Беда – щель между прошлым и будущим, хуже всего не глубина, а ширина этой расщелины. Пахом и то и другое испытал, а спастись, ухватившись за спасительный край, ему не удавалось. Сначала он потерял отца, затем векселя, доставшиеся по «наследству», опустили его на дно нищеты, да и одежда модника когда-то тоже обветшала. Всё, что Пахом умел, это ремонтировать часы, но пришла пора продавать и свою серебряную «луковицу», цепь от неё он давно снёс в ломбард. И пошёл Пахом по богатым московским кварталам, предлагая за часы чересчур высокую цену. Часы-то дорогие и точные, но лоснящаяся одежда прерывала торг в самом начале, но некоторые доброхоты выносили еду, скорее объедки, которую Пахом, не отходя от служанок, медленно поедал. Да, в этот месяц он впервые стал кушать ежедневно, но мысль о бесперспективности дальнейшего существования по-прежнему поедала его. Второй месяц пошёл, никто не соглашался купить у него часы. В тот день, когда Пахом находился на грани суицида, к нему подошёл богато одетый человек со странной просьбой: отремонтировать часы с боем, повертев в руках его «луковицу». Пахом, перед порогом снял рваные башмаки, и направился по наитию к часам. Не больше часа занял ремонт, хотя до этого он справлялся лишь с карманными часами. Виктор Семёнович, так звали богатея, отслюнявил ему несколько ассигнаций, да и предложил Пахому разделить трапезу. Яств было немного, но от кулебяки с рыбой шёл давно забытый аромат, но Пахом, помня аристократический тон, не стал налетать на еду, ловко орудуя ножиком и вилкой. Виктор Семёнович шаг за шагом стал узнавать о горькой судьбине оборванца. Поначалу Пахом наотрез отказался от водки, боясь сильно охмелеть, но доброта хозяина сняла это опасение. День клонился к вечеру, на столе появились лёгкие закуски, и тут поступило неожиданное предложение от хозяина:
-Будешь работать часовщиком в моём районе. Стол и кров я тебе гарантирую. Выручку пополам. Ну?
-В таком положении мне грех отказываться.
-Я знаю два зажиточных дома, где напольные часы давно не работают. Завтра туда тебя отведёт Маруся, - показывая рукой на служанку, уронил Виктор Семёнович, - платье достойное она же тебе подберёт.
Прошла смрадная московская осень, минула снежная зима, и к лету Пахом на заработанные деньги снял меблированные комнатыпоодаль от благодетеля, обслуживая не только свой район.