Я удивляюсь, как они живут.
Как терпят жизнь с поджатыми губами.
Самообманом смазанный приют
С сушёными на ниточках грибами,
С контрастным тюлем в сборках и цветах,
Скрывающихся в переливах света,
Где так пошлы и не несут тепла
Подушки на дешёвых табуретах.
Там нет любви. Там только здравый смысл.
Там недоговорённость мышеловки.
В пустой бутылке - приглушенный свист,
И чоканье с скрываемой издёвкой
На посошок. Всё мило, спору нет.
Залиться и не думать о верёвке,
Что манит искушеньем в дни побед
Над собственным сознанием. А толку?
Себя ведь больше любят всё равно.
Свою любовь в самих себе лелея,
Вымазывают собственным дерьмом
Двойное ложе с запахом шалфея.
И дом их полон скучной пустоты,
Его так редко посещает радость.
Как можно жить с осколком от мечты,
Которому быть рядом - долг и тягость.
Как агнца на закланье принесли
Свою "любовь". Моля себе того же.
Ну, не красивы. Ну, не вышли рожей.
Зато подщипана седая бровь.
И "жертвы" вновь играют водевиль.
Когда, казалось бы, (ах, право, жаль),
Всё хорошо, лишь поднажать немного...
И подрезают вновь одну деталь
В наборе "Поиграй в игрушки с Богом",
Чтоб напугать любимых у порога,
Сорвавшись с люстры от "самой Версаль".