"Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный".
/А.С.Пушкин/
При всём моём безграничном восхищении соррентиновским молодым Папой Пием ХIII не могу безоговорочно принять одно из его утверждений, провозгласившее дурной запах изо рта признаком больной души. Хотя, иногда так оно и есть… Как в случае с моей бывшей классной руководительницей, которая припирала провинившегося ученика к стенке и подолгу мучила его не столько скучной моралью, сколько зловонными ветрами, проворно вылетавшими из её рта вместе с капельками слюны.
Не соглашусь и с теми, кто считает атеистов людьми безнадёжно потерянными, циничными, бездушными и далёкими от Бога… Поскольку не меньше Ремарка убеждён в том, что никто не находится так близко к вере, как ни во что не верящий человек.
Должен сказать, что оба эти качества нашли свои места в многоликой череде достоинств и недостатков моего давнего приятеля Алексея... И что данное обстоятельство, если и повлияло на его душу, то не настолько серьёзно, чтобы считать её нездоровой и пустой.
Нет, у Лёши была нормальная душа. Похожая на него. Такая же рыжая, веснушчатая, лопоухая.
Открытая душа. Она была самая нежная и талантливая из всех знакомых мне человеческих душ.
Может, поэтому и мерещилась некоторым диагностам её болезненность?
Что же до запаха, то исходил он из больного желудка… И напрочь перебивал застенчивый аромат полевых цветов, который, по моему убеждению, бескорыстно источала душа Алексея.
А ещё она пахла грустью, тихо струившейся с его городских пейзажей.
Он был свободным художником. Настоящим живописцем. Бедным и вечно голодным.
Его картины, выставленные под открытым небом на Андреевском спуске продавались плохо. При этом полное безразличие публики его угнетало гораздо сильнее, чем финансовое фиаско.
В конце концов именно отсутствие всенародного интереса к его творчеству и привело Алексея ко мне.
Он пришёл тёплым майским вечером и, смущаясь, вручил согнутый вдвое лист:
- Вот, хочу попросить тебя опубликовать на Проза. Ру текст. Прочитай и подумай, как лучше это сделать. В общем, решай сам, я тебе доверяю. Пока! – скороговоркой выпалил он, развернулся и был таков.
Без правок и изменений предлагаю его вашему вниманию:
«Здравствуй, Бог!
Я много раз обращался к Тебе с этой просьбой. Нашёптывал её, лёжа на своём диване и глядя на свой белый потолок. Но Ты меня так и не услышал. И тогда я предположил, что все традиционные каналы, по которым обращаются к Тебе миллионы несчастных людей, перегружены, и моя скромная тысячастепенная просьба не имеет ни малейшего шанса добраться по ним до Твоих ушей. Поэтому и решил обратиться к Тебе через интернет. Тем более, что я не знаю кто Ты. Может, вовсе и не такой, каким Тебя нам преподносят лицемерные святоши… Может, Ты есть одновременно и незыблемая основа, и заоблачная вершина некой неведомой программы…, и тогда моё решение достучаться до Тебя с помощью компьютера окажется верным и небезнадёжным…
Достучаться, чтобы услышать, наконец, честный ответ на простые для Тебя вопросы:
- Кто я? Бездарь, посредственность или непризнанный талант? А может и гений?
- Почему проходивший мимо моих картин интеллигентный старичок лишь усмехнулся?
- Что значит эта его усмешка, Господи?
- Почему остаётся незамеченной моя живопись, которую я оцениваю, как минимум, незаурядной?
- Что здесь присутствует: завышенная самооценка или невежество толпы?
Господи, я хочу знать ответы… Для меня это крайне важно… Меня не успокаивают призывы гениального поэта не дорожить любовию народной… Я не могу быть твёрдым, спокойным и угрюмым до тех пор, пока не узнаю правды… Объективной и независимой… Хранителем которой являешься только Ты… Выскажи её мне… Или хотя бы намекни… Внезапным дуновением ветерка при полном штиле... Нежданным солнечным лучом в пасмурный день… Светлым или кошмарным сном… Любой Твой ответ я приму с благодарностью, и готов заплатить за него своей жизнью… Сначала обрести или утратить её смысл, а затем умереть… Но не существовать, мучаясь в неведении.
Аминь».
По прочтении я сразу же опубликовал письмо.
А на следующий день, после обеда мне позвонил Алексей и восторженно сообщил, что какой-то богатенький господин не прошёл мимо его холстов. Остановился, долго разглядывал, покачивал головой, причмокивал… А затем предложил за них баснословную сумму… И свой новенький «мерседес» в придачу.
Мы договорились встретиться и «обмыть» это фантастическое событие через два дня.
Увы, не сложилось.
Вечером Алексей погиб. Возвращался на «мерседесе» домой и на перекрёстке проспекта Победы и улицы Депутатской въехал в цистерну с подсолнечным маслом.