http://www.proza.ru/2010/06/21/410
(предыстория)
Лавке было выделено собственное место, но как только Наташка легла в постель, щенок тут же оказался рядом. Он делово пристраивал своё тельце, поворачиваясь то одним, то другим боком. Наконец, прижался к её коленям, тяжело вздохнул и затих.
Она с улыбкой закрыла глаза и услышала, что уже не снег, а дождь мягко наполняет ладони ночи, в такт доносившейся откуда-то тихой музыке.
Она тихонько встала и пошла навстречу волнующим звукам скрипки. Она оказалась в лесу, где не было дождя, а только тени деревьев от призрачно-зелёного лунного света, отливали серебром. Словно светящийся туннель, дорога привела её на поляну, где горел костёр и сидел Старик. Его скрипка молилась.
Музыка смолкла. Он повернулся на звук её шагов и улыбнулся.
- Как зовут тебя, милая? И как попала ты в добрый лес? Хотя нет, не говори ничего. Это всё моё ожидание, моя Надежда. Оставайся со мной. Я не обижу тебя и не потревожу больше вопросами. Я буду рассказывать тебе сказки, как Шахерезада Султану, - засмеялся он, - Называй меня Шах, а тебя я буду звать Сулой.
Наташка растерянно смотрела на него и молчала. Он тоже не сводил с неё пристального взгляда.
- Ты похожа… - его лицо вдруг исказила гримаса, и он резко поднялся и подошёл к ней.
- Если бы я только мог устремиться назад, и изменить тоскливый мотив моих никчёмных поступков, и начать всё заново, - скорбно проговорил он, разглядывая её лицо, и резко добавил, - Спасибо тебе, что появилась, но ты не нужна мне. И тебе сюда не надо. Ступай, откуда пришла! Прощай!
Наташка испуганно попятилась и метнулась прочь. Она бежала, не разбирая дороги. А деревья задевали её руки, закрывали лунную дорожку, поднимали корни, словно пытаясь её остановить. И вдруг она стала, как вкопанная.
Что же это - мелькнула мысль. Зачем же я убежала? Почему он меня сначала позвал, а потом прогнал? И откуда это сумасшедшее чувство счастья и свободы, которым переполнилась душа после его первых слов… Зачем же мне возвращаться в неволю скучных каменных улиц? Я не хочу! Мой добрый Лес, ведь ты совсем не случайно останавливал меня? Ведь Старик не хотел, чтобы я уходила?
Вдруг она увидела, что деревья словно расступились, и скользящая по кронам луна снова наметила тропинку туда, к Нему…
И опять зазвучала мелодия, тихая и смущённая...
Наташкино сердечко вдруг забыло свои ритмы.
Оно рванулось и застучало часто-часто, и она проснулась…
В дверь заглянула мама.
- Доброе утро! Забегал Леонид и принёс тебе сливы, - сказала она, - Съешь ягодку, будет полегче. Он зайдёт через час и повезёт тебя в клинику. Я уже приготовила всё, что нужно.
Как сомнамбула, Наташка привела себя в порядок, потом взяла на руки щенка, и ни слова не говоря, ушла с ним гулять.
Она присела на скамейку и смотрела, как Лавка носится за воробьями.
Вот и всё! Детство кончилось! Внутри всё дрожало. Наверное, я пожалею потом. А сейчас я ничего не знаю, кроме страха и ненависти к себе. И ни на что не надеюсь, как тот Старик из моего сна. Вот и я ничего не хочу, только бы отступила эта липкая муть.
- Привет, малыш, - услышала она издалека голос Лёнчика.
Он бежал к ней, а её сердце снова забилось, как в том сне.
- Как ты? Не передумала? Паспорт не забыла? – спросил он, внимательно на неё посмотрев, и не дождавшись ответа, подхватил щенка на руки, - Ты посиди тут, а я отведу Лавку. Привет, бродяга!
Потом Леонид поймал машину, и они поехали в клинику. Лёнчик о чём-то разговаривал с водителем, а Наташка безучастно сидела сзади. Она даже не обратила внимания на то, что машина остановилась буквально через несколько минут.
Лёня помог ей выйти. Потом, взяв за руку, как маленькую, повёл внутрь здания.
В кабинете, где по словам Леонида, их ждали, за столом сидела приветливая женщина.
- Здравствуйте, молодые люди! Вот, пожалуйста, заполните эти бланки, - сказала она и вышла из комнаты с кипой документов.
- Дай-ка мне свой паспорт! Я сам всё заполню? - предложил Леонид.
Наташка равнодушно отдала ему документ, и он стремительным почерком принялся заполнять бумаги.
- Ну вот, остался один единственный вопрос, - как-то очень весело сказал Лёнчик, - Какую ты возьмёшь фамилию? Я думаю, Наталия Николаевна Липканская звучит достойно! Так и запишем. А теперь распишись вот тут.
Он быстренько подсунул ей лист и ручку. Она расписалась.
- Ну, всё! – довольно произнёс Лёнчик, - Поехали домой!
Наташка подумала, что ослышалась.
- Как домой? А операция? И что это было, про фамилию?
- Так надо! Доверься мне, - и Леонид выскочил из кабинета.
Наташка аж подпрыгнула на стуле. Она не могла поверить в происходящее.
- Ну, Лёнчик! Какое коварство! Скороспелый спасатель! – задохнулась она от возмущения и пулей вылетела в коридор, - Ну, господин Липканский, если это то, о чём я думаю, я тебя… стукну!
Её даже перестало тошнить. Вдруг пропала липкая пелена и навязчивая сонливость. Это придало ей сил, и она рванулась к выходу.
Ну, точно, ЗАГС! Вон Анюткины окна. Ах, коварный Процедуров!
Досада вдруг пропала, и она расхохоталась. Эх, доктор-доктор! Какой же ты дурачок-идеалист!
Из-за массивной двери счастья осторожно высунулась голова Лёнчика. Он забавно повертел ею, не обнаруживая себя остального, и увидев девушку, сразу понял, как выглядит праведный гнев.
Она же, театрально уперев руки в бока, нетерпеливо притопывала ножкой. Пальто на ней было распахнуто.
- Иди-ка сюда, мой ненаглядный доктор, - лучезарно улыбаясь, так, что у него перехватило дыхание, пропела Наташка.
- Попрошу без амикошонства и рукоприкладства! – просочившись в дверь, весело предупредил обалдевший от её красоты Леонид.
А она, действительно была хороша сейчас, и он еле сдержался, чтобы не закружить её в объятьях.
- Зайчонок, мы всего лишь подали заявление! – принимаясь заботливо застёгивать пуговицы её пальто, проговорил он, - Это знаменательное событие, между прочим, и я предлагаю его отметить и всё обсудить. Спокойно! У нас ещё есть месяц до лучшего дня в моей жизни, но ты, сегодня же, переедешь ко мне.
- Зайчонок? – и она побежала за резво стартонувшим женихом, - Стой, коварный Процедуркин!
Тот резко остановился, а Наташка не успела затормозить. Он крепко обхватил её плечи, прижав руки, потому как она всё же попыталась его стукнуть.
- Ты ещё не поняла, дурочка, что я люблю тебя? Я давно потерял голову от безнадёги и ревности! Я, как идиот, не сплю ночами и брожу под твоими окнами. А я должен спать, между прочим, чтобы нормально работать. Я прошу тебя стать моей женой, - и он рухнул на колени, уткнувшись в её, пока ещё плоский, живот, - Только не молчи, я с ума схожу, когда ты молчишь и страдаешь. Давай лучше целоваться?
И он заулыбался так, что Наташка ткнула его ладошкой в лоб, и он смешно приземлился на асфальт.
- Вставай, что ли! – она неуверенно протянула ему руку.
Лёнчик проворно вскочил, и Наташка принялась отряхивать его пальто.
- Господи, спасибо тебе! - он воздел руки к небу, - Я мечтал об этом всю свою… последнюю неделю. Пойдём ко мне? Обещаю, что буду вести себя разумно… если захочешь!
- Я есть хочу! – изумлённо сказала девушка, - Если я сейчас же что-нибудь не съем…
Она не успела закончить фразу, как Леонид снова скрылся за дверью и вернулся оттуда с её сумкой.
- Здесь рядом, на Пятницкой, есть шашлычная.
- Ещё и пива очень хочется! Пошли скорее!
- Тогда лучше ко мне. В пивную я тебя не поведу, - и он тормознул проезжавшее мимо такси.
- Проходи, - сказал Леонид, помогая ей снять пальто.
Он принёс пиво, а сам пошёл на кухню. Накрыв на стол, он заглянул в комнату и увидел, что она уснула, свернувшись калачиком.
Он накрыл её пледом и пошёл курить на кухню.
Потом позвонил Тамаре Алексеевне и сказал, что они подали заявление в ЗАГС, и через месяц поженятся.
- Лёня, как же так? И что, Наташа согласилась? – разволновалась Тамара Алексеевна, - А мама знает?
- Два раза отвечу – нет! Наташа ещё ничего мне не ответила, и мама не знает.
- Я ничего не понимаю! Тогда как же вы подали заявление? Господи, она же ждёт ребёнка! Лёня, зачем тебе всё это?
- Я её люблю! А Вы и мама скоро станете бабушками.
- Ой, как вкусно пахнет! – услышал он Наташкин голос и поспешно повесил трубку.
- Иди сюда, я буду тебя кормить!
Подождав немного, снова позвал. Тишина.
У него зазвенело в ушах и моментально пересохло во рту.
Он тихо опустился на стул и обхватил голову руками.
Вспомнилось вдруг, как Наташка, смешная пятилетняя девчушка с заклеенным глазом, впервые появилась в их доме. Когда она вошла в комнату, неся подмышкой нарисованные клавиши, то сразу перестала работать вся техника. Это "чудо" своей ручонкой, мимоходом, зацепилось за провода, вытащив их из розетки.
Тогда они с Володькой собирали приёмник. Им уже было по пятнадцать.
Она и Алёна, ходили в одну группу детского сада, и ребята вечерами частенько забирали обеих. Тамара Алексеевна и их матери были подругами
Володька сурово прикрикнул на малышку, которая схватила кусочек канифоли:
- Положи на место! Это нельзя трогать.
- Почему? – спокойно спросила девочка.
- Потому что перпендикуляр!
Она невозмутимо устроилась на полу и начала «играть» на клавишах, распевая свои песенки. Лёнчик с Володькой переглянулись и расхохотались…
Сейчас это «чудо» заставило его сердце выбивать сумбурную чечётку. Душа, то взлетала сумасшедшим желанием, то пикировала в пропасть цепенящей неуверенностью.
Судьба словно повисла на тончайшем волоске Наташкиного решения. Любое её слово, ветерком губ, может либо унести его наверх блаженства, либо бросить надписью на асфальт - туда, где в одну из бессонных ночей, он нацарапал под её окошком:
« Я тебя бесконечно люблю…»
Ему безумно захотелось, чтобы она его позвала. Он прислушался. Тишина по-прежнему звенела в ушах, а сердце зайцем металось в груди.
- Надо дышать, - горько усмехнулся он, - чтобы не сдохнуть в момент истины, когда услышу её приговор…
Вдруг на плечо опустилась её рука. Он замер.
Наташка погладила его волосы, а потом, уткнувшись носом в макушку, порывисто обняла. Он закрыл глаза. Сердце рванулось так, словно он безнадёжно соскользнул в пустоту бесконечной воздушной ямы американских горок.
Наташка, как ребёнок, делово забралась к нему на колени и, взяв в ладони его лицо, нежно поцеловала в закрытые глаза.
Он подхватил её, оттолкнув стул, и осторожно закружил в сторону комнаты. Она тихонько смеялась.
- Ты согласна стать моей женой? - он не мог оторваться от её сияющих глаз.
- Да!
Она гладила его по щекам, а он губами ловил её руки.
- Ты же обещал вести себя разумно
- Я соврал
- Когда ты волнуешься, у тебя одна бровь выше другой
- А у тебя глаза грешницы
- А у тебя – не знающие стыда руки
- Я люблю тебя
И он закрыл от неё весь мир...
http://www.proza.ru/2010/07/16/407 (Продолжение)