройти в другой мир. Все измерения соединены, соприкасаются друг с другом, но пройти сквозь границу никто не может, то есть пешком или на лошади, допустим, ты до другого мира не доберёшься. Только создав портал самой, либо попросив кого-либо о помощи. Опытные стиа забывают об этом передвижении, они пользуются телепортацией. С лёгкостью переносятся куда угодно.
 - Могу ли я создать портал и сложно ли это? – с блеском в глазах спросила Мета.
 - Смотря куда. Я не знаю, как это делать, тем более для этого нужно прекрасно знать строение и географию измерения, поэтому да, это довольно сложно. Но в будущем ты всему научишься, если приложишь достаточно усилий.
 - И телепортироваться?
 - Обязательно.
 - А... драконы здесь есть?
 - Да, конечно есть, - я вновь засмеялась, услышав очередной вопрос, но тут же приняла серьёзное выражение лица. – Чешуеносы, как их здесь называют, и так далее. Умные волшебники и благородные рыцари. Только вот лучше их остерегаться. Понимаешь, Мета, этот мир нечасто бывает справедливым. Здесь худо с правосудием, поэтому, прошу, будь осторожнее. Я понимаю, в тебе вскоре проснётся любопытство, любознательность, но старайся пресекать чрезмерное желание познать все прелести Эскапизма. Ведь сти-акри и власть – есть то, что способно любого свести с ума, также, как на Земле деньги и политика делает из любого человека бессердечного эгоиста.
 Мета помрачнела. После сказанного мною она поняла, что это не кино и не красочная книжка, в которой добро всегда побеждает. Что не только карамель и цветы так схожи с земляными, но и извечные человеческие проблемы. Здесь есть сти-акри, волшебство даже более могущественное, чем она себе представляла, но глупо было бы думать, что за такую силу люди не платят сполна.
 Когда ты в прямом смысле можешь испепелить противника, то соблазн становится слишком большим. Ты словно божество, и это сводит с ума, забирает душу с потрохами, и ты остаешься ни с чем сидеть опустошенным над пеплом. И каждый норовит вонзить нож в спину, лишь бы хоть на шаг приблизиться к вечности, найти источник знаний, поглотить чужую силу, стать сильнейшим и бессмертным. Масштабная и вечная борьба конкурентов, которые наивно полагают, что могут тягаться с вохар.
 - Раньше, судя по тем книгам, что я читала дома, всё было по-другому. В измерениях царила гармония, и расийцы не набрасывались друг на друга ради силы и знаний. Но это было давно, а время, как мы знаем, меняет всё. Я не хочу тебя запугать, Мета, не хочу, чтобы ты боялась этого мира, всё-таки в нём есть очень много хорошего и прекрасного, я лишь стараюсь предупредить тебя о той опасности, которая будет ожидать на каждом повороте. Я видела, как подобные тебе, спотыкаются, поэтому хочу, чтобы ты не доверяла, кому попало. Будь улыбчивой, приветливой и доброй, но приглядывайся к собеседнику, слушай интонацию и вслушивайся не в то, что он говорит, а что скрывает за своими словами. Можешь принять меня за параноика, твоё право, но я просто даю совет.
 Мета понимающе кивнула. Её лицо стало каменным, девушку больше не забавляла вся эта история, она поняла, что это не игра. И здесь нужно оскаливаться, как и там, в том мире.
 - Ты утрируешь, - вымолвил Опал. – Да, в плане личной безопасности и, быть может, моральных устоев Эскапизм претерпевает неприятные изменения, но это вовсе не значит, что нужно запереться дома и никого не впускать.
 - Но я вовсе так не говорила, - с досадой в голосе отозвалась я. – Почему бы не быть начеку? Кордованское Шитье минует и что дальше?
 - Почему бы не решать проблемы по мере их наступления? В любом случае давайте выпрямлять тему, чтобы не оказаться на странице с умбрами.
 - Ууу… - протянула Мета.
 - Нет, не спрашивай про умбров. Любой другой вопрос.
 - Теперь я всё время смогу разговаривать с вами на вашем языке или это пройдёт? – Любопытство Мете начинало набирать обороты, потому долго ждать вопросов не приходилось.
 - Всё зависит от того, что сделала твоя «тётя». Может пройти сейчас или в будущем, а может и остаться так, ведь это неплохо? А вообще, кто эта странная особа, которая ни с того, ни с сего решила забрать тебя и отвести на Кордованское Шитье? Знаешь, на то, чтобы переместить человека в другую Вселенную, о которой он понятия не имеет, нужна веская причина.
 - Да, это уж точно. Но... я и сама многого о ней не знаю. Я возвращалась из школы где-то в середине дня, хотела зайти домой, переодеться, закинуть вещи и пойти на гимнастику, но по дороге меня перехватила она, отвела подальше от посторонних глаз и ушей и принялась рассказывать, кем я являюсь на самом деле и что мне предназначена другая жизнь. В общем: она сказала, примерно, что мне лучше время или же оставшуюся жизнь прожить в другом мире, чтобы обезопасить свою семью. Я же говорю, звучит как завязка не очень оригинального фильма. И всё это. Внимательность к деталям, но халатность в важных вещах. Затянувшийся розыгрыш.
 - Тебя не насторожила такая информация? Звучит как угроза, - вымолвил Опал.
 - Да, конечно, я сначала думала, что она ненормальная. Я отбилась от неё и пошла прочь, но она… прочла мои мысли, тем самым заинтересовав и затормозив меня. Она сказала всё в точности, что крутилось у меня в голове, поэтому я обернулась, и тогда она показала мне волшебство, ну вы понимаете: телепортация, эти сти-акрийские огоньки, трансформация одного предмета в другое, невидимость, наконец, всё, чтобы я поверила. После она сказала, что является старой подругой моей матери и хочет уберечь от опасности, а в этом учреждении за мной приглядят. Я надеюсь, что вы меня поймёте. После тех чудес, которые она мне показала и которые уж точно не были уличной стикри, я, думая лишь о безопасности семьи, согласилась. И я больше всего сейчас хочу разобраться, что это за женщина и почему мне и моей семье угрожает опасность. Угрожает ли вообще?
 - Мы разберёмся во всём, - внезапно произнесла я. – Это сложная ситуация, но ни я, ни Опал, надеюсь, просто так не оставим её.
 Юноша устало улыбнулся, словно в знак, который должен был сделать, но по истине не хотел, и кивнул головой.
 - Спасибо вам, - вымолвила Мета. – Такая буря внутри. Сложно дышать от всей этой… информации. – Девушка запустила пальцы в разноцветные волосы и опустила голову. – Теперь, когда всё более или менее начинает расставляться по местам, не само по себе, а с вашей помощью, конечно, но всё же мне стоит передохнуть. Поваляться в кровати, поклевать в потолок. Никто же не против? 
 И я, и Опал покачали головами, позволив девушке удалиться. Когда Мета скрылась за дверью своей комнаты, юноша тихо вымолвил:
 - Очень странно.
 - Пугающе, скорее. Если всё так, как описала Мета, то мне не без объяснения становится не по себе.
 - Если всё так? – переспросил Опал. – А как же твоё «нельзя никому доверять», особенно, когда история настолько... интересная, а личико настолько симпатичное?
 - Это месть за замечание по поводу поклонения, ведь так? Мне не хотелось начинать с этого знакомство, но, к сожалению, я слишком прямолинейна.
 - Делать мне больше нечего, как над тобой подтрунивать. Тебе не нравится, когда молятся пустоте. Мне не нравится, когда расийцы не соблюдают своих же правил.
 - Каждый имеет право на противоречие, - улыбнувшись, заметила я. – Я стараюсь соблюдать правила, но это не означает, что я справляюсь с поставленной задачей на пять с плюсом.
 - Что ж, тогда я возьму на себя тяжёлое бремя наблюдателя.
 - Брось, разве такое создание, как Мета, может соврать?
 - Кто знает, а вдруг она кошмарный уланим, который добрыми стиа был заточён в темницах Орраса, но обрёл свободу? И когда мы заснём, она... сделает что-то нехорошее.
 - Нечасто я слышу от собеседников добрую иронию.
 - Ты уверена, что она добрая? – Опал тихо засмеялся и встал с дивана. – Скажу по секрету: я на стороне Меты.
 - Тогда я вверяю свою судьбу в ваши руки, поскольку без страха ухожу спать.
 - Не рано ли?
 - Нет. Мама говорила, что монстры не могут добраться до тебя, когда комната залита белым светом. Тем более я устала и хотела бы прилечь.
 - Спокойного дня, Кассандра.
 Мы с Опалом разошлись почти одновременно, но в одну и ту же секунду, словно по какому-то ментальному приказу, остановились и обернулись. Кто-то постучал во входную дверь, и поскольку никто гостей не ждал, мы оба удивились эдакой внезапности. Даже любопытная Мета выскочила, чтобы найти источник звука. Опал открыл входную дверь.
 На пороге стоял юноша лет девятнадцати с золотыми кудрями, заплетёнными в пучок, расположенный совсем рядом с затылком; довольно мужественной фигурой и взрослым лицом. Благодаря моей придирчивости к любым мелочам я сразу заметила огонёк азарта в его тёмно-шоколадных глазах, который бывает у заядлых игроков, любителей адреналина или воров, небольшую родинку чуть выше уголка рта и этот взгляд, не оценивающий, но внимательный, смотрящий не на тело, в душу, не так, впрочем, странно и неприятно, как это делали многие другие.
 Он был одет довольно формально, но в костюме его в обилии присутствовала отделка из кожи, что не могло не удивлять, на ногах же красовались вполне обычные кроссовки. И пусть такое смешение стилей могло показаться странным, на юноше это вполне гармонично смотрелось. В руках у него грелась толстенькая папка с какими-то бумагами, он прижимал её к себе даже слишком сильно, будто боясь, что Опал окажется неадекватным защитником природы, выхватит эту важную вещь и убежит.
 Мета посмотрела на меня с вопросом. Я махнула головой, говоря, что сама хочу понять, в чём дело. Опал же очень мило и добродушно улыбнулся, словно встретившись со знакомым.
 - Меня зовут Кай Люмьер, я буду вашим секвентуром. Для начала предложу познакомиться. – Его голос хотел быть похожим на своего гордого, уверенного и, несомненно, очень взрослого отца, но при присутствии двух юных девушек робел и скатывался на неуверенную и тихую речь. Но Кай, заметя неловкость ситуации, вложил храбрость и исправил фразу в её конце. Получилось странно, но достаточно мило.
 - Я – Опал, - протянув руку, вымолвил юноша. Когда юноши обменялись рукопожатием, послышался внезапно тонкий голос радужноволосой девушки.
 - Ой, меня зовут Метой, – Она светилась от непонятной радости и пару секунд махала рукой, чтобы привлечь внимание молодого секвентура.
 - Я – Кассандра.
 - Приятно познакомиться и радостно приветствовать вас на Кордованском Шитье. – Звучало заученно. – Надеюсь, что не помешал. Есть несколько дел, которые необходимо выполнить в первые дни пребывания на территории Дигес. Во-первых, бумажная волокита. Это договоры на участие. Также инструкции для каждой роли, задействованной в Шитье. Хамусы по традиции живут отдельно, поэтому их вы можете отыскать ближе к самому Дигес. Советую не откладывать на потом и ознакомиться со всеми бумагами сразу. – С этими словами Кай протянул каждому из нас стопки; моя оказалась наиболее толстой, поскольку от аториса требовалась не только самостоятельная работа, но и организация совместной деятельности.
 - Помимо инструкций выдаётся расписание. В виду определённых причин оно может меняться, поэтому администрация Шитья заранее приносит извинения за неудобства. В целом график вы планируете сами: путём собраний решаете, на что необходимо сделать упор в тот или иной день. Естественно, всё необходимое для подготовки вы можете найти в Силиеру, что располагается прямо под Дигес. Комплекс включает тренировочные залы, библиотеку, лаборатории и прочее. В качестве пропуска используйте свои удостоверения, без них перемещение по территории Дигес серьёзно ограничено, так что не стоит забывать их в гостинице. На данный момент запланировано два официальных события. Во-первых, вы должны проследовать со мной в медицинский пункт для дополнительного обследования. Во-вторых, чуть позже будет проведено выявление степени развития сти-акри; делается это для обеспечения гибкости работы аториса с «нитями» и «крючками». Если вопросов нет, то прошу проследовать за мной.
 Вопросы, конечно, были. Но по какой-то причине спрятались внутри и не собирались покидать своей обители. Мы последовали за Каем на улицу, где он снабдил нас некоторыми знаниями касательно Шитья в общем и Дигес.
 Мета отстала от нас, и когда Кай обернулся, чтобы попросить девушку догнать нас, его лицо окаменело. Я знала, в чём дело, потому испугалась его взволнованной гримасе и резкому движению, перешедшему на бег. В мгновение ока Кай очутился рядом с девушкой, почти накинулся на Мету, которая выкатила глаза от внезапного посягательства на её личное пространство, и что-то вырвал из рук.
 - Так-так, спокойно, - поспешно вымолвил он, пряча нечто в карман.
 - В чём дело? Что я сделала?! – воскликнула радужноволосая ксана, прижавшая руки к груди.
 - Что ты делаешь? – встревоженно спросил Опал, встав перед ошарашенной Метой.
 - У неё был телефон. Она хотела сфотографировать себя на фоне Дома, очевидно.
 Мой испуг сменился удивлением, я посмотрела на Мету и спросила:
 - Тётя ничего тебе не говорила про отношение жителей Эскапизма к технологиям?
Радужноволосая девушка, чьи глаза уже находились на мокром месте, отрицательно покачала головой. Она оглядела нас и медленно сделала шаг назад, будто намеривалась незаметно уйти от диких разгневанных зверей.   
 - Извини меня, - вымолвил Кай. – Но эту вещь никто не должен был видеть.
 - Почему? – Голос Меты чуть дрогнул.
 - Твой мир не касается Эскапизма, потому в нём свои законы. Однако здесь сложилось негативное отношение, по крайней мере, со стороны правительства на развитие технологий и науки. Мир под названием Ксенор одним из первых познал, на что способна промышленная революция, за что и поплатился. Он создал оборонительную систему, которая стала для него тюрьмой во время экологической катастрофы, так как никто из остальных миров не смог пробраться в Ксенор, дабы помочь. И у верхов после подобного поехала крыша, они стали издавать указы и манифесты, запрещающие использование высоких технологий и приказывающие уничтожить практически всё, что представляет какую-либо опасность. Глупо, не правда ли? Телефоны, компьютеры, огнестрельное оружие – всё, что успело обзавестись множеством модификаций, бросалось в топку. Конечно, некоторыми вещами мы продолжаем пользоваться: электричеством в домах; холодильниками и печами, чем-то не особо серьёзным. Фабрики и заводы, большинство которых было закрыто, находится под постоянным и бдительным наблюдением. Впрочем, тебе не стоит забивать этим голову, к подобному можно привыкнуть. Но телефон мне придётся забрать.
 - То есть, если бы меня сейчас увидели, то могли позвать охрану, а потом – меня бы посадили в тюрьму? – изумлённо вопросила Мета.
 - В общих чертах. Ведь у тебя в руках контрабанда.
 - А как же самолёты? Ммм, автомобили? Интернет?
 - Когда-то всем этим можно было пользоваться, - задумчиво пробормотал Опал. – Но, а сейчас, если постараться, можно найти заброшенные кладбища со всякой сломанной техникой. Есть исключение, к примеру, в Шенно возможно передвигаться на поездах.
 - На поездах, - сокрушительно повторила Мета.
 - Многие средства передвижения не так необходимы здесь, как на Земле, Мета. Короткие расстояния мы способны преодолевать на животных, более длинные – с помощью телепортации, переходов или порталов. Нужные для жизни технологические вещи тоже есть, пускай и не в таком удобном виде.   
 - Эти миры многое дадут тебе взамен, - вымолвил Кай, потянув неловкую улыбку. – Так что не расстраивайся.
 - Я, скорее, обескуражена, чем расстроена.
 - Ко всему можно привыкнуть, - вымолвила я. – Мне уж можешь поверить. Я пробыла на Земле около двух лет.
 - Если на этом всё, то я, пожалуй, продолжу, - сказал Кай, пройдя вперед. - Насчёт своих вещей, да и насчёт гостиницы в целом можете не беспокоиться. В этом году на Кордованское Шитье вызвали проспехов , которые не дадут своровать даже кусочек яблока, если он принадлежит вам, поверьте мне.
 - Теперь я не очень-то за вещи волнуюсь, скорее, за что-то другое, - тихо, но так, чтобы секвентур услышал, сказала я.
 Кай поймал мой недовольный взгляд и стал более серьёзным.
 - Они резки по отношению к другим расам, но уверяю, сдерживают свою гордость и не могут никому причинить вреда. Иначе Рошель не разрешила бы им здесь находиться.
 К этому моменту мы подошли к двухэтажному зданию, сложенному из большого белого камня. Оно было узким, но компенсировало ширину длиной. За зданием высилось древо Дигес. Возможно такова была его сила или просто воздействовало величие самого необычного растения в Грегате, но воздух здесь был разряжен, а гравитации будто приказали вести себя непривычно для расийцев: заметнее притягивало к земле.
 Мы поднялись по мраморным ступенькам, от которых веяло прозрачным холодом, прошли под несколькими каменными арками, завернули налево и вошли в холл. Ничем особенным он не отличался, массивный потолок - подобные ему были расположены в соборах - поддерживался четвёркой колонн с нишами, в которых стояли големы. Похожие на нерабочих, но как знать.
 Было довольно просторно и светло, наверху на сотканных из ивовых прутиков люстрах сидела тысяча гэбвелт; они яро переговаривались, искоса смотря вниз на новых учеников. Изредка они даже трясли крылышками и сыпали на чью-нибудь голову жёлтую или розовую пыльцу, даже не зная, что это считалось счастливым знаком. Так, пока Кай рассказывал о Кордованском Шитье, Мета успела подтвердить статус счастливчика, когда стояла и наблюдала за существами с открытым ртом, благодаря чему наглоталась пыльцы, зарядившись частым чиханием. Какая-та мрачная по внешнему виду девушка, которая стояла возле уже красной ксаны, протянула ей платок и, кивнув головой, пошла по своим делам.
 - Это... ой, аллергия что ли? – со слезами на глазах спросила Мета.
 - Просто наблюдай с закрытым ртом и тогда всё будет нормально, - спокойно отозвался Опал.
 От холла в две стороны отходили деревянные, широкие лестницы, ведущие на верхние этажи. Здание вообще странным образом вмещало в себя одинаковую пропорцию дерева и камня. Сам холл был соединён со многими коридорами, кабинетами и помещениями.
 Здание, в котором мы находились, было центром всего комплекса Силиеру. Именно здесь располагалась администрация Кордованского Шитья, находился кабинет Предвестницы, а также находились социально необходимые помещения по типу медицинских кабинетов, в которые мы направлялись.
 - Это несложно, Мета. Карты висят на каждом углу любого коридора, к тому же тебе всегда подскажут сотрудники Силиеру или иные участники Кордованского Шитья.
 - Ой, он запомнил моё имя, - пролепетала очарованная ксана, что, словно фея, летала возле Кая.
 - Посторонним вход на территорию запрещён. Есть определённые дни, когда родные или друзья могут навещать вас на границе, возле моря, но в другие дни подобного не будет.
  К этому моменту мы подошли на первый пост информации, за которым сидели две девушки. Одна из них – холу с изумрудными волосами до поясницы и обкусанными чуть ли не до крови губами – что-то быстро писала на бумаге. Вторая - человеческого облика девушка чуть постарше своей коллеги, в одежде рыжеватого едкого оттенка – ставила печати на документы.
 - Даже если вам кажется, что они смертельно заняты, не бойтесь и спрашивайте то, что вам нужно. По большей части они лишь притворяются, что делают что-то срочное и важное, - с улыбкой проговорил Кай.
 Представительница холу – замёрзших вокс-рэви, необычных существ, живущих высоко в горах - судя по всему, услышала реплику секвентура и метнула в него злобный взгляд. Но юноша к тому моменту уже отвернулся и зашагал дальше, поэтому немая изумрудная атака была напрасной.
 - Где же нам вас найти, если будет нужно? – поинтересовалась я.
 - Для секвентуров предусмотрено несколько помещений. Первое здесь, на втором этаже, второе на границе территории Дигес и третье, в котором мы и живём с братом, находится на северо-западе от древа.
 Получив ответ, я вновь окунулась в свои мысли, такое уж было у меня неприятное свойство: постоянно витала в облаках, даже когда действительно нужно было внимательно слушать. Мета зависла около большого стенда с цветной картой Дигес и окрестных мест; Опал стоял возле Кая и расспрашивал его по поводу чего-то, касающегося «крючков»; вокруг носились совершенно разные существа, по внешнему виду которых сложно было понять – люди они или лишь маскируются под них.
 И тут я подловила себя на прекрасной мысли, когда посмотрела на спутников. Мне чертовски повезло, настолько, что чувствовалось, будто я вытащила лотерейный билет. Вот только мне по-прежнему приходилось оборачиваться и наблюдать за тылом, чтобы никто не смог подойти слишком близко и незаметно своровать бумажку прямо у меня из рук. Ушки на макушке, а руки сжаты в кулаки, даже когда вокруг только друзья.
 Детство научило меня смотреть на происходящее со многих сторон, видеть в существах не только их лживую личность, которую они выставляют напоказ, но и скрытые лица, заплаканные и растрескавшиеся от постоянных злости и жалоб.
 Наверно, я со стороны выгляжу также, улыбаюсь, если разрываюсь изнутри. Говорю, что хорошо сплю, если встаю посреди ночи и брожу по комнате из-за кошмаров. Уверяю, что эсендо , но молю вохар о помощи и о чём-то ужасно важном, но о чём не хочется вспоминать в такой прекрасный день. Только ночью, когда все закроют глаза и отправятся в мир сновидений, я сяду на кровать и сложу вместе руки. Или всё же нет? Может, это тот самый толчок, который означает, что нужно всё менять? Расстаться с прошлым, если оно само не будет преследовать?
 - Мы пришли к первому важному пункту в нашем сегодняшнем распорядке, - торжественно произнёс Кай, буквально вытянув меня из самопознания. - Каждому из вас нужно пройти обследование. Ничего особенного, считайте, просто беглый опрос и осмотр тела. Никто у вас в душе копаться не будет и анализы просить сделать – тоже. Это формальность, чтобы понять, можно в данный момент допускать вас до Шитья или нет. За этой дверью будет ещё две, на них таблички с отрывками алфавита, если первая буква, с которой начинается ваша фамилия, подходит под одну из них, то смело шагайте за эту дверь. Но только по одному. С позволения Меты я могу пойти с ней, потому как для неё, возможно, многие моменты будут непонятны.
 Все с согласием кивнули и зашли в помещение. Стояла гробовая тишина, и лишь часы, висящие прямо напротив нас, добросовестно отбивали нужный ритм и, прикладывая, наверно, треть своих сил, передвигали стрелки. Вверх, а после снова вниз. Сначала так усердно покоряя гору, теребя в руках флаг, который должны будут поставить на самой вершине, взбираются по стеклянным склонам. А дойдя до цели, бросают кусок ткани в мёртвый снег, ухмыляются, будто это не стоило им никаких сил и никто, кроме них самих, им не помогал, а потом сваливаются, и летят вниз, не успев подумать о своих ошибках.
 Падают в сугробы, стряхивают с себя всё тот же мертвый снег и смотрят в гору, решаясь снова покорить её. И глупо было бы думать, что на новом пути они не встретят старых преград. Всё повторяется, как в несправедливом, но отнюдь не глупом водовороте, с разницей лишь в том, что мы всё же способны остановиться, чтобы понять, что гору можно обойти.
 Я молча прикоснулась к ручке нужной двери и, не оборачиваясь, потянула её вниз и на себя, отворила дверь и зашла внутрь. Из-за излившегося фонтана белоснежного света мне пришлось зажмуриться на мгновение, а потом медленно раскрывать глаза, привыкая к неприятной неожиданности.
 - Прошу прощения за это... – прозвучал слабый голос справа от меня.
 Но его обладателя я не увидела, потому что внимательно всматривалась в предмет, стоящий в ближнем углу и наполовину закрытый толстым и рваным по краям куском желтовато-зелёной ткани – тем единственным, что никак не гармонировало со светлым обликом помещения в целом.
 Это была небольшая декоративная яблоня с крепким на вид стволом очень тёмного шоколадного цвета, с яркими и блестящими в лучах искусственного света яблоками, настолько сочными и такого маняще красного цвета, что я невольно шагнула вперёд, забыв о том, что в комнате не одна.
 Казалось даже пару секунд, как по одному из плодов стекала прозрачная капля, холод которой я чувствовала кожей собственных щёк. И путь мой прекратился, когда передо мной появилась мужская фигура. Увидев преграду, глаза испугались, что больше не смогут наслаждаться этим красным цветом и в неистовстве метнули взгляд наверх.
 Каменные глаза встретились с моими, обжигая их безразличием и льдом полнейшего отсутствия каких-либо эмоций, и сердце, которое давно остановилось в морозе, как мной чувствовалось, заработало у существа, стоящего передо мной, чтобы не напугать, но насторожить. Скулы, израненные шрамами, в которых текло что-то отдалённо похожее на синий лёд, поднялись, губы иссиня-чёрные скривились, всё лицо изменилось, ожило, чтобы произнести фразу:
 - Садитесь, пожалуйста.
 Каменная рука медбрата указала на кресло, стоящее посередине комнаты, но глаза всё также буравили мою стойкость и робкую защиту, поставленную лишь для тех, кто хочет меня обидеть. На большее всё равно не хватало сил.
 Изрытая льдом кожа из мрамора, излучающего самый обжигающий холод, который я только могла чувствовать; немая, грубая походка не человека, и не робота, а кого-то уже лишенного главного смысла; и взгляд, дающий понять всё, что требовалось от него. Лицо медбрата помрачнело, щёки заблестели, но это не было проявлением чувств, свойственных таким, как мы, это была лишь очередная жизненно важная особенность. Мы все особенны по-своему.
 Медбрат накрыл тканью яблоню, но не полностью, оставил маленькое отверстие, запустил в него руку и зачем-то медленно обхватил ею ствол дерева. Я села на кресло цвета серого зелёного чая, положила ногу на ногу и скрестила руки на груди. Врач сразу же приметила это.
 - Печально, что это растение смогло привлечь ваше внимание, мисс Стерия, - медленно растягивая слова, проговаривала женщина с ярко-черничными губами, чёрными, осыпавшимися под глаза тенями, едкой ухмылкой и небольшим родимым пятном на шее, прямо под подбородком. Она не была худой, но и лишний вес не бросался в глаза, довольные сальные от природы волосы были неряшливо собраны в пучок, кое-какие прядки цеплялись за уши. Большой бюст не позволял застегнуть белый халат до конца, поэтому одинокая пуговица, самая верхняя в ряду, гордо висела по левую сторону.
 - Я всё-таки эймороуи, разве стоит удивляться, что это растение заинтересовало меня?
 - Мы обе понимаем, что заинтересовало оно вас совершенно в другом смысле. Что ж, это не так важно. С вашего позволения я буду вынуждена задать вам пару вопросов, касающихся вашего физического, психологического, социального и сти-акрийского состояний.
 - Всё, что вам угодно, госпожа, - покорно кивнув головой, ответила я.
 Она опёрлась на стол настолько низко, что я улыбнулась, когда заметила, что следующая пуговица уже не справлялась со своей работой и готова была сдаться, хотя не могла подвести хозяйку. Через разрез халата пробивался красный овечий свитер, связанный собственноручно и не очень качественно. На краю одного из карманов, зацепившись, висели различные ручки и пара фломастеров, чуть далее них выглядывала деревянная линейка.
 Взгляд женщины опустился в бумаги, я через плечо посмотрела назад. Мраморный медбрат, частично покрытый льдом, гладил белку, сидящую на его руках. Я нахмурила брови, вспомнив, что недавно видела точно такую же. Хотя... белки все на одну морду, к чему же тогда эти странные размышления?
 - Вы волнуетесь, Кассандра?
 - Нет. Если только капельку. Сегодня предсказывали грозу, а я боюсь молний. – Я не спеша повернула голову и посмотрела на врача.
 - Как давно вы использовали сти-акри?
 - Сегодня.
 - Есть ли у вас какие-либо проблемы с локусами?
 - Нет, госпожа.
 - Вы знаете свой химический элемент? В состоянии управлять им?
 - Да, вполне.
 - Как долго восстанавливается у вас арксональная энергия?
 - Не могу сказать точно, никогда не уставала полностью. Где-то от двух-трёх дней, думаю.
 - Убивали ли вы когда-нибудь расийцев?
 Я оторопела. Сжала руку от такого внезапного вопроса, отвела взгляд в сторону, пытаясь зацепиться за какой-нибудь спасательный круг и выплыть из кабинета. А потом плыть и плыть так быстро и так далеко, что ни одна неприятность не сможет меня догнать. Что уж говорить о прошлом, что назойливой тенью бродит за мной не только днём, но и ночью.
 - Вы серьёзно?
 - Прошу ответить вас на вопрос, мисс Стерия. – Врач отвлеклась от своих записей и посмотрела мне в глаза.
 От этого стало ещё напряжённее, я старалась не подавать виду, не шевелиться и не дышать, а вдруг она забудет обо всём и задаст мне другой вопрос? Вдруг мне в кой-то веки не придётся копаться в прошлом, чтобы достать своих самых свирепых и беспощадных демонов из шкатулки, которую боюсь открывать, даже когда полностью уверена в своих силах.
 - Я сомневаюсь, что вы можете спрашивать меня о подобном. Если же я не права, прошу предоставить документ, чтобы подкрепить этим ваши слова.
 - Не стоит, ведь вы всё равно ответили мне на вопрос.
 - Ошибаетесь, - опасливо вымолвила я.
 - Думаете? Что ж, вы ещё можете переубедить меня. Я слушаю.
 - Это не имеет значения.
 - Совершенно. – Женщина кивнула головой, серьги из дешёвых арафгов чертополохового цвета, свисающие почти до середины её шеи, затрепетались и забились о постаревшую кожу. – Просто я не хочу, чтобы все происходящие инциденты вне моего кабинета, благополучно ложились на мои плечи, ведь это я не досмотрела и допустила возможность их появления.
 - Это была самооборона. Этого достаточно.
 - Достаточно для меня? Для архива, протоколов и бумаги? Или всё же для вас?
 - Я знаю... – отрывисто произносила я. – что не виновата в этом.
 - Вы воспринимаете меня как врага, Кассандра. Оглядывайтесь с опаской, боясь, что противник схватит вас намного раньше, чем вы успеете его заметить. Прислушиваетесь к шагам за дверью, наблюдаете за чужими взглядами, отчего же? Кто этот ужасный враг, чьё присутствие вы можете ощущать даже в одном из самых безопасных мест для вас?
 - Никто не может сказать, что оно безопасно для меня. Для других аторисов – возможно, я же - другой случай.
 Я замолчала, собираясь с мыслями, чтобы следующая реплика не стала ошибкой. Меньше информации, но больше правды, чтобы никто не мог прикопаться к словам. Но она была права, настолько права, что не хотелось признавать эту маленькую победу даже не врага, но незнакомого расийца.
 Мало кому нравится рыться в прошлом, ещё реже кому-то нравится, когда это делают за него. Стоя лицом к лицу с самим собой ты ещё можешь что-то утаить, спрятать за спиной, чтобы потом и не вспомнить самому. Но когда перед тобой эта дама в халате, беспощадно смотрящая в душу, от которой невозможно что-либо скрыть, всё меняется. И вопрос совсем ненужный, она и так знает ответ. Знает то, чего не знаю я.
 - Если бы я только знала, кого бояться, я не опасалась бы всего, что находится рядом. Я улыбаюсь при маме, чтобы не беспокоить её, но, когда остаюсь одна... боюсь своих теней, воспоминаний, которые готовы сожрать меня с потрохами, только потому что существуют в моей голове. Лишних слов, которые кажутся мне приторными, улыбок, слишком лицемерных на мой взгляд.
 - Из-за чего же всё это началось? – Врач больше не обращала внимания на записи, она опиралась руками на стол и смотрела на меня. Медбрат затих, перестав плакать, лишь иногда переходил к другой стене, переставлял книги с места на место, перелистывая изредка и останавливаясь на интересных местах.
 - Если бы ваш отец пропал, защищая вас, и вы бы не были в курсе жив ли он вообще или же нет; если бы вы были вынуждены покинуть родное измерение и несколько лет жить, ничего не зная о случившимся, только с одной мыслью в голове: «им нужна ты», вы бы не боялись каждый день, что что-то должно случиться? При этом всём я ведь всего лишь полуденица, а они... незримые враги, не имеющие как ни лица, так и границ в своей силе. И сейчас меня волнует не только будущая гроза, но и то, как меняется моя жизнь. Я не успеваю понять, что происходит, куда качусь я и весь окружающий меня мир. Почему я попала сюда и почему была выбрана предвестницей? Не ловушка ли это, не последний жест, на котором висит долг закончить то, что было начато несколько лет назад?
 - Вот видите, стоило только поделиться мыслями, и вы уже не видите во мне врага так яро, как раньше. Я понимаю ваше смятение...
 - Нет, не понимаете, - я резко перебила врача. – Точно так же, как ничего не понимаю я.
 - Неужели вы действительно думаете, что я обычный врач, который будет трогать ваш живот и проверять, насколько хорош ваш слух? Что я могу лишь задавать готовые вопросы, написанные на листке? Без чтения мыслей, без применения сти-акри я вижу, чего вы боитесь, что стоит у вас за спиной, намертво прилипшее и стесняющее даже в желаниях и убеждениях. Но намертво ли? Не можете ли вы позволить помочь вам? Или в этой помощи тоже видна опасность?
 - Вы сами можете ответить на этот вопрос. Могу ли я доверять вам?
 - Можете, Кассандра. Потому что тот, у кого есть враги, всегда имеет друзей. Я уверяю вас, что здесь вы в безопасности. Здесь никто не желает вам зла, а раз уж Рошель выбрала вас, значит, это не судьба, не злой рок и не планы злодеев, а просто удачное стечение обстоятельств.
 - А если нет? – Голос мой содрогался от сомнения, но всё равно гнул свою линию пусть и без прежней уверенности.
 - Тогда что же возможно изменить? Вы будете до конца дней бояться оглянуться?
 - Почему бы и нет.
 - Да потому что эта неподкупная паранойя, сверхосторожность на любом повороте лишит вас всех привилегий и достоинств, оттолкнёт друзей и помощников – то самое, что может вытянуть вас из любой ямы, какой бы глубины она не была. Вы сами отталкиваете друзей, видя в них только недостатки, которые превращают обычных людей, желающих вам помочь, в противников. Вы ведь сейчас совсем одни, не так ли? Ни близких друзей, ни молодого расийца, ни старших братьев или сестёр, на которых можно положиться.
 - Ха, просто у меня сложный характер.
 - Не сваливайте это не характер, Кассандра. Дело в этом. – При этих словах женщина коснулась кончиком пальца виска. – В ваших мыслях и отношении к миру.
 - Если я не буду осторожной, я подведу отца, - коротко, но довольно грозно отозвалась я.
 - Вы подведёте его, если у вас не будет тех, кто сможет помочь в нужный момент.
 - Думаете, я не справлюсь одна?
 - Даже сейчас, разве справляетесь?
 Я замолчала. Облокотилась о спинку кресла и подняла глаза к потолку. Он был белого цвета, без каких-либо теней или оттенков, словно на картинке, освещаемый со всех сторон, несмотря на то, что сейчас это было невозможно. Он был шершавым, чем-то похожим на миниатюру мира, на холмы и горы которого можно было взирать свысока, как могущественный вохар.
 Зря я рассказала ей про себя, слишком широко открыла дверь в душу, ведь теперь её способностей вполне хватит, чтобы заползти внутрь, перерыть могилы всех забытых страхов, достать огарки силы и потушить окончательно... либо зажечь заново.
 И сомнения на каждом пути, тени врагов в друзьях, близких, прохожих. Всё не так, и все не такие, если посмотрят на меня иначе, чем нужно. Везде подвох и боязнь сделать ошибку, после чего не та самая тёмная сторона, а, скорее, сырая вина за совершенное задавит на месте. Глубокий вдох и медленный выдох больше не помогают, я совершенно одна, и она права - я не справляюсь.
 - Нельзя прятаться вечно и отстранять возможных союзников. В одиночку вам будет не под силу отразить атаку неприятеля, если он действительно настолько могуществен, как вам кажется.
 - Я никогда не умела разбираться в людях. И думаю, что сейчас, следуя совету, могу сделать то, о чём ещё долго буду сожалеть.
 Женщина выпрямилась, обошла стол и присела на его край. Лакированные и начищенные туфли черничного цвета блеснули в свете люстры, зауженные деловые брюки расправились, когда хозяйка положила ногу на ногу.
 - Вы поймёте, когда перед вами будет стоять враг. Я обещаю вам, Террест.
 У меня перехватило дыхание. Глаза не сразу смогли поднять испуганный взгляд, сначала он утонул в потёртой ножке деревянного стола, пополз по ней наверх из последних сил, зацепился за брюки жертвы и продолжил путь до цели. Мои глаза впились в глаза врача. Руки сжались в кулаки, а тело подалось вперёд, но всё равно осталось сидеть на месте.
 - Моё имя Кассандра.
 Женщина со спокойствием кивнула, вновь обошла стол и взяла с него маленькую карточку. Она протянула её мне и уже более тихо вымолвила:
 - Пусть это будет нашим маленьким секретом. Но теперь вы знаете, что можете поделиться со мной проблемами на эту тему.
 - Вы не имели права, - со злобой прошипела я.
 - Сейчас правда на вашей стороне. Я признаю, что превысила полномочия, отводимые мне, поэтому в вашей власти пойти к предвестнице и рассказать об этом... случае. С другой стороны, я могу стать вашим первым союзником.
 Накрашенные ногти стукнули о поверхность карточки, которая по-прежнему была протянута мне. Я взяла её. На карточке был написан адрес – корпус, этаж и комната, очевидно личные покои, находящиеся в каком-то другом месте, и имя, более – ничего.
 - Я надеюсь, вы понимаете, что это уже не просто личная проблема обычного участника Шитья.
 - В любом случае, я буду молчать. Это моя работа. – Женщина развела руками и улыбнулась.
 - Я... благодарю вас, - довольно негромко и робко сказала я.
 - Пока что не за что. Будьте аккуратны, но не переусердствуйте с подозрениями. Кассандра.
 Я качнула головой в знак того, что прислушаюсь к этому совету, встала с кресла и посмотрела на медбрата.
 - А как же он?
 - Он глух, - коротко отозвалась врач.
 - Печально, - прошептала я и прошла мимо медбрата до двери.
 Только оказавшись снаружи, я поняла, что сердце до сих пор слишком быстро стучит, ноги слегка подгибаются как от длительной тренировки. Пальцы только, на удивление, не дрожали, хотя частенько грешили этим.
 В кабинете произошло что-то странное, без сти-акри и физической силы, пользуясь лишь нужными словами, разговор смог затронуть больные нотки содержимого моей души. Я не могла сказать уверенно, что с этой секунды пригляделась к миру и поняла, что тень моя не движется, пока этого не захочу я сама, что совсем немногие смотрят на меня и то, только чтобы скоротать время в очереди или оценить для возвышения или занижения собственной самооценки.
 Не могла уверять себя и других, что доверилась той даме в белом халате, что поверила, будто медбрат действительно глухой, и что мне больше не стоит быть такой подозрительной. Но нечто внутри изменилось, а врать самой себе об этом было бы безумно глупо. И раз сейчас мои руки стали более или менее свободными, скинули, может и не полностью, но хотя бы частично путы страха с кистей, значит, стоило научиться чувствовать врагов и друзей.
 Ведь у меня есть друзья. Не те, которые кинутся защищать меня телом или полезут в любую авантюру, стоит лишь мне попросить. А хотя бы те, которые смогут понять, выслушать, не разделить, но сделать вид, что разделяют беду на двоих. Я поблагодарю Ининитов и вохар, если получу хотя бы моральную поддержку.
 - Долго ты, - прозвучал голос Опала с правой стороны.
 - Были кое-какие... дополнительные вопросы. Ничего особенно, - пролепетала я в ответ и посмотрела на долора.
 - Хорошо. Осталось дождаться Кая и Меты и можно идти.
 Дверь первого кабинета отворилась, из белой комнаты вышла чересчур довольная и улыбающаяся радужноволосая ксана, за ней проследовал Кай, который, впрочем, не разделял веселье девушки, а выглядел смиренно.
 - Как всё прошло, Мета? – спросил Опал, как только заметил приближающуюся подругу.
 - Ну, вполне классно. Правда, я немного поняла, но Кай постарался мне всё объяснить.
 - Главное, что ничего серьёзного, - вымолвил секвентур, вставший рядом с Метой. – Однако на этом я должен вас покинуть. Время заставляет бежать по неотлагательным делам, поэтому кое-что, о чём я не смог рассказать сегодня, я обязательно расскажу чуть позже. Со следующими мероприятиями вы сможете справиться и без моей помощи. И ещё, кстати, в мо на площади будут… развлечения, местные стиа с... огненным выступлением, что ли. Словом, будет на что взглянуть в последний свободный денёк, - Кай с горечью усмехнулся. - Через двадцать темп участники встречаются на основной площади для проведения общей черты. Сразу после неё будет распределение по петле. А мне вот нужно торопиться. Приятно было познакомиться с каждым из вас, буду с нетерпением ждать следующего свидания.
 С этими словами юноша откланялся и трусцой побежал в следующее крыло здания. Опал лукаво улыбнулся, глядя вслед секвентуру, а Мета с некой рассеянностью, что снова просыпалась в девушке с Земли, смотрела на меня.
 - Черта, петля... – пролепетала ксана под нос. 
 - Это несложное и достаточно быстрое мероприятие, Мета, - вымолвил Опал. – Думается мне, что нет смысла возвращаться в гостиницу.
Я с согласием кивнула.
 Самостоятельная и крайне занимательная экскурсия по некоторым зданиям, которые можно было посещать рядовым участникам Шитья, позволила нам скоротать время. Посему пришли мы далеко не первыми. Пара ответственных стиа раздавали указания, как и где строиться аторисам, хамусам и нитям, проспехи помогали организовать это дело намного быстрее. Наступило время для общей черты – специфического ритуала, который помогал трезво оценить возможности расийца в области сти-акри. В целом каждый ритуал на Шитье так или иначе был направлен на развитие коммуникативных навыков или единения с другими участниками. Для того, чтобы работа оказалась эффективной, необходимо быть осведомленным о способностях, достоинствах и недостатков тех, кем ты «командуешь».
 Первая черта, доходящая почти до гостиниц и соединяющая крыльцо основного здания Силиеру с тропинкой, ведущей к морю, состояла из тёртого мела и кальция. Она была условной, помогающей сориентироваться и построить всех в одну шеренгу. Помимо её были ещё шестнадцать черт, равноудалённых друг от друга, угольного цвета, однако об их составе мало кто из присутствующих знал.
 Темпы быстро утекли, и участники Шитья выстроились перед первой линией. Мужчина в вычурной одежде, стоящий на ступенях лестницы, которая вела в Силиеру, громогласно приказал закрыть глаза и расслабиться. Я закрыла глаза, но успокоить сердцебиение всё же не смогла: отчаянно надеялась не встать на вторую или третью линии. Я отдавала рациональный отчёт о своих способностях в области сти-акри, знала, что не могу чем-либо хвастаться: в равной степени плохо разбиралась в каждой из научных сфер, но показывать это при всех не хотела. Впрочем, это уже не зависело от меня.
 В голове пронеслось видение: аторис, не способный удивить и ребёнка своими познаниями в сти-акри. Страх перед возможным да и преувеличенным позором сбивал тот факт, что мне, в отличие от «крючков» и «нитей» не столь важно демонстрировать свои умения. Я выступаю в качестве связного – тела, которым с лёгкостью можно воспользоваться. Конечно, для этого тоже необходимы определённые силы. «Прочь, дурные мысли, прочь из моей головы. Прочь, иначе кто-то вас услышит».
 Мужчина, руководивший ритуалом, попросил всех открыть глаза спустя темпу и прошагать до загоревшейся линии. Гениальных участников не оказалось, потому стиа вновь отдал тот же приказ. Два расийца уверенно шагнули вперёд, остальные же стояли на месте. Мета с волнением посмотрела на Опала, но долор объяснил, что всё в порядке.
 Так на васильковой линии оказались два сильнейших участника, которые оценивающе и с вызовом смотрели друг на друга. В их взглядах проглядывалась готовность к соперничеству, желание доказать что-то и кому-то. Я не могла разглядеть сильной тяги к бескорыстной помощи, скорее – к подвигам, славе. Возможно, слишком далеко стояла. Мне казалось это странным, поскольку с давних пор единственным расийцем, с которым мне хотелось соперничать, была я сама.
 Противник начинает падать и тонуть в болоте, а ты с разбега прыгаешь в самую пучину, чтобы застрять и не выбраться наверняка. Всё, лишь бы быть первым. Я утрирую, но, порой, соперники настолько увлечены друг другом, что скатываются даже с тех гор, которые сами когда-то давно покоряли.
 Две черты прошли, участников, которые узнали о здешней оценке их знаний и навыков, становилось больше. Когда пришла пора сливочной черты, на которой заканчивался хороший уровень подготовки, Мета шагнула вперёд. Опал одёрнул девушку и серьёзным тоном приказал ей вернуться: всё-таки мешать такому действу не стоило. Руководящего это насторожило, но даже его вопросительный взгляд не позволил долору отпустить радужноволосую девушку.
 - Моя черта загорелась, - чуть громче желаемого сказала ксана и дёрнула руку, на этот раз ей удалось освободиться.
 Мета быстро достигла черты, которая и для меня, и для Опала по-прежнему была угольной. Мы переглянулись, обменялись парой бессловесных вопросов, но не сдвинулись с места, ожидая своей участи. Томатная черта, следующая за сливочной, позвала к себе Опала и ещё пятерых участников. «Лишь бы не оказаться в конце». Не то чтобы это будет великим позором для меня лично, но всегда хочется избежать косых взглядов, тем более в новом месте. «Вохар, о чём это я? Кому какое дело до такой рыбёшки, как я?»
 Две линии отделили нас с Опалом. Это стало неожиданностью. Угольная черта сменила цвет на терракотовый и засветилась, стала звать к себе. Она разделяла средний уровень и низкий, была относительно неопределённой, но это всё равно радовало. Не всё потеряно.
 Сзади меня оставались ещё пять линий. Когда ритуал подошёл к концу, я огляделась: участники разделились достаточно поровну, лишь крайние черты оставались в одиночестве. По приказу мы повернулись налево и дошли до конца своей линии. Каждому была дарована ленточка – странное напоминание о занятой ранее черте.
 Осталась вторая часть некого ритуала, которая носила название попечительской петли. В ходе её аторис находил своего хамуса – того, кто должен будет направлять через тело и разум аториса силы нитей. Механизм петли хранился в секрете, по какому признаку аторис находит хамуса было неизвестно.
 Очевидно это было наиболее важной частью формирования команды. Меня с нитями – Опалом и Метой – объединили без каких-либо прелюдий. Но нахождения последнего члена было покрыто таинственностью. Как мне казалось, эта таинственность могла ненароком скатиться в ненужный пафос, вызванный, быть может, древностью такой традиции как Кордованское Шитье. Как бы то ни было, развитие событий не зависело от наших мнений и домыслов.
 - Мета, ты действительно видела ту линию? – с удивительной серьёзностью в голосе спросил Опал.
 - Думаю, меня бы остановили, если бы это было не так, заметили, что я мухлюю, разве нет?
 - Он просто завидует, что остался позади, - в шутку сказала я. – Теперь мы знаем, что ты можешь больше, чем силой мысли клеить обои. Поэтому мне в стократ интереснее, откуда ты.
 - Меня это интересует который год. Рада, что вы стали разделять мой интерес, пусть это и нелегко. – Мета уткнулась взглядом в каменную кладку.
 - На Земле у тебя не было шансов докопаться до истины, - сказал долор. – Однако в Эскапизме можно найти ответ на любой вопрос. Иногда... идя на существенные жертвы.
 - Надеюсь, это не завуалированный намёк Мете, чтобы воспользоваться услугами поганок ?
 - Вовсе нет, - буркнул Опал, видимо, мои слова в некотором смысле задели его. – Остаются вохар.
 Поскольку тема разговора вновь перешла на седоно (поклонение вохар, дословно – «дарения себя» им), я решила оставить мнение при себе, чтобы не начинать новый спор, итогом которого может стать лишь ухудшение отношений, но никак ни взаимопонимание.
 - Маленькая девочка бегает под дождём. Ищет отрывки фраз и воспоминаний в лужах. Есть ли дело до этого тем, кто занят войнами и миром? – спросила Мета, переведя взгляд на Опала.
 Долор слегка оторопел после услышанной фразы, задумался, чтобы сформулировать наиболее точный ответ.
 - Вохар тоже ищут истину, как и ты. Они способны понять твое желание, поэтому помогут, если попросишь. Но важно знать, к кому следует обращаться с просьбой, а кого – лучше не тревожить.
 - Разве они не знают всё-всё? – Глаза Меты округлились.
 - Вовсе нет. Они, как мне кажется, хотят знать, кто обитает в Космосе, существуют ли другие вселенные, куда ушли Ининиты, что по ту сторону пространственно-искаженных протяженностей и прочее и прочее.
 - Кто такие Ининиты?
 - Мерцающее и Сияющее. Те, кто создал Эскапизм. Те, кто долго бродил по Космосу и был вдохновлен им, чтобы создать существующее из ничего. Те, кто пришёл из дальних вселенных, о которых никто и никогда не слышал. И те, кто ушёл, потому что в этом был смысл их существования – искать, пока не найдёшь.
 - Или те, кто сжирает вселенные, чтобы созидать новые, - с задором поддакнула я, поскольку придерживалась альтернативной точки зрения на природу Иннинитов.
 - Загадочные существа. А протяженности – что это?
 - То, что ты можешь видеть на небе ночью вместо Земных звёзд. «Расщелины», которые соединяют космическую реальность, в которой существует Эскапизм, с другой... опасной реальностью. Она носит название Застоя, поскольку в ней нет такого понятия, как время. Изначально наша Вселенная создавалась там, но ничто похожее на космическое не могло существовать в том месте. Поэтому Ининиты подняли Эскапизм в реальность Космоса, но пространство местами прохудилось, оставив странные протяженности, что только пеленой отделяют нас от Застоя.
 - И что будет, если отсюда попасть в Застой?
 Опал усмехнулся.
 - Говорю же, вохар сами не знают, а ты меня спрашиваешь.
 Пока мы болтали, была подготовлена вторая часть. На этот раз нити остались в качестве зрителей, но на площади прибыло: пришли хамусы. В большинстве своём ими оказывались расийцы в возрасте, солидные, аристократичные.
 Аторисов и хамусов попросили собрать две шеренги, стоящие друг напротив друга, по обе стороны площади. Затем, потупив взгляд, дабы не изменять траекторию, медленно сойтись и образовать петлю со словесной помощью руководителей ритуала, конечно. Аторисы оказались в первом круге, который составлял основу петли. Хвосты её равные по длине являлись вторым кругом, но раскрытым.
 Прозвучал приказ, и хвосты направились наверх таким образом, что взяли в кольцо первый круг. Я спиной почувствовала странный холод, исходящий от расийца, который встал за моей спиной. Тихий ветер, почти равняющийся на штиль, и неяркая свежесть в жаркий, но дождливый день. Внутри загорелось желание узнать, откуда эти странные ощущения, потому, как только до моих ушей дошёл следующий приказ, я быстро развернулась.
 Передо мной стояла фигура полупрозрачная, как будто выцветшая, долго лежащая на балконе. Лицо её было размыто более других участков тела, но здесь краски ложились завитками, вихрями, спиралями, еле заметными белыми линиями. Глаза – небесно-голубые с ярко выраженными чёрточками графитно-чёрного оттенка. Всё тело воздушное, лёгкое, будто состоящее из газов. Впрочем, такова была правда. Передо мной стоял кайелум.
 Молодой юноша, если таким образом можно обращаться к представителям этой расы, с жизненной энергией, выпадающей через край. Ребенок бушующего в небесах ветра, ураган, дотрагивающийся до Разбитой мозаики  и путешествующий в Облачной мантии , воин, который борется с грозами за власть над небом.
 Кайелумы были созданы из газообразных веществ, но расийцы, как правило, попросту считали их «воздушными людьми». Их домом стала Облачная мантия – верхний слой Грегата, в котором содержались облака, искаженности и жили разнообразные существа. Одни из них – йулоон, эссенция электричества, заклятые враги кайелум, которые никак не могли поделить между собой небо.
 Поэтому я не любила грозы. Они означали новую схватку йулоонов и кайелумов, ожесточенную битву, в которой столь разные силы – воздух и молния – пытаются одолеть друг друга.
 Но тот юноша, что стоял передо мной, очевидно, избежал предначертанной традициями судьбы. Спустился вниз, где жило большинство расийцев Грегата, чтобы не воевать, но познавать сти-акрийское искусство, именно то, что войны и порождало чаще всего. Но помимо этого – чтобы помочь «земным» расийцам. Возможно, конечно, рост Дигес и кайелумам доставлял особые проблемы.
 Роль ног у кайелумов заменяли конусообразные сгустки воздуха, а руки были еле различными без определённых краёв, так как в любой момент могли превратиться в крылья. Или вовсе раствориться, как и весь кайелум целиком.
 - Бараса, - произнес юноша, склонив туловище в знак уважения.
 - Кассандра. Приятно познакомиться с таким интересным... хамусом.
 - Интересным? – Бараса усмехнулся. – Ты ещё успеешь устать от моего занудства.
 - Сомневаюсь, что существо, чья жизнь настолько отличается от моей, может быстро наскучить.
 - Стоит подняться чуть-чуть выше – и вот они мы.
 На этот раз улыбнулась я.
 - Если бы все расийцы умели летать.
 - Облака, войны и чертановники . Все мы знаем, что это такое, в той или иной степени. Ничего интересного. Всех кайелумов тянет вниз, честно. Окунуться в вашу разнообразную жизнь, познакомиться с тысячью расийцев, а не тыкаться постоянно об противных йулоонов.
 - Поэтому Вы здесь?
 - Не каждому приходит приглашение на Кордованское Шитье, - лицо Барасы стало довольным и чуть горделивым, хотя эмоции его я замечала с большим трудом. – Шанс, которого нельзя упустить. Впрочем, я всё равно вернусь к своему народу, когда получу необходимые знания и смогу применить их на практике. Когда от меня будет прок.
 - А сейчас...
 - Есть ли во мне необходимость, да? Таких белоснежных клубков, как я, не счесть. Обученные хорошей сти-акри же кайелумы по-настоящему ценятся. Я задержусь здесь настолько, насколько позволят. Но, как я и сказал, есть время, чтобы изучить эту сторону Грегата.
 - У Вас бодрый настрой. Надеюсь, эта сторона Вам понравится.
 - Определённо. Всё сможет понравиться, если не будет содержать йулоонов.
 - Я полагала, что слухи про вас, в большинстве своём, лишь стереотипы. Но сейчас мне начинает казаться, что расийцы не преувеличивают.
 - О да, да, да, - затараторил Бараса, размываясь в пространстве ещё больше. – Мы ненавидим электрических идиотов. Мы тратим всю жизнь, чтобы отвоёвывать облака. А там наверху, знаешь, немного иных развлечений. Часто встречаюсь с удивлением расийцев. Но, если бы ты родилась там и провела столько времени, сколько я, то перестала использовать шакалов в качестве ругательств. Йулоонова борода, кричала бы ты, пролив горячий чай на ноги.
 - Вы действительно так ругаетесь? – с улыбкой спросила я.
 - Не ругаемся. Что за дело это? Если что-то нужно – подлетаешь и говоришь. Если досадно стало, находишь йулоона, заворачиваешь его в рулетик и кидаешь в мозаику. А чертановники с ним потом разбираются, что да как, зачем влетел, сам сидишь, да хихикаешь.
 - Похоже на детскую забаву. Без особых последствий. А здесь... – я задумалась над лучшей формулировкой фразы, - более серьёзный подход к избавлению от напряжения. 
 - Мы держим гармонию, разве нет? Поддерживаем. Ребячество в небесах, кидание друг в друга облачными ломтиками, а внизу, на земле, серьёзность, наказание, которое обязательно следует за нарушением. Нельзя допустить того, чтобы везде всё было прекрасно.
 - Возможно, Вы правы. Пусть это не самая приятная мысль, которая может прийти с озарением.
 - Это ответ на неосознанный вопрос. А ответы не могут быть приятными или неприятными. Они же не новости.
 Я задумалась над последней фразой особенно, зацепив взгляд на Опале, что внимательно изучал нашего хамуса. Попыталась найти среди толпы, которая удобно рассредоточилась, Мету, но не смогла.
 - Вам будет со мной скучно, - вымолвила я после паузы, словно не замеченной Барасой. – В плане познавательности.
 - Нет. Всегда много вопросов. Это залог успешного развития. Любишь отвечать на вопросы?
 - Если они не касаются меня, наверно, - задумчиво ответила я.   
 - Я буду это знать. И буду жить высоко в ветвях древа Дигес. Смотреть, как там идут дела, наблюдать. Если понадоблюсь, придётся долго и упорно кричать. Или нет. Всё-таки мы заняты одним. Но я не могу находиться столь низко, земля так притягивает.
 - Как же мне звать Вас?
 - Я буду витать здесь так часто, как смогу. Заглядывать к вам на чашку чая, возможно. Но меня не всегда можно увидеть. Это разрешимо. Воздух, как цветы, имеет множество запахов, нужно лишь научиться их замечать. Вот, - Бараса коснулся пальцем моей руки, на которой осталась небольшая холодная капелька, - таков мой запах. Почувствуешь его, значит я где-то рядом нахожусь.
 - Проще становиться видимым, когда меня встречаете, - улыбнувшись, сказала я и втянула аромат капли: пахло замерзшей жимолостью.
 - Не так легко, когда привык, что от незаметности зависит успех зачастую целой схватки.
 - Понимаю.
 - Мне хотелось бы привыкнуть к вашему шустрому воздуху. Оглядеться. Оценить размер работы. А вы, земные детишки, расслабляйтесь, займитесь своими делами. Завтра начнём действовать. – После этих слов силуэт Барасы затрясся и немного сплющился.
– Как скажете. До скорой встречи, Бараса.
 Меня окатило лёгким морозным дыханием, которое кайелум подарил как прощание. Сбросив свежее, но странное небесное одеяние, я подошла к ксане, которая оказалась возле Опала, и вступила в разговор.
 - Она говорит, черта светилась, - всё причитал Опал.
 Я лишь пожала плечами, ибо в действительности не знала, что сказать. Мета оказалась более развитой в сфере сти-акри, нежели долор. Её действиям ничто не мешало, значит, она всё выполнила правильно. В конечном итоге, мы же прекрасно понимали, что она не с Земли. И на шенья не походила. Опытная стиа, оказавшаяся в другой вселенной и, очевидно, забывшая всё, что происходило с ней в Эскапизме.
 Никто не мог её найти, даже если пытался. Даже если являлся влиятельным монархом пьюза . Сти-акри не действовало в Космосе по одной простой причине – там не существовало арксональной энергии. Фактически сильные стиа могли вытягивать её из Эскапизма, чтобы она проделала безумно длинный путь, рассеялась наполовину, но всё же позволила совершить задуманное. Это стоило больших усилий и времени.
 По этой причине жители Эскапизма не любят посещать Землю. Они становятся там... слишком уязвимыми, даже будучи известными и величественными стиа. Им больше не под силу остановить пулю или исчезнуть с дороги перед мчащейся машиной. Животные, люди, обычные физические явления – всё становится смертельно-опасным.
 Поэтому я воспользовалась когда-то алой лентой и перенеслась на Землю, дабы спрятаться от невидимых противников. Мало того, что лента стёрла следы, оставленные моей душой после телепортации , так и сущность Земли не предрасполагала для поисков.
 И Мету никто не смог отыскать. Кроме необычной тёти, про которую ксана больше не заикалась. Но она вернулась, чтобы откопать из-под завала своё прошлое. А стоит ли оно того?
 - А стоит ли оно того? – внезапно спросила Мета, взглянув на Опала.
 Я оцепенела, сузила глаза и уставилась на ксану. Впрочем, пугающее совпадение быстро рассыпалось: долор очевидно озвучил последнее событие, намеченное на этот день, который и без того казался жутко долгим, насыщенным и потому утомительным.
 - О чём вы? – спросила я, выйдя из тумана.
 - Представление, - почему-то засмеявшись, вымолвила Мета. – Где там мой билетик?      
 

*                *                *               

 - Мета, на улице оранж, в смысле – достаточно темно! Зачем ты красишься? – вопрошал Опал, который давно стоял около входной двери: ему не терпелось наконец-то сдвинуться с места.
 - Какая разница? Может, внезапно включат свет, и какой-нибудь юноша посмотрит на меня и ужаснётся. А вдруг он мой будущий муж? Тем самым я разрушу своё светлое будущее, - голос радужноволосой ксаны доносился из-за стенки, отделяющей уборную и прихожую.
 - Что за ахинею ты несёшь? Выходи, иначе мы опоздаем.
 - Тогда вы будете виноваты! Это вы сидели в ванной всё время – вновь донёсся недовольный голос девушки.
 - Всё время – это пять темп?
 - Тогда и у меня ещё есть пять минут.
 - Пять темп, Мета! Ещё пять темп.
 - Какая разница, если вы меня понимаете?
 - Но другие же не всегда будут понимать. Тебе стоит привыкнуть, - вмешалась я.
 - Слишком долго, - недовольно протянул Опал.
 - Послушай, - начала я, – не стоит так волноваться, у нас ещё есть время.
 - Необходимо быть пунктуальной, тем более в другом мире. Дело не в определённой ситуации, а вообще в её поведении.
 - Ну да, без светских манер же загнуться можно. Господин «всё будет по моему» вещает.
 - Что? – Опал нахмурил брови и переключился с Меты на меня.
 - Я говорю: ты разошелся. Пусть поступает, как знает.
 - Мне показалось, или ты хочешь что-то мне высказать? Говори тогда без язвительных шуточек.
 - Я не это имела в виду. Я лишь хотела сказать, что Мете необязательно вести себя, как принцессе. Она очутилась в ином мире, не стоит на неё давить. По крайней мере, пока.
 Опал утопил взгляд в полу, топая ногой в ожидании ксаны.
 - Мне бы хотелось, чтобы ты следила за своими словами. 
 - Знаешь, не знаю, что такого ужасного ты услышал в моих словах, да и мы могли бы продолжить спорить, но мне совершенно не хочется найти первого же врага в твоём лице. Если тебе угодно, то я прошу прощения за свою речь и хочу, чтобы между нами воцарился мир, а не шаткое перемирие.
 - Да, - тихо выдохнув, сказал Опал. – Возможно, на первых парах не стоит быть столь требовательным. Но чем быстрее она привыкнет к новому социуму, тем лучше для неё.
 Под конец фразы явилась виновница томительного ожидания. Но её вид оказался иным, каким мы его ожидали видеть. Она вышла грустная и сдерживающаяся, чтобы не заплакать.
 - Эй, ты чего? – спросил Опал, подойдя к Мете.
 - Мне... немного тяжело, знаешь. Просто взять и поменяться. Темпы, минуты, всё так необычно, и всем вроде как нужно угодить. Иначе... я ведь могу остаться одна, и тогда точно не справлюсь. 
 - Не нужно меняться, необходимо лишь запомнить некоторые особенности. Помнишь, я говорила про другую страну, культуру и традиции? - сказала я.
 - Это – иное.
 - Неважно, - спокойно вымолвил Опал, обняв девушку. – Главное: что в этой необычной и непонятной стране есть расийцы, готовые помочь тебе, как только это понадобится. И никто тут не будет тебя ругать, если ты забудешь накраситься или оденешься, как захочется.
 - В разумных пределах, конечно же, - усмехнулась я.
 - Именно, - на позитиве кивнул долор. – Мы сходим сейчас, посмотрим, что для нас подготовили более опытные стиа, а потом вернёмся и предадимся сладкому сну. А знаешь, какие тут сны. Ухх.
 - Какие? – Глаза Меты округлились от интереса.
 - Расскажу, если успокоишься. И запомни: никому и ничем ты не обязана. 
 - Я спокойна, - ксана звонко рассмеялась. – Случайно показала слабину, ну уж с кем не бывает. Так что рассказывай.
 Пока Опал объяснял Мете, что иногда в середине недели, как говорят в народе, можно заказать у вохар снов то сновидение, которое хотел бы увидеть, и она обязана будет исполнить твою просьбу, мы добрались до конца площади, где начиналась коротенькая лестница до входа в главное здание Силиеру. Мы оказались далеко не последними, так что смогли занять место в первом ряду, сев на прохладную каменную кладку рядом с остальными участниками Шитья. Когда первый ряд заполнился, припоздавшим приходилось вставать сзади.
 - Сон будет практически явью, потому что всё, что будет происходить в нём, ты будешь чувствовать в действительности. Поэтому важно продумать своё пожелание, иначе можно даже погибнуть.
 - И этим ты хотел меня успокоить, Опал, - улыбаясь, поинтересовалась Мета.
 - Ну, понимаешь, очень мало было случаев, когда кто-то погибал из-за подобного во сне, поэтому ты можешь особо не бояться.
 В центре овала, образованном из собравшихся участников, сидели шесть-семь парней в закрытых, но лёгких костюмах из северной замши. В руках у каждого находилась длинная палка с тканевым наконечником. Я дрогнула, когда почувствовала, как кто-то дотронулся до левой руки, заключил её в объятья, да ещё и прижался ко мне. Это была Мета, которой, видимо, стало холодно, поэтому она плотно приблизилась ко мне, положив голову на моё плечо.
 - Надеюсь, это безопасно, - тихо прошептала она.
 - Для нас – да, - также тихо ответила я.
 - А для них?
 - Не знаю. В любом случае, ничего ужасного случиться не может.
 Один из юношей, что сидели в середине, встал и захлопал в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание собравшихся. Ему не пришлось ничего говорить и делать более, поскольку все сразу же перевели пытливые взгляды на него.
 Друзья же стиа оставались неподвижными. Незнакомец, чьё лицо было закрыто маской, сделал несколько шагов вперёд, рукой, ладонью кверху, показал на кого-то среди участников и смелее подошёл к нему. На неожиданный жест встала девушка, покрасневшая от внимания, которое в ту же секунду перескочило на неё. Рука стиа недолго пустовала, ещё на пути к девушке в ней материализовалась кисточка гортензии, имевшая настолько яркий голубой оттенок, что она буквально светилась в полутьме.
 С робостью девушка, перед которой расступились расийцы, шагнула навстречу и протянула свою руку, чтобы взять приятный подарок. Но, когда до цветка её пальцам оставались лишь сантиметры, гортензия вспыхнула оранжевым пламенем, и рука девушки рефлекторно отпрянула. Толпа ахнула, но стиа приблизился, мотнул головой и продолжал протягивать участнице Шитья цветок.
 Мета сжала мою руку, я улыбнулась. Девушка набралась смелости и взяла в руки горящий цветок, который не причинил ей никакого вреда. Пальцы её держали стебель у цветка, в то время как пальцы юноши скользнули вниз, к концу. Необычный огонь стёк по стеблю прямо в пальцы стиа, юноша сжал руку в кулак и, резко обернувшись, кинул сгусток пламени в противоположную сторону. В этот самый момент на ноги вскочил другой стиа, подпрыгнул и налету схватил огненный шар. Зазвучала динамичная музыка, исходящая из окна белокаменного здания и разносящаяся над всей площадью.
 Стиа, у которого оказался огонь, разломил его на две части и бросил в разные стороны. Его друзья поймали пламя, восстав стремительными фигурами из темноты. Каждый из них захлопал в ладоши, огонь с треском разбивался то об одну ладонь, то о другую, отбрасывая в расийцев искры холодные подобно снежинкам.
 Стиа ударили ногами по палкам, лежащим на камнях, они взметнулись вверх и тут же оказались в руках. Тканевые наконечники зажглись, и началось представление. Сначала стиа двигались подобно опытным воинам, сражались друг с другом и зажигали наконечники напарников. Когда у каждого в руках находилось горящее орудие, они стали командой.
 И сложно было бы описать в словах то, как грациозно, молниеносно и ловко двигался каждый из них. Это был далеко не танец под популярную музыку, не развлечение для гостей, вовсе нет. Мета воспринимала всё как концерт, мы же с Опалом смотрели на происходившее иначе. Юноши содействовали друг с другом. Сливались в определённую фигуру, чтобы один из них мог разбежаться, взлететь и пронзить ночное небо необжигающим огнём. Или, наоборот, рассыпались в стороны, вертя своеобразные факелы как настоящее оружие, чтобы отогнать пугающую темноту от отважных, но непривыкших участников Шитья.
 Именно. Это была борьба света и тьмы, смелости и страха, который подло пытался ударить исподтишка, раздавить морально, ведь он – везде. Короткая, но грозная война не сильных, но сильнейших с теми, кто вечно прячется в тени. И казалось, каждый жест, каждое движение, каждый напряжённый выдох, ласкающий холодность ночи своим теплом, что-то означал.
 Любое прикосновение к ледяной поверхности камней означало лишь одно - короткая передышка длиной лишь иногда в секунду, а дальше – снова бой. Чтобы те, кто сидит по краям, знали, что под защитой. Что, обуздав великую силу, носящую название сти-акри, они также смогут прогонять любого врага от дорогих им людей.
 И огонь больше не казался безобидным, можно было поклясться, что некоторым, которые смотрели слишком глубоко, удалось почувствовать его жаркое дыхание, которое невозможно было скрыть не под какой иллюзией.
 Игра затягивалась, в то же время двигаясь слишком быстро, подобно жизни, если проводить её в постоянной борьбе. Стиа не уставали внешне, и ничто не могло выдать их истинного самочувствия. Ни глубокие вдохи горного воздуха, ни блестящий в огне пот, каплями украсивший лица. И хотелось бы, чтобы это продолжалось дольше, чтобы юноши всё также, не останавливаясь, сражались с тьмой в безумном танце. Но пламя становилось более тусклым. Их силы кончались, неужели даже здесь добро не одержит победу?
 Юноша сел в середине сцены и стал стягивать всё пламя в себя. Хвосты огня, рассекающие, как бы напоследок, ночную темень, вливались в его тело, но не исчезали. Юноша стал светиться, причём ярче и ярче с каждой секундой. Он закрыл глаза, а мы свои зажмурили, слишком уж сильным был свет. А потом бах, тот самый огонь разлетелся во все стороны, коснувшись каждого расийца, окатив его победным, вне сомнения победным, теплом и исчез, растворившись в дымке напряженной ночи.
 Поняв, что произошло, те расийцы, которые сидели, встали в знак почтения, и все без исключения зааплодировали. Мне даже показалось, что Мета хлопала громче всех, но дело просто было в том, что она стояла ближе остальных ко мне. К сожалению, ведущий стиа так и не снял маску, подобно своим друзьям, он поклонился и пошёл к замку. Оторвав взгляд от уходящих стиа, я заметила, что Мета в прямом смысле прыгает от счастья.
 - Это было бесподобно. На Земле делалось нечто подобное, но совсем... совсем иначе, - чуть ли не кричала радужноволосая девушка, пускай её крик и растворялся в галдящей толпе.
 - Потому что там не было сти-акри. Понимаешь, это не просто наука, занятие, не знаю, хобби. Это искусство, это связь человека со всем, что его окружает, и в первую очередь – с природой. В тебе тоже живёт сти-акри, поэтому ты чувствовала что-то необычное, ведь так? – проговори Опал, вопросительно посмотрев на Мету.
 - Да-да, точно! Что-то... необычное! Но такое приятное. Как когда ты после зимней прогулки ныряешь под одеяло с чашкой горячего шоколада.
 - Зимней? – Опал с вопросом посмотрел на меня.
 - Зима, - задумчиво вымолвила я. – Зима, это когда холодно. И снег идёт.
 - Занятно.
 - Ладно. Пойдёмте, нужно отметить то, что мы все сюда попали и более того, сдружились.
 - Верно подмечено, Кассандра, - поддакнул долор и первым зашагал по направлению к гостинице.
 Ещё где-то полчаса мы втроём сидели за столом и ели желе цвета лазурита и по вкусу напоминающее щавель. Благодаря ему разум и тело расслаблялись, неприятные мысли выходили покурить, а их место быстро занимали чувства эйфории и, возможно, безнаказанности. В обычном понимании алкоголя в Грегате не было, а отличным способом отвлечься от дел насущных и сбросить напряжение являлось желе, подаренное существам Эскапизма вохар Тиролем, что заведовал сферой веселья и пиров. Оно хранилось в особом шкафчике, что вполне разрешалось как общим законом, так и правилами самого мероприятия.
  Мета с непривычки быстро почувствовала эффекты сладкого блюда, так как для неё подобное было в новинку. Но это лишь развеселило её, ксана с разноцветными волосами собиралась петь и танцевать всю ночь напролёт, но мы с Опалом наотрез отказались от данной затеи. Нам обоим непреодолимо хотелось спать, и никто из нас ничего с этим поделать не мог. Мета, конечно, для виду немного расстроилась, но после, спустя пять минут, сама во всю храпела на диване в гостиной.
 Решив не трогать уставшую девчонку, мы с Опалом разошлись по своим покоям, чтобы предаться блаженному сну. Все мои личные мысли и переживания ушли в сторону, либо упали в самый низ живота, накрывшись пустотой, так как поужинать мы не смогли, поэтому больше не были в состоянии, чтобы беспокоить. Голова перестала болеть и, казалось, что уже совершенно всё встало на свои места. Конечно же, это было ложью, но настолько приторной и горячей, что, устав отмахиваться, я позволила ей победить, свалить меня на кровать в одежде и закрыть глаза.
 Впрочем, райское наслаждение в виде череды прекрасных крепких снов должно было закончиться. Причём закончиться довольно странным образом. Первым что-то неладное заподозрила фуфня. Сквозь пелену последнего и самого очаровательного сна, в котором, кажется, был тот самый ведущий огненный юноша, было слышно недовольное фырканье Пушки. Она раскидала все любимые подушечки и оглядывалась, пытаясь что-то разглядеть в оранжевой темноте. Я не придала этому особого значения, стараясь вернуть ускользающее сновидение.
 - Ппп... постой. Эй, ну... вернись. Ну...
 Старания фуфни потонули во внезапной тряске, благодаря которой содрогнулась вся гостиница. Я вскочила с кровати и тут же грохнулась на пол, не устояв на ногах. Хилифин дремал, потому свет включить не удалось. Но Мортлайн и его сопровождающие лучи позволили мне добраться до двери и выйти в гостиную.
 - Ааа, Кассандра, что происходит!? – завопила испуганная Мета, которая, как пират на своём корабле, сидела на широкой спинке дивана.
 - Без понятия. Главное: не бойся, Мета. Ничего ужасного не может случиться.
 После моих слов тряска вернулась на этот раз в сопровождении странного звука: какого-то протяжного, звериного «о» с еле различимым стрекотанием после.
 - Не может быть, - сказав это, я раскрыла рот от удивления.
 - Что? Что не может быть? – всё ещё кричала Мета.
 На этот раз в гостиную ввалился Опал, который сразу же побежал к входной двери. Странный звук повторился, он разносился по всей местности, отскакивая от далёких заснеженных гор и довольно тонких стен гостиниц.
 - Выбегай на улицу, Мета! Не бойся, это друзья.
 - Друзья? Что за друзья могут такое сделать?!
 В это время я уже мчалась за Опалом, выскочила на площадь без верхней одежды, которая пригодилась бы кстати, и посмотрела наверх. Предположения подтвердились. Рассекая облака огромными плавниками, по небу плыли невероятных размеров косатки. Они издавали необычайный звук, даже не отрывая пасти. Мета застыла с открытым ртом и наблюдала за тем, что происходит наверху.
 - Это ещё что?
 - Косатки. Не видишь что ли? – улыбаясь, ответил Опал, который лег на холодный камни и стал наблюдать за полётом животных.
 Сложно было сравнивать их с чем-либо по размеру, и древо, и площадь они превосходили во много раз. Разве что... да, косатки были похожи на горы, летящие по небу. И цветом, и размером. И всё-таки более четырёх из них помещались сейчас на том небе, которое могли видеть мы. Они без всякой сти-акри парили в воздухе, изредка махая плавниками как крыльями. Это зрелище завораживало не только разум, но и душу.
 Всё тело окаменело, шея напряглась. Китообразные существа антрацитового цвета летели по небу до ужаса и великолепия близко к площади, с каждым размахом «крыльев» всё вокруг содрогалось, словно при землетрясении. Многие участники Шитья высыпались на площадь, чтобы лицезреть подобное, некоторые по пояс высунулись из окон. Мне удалось заметить и несколько проспехов, которые с удивлением наблюдали за летающими косатками.
 - Косатки... это одни из самых загадочных существ во Вселенной, - на выдохе выговорил Опал. – Никто не знает, откуда они появились, где обитают и как, когда и где появятся в следующий раз. А они появляются, ой, как нечасто. Считается, увидеть в своей жизни косатку – это дар вохар удачи. Это значит... что мы счастливчики, друзья!
 Неописуемое действо продолжалось ещё с десять минут, пока все косатки не пролетели и не скрылись за высокими горами. Их «общение» между собой слышалось ещё какое-то время, как и чувствовались ослабевшие качки. Но вот то, что многие не видят ни разу в жизни, закончилось, а участники всё не расходились. Даже противный холод ночи и гор не мог согнать ошеломленных зрителей со своих мест. Только когда вышел персонал и стал в прямом смысле сгонять расийцев, толпа медленно принялась расходиться по своим обителям.
 - Что же за день сегодня такой, - покачав головой в недоумении, сказала я и зашла в гостиницу.
 - Лучше радоваться, чем задаваться такими вопросами, - подмигнув мне, вымолвил Опал.
 - Ты, наверное, прав, - пролепетала я, направляясь к комнате. – А теперь извините, но я смертельно хочу спать.
 Все попрощались и пожелали друг другу спокойных сновидений. Я успокоила Пушку и легла в кровать, вновь не в силах раздеться. То ли слабость и усталость не позволяли, то ли холодно в помещении было, а может – просто не хотелось. Сон быстро вернулся ко мне, будто сидел и ждал, пока я налюбуюсь летающими в небе косатками.