Было нелёгкое время – начало нового века в новом тысячелетии. Вот такое везение в жизни: жила в веке двадцатом, теперь живёшь в двадцать первом. За одну ночь из одного тысячелетия – в другое.
Всё изменилось, лишь зарплата учительская не только по-прежнему осталась низкой, так её ещё и задерживали. К тому же, количество классов и учебных часов уменьшилось, появилось много свободного времени. И стала Ника подработку искать. Вообще-то её с детства звали Светланой. Никой она сама себя назвала. Потому что, «как корабль назовёшь, так он и поплывёт». А Ника была у древних греков всё-таки не просто женщиной, а богиней победы.
«Необходимо это преодолеть, - отметила для себя Светлана, - победить нужду!» И проснулась однажды утром с твёрдым решением найти средства, выжить, измениться – стать Никой.
Прежде всего, она уселась у домашнего телефона (о сотовом даже не мечтала в те годы) открыла газету с объявлениями о работе и стала звонить, куда глаз посмотрел.
- Нужны ли вам услуги художника-оформителя? – задавала она один и тот же вопрос после приветствия.
Люди на том конце провода сначала от удивления умолкали на секунду, потом неуверенно отвечали, что нет, пожалуй, не нужны. Кто-то уточнял, в какой технике она работает, кто-то обещал перезвонить, кто-то спрашивал о стоимости работы.
Ника вежливо всем отвечала.
Наконец, это ей надоело, и она решила, что лучше разговаривать с потенциальными заказчиками, что называется, глядя глаза в глаза.
Она вышла на улицу и пошла к автобусной остановке. На остановке стоял обычный киоск. На двери висел листок, а на нём фломастером было написано время его работы.
Ника открыла дверь и вошла вовнутрь.
За прилавком стояла невысокая девушка.
-Здравствуйте! Вашему хозяину нужны услуги художника-оформителя? – энергично спросила Ника у девушки.
- Я не знаю, сейчас спрошу, - ответила девушка и скрылась за дверью в подсобку.
Через минуту она появилась, следуя за тучным мужчиной, который с любопытством уставился на Нику.
Ника была стройной «женщиной без возраста», как в шутку называли её коллеги, с короткой стрижкой и выразительными глазами. Ей можно было с успехом дать тридцать, тридцать пять, тридцать семь лет, в зависимости от того, насколько она выспалась и успела ли подчеркнуть линию глаз и подкрасить губы, но никак не её сорок пять с хвостиком.
Все и всегда обращались к ней общепринятым словом «девушка», только коллеги, ученики и их родители называли Светланой Павловной.
- Вы могли бы нам название написать и часы работы? – спросил мужчина.
- Конечно, - кивнула головой Ника.
- Сколько это будет стоить? – поинтересовался хозяин ларька.
- Смотря, какого размера это будет, и ещё - где написано: над дверью или на ней, или на витринном стекле, эмалью или аппликацией из плёнки. И какой плёнки? Она бывает разной цены.
Мужчина удовлетворённо хмыкнул, видимо, поверив в профпригодность художницы, и подробно объяснил, чего он хочет. Договорились о цене, и Ника взялась за работу.
Стимул у неё был прекрасный – живые деньги, поэтому работала она энергично и качественно, и на следующий день над киоском уже красовалась крупная надпись – «Арарат».
Хозяин, к её удивлению, оказался обрусевшим армянином, его звали Петром, хотя по паспорту - Петрос. Он рассказал, что его давние предки жили в Армении, и из их дома была видна чудесная гора Арарат со снежной вершиной. Об этом свидетельствуют старые фотографии. А сам он родился здесь, это его родной город. И жена у него – русская. И мать – тоже. И сына его зовут Георгием, но в метрике написано – Георг. Он учится на последнем курсе института, будет экономистом, а после продолжит его бизнес.
Всё это Пётр сообщил Нике на чистейшем русском языке в первый же день знакомства, стоя за её спиной и наблюдая, как она работает.
Ника не любила, когда за ней кто-то стоял, но «овчинка стоила выделки» - и она выдержала это испытание с честью.
Пётр, он же Петрос, честно отсчитал вознаграждение и спросил, могла бы она нарисовать на стене что-нибудь такое, чтобы с юмором, на тему кур гриль.
- Почему – нет? – ответила Ника и через десять минут показала хозяину киоска два эскиза.
На одном рисунке был изображён весёлый петух в передничке, с поварским тюрбаном на голове и блюдом в руке-крыле. На блюде возлежала курица. Несколько неэтично со стороны петуха, но хозяину именно этот рисунок понравился. Он громко захохотал, и попросил быстрей начинать.
Ника съездила в магазин, прикупила нужные цвета масляной эмали, разбавитель, кисти и принялась за работу. До вечера она изобразила петуха в фартуке, который сиял перьями хвоста, пламенел гребнем, и держал тарелку, но курицу нарисовать не успела, поскольку наступил вечер. Она сложила принадлежности, вытерла руки и отправилась домой в предвкушении завтрашнего гонорара.
Когда на утро Ника подошла к киоску, хозяин стоял возле стены с рисунком, мрачнее тучи.
- Закрась это, - коротко сказал он, свойски переходя на «ты» и махнув рукой в сторону петуха.
- Почему,– изумилась Ника, - что случилось? Ведь вам вчера всё очень нравилось!
- Понимаешь, ко мне иногда приходят такие ребята… Серьёзные… Короче, им не понравилось, что петух. Они сказали, чтобы петуха не было. Кто угодно, только не он.
- Но я вчера потратила на него почти день!
- Я всё оплачу, - хмуро сказал Петрос, он же Пётр.
- Ну, тогда ладно, - согласилась Ника.
Было жаль своего труда, но в душе она обрадовалась неожиданному объёму работы, ведь цена тоже удвоилась, причём, что называется, не сходя с этого места.
Она взяла белила и быстро закрасила рисунок.
Петр с облегчением кивнул головой и ушёл к себе в подсобку, а Ника нарисовала большую тарелку с запеченной курицей и вокруг изобилие вкусностей в стиле голландской живописи семнадцатого века. Она увлеклась, понимая, что нюансы цвета здесь совершенно не уместны, и потраченное время могло быть в два раза короче за те же деньги, но зато, когда она будет идти мимо остановки, её будет радовать этот натюрморт.
Пока она рисовала, мимо шли люди, останавливались, смотрели, о чём-то спрашивали, просили телефон, она что-то отвечала, но тут же забывала о разговоре, потому что творческий процесс поглощал её полностью.
Два раза притормаживали автомобили: их владельцы тоже просили телефон, поскольку внезапно вспоминали, что им, оказывается, тоже необходим художник.
К концу рабочего дня один из них приехал во второй раз и предложил отвезти к своему шефу, чтобы согласовать объём работы. Ника ехать отказалась, но номер своего домашнего телефона продиктовала.
Пётр был очень доволен её художеством, оплатил всё, и Ника подумала, что она на правильном пути.
Это подтвердилось тем же вечером. Позвонил неизвестный, представился Иваном Ивановичем, которому срочно нужно сделать рекламу его бизнеса.
Согласовали время, и на следующий день после работы Ника отправилась по указанному адресу. Это была промышленная часть города, где частный бизнес теснил друг друга на протяжении всей улицы.
Иван Иванович оказался неприметным мужчиной, с едва намечающейся лысиной,
и страстным любителем кошек, которые грелись на солнышке, разгуливали по обширной территории двора и магически умывались в разных его местах, таким чудесным образом, по мнению хозяина, зазывая клиентов.
В высоком пустом помещении, то ли ангаре, то ли гараже, стоял прислонённый к стене огромный металлический щит, на котором Иван Иванович мечтал увидеть свой любимый автомобиль и объявление об услугах своего частного предприятия. Причём, автомобиль должен быть точь-в-точь с натуры, а уж текст и прочее – на усмотрение художника. Предполагалось укрепить эту махину прямо на торце здания со стороны улицы, для обозрения проезжающих мимо водителей.
Иван Иванович вынул из кармана купюру достоинством в четверть ежемесячной зарплаты Ники и протянул ей.
- Купите, что нужно для работы, - пояснил он, заметив удивлённый взгляд художницы.
- Вы меня впервые видите, и вот так сразу отдаёте немаленькие деньги, - пробормотала Ника.
- Я привык иметь дело с порядочными людьми, - ответил Иван Иванович, - к тому же вы сказали, что преподаватель, а мой помощник видел, как вы работаете. Таким образом, я уже что-то знаю о вас.
- Вы правы, - кивнула головой Ника, взяла деньги, но для начала решила сделать с натуры пару набросков любимой машины заказчика, которая стояла под навесом, сверкая своими боками, словно новогодняя игрушка.
К основной работе красками она приступила в выходной день, чтобы ничего не отвлекало, а все вспомогательные эскизы, композицию, шрифт согласовывала с Иваном Ивановичем в течение недели, после работы. Заказчик оказался нетерпеливым и даже азартным. Любую свободную минуту, а к концу дня их у него собиралось предостаточно, он забегал в гараж и контролировал, как идёт процесс создания стенда.
Стенд подняли на какой-то станок, который Ника не удостоила вниманием в первый день, рядом поставили большой верстак, и ещё один, маленький, пару табуреток, создав, таким образом, все условия для работы художника.
На одной из табуреток Ника расположила палитру, кисточки и уайт спирит, мимоходом отметив, что бутылочка с разбавителем внешне практически ничем не отличается от полулитровых бутылочек с уксусом или даже с питьевой водой, прикупленной ею сегодня в киоске, разве что этикеткой. На другую табуретку она пристроила две банки с красками, которыми собиралась начать работу. Она подготовила нужный цвет и отнесла разбавитель на верстачок, максимально освободив себе рабочее пространство.
Майский день обещал быть жарким, работать предстояло долго.
Ника достала из сумки банан и съела его, не отрывая взгляда от уже расчерченного на стенде рисунка. Потом завернула кожуру в пакет и положила на рядом стоящий верстачок. Немного подумав, она достала воду, отпила пару глотков и, пристроив туда же, надела на руки резиновые перчатки.
Сначала она решила заняться автомобилем. Как обычно, когда бралась за кисти, её охватывал творческий кураж. Она работала без остановки, совершенно забыв о том, что прошёл не один час, а она ни разу не присела отдохнуть. Когда оставалось сделать пару бликов на изображении бампера, заглянул хозяин. Он восхищённо зацокал языком, Ника отвлеклась и тут же почувствовала, как болит шея и затекли ноги от долгого стояния практически на одном месте. Она сняла банки с табурета и сама уселась на него, ощущая неимоверную усталость в спине, поскольку позвоночник ещё с юности был слабым звеном её здоровья.
В этот момент заказчика позвали, он досадливо произнёс что-то и вышел.
Ника смотрела на свою работу и размышляла, не изменить ли цвет в тексте.
Было жарко и хотелось пить. Не вставая с места, она протянула руку к верстачку, нащупала бутылку, открутила колпачок на ней и, не глядя,
набрала в рот воды.
В следующее мгновение она поняла, что это не вода.
Ника резко наклонилась вперёд, широко открыла рот и выплюнула жидкость на пол. Во рту пахло то ли керосином, то ли скипидаром, казалось, что язык и щёки покрылись противной маслянистой плёнкой. Боясь сглотнуть это, Ника вскочила и побежала к крану с водой. Она несколько раз прополоскала рот, но запах не исчез, и ощущение плёнки сохранялось. В гортани пересохло, язык пёк, словно был обожжён.
Ника стащила перчатки, схватила мыло и стала быстро намыливать ладони. Первую пену она смыла, во второй раз, морщась и содрогаясь от того, что делает, она высунула язык и натерла его весь мыльной пеной. Потом проделала эту малоприятную процедуру со щеками и зубами, несколько раз сполоснув рот под краном.
Она всё ещё не сделала ни одного глотка, хотя запах уайт спирита слегка улетучился, и ощущение во рту несколько улучшилось.
Ника вспомнила о стороже, который открывал ворота въезжающим автомобилям, выскочила за дверь, и подбежала к нему.
- Простите, пожалуйста, - скороговоркой сказала она мужчине,- мне срочно нужно немножко зубной пасты, сантиметра полтора, у вас не найдется случайно?
Сторож в недоумении повернулся к Нике, молча прошёл в свою будочку и вынес тюбик.
- Спасибо вам огромное, я потом всё объясню, - сказала Ника, выдавливая на середину ладони полоску пасты.
Она вернула тюбик и вновь побежала в гараж. Макая пальцы в пасту, она старательно вычистила ею зубы, потом язык. Паста оказалась со вкусом мяты.
«Повезло, - подумала Ника, очередной раз споласкивая рот, - слава Богу, что не проглотила эту гадость! Чудо просто!»
Убедившись, что больше ничего предпринять она не может, Ника набрала питьевой воды, чтобы, наконец, утолить жажду, но не сделала этого. Либо испуг был ещё силён, либо жажда ослабла от многократного полоскания рта, однако пить расхотелось.
Она подошла к стенду, надела перчатки и сосредоточенно взялась за работу.
В тот день она до вечера ничего не ела и не пила, лишь часто полоскала рот, время от времени с благодарностью обращаясь к Создателю.
Мытарства незадачливого рабочего дня увенчались щедрым вознаграждением.
Вернувшись домой, Ника чистила зубы так тщательно и долго, как не делала этого ни до, ни после.
В понедельник, наконец, выплатили зарплату, и Ника опять ощутила себя Светланой Павловной. Словно в подтверждение этой здравой мысли, вечером зазвенел телефон, и женский голос из трубки произнёс:
- Я видела, как вы рисовали петуха и потом натюрморт. Моя дочь постоянно с карандашами, ей нужен учитель. Вы могли бы позаниматься с ней?
- Если ребёнок любит рисовать, конечно, могу.
Они договорились о встрече, и Ника подумала, что победу она, по всей видимости, одержала, но быть Светланой Павловной, на самом деле, тоже неплохо.
Наталья Коноваленко