Глава 5
– В среду мне позвонил «философ».
– Привет, Антон.
– Здорово. Как дела?
– Круто! Я с Софой встретился.
– Да ну! И что?
– Ну, пообщались.
– О чём?
– Короче, классная девчонка!
– Да это и так ясно. Сам видел.
– Я не о том. Она человек, по-моему, классный.
– И чего же в ней такого классного, кроме ножек, попки и сисек?
– Хорош тебе! Как Санёк, ничего другого не видишь. Она сама с Молдавии, с Кишинёва. Здесь учится в эстрадно-цирковом. В Кишинёве у неё мама с младшим братишкой. Отец их бросил, не помогает ничем. А братишка её болеет тяжело, онкология, рак крови. Много денег нужно на лечение. Вот она и подрабатывает по ночам в клубах стриптизёршей, чтобы домой деньги отсылать. Днём учится, по ночам работает. И никакая она не шлюха на самом деле, как вы, уроды, с Саньком подумали.
– Ну, повезло тебе, значит, чувак. Уже дала?
– Блин! Я тебе по шее дам! – разозлился Жорик.
– Да, ладно, не парься, шучу же.
– Аккуратней шути. А теперь вот что я сказать тебе хочу. Когда я ей позвонил, она мне знаешь, что сказала? Ой, говорит, что-то у меня на сотке совсем другая мелодия играет. И знаешь, какая мелодия?
– «История этого мира…»?
– Да! И когда она мне перезвонила, то у меня тоже Цой заиграл!
– Значит…
– Значит, она одна из нас. Помнишь, Виктор сказал, что ещё не вся команда в сборе?
– Что-то такое говорил…
– Так вот теперь, в сборе.
Буквально через пять минут, после того, как я переговорил с Жоркой, зазвонил домашний. Виктор.
– Жора прав, – начал он не здороваясь, – теперь вся команда в сборе. Пора начинать.
– Что начинать?
– Сегодня вечером вы все должны будете собраться на вашем месте в Сокольниках.
– На каком ещё нашем месте?
– Не делай вид, что не понял. Я вижу твои мысли. Опцию включил.
Да. Виктор имел в виду «наше место». Мы так его называем. Ещё в позапрошлом году мы с Саньком и Жоркой, отыскали замечательное местечко в лесной зоне парка. Укромное, в самой чаще. Дорогу к нему преграждают колючие кусты, и поваленные стволы деревьев. А за ними – полянка, покрытая густой мягкой травой. Над ней нависают лапы раскидистой ели, служа навесом. Так как полянка эта – место весьма труднодоступное, появление гопников и прочего нежелательного народа там весьма маловероятно. Вооружившись топором и ножовкой, мы сделали из поваленных стволов, разбросанных поблизости, нечто вроде стола и скамеек. Получилось очень уютно. С тех пор это и стало «нашим местом». Сначала знали о нём только мы втроём, позже я начал приводить туда и Нату.
– В 6.30 вечера, вы, все впятером должны быть там, – потребовал Виктор.
Мой взгляд скользнул на окно, за которым нудно лил холодный осенний дождь. Я поёжился.
– Не ежься, – вдруг сказал Виктор, – когда выйдешь из метро у парка, дождь прекратится. Я его остановлю. Хотя, в нынешнем положении, я на твоём месте, о таких мелочах, как дождь, не беспокоился бы.
– Виктор! Ну правда, у тебя жучки что-ли везде? Ты видишь всё, что я делаю!
– Не глупи, Антон. Представь, ты сидишь за компом и играешь в игру. Ты смотришь в монитор, и видишь всё, что происходит. Так вот, я в своём, ну, в «том» мире, тоже как бы сижу за монитором. Только монитор у меня – не плоский экран, как у тебя. В моём «мониторе» мне видно, слышно и ощущаемо всё точно так же, как и тебе в твоём мире. Понял?
– Угу. С трудом.
– Звони ребятам. Ты должен обеспечить их явку в нужном месте, в нужное время.
– Ну, явку своих я то обеспечу. А как мне Софу эту туда заманить? Ведь если, допустим, я ей позвоню и всё расскажу, она точно решит, что я – маньяк и псих, который собрался её в глушь затащить и там порешить, изнасиловав. Ты это понимаешь?
– Насчёт неё не беспокойся. Жорик всё ей уже рассказал, и, в отличие от вас, твёрдолобых, она сразу ему поверила.
– Рассказал? Когда это он успел?
– Они вчера с ней весь день проговорили. Жора на занятия не пошёл, и Софа тоже не пошла. Всё, отбой.
Когда я вышел из метро, дождь мгновенно, как по команде прекратился. Виктор своё слово сдержал. Я дождался Нату, и мы вошли в ворота парка. Когда пробрались на «наше место», Санька был уже там. Последними явились Жорик с Софой. Она была одета в невзрачное коричневое пальтишко, джинсы и кроссовки. На лице – ни грамма косметики. Немного застенчивая, просто обычная симпатичная девчонка, коих полно. Никто бы никогда не узнал в ней белокурую бестию, королеву стриптиза…
– Знакомьтесь, София, – представил её Жорик.
За нашей спиной раздался хруст веток, и, раздвинув кусты, перед нами возник Виктор, в своём неизменном длинном чёрном плаще.
– Всем, привет, садитесь, – бросил он, и указал на служащие скамейками брёвна. – Пришло время узнать вам, что от вас требуется. Сначала всё расскажу, подробно. Если будут вопросы – зададите потом. Время в реальном мире, и игре течёт по-разному. В реальном мире этой игре – сто лет, без малого. В мире игры же прошло больше тридцати тысяч лет. Другими словами, игра началась с появлением первого кроманьонца, или Адама, по библейской традиции. Для чего вообще понадобилось создавать эту игру надо рассказывать?
Мы закивали головами.
– Вот представьте, ребятки ваш мир лет, этак, через тысячу, при условии наилучшего варианта развития событий. Давно побеждены рак, СПИД, все другие болезни. Побеждена сама смерть, люди больше не умирают, не старятся. Они могут выбирать для себя любой внешний облик, любой возраст. Давно уже не существует войн, нужды, ненависти. Найдены практически неиссякаемые источники энергии. Природа не подчинена, но люди и не подчиняют её, они научились жить с ней в гармонии. Нет засух, не страшны ни вулканы, ни смерчи, ни цунами, ни землетрясения. Все ближайшие, пригодные для жизни планеты освоены, и там тоже всё о кей. Что скажете?
– Хорошо, – мечтательно произнёс Жорик, – это же настоящий рай!
– Хорошо то, хорошо, – заметил Саня, – но скучновато.
– Именно, – подтвердил Виктор.
– И ещё, нет развития, – добавил Жорик.
– Точно, – кивнул Виктор, – нет трудностей – нет развития. Теперь вам понятно, для чего была создана игра? Для чего было сделано так, чтобы входящие в неё ничего не знали о реальности, пока они находятся в игре?
– Для чего же тогда кому-то вдруг понадобилось её разрушать? – не удержался я.
– А вот для чего. Игра мыслилась не просто для развлечения и острых ощущений, она должна была не давать нашим мозгам и душам жиреть, почивая на лаврах суперцивилизации, она должна была делать нашу жизнь полной, развивать нас, делать нас лучше. Но что-то пошло не так, причём давно. В этой игре хронически присутствует слишком много жестокости, тупости, жадности, подлости и тому подобного дерьма. В этой игре слишком много страданий. Естественно, в своё время, при изначальном программировании игры всё это планировалось, но не в таком количестве! И это самое количество дерьма, упорно не хочет уменьшаться. Как будто что-то вышло из под контроля. Стало появляется всё больше народа, утверждающего, что эта игра не улучшает, а ухудшает нас, что мы выходим из неё озлобленными, жадными, завистливыми… Стали считать, что эта игра просто опасна. Давно уже появилось немало сторонников закрытия игры. Кстати, первые упоминания о конце света в вашем мире, совпадают по времени с первыми пожеланиями закрыть игру в реальном мире. Сейчас сторонники закрытия игры сильны, как никогда. И вот Высший Совет принял решение о закрытии… Высший Совет, чтоб вам было понятней, это что-то вроде компании, владеющей игрой, только власти у него гораздо больше. Дата закрытия игры назначена – 12 октября 2017 года по вашему времени. Ликвидация игры уже внесена в программу. Как это будет происходить, и чем всё это закончится, вы уже видели.
– Значит, всё? Этому свету конец? – спросил Жорик с отчаянно-недоуменным выражением на лице.
– Я же сказал, вопросы потом, – оборвал его Виктор. – Далеко не все согласны с этим решением. В частности, я, ты, Нхоа, ты, Тобос, ты, Иглея, ты, Амара (он взглянул на Софию), и ты, Шкур.
– Кто Шкур? Я? – возмущённо спросил Санёк.
Виктор кивнул.
– Что за имя у меня такое мерзкое?
– На нашем языке, Саня, оно означает «мужественный», «волевой», «твёрдый».
– Ну, тогда, ладно, – успокоился Санька.
– И таких, как мы с вами, в ТОМ, реальном мире миллионы, – продолжил Виктор. – Мы верим в этот мир, мы верим, что он всё же может стать лучше. Мы не хотим, чтобы он исчез. Мы мечтаем о другом. Мы мечтаем, что когда-нибудь в нём всё-таки восторжествует разум, справедливость, любовь, исчезнут страдания…
– Но ведь тогда в нём будет скучно, и точно так же, как и у вас, не будет развития! – воскликнул Санёк, – вы вернётесь к тому, с чего начали.
– Не совсем так, Саня. Когда… Если такое произойдёт, вы тоже создадите Игру. Свою Игру. А мир, который для вас реален, навсегда останется с вами.
– Но ведь, тогда значит, что мы – настоящие, ну, те, что на самом деле живут в вашем мире, Тобос, Шкур, Амара, больше никогда не вернёмся в тот, реальный мир! Мы будем, выходя из нашей игры, возвращать в этот, наш мир, который, на самом деле не является реальным! – почти прокричал Жорик, поражённый этой догадкой.
– Да, Жора. Но если этот ваш мир будет по настоящему прекрасен, то тогда, зачем вам, вернее, всем нам, возвращаться в наш? Хотя, и это, наверняка, будет возможно, для тех кто пожелает. Видите ли в чём прикол, ребята? Во-первых, мы вместе с вами строили этот мир, мы столько вложили в него, столько отдали. Это наше любимое детище. А во-вторых, знаете ли вы, что в том, реальном мире очень многое по-другому? Там другие цвета, другие звуки, другие леса, другие моря и горы. Там другой воздух, там другие вкусы. Там другие ощущения. Например, удовольствие от секса там ощущается совсем по-иному. Даже любовь, там переживается не так, как здесь. Всё это не лучше, и не хуже, чем здесь, просто оно другое. А так, как здесь, в вашем, созданном нами мире, нет больше нигде. Нет, и не будет. И если всё это будет навсегда утрачено – это будет великой бедой. Мы не должны этого допустить. Все мы – я и вы, в том реальном мире старые верные друзья и единомышленники, только вы в игре, а я сейчас вне нее. И мы решили, мы поклялись сделать всё, чтобы спасти, сохранить игру. Поэтому мы сейчас здесь, вместе.
– И как же можем это сделать, если уже принято решение и запущена программа ликвидации? – снова не выдержал я.
– Учитывая, что немало людей, как и мы, против, Высший Совет принял решение дать нам шанс. Последний шанс спасти игру. В Совете постановили так. Пусть игра станет полем боя между теми, кто хочет её закрыть, и теми, кто хочет её отстоять. Причём, полномочий и прав в этой войне больше у Ликвидаторов, потому-что они в большинстве. Единственное, чего было позволено нам – это моя возможность управлять нашей командой оттуда. Всё. Так что, нас ждёт неравный бой. Кроме того, в Совете решили, подвергнуть вас, тех, кто в игре, проверке, испытанию. Вы должны будете принять какие-то решения, сделать свой выбор. В чём будут состоять эти решения, я не знаю. Знаю только то, что проходя испытания, то есть, делая правильный выбор, вы будете получать какие-то «жёлтые жетоны». Если вы сможете набрать их пять штук – значит, вы прошли испытание, и Совет признает, что этот мир не безнадёжен, что игра имеет право на существование и продолжение. Тогда программа ликвидации игры будет остановлена. Но если, вы не доберёте, хотя бы одного жетона, всё будет кончено. И ещё, ребята, напоминаю, собирать эти жетоны, вы будете в условиях жёсткого сопротивления Ликвидаторов. Они имеют полное право вычеркнуть вас из игры.
– То есть, убить? – уточнил Саня.
– То есть, убить. И они будут очень стараться это сделать. Помните также, что они будут пытаться повлиять на ваши выборы, так, чтобы вы ошиблись. И здесь я уже никак не смогу вам помочь. Ну разве ещё вот что. Большинство членов Совета, как и сторонники ликвидации, полагают, что люди, находящиеся в игре, массово теряют способность делать правильный выбор. Цель членов Совета убедиться, а Ликвидаторов доказать, что это действительно так. Поэтому, если они просто выведут всех вас из игры, то это ничего не докажет. Для них гораздо важнее, чтобы вы ошиблись в выборах. Но до меня дошли слухи о том, что они опасаются только по поводу двоих из вас. То есть, они почти уверены, что трое из вас ошибутся в выборе, а эти двое – нет.
– И кого же они так опасаются? – спросил я.
– Нату и особенно тебя, Антон. А это значит, ликвидировать они будут стремиться именно тебя. Остальным же они дадут возможность сделать свой выбор и ошибиться, а потом уже будут ликвидировать, чтобы тебе не помогали, если, конечно, к тому времени ты будешь ещё жив...
– Постой, Виктор. Но ведь если они ликвидируют меня до того, как я сделаю выбор, то это же будет нечестно! На чём тогда они обоснуют свои доказательства?
– Для того, чтобы вынести решение о ликвидации игры, им достаточно одного неверного выбора. Одного из пяти, понимаешь? Так постановил Совет. Поэтому они могут убить четверых из вас и оставить, скажем, одного Саню, чтобы он сделал свой выбор и ошибся.
– Да кто сказал, что я ошибусь?! – вспылил Санёк.
– Я сказал, что Ликвидаторы так считают. И ещё я сказал, что в тебе не ошибся, если помнишь. Значит, я в отношении тебя, думаю не так, как они. А вообще, ошибиться может каждый из вас, даже Антон.
– И всё равно не понял, – продолжил я, – Ты ведь сказал, что мы должны будем собрать пять жетонов, и ни в коем случае не меньше. Так? Что только это позволит сохранить наш мир. Но ведь если они ликвидируют хотя бы одного из нас до того, как он сделает выбор и получит жетон, нам не набрать пяти штук! И это всё равно будет означать конец игры?
– Да, Антон. Хоть это будет и менее доказательно, но всё равно. Так решил Совет.
– Но это нечестно!
– Да, нечестно, но большая удача уже то, что нам дали хоть такой шанс.
– Это как у Высоцкого, – вдруг вмешалась молчаливая Софа, – «скажи ещё спасибо, что живой»! Кому сказать спасибо? Совету? Ликвидаторам?
– О! Мы знаем, кто такой Высоцкий? – ехидно удивился Санёк, – Офигеть!
Жорик зашипел на него. Софа ничего не ответила, только опустила глаза.
– Понятно, – отвечал Виктор, – что ликвидаторам хотелось бы, чтобы вы все впятером облажались, делая выбор. Это было бы лучшим доказательством несостоятельности игры. Но они боятся, что Ната не ошибётся, они почти уверены, что не ошибётся Антон. Поэтому охота в первую очередь, пойдёт на него, потом на Нату. Остальным, скорее всего, они дадут возможность сделать выбор.
– Так-так, – подключился Жорик, – значит, если они замочат Тоху, до того как он получит свой жетон, то всем остальным уже не будет никакого смысла гоняться за жетонами, потому-что всё равно игре конец?
– Да. Повторяю, если они замочат любого из вас, до того, как тот получит жетон – всё будет кончено. Но охотиться в первую очередь они станут на Антона, поэтому ваша задача защищать его. Вам надо и его сохранить, и самим уцелеть, по крайней мере, до того, как вы получите свои жетоны. Если получите…
– Уродские правила! Вообще оборзели эти ваши ликвидаторы с Советом! – возмутился Санёк. – Хотя Тоху защищать, мне не привыкать.
В этом Санька прав. Мы с ним друзья с детского сада. И в школе все одиннадцать лет вместе. Он всегда был сильным и драчливым, с раннего детства. А в классе шестом пошёл ещё и на кикбоксинг, коим занимается и по сей день в свободное от своей СТО и многочисленных девок время. Его боялись, а, значит, боялись и меня.
– Уродские, – согласился Виктор, – но мы тоже кое-что можем. Итак, в моё отсутствие Антон – главный. Решения принимает он, а вы выполняете.
– А почему это он главный? – снова обоснованно возмутился Санёк.
– И вообще, почему именно нас выбрали для этой миссии? – добавил вопрос Жорик.
– Я же сказал, вопросы не в тему, зададите в конце, – строго напомнил Виктор. Теперь слушайте, что вам делать, и почему.
Совсем стемнело. Но стало, необыкновенно для сырого октябрьского вечера, тепло. Я не сомневался, что это работа Виктора. Он положил свой телефон на наш импровизированный стол из старого пня, и включил на нём фонарик. Свет от него был неожиданно ярким и в то же время мягким, как будто от разожжённого костра.
– Вы уже поняли, что вам нужно раздобыть жетоны, сделав правильный выбор. Я не знаю, где и как вы столкнётесь с этими выборами, не знаю в чём они будут состоять, но я знаю в каком направлении вам нужно двигаться, чтобы встретиться с ними. Вам нужно отыскать пять Незасвеченных.
– Кого? – чуть ли не хором спросили мы.
– Объясняю. Есть в этом мире люди, которые знают правду, которые знают, что мир этот – игра. Такие люди всегда были на свете, в любую эпоху. Например, Ванга, Джуна, Гюрджиев, Мессинг, Ошо, Шри Ауробиндо…
– А Гаутама Будда, Христос, Магомет, тоже? – не удержался от вопроса Жорик.
Виктор, не обращая на него внимания, продолжал:
– Каждый из них мог бы предложить вам выбор и выдать жетон. Ну, или не выдать, если выбор будет не верным. Но личности это – более, чем известные, и ликвидаторы зорко следят за ними. Поэтому таких людей, мы называем «Засвеченными». Кстати, подобраться к ним помешают не только ликвидаторы, но и другие причины. К примеру, один из ныне живущих Засвеченных – Далай Лама. Попробуй-ка, попади к нему на приём! Здесь даже я, со своим временным правом нарушать правила игры и творить чудеса, ничем бы не смог помочь. Засвеченные – особенные, у них необыкновенные привелегии. Они на особом счету. Они сами имеют право управлять игрой, оставаясь в ней. «Незасвеченными» же, мы называем тех, кто тоже знает правду об игре, тоже может, в определённой степенью ею управлять, но неизвестен, скрыт, тих. Конечно, члены Совета и Верхние Программисты знают о них, но содержат эту информацию в строгой тайне. Короче, ликвидаторам, как правило, почти ничего неизвестно об этих людях. Да и в вашем мире, они не избалованы мировой славой. Если они и известны, то в достаточно узком кругу. Поэтому встретиться с ними вам будет несложно. Ваша задача: найти их и получить он них жетоны. Они устроят вам экзамен, или кто-то другой, это мне не известно. Я знаю только то, что если вы правильно сделаете свой выбор, они вручат вам жетоны. Где их искать. Первый Незасвеченный живёт в Праге. Второй – на Чукотке, где-то под Анадырём. Третий – в Кемерово. Четвёртый – в Ташкенте. А где находится пятый – я не знаю. Вам предстоит это выяснить самим.
– А если он где-то на Тибете, в монастыре каком-нибудь живёт? – испугалась Ната.
– Значит, поедете на Тибет, и излазите его вдоль и поперёк, пока не найдёте, – спокойно ответил Виктор.
– А Гребенщиков случайно не про нашего Незасвеченного поёт? Ну, песня у него есть такая – «Человек из Кемерово».
– Про него. Слушаем дальше. Я не могу вам дать ни имён, ни адресов даже тех Незасвеченных, которых знаю, где искать. Совет запретил мне это. Они сказали, что если вы достойны, то и так найдёте их. Так что, как говорится, – дорогу осилит идущий. Помните, ликвидаторы будут повсюду на вашем пути. Они сделают всё, чтобы вы не дошли. Но есть и хорошие известия. Я чем только смогу буду помогать вам. Когда будет возможно, я буду создавать для вас «слепые коридоры». Это такая штука, когда вы движетесь к цели, а ликвидаторы не видят вас, не знают вашего местоположения. В других случаях я буду держать над вами «щит». В этом случае вы будете в поле зрения ликвидаторов, но они не смогут причинить вам вреда. Но и в коридоре, и под щитом, они всё равно будут мешать вам. Они будут подсылать к вам «шпионов» – пустышек и реальных людей, из тех, кто в том мире за прекращение игры. Кстати, ликвидаторы тоже создали команду, подобную нашей, но с совершенно, как вы понимаете, противоположными целями. Вы можете встретить шпионов и охотников даже в слепых коридорах, даже под щитом. Они могут втираться к вам в доверие, обманывать, подкупать вас, любыми путями мешать вам дойти до цели и сделать правильный выбор. Будьте бдительны. К тому же, я далеко не всесилен. Коридоры и щиты смогу ставить не везде и не всегда. Не всегда смогу быть с вами на связи, чтобы подсказать, предупредить или помочь. Мне многое запрещено Советом, и если я нарушу хоть один из этих запретов – игре конец. Да и знаю я слишком мало, для того, чтобы безопасно привести вас к Незасвеченным. Повторю: силы в этой войне не равны. Теперь, слушай мою команду. Ты, Антон, а также Саня и Софа, отправляются послезавтра в Прагу. Ната с Жорой – летят в Анадырь. Почему так? Антону нужен защитник, а в этой роли, лучший из вас – Саня. Нату с Жорой пока особо трогать не будут, я уверен. Поэтому с их защитой я постараюсь справиться сам. Ну а тебя, Антон, одному мне не уберечь. Без Сани никак. Да и Софа не лыком шита. Она ещё себя покажет. Я всё сказал. Теперь давайте свои вопросы.
Первым вступил Санёк:
– И как же мы послезавтра в Прагу улетим? Ну ладно, денег на три билета туда – обратно я найду. А что с визами делать? Тоха, у тебя «шенген» есть?
– Есть. Мы с родаками в январе в Лондон летали тусить.
– Ну, тебе легче. А вот у меня «шенгена» нету. А у тебя есть? – он посмотрел на Софу.
– У меня тоже нет.
– Ну вот, у неё тоже нет. И что делать?
– Насчёт виз и денег не переживайте, – успокоил Виктор, – это легко устроить.
– Интересно, как? – спросил Санёк, выпучив глаза.
– Просто вы втроём завтра идёте в чешское посольство.
– И всё?
– И всё. Теперь по поводу денег. На Андроповском проспекте есть ТЦ. Он там один, не ошибётесь. Так вот, подходите в нём к любому банкомату, и просто набираете код 326666666. Вводите нужную сумму, в пределах разумного, и банкомат выдаёт вам деньги.
– Да ну! – не поверил Санёк.
– Поезжайте прямо сегодня, после того, как разойдёмся, попробуйте. Кстати, помните, я говорил вам о безопасных местах в Москве, где ликвидаторам до вас не добраться, где щиты стоят? Это Наташина квартира, крыша МГСУ, и место, где мы сейчас находимся. Так вот ещё одно, последнее. Это в том же ТЦ, на третьем этаже, рядом с «Детским миром», в туалете, но только в мужском. В смысле, над женским щита нет. Имейте в виду, может, когда-нибудь пригодится. Ещё вопросы. Да, Саня, ты спрашивал, почему Антон главный. Слушай. Каждый из вас по многу-многу раз входил в игру. Нхоа, начал это первым. Первая ходка его была ещё тогда, когда люди бегали в шкурах и охотились на мамонтов. Нхоа прожил множество жизней в этом мире. Некоторые из них были весьма знаменательными. Кто-нибудь из вас слышал о царе Соломоне?
– Я слышал, – отозвался Жорик.
– Я тоже, – сказал я, – это тот, который слагал всякие притчи.
– А ещё он был мудрым и справедливым, – добавила Ната.
– Это тот, который рассудил двух женщин? – спросила Софа. – Ну, к нему на суд привели двух женщин, каждая из которых обвиняла другую в краже ребёнка. И тогда Соломон сказал, чтобы принесли ему меч. Он сказал, что разрубит ребёнка, и отдаст каждой женщине по половинке. Одна из них испугалась, расплакалась, и говорит: это не мой ребёнок, признаю, отдайте его ей, только не разрубайте. А вторая спокойно сказала: пусть так оно и будет. Так Соломон понял, кто настоящая мать. Это же про того самого Соломона история, да?
– Да, Софа, это про него, – гордо подтвердил Жорик.
Только Санька ничего не сказал. Увы, он не знал ни о каком Соломоне.
– Так вот, – продолжил Виктор, – представляете, ваш Антон, то есть Нхоа, был когда-то им, царём Соломоном. Это была самая великая его ходка в игру, за которую он заработал громадное количество хороших очков. Входил он в игру и в других образах, многие из которых оставили светлый и мудрый след в вашей истории. Не буду перечислять всех, назову, только, например, Диогена, или Спинозу. Знаете кто такой?
– О, да! – воскликнул Жорик.
Теперь, кроме Жорика промолчали все. Только Санька, выдержав паузу, съязвил:
– Только что-то теперь, он совсем не похож ни на Соломона, ни этого, как его? Спинозу! Куда всё подевалось?
– Пройдя, тяжёлую или яркую жизнь в этом мире, многие предпочитают отдохнуть в последующих возвращениях, – начал объяснять Виктор. – К тому же, опыт для великой ходки набирается в обычных и подчас очень непростых жизнях в игре. Нхоа отдыхает. Он проживает размеренную, спокойную и счастливую жизнь в «шкуре» Антоши Терехова. Вы поняли, почему он главный?
– У него больше всех опыта предыдущих ходок! – догадался Жорик.
– Верно.
– Но как он может помочь ему, всем нам, сейчас? Он ведь, будучи Антоном, ничего об этом не помнит!
– Да. Не помнит. В тепличных условиях. Но когда припрёт, когда начнётся полный экстрим ни на жизнь, а на смерть – вспомнит. Его багаж опыта хранится глубоко в подсознании, но он не утрачен. Это позволит ему принимать верные решения и сделать правильный выбор.
– А я вообще-то, в экстремальных ситуациях тормозить начинаю, – сказал я, как бы оправдываясь.
– Ты просто ещё никогда в своей жизни в таких ситуациях не был, – уверенно заявил Виктор.
– Значит, Тоха и Соломоном, и Спинозой бывал, а я то, я, кем был раньше? – с нетерпением и некоторой завистью, спрашивал Жорик.
– Не переживай, ты тоже был весьма крут. Архимед, Ньютон, Менделеев…
– Ох, ты! – Жорик окинул всех гордым взглядом.
– А я кем была? – тут же спросила Ната.
– Ты, Иглея, тоже ходишь в игру давно. Больше тебя ходил только Нхоа. Исторических личностей ты представляла редко. Но опыт и хорошие очки, которых у тебя, кстати, после Антона больше всех из всей вашей команды, добавляются не за счёт известности. Во множестве своих вхождений, ты была просто Настоящей Женщиной, умеющей любить, хранить верность и отдавать себя в жертву любимому, если таковое требовалось. А всё это дорогого стоит, хоть их имён и не сохранила история вашего мира. Ну, а если говорить о тех, чьи имена сохранила, то ты была Кончиттой. Знаешь историю о том, как граф Рязанов отправился на двух судах в Америку, и встретил там девушку? Они полюбили друг друга, он женился на ней, и пустился в обратный путь в Россию, да погиб в дороге. Но он обещал вернуться обратно, и Кончитта ждала его сорок лет, после чего дала обет молчания. Рок-оперу «Юнона и Авось» слушала?
Ната кивнула.
– Сделана она была по этой истории. А ещё, Наташа, когда-то ты была женой Булгакова, его музой, его ангелом-хранителем, и образ Маргариты писан с тебя.
Теперь засияла гордостью Ната.
– Ну а я кем был? – насупил брови Санька, – Небось, полудурком каким?
– Ты, Саня, почти всегда желал войти в игру в образе воителя. Славно покуролесил, когда был Аттилой.
– А это кто? – спросил Санёк.
– Это такой чувак, который римлянам хвосты крутил, – начал пояснять Жорик, – Предводитель гуннов, варвар, короче. Между прочим, создал в своё время огромную империю, и все вокруг его бздели.
– Ну, если так, тогда ладно, – сказал Санька, тоже весьма польщённый.
– Да, Сань, ты был тогда велик, – продолжил Виктор, – но заработал за эту ходку кучу плохих очков, за что в нескольких следующих ходках оказывался в Африке, в диких племенах. Житьё там было несладкое, и там ты тоже занимался, чем всегда – воевал, но тебя быстро приканчивали. А ещё ты был… Екатериной Великой.
Все присвистнули, а Санёк заорал:
– Что?! Я был бабой?
– Бабой, с мужским характером и такой же слабой на передок, как и ты, – хохотнул Жорик.
Санька посмотрел на Жорку очень грозным взглядом. Жорик осёкся, и начал оробело оправдываться:
– Ну… то, что она на передок слаба была – не доказано. Скорее всего, слухи всё это. А так, она была великой правительницей…
– И сколько ещё раз я бабой был? – спросил Санька Виктора.
– Ещё только один раз, амазонкой.
– Это бабы-воины, – вставил Жорик. – Виктор, а часто ли мы… те мы, выбираем на ходку другой пол?
– Нечасто. Но это необходимо для опыта, да и просто интересно.
– Да, уж! – недовольно мотнул головой Санёк.
– Вот, Ната, например, в прошлой ходке была мужчиной…
– Точно! – перебил я Виктора, – у неё мышление мужское, реакция быстрая.
– Есть маленько. Это мы называем «память последней ходки». Хоть мышление у неё мужское, а душа всё равно женская – чувствительность, интуиция…
– Виктор, – вновь встрял любознательный Жорка, – а геи, трансы, они, наверное, тоже на самом деле женщины?
– Чаще всего, да. Но не всегда.
– Я читал, что вроде как ген гомосексуальности почти выявили…
– Даже если и выявили, то что определяет его закладку?
– Что?
– Либо желание входящего в игру, либо плохие очки, и тогда истинный пол, «прорывается» сквозь образ. А ты что молчишь, не спросишь о себе? – Виктор посмотрел на сидящую на краешке бревна Софию, и не дожидаясь ответа, начал рассказывать: – Ты тоже ходишь в игру давно, но не часто. Зато как! Клеопатра, Таис Афинская, Беатриче Портинари – тайная возлюбленная Данте, маркиза де Помпадур… А последняя твоя ходка? Знаешь, кем была? Мерлин Монро! Хоть ходила ты в игру не так часто, но опыта у тебя предостаточно, а вот хороших очков маловато. В одной ходке ты их набирала, например, когда во времена столетней войны была многодетной матерью. У тебя своих двенадцать было, а ты ещё десять приняла, от голодной смерти спасла, вырастила. А в другом вхождении ты эти очки профукиваешь, например, когда восемь мужиков из-за тебя на дуэлях погибло. Ты могла этого не допустить, но тебе это льстило. Ты всегда брала с собой в игру способность быть той, кого называют «роковой женщиной».
«Ну, держись, Жорка» – подумал я, а Жорка восклинул:
– Блин! Как же всё это похоже на Вербера: очки, Мерлин Монро!..
– Да, – согласился Виктор, – просекает помаленьку Бернарушка, что в игре находимся. До Засвеченного ещё не дотянул, но…
– Виктор, а за что начисляются хорошие и плохие очки? – спросил я.
– Здесь всё достаточно просто. Есть заповеди: не убий, не укради, не прелюбодействуй и так далее. Но это всё производные, а главная из них звучит так: «не делай другому то, чего сам бы не хотел, чтобы тебе делали». Кто хочет, чтобы его обманывали, обкрадывали, убивали? Соответствуешь им – набираешь хорошие очки, и наоборот. Это первое. А второе, вытекает из первого, а именно – живёшь для других, любого рода пользу им принося – берёшь хорошие очки. Верно и обратное.
– А почему секс это плохо? – с возмущением спросил Санька.
– Никто не говорит, что секс – плохо. Плохо прелюбодеяние. А знаешь, что это такое? Когда ты кого-нибудь предаёшь, и страдание причиняешь. Вот, допустим, ты с Натой любовью занялся, что бы Антон тогда почувствовал? Хотел бы ты оказаться на его месте? Или, представь, ты остепенился, и появилась у тебя постоянная девушка, с которой у тебя любовь взаимная. Ты ожидаешь от неё верности, а она от тебя. Но ты продолжаешь также гулять, как раньше. Каково ей будет? Хотел бы ты, чтобы она так же по отношению к тебе поступала? То-то же. Вот это и называется прелюбодеянием, и за это начисляются плохие очки.
– Но у меня сейчас нет такой девушки. И я никому ничего не обещал. Значит, я не прелюбодействую, несмотря на то, что перетрахал пол Москвы?
– Получается, что нет. И плохих очков ты пока что не набираешь.
Санька облегчённо вздохнул.
Жорик вытянул руку вверх и начал нетерпеливо трясти ею, как школьник, знающий правильный ответ:
– Я понял! Эти очки как хорошая или дурная карма, так?
– Да. Чем хуже у тебя очковый результат, тем сложней будет твоя следующая ходка. Но хуже всего – самоубийство. Это самый позорный выход из игры. Если ты наворотил делов в предыдущих ходках – имей мужество их исправить, или вообще не ходи в игру. Когда у тебя до фига плохих очков и ты идёшь в игру, то делаешь это для того, чтобы всё исправить, развязать узлы. И если ты позорно убежал от этого, убив себя, то ты не только ничего не исправил, ты всё ухудшил, и твои плохие очки удвоились. Всё равно потом придётся это разгребать, если хочешь играть дальше. Кстати среди ликвидаторов полно таких, что огребли бешеное количество плохих очков. В эту игру им возвращаться не резон, не хочется своё дерьмо убирать. Теперь они заявляют, что игра – плохая! Мол, это она их испортила. Ату её! Закрыть. Уничтожить.
– Вот, суки! – ругнулся Санька.
– Кроме хороших очков, в игре можно получать бонусы, – продолжил Виктор. Бонусы позволяют исполнять желания, то есть, делать в игре то, что другим не разрешается. Например, не имея бонусов, нельзя находясь в игре, осозновать, что это – игра. Ведь если ты осознаёшь это, как Засвеченные и Незасвеченные, ты получаешь большую власть над игрой. А если ты одновременно и в игре и «за монитором», как я сейчас, то и подавно.
– Значит у тебя офигительный бонус? Так? – спросил я.
– Да. Я собирал эти бонусы несколько последних ходок. Я готовился к битве с ликвидаторами. Вы тоже готовились.
– А за что даются бонусы?
– За то, что ты жертвуешь, чем-то, ради чего-то важного для всех. Вот за что я получил последний бонус, который в сумме с предыдущими позволил мне сейчас делать здесь то, что я делаю. Я дико люблю музыку, я люблю её делать. Я люблю музыку вашего мира, в нашем – она совсем другая. В последнюю свою ходку я был счастлив. Я делал, то что больше всего люблю, и у меня получалось. Знаете, что было б с группой «Кино», если бы я не ушёл тогда, в 91-м? Мы начали бы, со временем, делать нереальные аранжировки, «Кино» прославилось бы на весь мир, мы стали бы вторыми «Биттлз»… Но я пожертвовал этим, ради бонуса. Я выбрал уход.
– Ты уже тогда мог выбирать?
– Да. Я был в той ходке Незасвеченным.
– Как Незасвеченным? О тебе же весь Союз знал! Мне отец рассказывал.
– Никто из живущих не знал, что я знаю, что мир – игра. Разве что, многие догадывались.
– Я догадывалась, – подтвердила Ната.
– И я, – в унисон сказали Жорик и Софа.
– Но и Совет, естественно, знал. Они предложили мне выбор: либо мечта, либо бонус. А то, что этот мир – игра, догадывается едва ли не каждый. Мы боимся смерти, и хотим верить, что с ней существование не заканчивается. Вы заметили, что во снах, мы никогда не умираем? Даже если и умираем, то не по настоящему, потому-что «умерев» во сне, мы сохраняем самосознание. Но очень важно, чтобы люди не знали, что мир – игра. Догадывались, но конца не верили. Иначе игра потеряет остроту и смысл. Поэтому даже верующие, в большинстве своём, сомневаются в том, что они бессмертны, что есть иная жизнь. Они всё равно боятся смерти. И есть чего бояться! Ведь уходя отсюда, ты хоть и не умираешь на самом деле, но утрачиваешь этот мир. Если игру уничтожат, этот мир будет утрачен навсегда. И для тех, кто его любит, это будет похуже смерти. Ладно. Так вы поняли, почему Антон главный, после меня?
– Потому-что у него больше всех хороших очков и опыта, – тоном отличника выпалил Жорик.
– Так. А почему именно вы в команде? Почему спасать игру, доверено вам?
– Наверное, потому, – отвечаю я, – что не только у меня, но и у всех остальных хватает и опыта, и очков. Какими крутыми дядьками и тетками мы оказывается когда-то были! Башка кругом идёт.
– Правильно. И ещё потому, что в том мире, вы все – мои старые, проверенные друзья. С одной из вас (Виктор посмотрел на Софу) у меня даже был роман, плавно перетекший в дружбу. Не ревнуй, Жорик, сейчас Амара совершенно свободна, и, скажу тебе по секрету, ты ей и там нравишься. Но ты, Тобос, робок, и в этом мире, и в том. И не делаешь никаких шагов.
– Кхе-кхе, – усмехнулся Санька.
– И последнее, что я хочу сказать вам в этой связи. Может быть, это вам как-то поможет. В том мире мы верим, что всё мироздание состоит из четырёх элементов, символически называемых: земля, вода, воздух, огонь, или, соответственно – тело, душа, ум, дух. Они были созданы некой Мудростью. Мудрость эта была изначально. Просто была. Любой человек принадлежит к одной из этих четырёх стихий. Есть люди земли. Они – материальность мира. Тела их от природы совершенны и прекрасны. Мы уже давно можем создавать и менять свои тела как захотим, и это куда круче, чем ваша нынешняя пластическая хирургия. Но этим людям совершенное тело дано изначально, Мудростью. Их способность и предназначение – создавать материальное: строить дома, рожать детей, ваять скульптуры… Они гении секса. Ведь без соития нет оплодотворения, а, значит, не создаётся осязаемое. Земля должна родить. Есть люди воздуха. Они лучше всех чувствуют прекрасное. Они вообще всё чувствуют лучше других. Они больше остальных умеют любить. Это прирождённые эстеты, художники, психологи. Это – люди души. Есть люди воды. Это – мыслители, аналитики, учёные. Они постигают мир умом. И есть люди огня. Это – воины, лидеры, вдохновители. Отчаянные и стойкие, волевые натуры. Они воодушевляют и ведут за собой. Это люди духа. А теперь, кто мне скажет, кто из вас кто?
– Ну, это ж просто! – отозвался Жорик. Санька – огонь, Натка – воздух, Софа – земля, а я – мозг!
Спрашиваю: «А кто же тогда я?»
Виктор посмотрел на меня и выдержал паузу.
– Ещё есть редкая порода людей, которые не принадлежат ни к одной стихии, вернее, они объединяют в себе все четыре. Мы называем их людьми Мудрости. И Нхоа из них.
Санька снова усмехнулся. Жорик не понимающе посмотрел на Виктора:
– А разве ум и мудрость не одно и то же?
– Нет, Жора. Ум – это способность делать правильные выводы, а мудрость – видеть всё целиком.
– Ясно. А чем нам могут помочь все эти стихии?
– Не знаю. Но ты сам мне это предложил, Антон, когда мы прощались с тобой, перед твоим последним уходом в игру. Вот я и подобрал команду, в которой есть представители каждого из элементов.
– Да! Быть бы мне сейчас таким мудрым, какой я там!
– Однако, пора, – подвёл черту Виктор. Дуйте на проспект Андропова. Берите деньги. Завтра предупредите близких, что вас не будет пару недель, придумайте повод. С утра, кому нужно – в посольство. Потом все за билетами, и в путь. Я, по мере возможности, буду вам звонить. Если что, пишите мне на totmir326666666@mail.ru. По коням.
Он резко встал с бревна, развернулся и скрылся во тьме.
Начало десятого. Мы поймали «Делику». «Проспект Андропова, «Мегаполис», шеф!» – заказал Санёк водителю.
Мы на месте. Подходим к первому попавшемуся банкомату. Я ввожу код 326666666. На экране высветилось «введите сумму». Я замялся:
– А сколько нам нужно? Тысяч пять – шесть?
– На троих? Ты чего? Чтоб побираться потом по всей Праге? – не согласился Санёк, – давай, тысяч десять или двенадцать!
Ввожу 10000. Нажимаю на иконку «Получить», и, о чудо! В купюроприёмник, шелестя, начинают сыпаться, складываясь в стопку, новенькие стодолларовые банкноты!
Наши рты раскрылись.
– Охренеть! – воскликнул Санёк.
– Сказка… – прошептал Жорик.
Наутро, я, Саня и Софа были у чешского посольства. Не успели мы подойти к его воротам, как из них вышел молодой человек в представительном костюме, и с улыбкой направился к нам: «Господа Терехов, Минков? Госпожа Иванова? Добро пожаловать! Идёмте, пожалуйста, за мной» – сказал он с лёгким акцентом.
Мы переглянулись, и вошли в ворота. Через двадцать минут у Саньки и Софы на руках были шенгенские визы! Они были уже готовы, лежали и ждали их в чешском посольстве. Санька недоумевал:
– А фотография, фотография то откуда на ней моя? Я ж не фотографировался!
Едем в кассы, берём три билета на Прагу. В шесть вечера все собираемся в квартире у Наты. Они с Жориком взяли билеты до Анадыря. Наш вылет в 23.50, их – в 1.15. Только у нас из Шереметьево, а у них с Домодедово.
Ната выделила Жорику папину дублёнку. Ему она и длинна и велика, но Жорик доволен – теплее будет.
– Ну и что мы там делать будем? – ворчит Санька, – где искать этих Незасвеченных? Пойди не знаю куда, найди не знаю что. Ладно, хоть оттянемся в Праге напоследок, пивка чешского попьём.
– Вам легче, – говорит Ната, – в Анадыре то особо не оттянешься.
Жорик всё время молчит. Ему страшно. Наконец, он, с неуверенностью в голосе, предлагает:
– А может, все вместе сначала в Прагу полетим, а потом, в Анадырь? Ну, если, из Праги живыми вернёмся…
– Эх, философ, – отвечает Санька со снисхождением, – нормальный ты пацан, но что ж, бздун то такой?
– Но ведь реально же опасно! Ликвидаторы, охотники эти… Виктор сказал, что даже под щитами и в коридорах они быть могут. Ликвидировать нас будут…
– Да и мне боязно с философом Натку отпускать, – сказал я. – Он там от страха в штаны наложит. Не он Нату, а Нате его защищать придётся. Может, и вправду все вместе поедем? Пусть сдают билеты в свой Анадырь.
В тот же миг приходит смс, от Виктора. «Не мудрите! Делайте, как сказал! Чем смогу, помогу».
– Ну вот, философ, придётся тебе побыть мужиком, хоть раз в жизни, – отреагировал Санька. – Так, народ, присядем на дорожку.
Продолжение следует...