Глава 3
Под утро меня разбудил звонок. Да, та же самая песня Цоя. Я не сразу ответил. Голова гудела, подташнивало. Да, перебрали мы с Наткой вчера. Зря.
– Слушаю.
– Доброе утро, Антон.
– Доброе.
– Ты бы не злоупотреблял. Тебе потребуется ясная голова.
– Я и сам это понял. Но ты, не знаю, как тебя звать, такой экстрим нам с Натой создал! Согласись? Так что, пришлось. Ната вообще ничего кроме шампанского не пьёт, поэтому, могу представить, как она будет себя чувствовать, когда проснётся.
– Слушай, Антон, внимательно и запоминай. Сегодня в 23.00, ты, Ната, Жора и Саша, как бы вы себя не чувствовали, должны быть в «Крокусе». В двенадцать дня ты звонишь своим друзьям и говоришь, что жизненно важно, чтобы они пришли в «Крокус» в указанное тобой время. Вы с Натой до десяти вечера, ни под каким предлогом из дома не выходите. Выходите ровно в десять, ловите такси и едете в клуб. Там ты, и все остальные, узнаете кое-что из того, что так хотите узнать. Антон, выполни всё в точности. Это очень важно.
– Для кого?
– Для всех.
Он отключился.
«Крокус» – это ночной клуб. Гей-клуб. Точнее, не совсем гей-клуб, а вернее, не только. Туда ходят и геи, и натуралы, и между ними существует паритет, и свято соблюдаемый договор: геи не цепляются к натуралам, а натуралы не обижают геев, каждые тусуются сами по себе, не портя друг другу настроение. Мы ходим туда, потому-что там цивилизованно и спокойно, практически не бывает драк, потому-что там хорошая продвинутая музыка, толковые ди-джеи и интересные живые группы. Да и вообще, там уютно и классно. Я, Ната, Жорик, Санька – его завсегдатаи. Охранники клуба, здоровые бородатые турки, давно уже здороваются с нами за руку и почти что наши друзья. И при всём этом цены в «Крокусе», более чем приемлемы.
Санька долго уговаривать не пришлось, а с Жориком, как и ожидалось, возникла некоторая заминка. Он у нас не москвич, живёт в университетской общаге, и словосочетание «бедный студент» – это про него, хотя папа у него перец весьма состоятельный, просто он хочет, чтобы сын «человеком вырос» и потому переводами с родины Жорку не балует. Философ, как всегда, сослался на безденежье и начал отмазываться, но когда ему было клятвенно обещано, что сия проблема будет решена за наш с Саньком счёт, согласился.
В одиннадцать мы, все четверо, сидели за столиком в «Крокусе». Я и Ната заказали себе по соку, Жорик – «отвёртку» – водку со спрайтом, спасительный студенческий вариант, ну а Санёк – дорогущий навороченный коктейль, название которого и не выговорить. Он может себе это позволить.
Музыка была негромкой, и не мешала нам с Натой наперебой рассказывать пацанам о приключениях последних дней. Санёк, как и предпологалось, смотрел на нас с презрительно-недоверчивой улыбкой, которая означала: «Вы чё мне лапшу на уши вешаете? Лоха нашли?» А вот Жорик слушал нас, открыв рот, периодически впадая в глубокую задумчивость. Когда мы закончили, он залпом опустошил бокал со своей «отвёрткой», и начал отрешённо молчать. Санёк, вальяжно вытянул через соломинку глоток своего финдеперсового пойла, откинулся на спинку кресла, и с гипертрофированно подчёркнутыми важностью и достоинством, изрёк: «Гнать – не мешки ворочать».
– А кто ж тебе на телефон Цоя загнал? – защитился я.
– Так, ясное дело, кто замутил, тот и загнал. Вы с Наткой!
– Как? Когда? Я тебя со среды не видел!
– Долго ли желаючи?
– Нет, Санёк, не уходи от вопроса. Объясни, как конкретно, я или Ната могли это сделать?
Санька хотел чего-то ответить, но тут в моём телефоне заиграл Цой. Ага! Сейчас всё и узнаем.
– Алло.
– Антон. Я уже давно здесь, за крайним столиком, в самом углу, слева от тебя. Поднимай ребят и идите ко мне.
За столом из чёрного стекла сидел человек в чёрном, до пят плаще, в чёрной обтягивающей водолазке, в чёрной шляпе, с чёрными, почти до плеч, волосами, в тёмных очках в чёрной оправе. Я оторопел – незнакомец, как две капли воды, был похож на Цоя! Того самого…
– Садитесь, ребята, – предложил он.
Чёрт возьми! И голос похож. Это точно он звонил.
– Виктор, – представился человек, и снял очки.
Я был ошеломлён ещё больше: узкие глаза, азиатские скулы. Он кореец! Он копия Цоя. Я не вижу никаких отличий. Ясно, – понял я, – это его двойник. Но я никогда не видел столь похожих двойников известных людей.
Первым пришёл в себя Санёк, и, как самый дерзкий из нас, тут же спросил двойника:
– А что, тебя в натуре Виктор зовут?
– В натуре, – с невозмутимым выражением лица ответил тот.
– Не, ну ты классно под Цоя косишь!
– Спасибо, только я не кошу.
Санёк ехидно усмехнулся.
– Однако, ребятки к делу, – взял бразды правления в руки двойник. – Жора, Саня, то, что вам рассказали Антон и Ната – всё так и было, они ничего не придумали.
– Санёк вздохнул и закатил глаза, с выражением лица означавшим: «Чувак, хорош делать из меня идиота!»
Ната и Жорик, будто потеряв дар речи, смотрели на человека, назвавшим себя Виктором, как на приведение, Жоркин рот при этом открылся ещё больше, чем тогда, когда он слушал наш с Натой рассказ. Уверен, что мой вид ничем не отличался от того, как смотрелись сейчас Жорик и Ната.
– Антон, ты в компьютерные игры играешь, – вдруг спросил меня Виктор.
– А?.. Я?.. Ну… конечно, играю. Кто ж не играет?
– Ну, например, те, у кого есть дела поважней.
– Да… понимаю, – пролопотал я, ещё не оправившись от очередного за эти дни шока.
– А в какие игры ты играешь? Ну, какая твоя любимая игра?
– Эээ… «Дум».
– Ясно. А ещё?
– Ну… «Обитель Зла», пожалуй.
– «Дум», – мечтательно произнёс Виктор, – шутер от первого лица, где загадочный космический пехотинец спасает Землю от нашествия демонов. Спасает мир, как это делают американцы в каждом втором своём фильме.
– Ну, вроде того…
– Бойцы «Альфы» в «Обители Зла» тоже, вроде того, как бы спасают мир.
– Эй, чувак! (Это вмешался Санька, единственный из нас, не подпавший под чары цоевского двойника), – ты чего нас сюда вытащил? Про геймы болтать? Давай, говори по существу: чего надо?
– Ну, тебя, Саня, я звал для того, чтобы ты перестал считать, что я тебя дурю, для того, чтобы что-то с тебя поиметь.
– Интересно, и как же ты это сделаешь?
– Легко.
– Ну, давай, начинай, я жду.
– Сань, у тебя есть какое-нибудь желание? Говори, исполню.
– А ты что Дед Мороз, или Золотая Рыбка?
– И то, и другое.
– Лады, – ехидно усмехнулся Санёк, – хочу прямо сейчас стриптиз, женский естественно, с полным раздеванием!
Мы всё-таки в гей-клубе. Женского стриптиза здесь не бывает по определению. Разве что, от случая к случаю, тут устраивают шоу трансвеститов, на что тусовка натуралов реагирует, мягко говоря, без энтузиазма.
– Нет проблем, Саня, – невозмутимо ответил Виктор, и в тот же миг вся музыка в клубе стихла.
«Уважаемые господа! Дорогие гости! – раздался в колонках голос ди-джея, – а теперь, сюрприз! Впервые в «Крокусе», очаровательная Мила, порадует вас своим зажигательным и дерзким танцем. Прошу любить и жаловать!»
Заиграла ритмичная, но мягкая, романтическая музыка, и на сцене появилась светловолосая красотка в прозрачном леопардовом халатике, начавшая, с грацией кошки делать весьма соблазнительные телодвиженья. Вскоре она осталось без своей невесомой шкурки в таких же леопардовых стрингах. Девушка была изящной, тоненькой и стройной, но обладала при этом приличных размеров, красивой, упругой и безмерно аппетитной, не силиконовой грудью. Согласитесь, редкое сочетание! Половина мужского населения клуба, заулюлюкав, сорвалась со своих мест и бросилась поближе к сцене. Другая половина продолжала молча сидеть на своих местах с весьма недовольным выражением лиц.
– Сразу видно ху из ху, – отметила Ната, тоже, по-видимому, не проявлявшая особого интереса к действу на сцене и больше наблюдавшая за реакцией публики.
Девушка, тем временем, приняв пикантную позу, избавилась от трусиков, чем вызвала настоящую овацию, столпившихся у сцены моих собратьев по половой ориентации. Слева, в паху, на коже светловолосой танцовщицы красовался чёрный татуированный скорпион, который, казалось, был живым и танцевал вместе с ней, следуя изгибам складочек её соблазнительного тела. Девчонка извивалась на сцене, как змея, садилась на шпагаты, становилась на мостики, поочерёдно задирала свои шикарные ножки выше головы, демонстрируя, к неописуемому восторгу натуралов, все свои интимные прелести. Потом она прыгнула на шест и принялась выделывать нечто немыслимое. Показывая чудеса гибкости, бешено вращаясь на шесте вниз головой, она принимала такие фантастические и возбуждающие позы, не забывая при этом сверкать самими сокровенными местечками своего тела, что, пожалуй, самый безнадёжный импотент, видевший и запомнивший это, надолго бы забыл о виагре.
Музыка смолкла, и девица тут же упорхнула со сцены, как будто совершенно не замечая восхищённых воплей и оглушительных аплодисментов благодарнейшей публики.
Я взглянул на Санька. Вид у него был уже не презрительный, но ещё ироничный.
– Витёк, – обратился он к цоевскому двойнику, – а ещё, кое о чём попросить можно?
– Валяй.
– А сделай так, чтобы эта, как её? Мила, вот прямо сейчас сама ко мне подошла, и дала мне свой телефон. Сделай так, чтобы она прямо потекла на меня…
– Сашка! – оборвала его Ната, – прекрати выражаться при мне, хам!
– А чего я сказал такого? Я ж не матерился! – начал оправдываться Санёк.
– Заткнись! – грозно бросила Ната.
– А можно… можно, она ко мне подойдёт, мне телефон даст? – это, наконец, подал голос очкарик-Жора, – у Сашки и так девчонок вагон, а у меня – ни одной…
– Ишь чего захотел! – запротестовал было Санька.
– Заткнись! – снова шикнула на него Ната.
Санька заткнулся.
– Хорошо, Жор, сделаем, – ответил Виктор, – только немного подождать придётся, девушке переодеться надо.
Санька начал допытываться у Виктора, как тому удалось это устроить, на что последний неизменно и монотонно отвечал одно и то же: «придёт время – узнаешь».
Минут через пять к нашему столику подошёл официант, что-то шепнул на ухо Жорику и удалился.
– Он сказал, что меня вызывают, какая-то девушка хочет меня видеть.
– Ну, так иди, – подбодрил его Виктор, слегка улыбнувшись.
– Я пойду, да? – спросил Жорка, как бы оправдываясь.
Он вернулся через минуту с совершенно растерянным видом и постоянно тряс при этом головой, как будто проверяя, не спит ли он.
– Ну что там? – поинтересовался Санька.
– Пацаны… Вот! – и он выложил на стол листок с записанным на него от руки номером телефона. – Это она… Это правда, она. Вообще-то, её не Мила зовут на самом деле, а Софа, София. Не могу поверить… Она сказала, что я ей очень понравился, что напоминаю ей бывшего парня, которого она любила. Ещё она сказала, что этот парень был очень хороший человек и, что этот парень погиб. И ещё она сказала, что, наверное, я тоже – хороший, такой же, как он. Просила меня обязательно позвонить…
Если бы зависть могла как-то отражаться на физиономии, то Санькина, сейчас ею просто бы горела, но так как оная эмоция не имеет своего выражения лица, то Санёк просто усмехнулся.
– Ну вы и дебилы, ребята, – вдруг сказал Виктор, – могли чего-нибудь необычного попросить, чего, как вы считаете, в мире невозможно. А то Саня, Фома неверующий, всё равно продолжает думать, что я всё продумал заранее, и продолжаю пудрить вам мозги.
Санёк хмыкнул, и с ехидцей спросил:
– Чего попросить то, мира во всём мире? Или… знаешь что, Виктор, сделай-ка ты меня миллиардером!
– Раскатал губу, я тебе не старик Хотабыч, – ответил тот.
– Хочу…хочу, – заговорила Ната, – чтобы прямо сейчас, прямо здесь, появился… кентавр! Настоящий.
– Ну, это другое дело, – произнёс загадочный Виктор, – затянулся сигаретой и выпустил несколько колец дыма.
Внезапно в зале погас весь свет. Через несколько секунд он снова зажёгся и в тот же миг раздался цокот копыт. На пространство возле сцены вышло огромное существо – бурый конь с мужским мускулистым человеческим торсом. Оборотивши в сторону присутствующей в заведении публики свою громадную голову с буйной шевелюрой и длинной косматой бородой, существо сверкнуло суровым гневным взором, и издало низкий оглушительный рык. Народ, стоявший неподалёку от него, переворачивая стулья и столики, бросился врассыпную, подальше от ужасного гостя. Санёк, и здесь не растерялся, взял в руки телефон и принялся снимать, и самого кентавра, и тот переполох, который он вызвал.
Тут снова погас свет, и снова, через пару секунд зажёгся. Кентавра не было.
«Господа! Без паники! Сегодня в нашем клубе – ночь сюрпризов! Ночь сюрпризов для вашего удовольствия, уважаемая публика! Спасибо, что вы с нами в такой час, несмотря на то, что многим завтра на работу или учёбу. Мы рады работать для вас!» – это находчивый ди-джей, спасал ситуацию, ловко оборачивая её в пользу. Молодец, быстро сориентировался.
Разбежавшаяся было публика снова вернулась к своим столикам и барной стойке, бурно обсуждая только что виденное. Виктор всё также невозмутимо курил сигарету, выпуская струйки дыма вверх.
– Ну что, Саня, если ты и после этого продолжаешь думать, что я вас дурю, ты либо дурак, либо параноик, либо и то, и другое вместе.
Саня ничего не отвечал, он смотрел на только что сделанные фото. Кентавр на них был запечатлён во всей красе, значит это не массовая галлюцинация. Саня молчал и думал.
– Всё, ребятки, с чудесами на сегодня хватит, – продолжил Виктор, – теперь слушаем меня. Ваш мир, действительно, в опасности, но ещё есть возможность повлиять…
– В чём опасность то? – перебил его Санька.
– Не перебивай! – жёстко приказал Виктор, – Всем слушать меня. Вы, все четверо, отправляетесь домой к Нате, и находитесь там. Пробудете там неделю. Только там вы будете в безопасности. Заранее купить еды на неделю, потому-что выходить из квартиры вам будет нельзя. Бухла не берите – вам нужны ясные мозги. Шторы закроете, смотреть из окон на улицу не рекомендую.
Санёк попытался возмутиться, но на него зашикали, теперь уже все мы втроём.
– Понимаю, у вас много вопросов, – продолжил Виктор, – вы получите на них ответы, в свой срок. А сейчас делайте, что говорю, пожалуйста.
– А чего мы там делать будем всю неделю? – всё-таки не удержался Санька.
– Телевизор смотреть, новости. За эти дни произойдёт много поганых вещей, и вы должны будете их увидеть.
Это важно.
И опять пропал свет, всего на мгновение, но когда он вновь зажёгся, кресло на котором сидел Виктор, было пустым! Он исчез. Он словно испарился.
– Ну, что, пошли? – предложил первым пришедший в себя Санёк.
– Куда? – спросили мы хором.
– В ночной супермаркет, на неделю затариваться.
Я, Ната и Жорик облегчённо вздохнули – Санёк решил подчиниться, что водится за ним нечасто.
Едем в такси. У Саньки зазвонил телефон. Звонок был его, «родной» – какой-то жуткий металл.
– А, Пупс, привет!
(«Пупс» это одна из многочисленных Санькиных пассий). – Я на стрелке с пацанами. Чего? Нет, Пупс, завтра не могу. Я уезжаю на неделю. По делам. По важным. Ладно, целую. Как вернусь, позвоню.
– Чуваки, – обратился к нам Санька, – а теперь, снова мой звонок играет.
– Я вот что думаю, – сказал Жорик задумчиво, – по-моему, эта цоевская песня про историю мира, включается только тогда, когда кто-нибудь из нас звонит друг другу. Ну, или если этот Виктор звонит.
– Давай проверим, – поддержал Санёк, – например, ты, Ната, позвони сейчас Жорику.
Идея оказалась верной, в Жоркином телефоне заиграл Цой.
– Подожди, Жор, не сбрасывай, – попросил я, – дай я её хоть раз до конца дослушаю.
«И так странно проходят часы.
И так странно не хочется спать.
И так странно, когда за окном проезжает машина.
И я не знаю, точны ли весы,
Но мне не хочется их проверять.
Мне слишком нравится эта картина»
Мы закупили продуктов. Санька всё-таки прихватил с собой ящик пива.
– Виктор же просил бухла не брать, – попытался вяло возразить Жорка.
– А мне по фигу, что он просил, – как и ожидалось, взъерепенился Санёк. – Да пиво и за бухло не считается. И вообще, я себе его взял. Не хотите – не надо, мне больше достанется.
Утро началось с яичницы, пожаренной Натой, и с кофе на кухне.
– Ну, что, господа, начнём дебаты? – предложил я. – Что же такое, на хрен, с нами происходит в последнее время? Что, почему, и для чего? У кого какие мнения?
– Я не знаю, что это за тип, что косит под Цоя, – начал Санька, – но он явно до фига чего знает, и до фига чего может. Я поэтому и согласился сидеть здесь неделю, чтобы узнать, чем всё это закончится, и чего ему от нас надо. Согласился, хотя у меня, в отличие от вас, иждивенцев работы валом, а время – деньги.
Санька работал на СТО. Не просто работал, он ей владел. Его отец, похоже, всю жизнь занимавшийся машинами, сделал на совершеннолетие сына такой подарок – подарил ему бизнес. После школы Санёк теперь только этим и занимается. У него всё получается; и голова, и руки на месте. В отличие от нас, бедных студентов, живущих на родительские дотации, он – самостоятельный человек, и всегда при деньгах, потому, порой смотрит на нас свысока.
– Ребят, я вот что думаю, – стал выдвигать свою версию Жорик, – а что если этот Виктор, собрал нас для какого-то важного дела, какой-то миссии? Вдруг, и вправду, мир в опасности, и мы должны…
Договорить ему не дал Санькин смех.
– Ну, Жорик, ты, видать, в натуре, фильмов америкотских пересмотрел, или в игрушки переиграл. Скажи ещё, что этот Виктор – новый мессия, а мы четыре хреновых апостола!
– А что? Иисус тоже являл народу чудеса, чтобы ему поверили.
– Санёк покрутил у виска пальцем и махнул в сторону Жорки рукой.
– Кстати, а что он там про игры говорил, – продолжал Жорик, ничуть не обидевшись, – помните?
– А что он говорил? – спросил я.
– Он спросил, какие у тебя любимые игры. Ты ответил: «Дум», «Обитель Зла», помнишь?
– Да. Вроде было что-то такое. Ну и что?
– А то, что, возможно, он сделал какой-то намёк, который мы должны понять.
– Ой, как всё сложно то! – заныл Санька, – Нат, где тут у тебя комп? Пойду, погамаю, а то со скуки сдохнешь с вами.
Узнав где компьютер, Санёк удалился.
– Виктор сказал, чтобы мы смотрели новости, – напомнила Ната, и наша компания потянулась в зал, к телевизору.
– Сейчас телек, только пенсионеры смотрят, – донеслось из соседней комнаты.
– Гамаешь, гамай, людям не мешай, – бросил я Саньку в ответ.
Мы включили телевизор, попали, как раз на выпуск новостей. Показывали довольно жуткие кадры: огромные волны надвигаются на город и поглощают дома, машины, людей, отчаянно пытающихся спастись от вод потопа. Говорилось о сильном землетрясении в Японии, которое вызвало грандиозное цунами, и жертвами которого стали несколько городов на побережье. Ещё рассказывали о том, что катастрофа привела к аварии на атомной электростанции на Фукусиме, что произошёл большой выброс радиации в море.
– Виктор предупреждал, что за эти дни в мире произойдёт много поганых вещей. Пока так и идёт, – прокомментировал Жорик.
– Не фига себе! – подал голос Санька из соседней комнаты, – тут третья версия «Уродов» вышла! А обещали, что она только в марте будет.
«Уроды» – это так Санёк называет игру, в которую играет онлайн, и преданным фанатом которой является.
– Смотрите! – вытаращив глаза, воскликнул Жорка, подбежал к телевизору и ткнул пальцем, на бегущую строку внизу экрана. – Видите?
– Что видите? – в один голос спросили мы с Натой.
– Число, дата! Здесь написано 12 марта 2012! Видите?
– Ну.
– А сегодня у нас что? Сегодня у нас октябрь 2011-го!
– Не может быть! Ошиблись, наверное.
Жорик включил телефон, посмотрел дату, глаза его округлились ещё больше.
– Смотрите! – завопил он.
На его телефоне стояла дата: 12.03.2012.
Не сговариваясь, мы с Натой бросились к своим мобильникам, оставленным на кухне. И у неё, и у меня на телефонах стояла та же дата, что и Жорика – 12-е марта двух тысяч двенадцатого!
– Саня! – заорал я, – иди сюда!
– На фига? – донеслось из комнаты. Санька был весь в новой версии.
– Иди сюда, придурок! – заорал я ещё громче.
В дверях появился недовольный Санёк:
– Ну что ещё?
– Посмотри на дату в своей мобиле!
Санька нехотя подчинился.
– Ну, двенадцатое марта, 2012-го… Чего? Кто из вас поменял? Зачем?
– Посмотри, что у нас! – и мы одновременно сунули ему под нос три своих телефона.
– Ну, у себя поменяли, у меня поменяли… Хорош уже мозги крутить, а то сейчас кто-то у меня по шее получит!
– Ты сюда погляди, – Жорик снова ткнул пальцем в бегущую строку на телевизоре, – здесь тоже МЫ поменяли?
Санька почесал макушку.
– Так, а ну все сюда, – решительно потребовал Жорик, явно до чего-то догадавшийся. Мы подошли к компьютеру.
– А ну-ка выйди в поисковик, где ты своих новых «Уродов» нашёл, – приказал он Саньку.
Тот открыл.
– Ага! – торжествующе завопил Жорка, – смотри, какая здесь дата стоит?
– Третье марта 2012-го, – прочитал тот.
– Твоя третья версия вышла, как и обещалось, в марте 2012.
– Ты хочешь сказать, что… – забормотал Санька.
– Что сейчас март! – крикнула Ната. – Значит, несколько месяцев мы проспали в каком-то летаргическом сне. Значит, этот Виктор, всё-таки, какой-то сверхсильный гипнотизёр. Я так сначала и подумала!
Санька бросился на кухню, и принёс оттуда, открытую вчера ночью и недопитую им бутылку пива. Понюхал, отпил чуть-чуть.
– Не вяжется, – сказал он. – Если бы мы несколько месяцев проспали, то пиво за это время бы стухло или высохло.
– Да и яйца бы протухли, даже в холодильнике, – добавил Жорик.
– Значит, мы в будущем, – констатировал я, сам не поверив в то, что только что сказал.
Санька метнулся к зашторенному окну, отодвинул занавеску, посмотрел наружу и вернулся к нам.
– Там снег лежит, – с озадаченным видом сообщил он, и добавил, – или за ночь выпал, или... в натуре март.
Мы с Натой бросились к окнам. Жорик промямлил чего-то о том, что Виктор не рекомендовал выглядывать из окон, но его никто не послушал.
– Снег то несвежий, – отметил я, – да и деревья голые, а вчера еще листья были.
Смотрите, вон там, – Ната показала рукою вниз, – прямо напротив. Там сапожник сидел, и вывеска была – «Ремонт обуви». Я ещё вчера утром туда сапоги подбивать носила. А сегодня на этом месте уже витрина стоит, и надпись – «Секонд хэнд»! Не могли же за один день переделать!
– Да отойдите вы уже от окна! – раздражённо сказал Жорик и задёрнул шторы.
– Что делать будем? – спросил он, и все почему-то посмотрели на меня.
– Что делать будем? Будем делать то, что сказал Виктор – смотреть телевизор и ждать, чем всё это закончится. Ничего другого не остаётся, – ответил я.
Мы расселись на диване перед телевизором.
– Да не буду я телевизор смотреть, – сказал Санёк и поднялся с дивана.
– Тебе не интересны новости из будущего? – спросила Ната.
– Мне интересна третья версия, – ответил Санёк и пошёл к компьютеру. Вот железные нервы у человека!
По «Первому» шли новости, ток-шоу, сериалы, всё, как всегда, но, глядя это, мы окончательно убеждались, что сейчас действительно март 2012.
Утро следующего дня. На завтрак бутерброды с колбасой и сыром – и мы послушно идём к телевизору (все кроме Санька, естественно).
С экрана на нас смотрит новая беда, а, вернее, старая. То и дело прокручивают известные, наверное, каждому жителю Земли кадры: огромный «Боинг», как сыр в масло входит в брюхо стеклянного небоскрёба. Приснопамятное 11-е сентября.
– А что они всё время это показывают? – удивилась Ната, – повторяют что-ли? Но почему всё время? Почему все новости сегодня только об этом?
– Смотрите! – Жорка соскочил с дивана и подбежал к телевизору, – вы ничего не видите?
– А что мы должны видеть? – спросили мы с Натой хором.
– Значок, маркирующий канал. Он другой!
– Какой другой? Объясни ты толком.
– Сейчас какой значок на «Первом» канале стоит?
Мы с Натой пожали плечами. Мы не знаем. Мы редко смотрим телевизор, тем более «Первый» канал.
– Сейчас на «Первом» стоит просто белая единичка, олухи! А здесь вы что видите?
В углу экрана был значок с надписью «ОРТ».
– «ОРТ»! Вы знаете, что этот канал уже сто лет так не называется?
Мы снова пожали плечами, и я спросил:
– И что ты этим хочешь сказать, что мы теперь в прошлом, да? В этом…, в каком там году была эта атака?
– В 2001-м, неуч.
– Так, философ, значит, ты хочешь сказать, что сейчас 11-е или 12-е сентября 2001-го?
– Я ничего не хочу сказать, – отмахнулся Жорик, и мы трое, как по команде, схватились за свои телефоны, чтобы посмотреть сегодняшнее число. У всех там значилось 12.09.2001…
– А у меня там хрень какая-то... – это Санька, который уже давно стоял за нашей спиной.
– Чего там ещё у тебя? – спрашиваю я.
– «Уродов» моих нет.
– Как нет?
– Да не могу сайт найти, с которого я играю. И вообще такой игры нет!
– Так чего ж ты хотел? – спросил Жорка с издёвкой, – в 2001-м, твоих «Уродов» ещё и в проекте не было!
Санька снова бросился к окну, мы за ним. Вчерашнего снега не было и в помине, даже листья на деревьях ещё зелёные. Действительно похоже на сентябрь. Да и вообще всё было каким-то другим.
– Ой! Кафе «Мороженное»! – воскликнула Ната. Меня папа всё время туда водил с тех пор, когда я ещё, наверное, в первом классе училась. Но его уже давным давно нет. Потом там Интернет-клуб был, а сейчас парикмахерская…
– Всё ясно, – констатировал Жорка, и снова деловито задраил шторы. Итак, мы в прошлом. Сказать, что это невероятно – значит, не сказать ничего, но, похоже, если так пойдёт и дальше, мы полностью разучимся удивляться.
Весь день передавали только новости из потрясённой ударом Америки. Других передач на канале не было.
Третье утро нашего заточения. Завтракаем молча. У каждого в голове один и тот же вопрос: «Где же мы окажемся сегодня?»
Перебрались в зал. Сидим перед тёмным экраном домашнего кинотеатра. Включать страшно. Я беру пульт в руки и спрашиваю:
– Ну, у кого рука лёгкая?
– У тебя, Тоха, – отвечает Санёк, и я нажимаю кнопку.
Идёт выпуск утренних новостей. Вроде бы пока всё в порядке. И значок на экране тот, что надо – белая единичка в правом верхнем углу. Может быть, мы вернулись в своё время?
И тут дикторша объявляет: «С сегодняшнего дня, 12-го октября 2015-го авиасообщение между Россией и Украиной полностью прервано».
Мы не верим своим ушам. Во-первых, мы что, снова в будущем, и ещё более далеком, аж в 2015-м году? А во-вторых, почему прервано? Что случилось? Они, что с ума сошли в своём 2015-м?
Продолжая слушать новости, пытаемся сложить какую-то картину. Узнаём, что по поводу Украины проводятся какие-то переговоры, между Россией и Западом, что в Донецкой и Луганской областях производится какой-то отвод каких-то вооружений. Понять что-то из этого для нас сложно.
– Да из вашего телевизора ничего не узнаешь! – наконец, заявляет Санька, – айда, лучше в Интернете новости посмотрим.
Идея здравая, принимается. Но едва мы включили компьютер, как в доме отключился свет.
Света не было весь день, и время до вечера мы провели в дискуссиях по поводу того безумия, что творится с нами, уже, как минимум, четвёртые сутки. Сошлись на гипотезе, что, очевидно, какими-то сверхзасекреченными учёными, была таки создана ещё более засекреченная машина времени. («А что? – убеждал нас Жорик, – я много раз читал, что создание машины времени теоретически возможно») И, видимо, решили опробовать её на нас. А Виктор – просто агент. Он просто тот, кто должен был собрать всех нас вместе и притащить на место эксперимента – в Наткину квартиру. Понятно, что вся эта версия сильно смахивала на дешёвую примитивную фантастику, но лучшего объяснения на тот момент мы придумать не могли.
Свет не дали и вечером. Ужинали при свечах, и Санькино пиво пришлось весьма кстати.
Новости на утро пятого дня не оставили равнодушным даже Саню. На экране – война. Разворочённые взрывами здания, перепуганные люди, кровь, трупы… «В ночь с 26-го на 27-е января массированному обстрелу подверглись Кировский и Петровский районы Донецка. Имеются жертвы среди гражданского населения. Трое убитых, в том числе несовершеннолетняя девочка, и одиннадцать раненных – вещает голос за кадром, – вместе с тем Рада Украины приняла заключение, в котором Россия признана страной-агрессором». Мы снова в 2015-м году.
Постепенно до нас доходит, что на Украине идёт война, украинцы воюют с украинцами, а обвиняют в этом почему-то Россию. Нам многое непонятно. Мы в шоке. Всё это выглядит, как невероятный кошмарный сон.
Мы лезем в Интернет, смотрим, читаем, ужасаемся и не верим, что такое возможно.
– У меня сестра старшая в Донецке живёт, – беспокоится Санька, – замуж вышла и туда подалась с Гошей, мужем своим. Жива ли теперь? Вот, уроды, что устроили!
На глазах Наты блестели слёзы. Жорик произнёс: «Мир сошёл с ума».
Саня со словами: «Пойду, посмотрю на это грёбанное будущее», направился к окну, отодвинул штору и уткнулся лбом в стекло. На дворе трещал мороз. А Санька всё стоял и смотрел.
«Рррик!» Это мой телефон. Наконец-то кто-то пробился. За всё это время, что мы сидим у Натки, мне никто не написал ни «вКонтакте», ни в «Агенте», ни на «мыло»… Ребятам тоже.
326666666. Это Виктор. Слава богу, объявился! Читаю: «Я же предупреждал не выглядывать из окон!»
Подхожу к Саньке, трогаю его за плечо и молча показываю текст. Санька нехотя задвигает штору и отходит от окна.
«Рррик!» Новое сообщение. От Виктора. «Завтра в 22.00 свяжись со мной по адресу totmir326666666@mail.ru. Напишешь с компьютера, не с мобилы».
Ложимся спать в тягостном настроении. Утешает лишь то, что через два дня, если верить Виктору, всё это должно закончиться, и мы многое узнаем. А не верить ему оснований у меня нет – он ещё ни разу не обманул.
Шестой день. Проснувшись, я тут же взглянул на дату в своём телефоне. 12-е октября 2017 года! Так далеко в будущее мы ещё не заглядывали.
Жорик уже сидел на кухне и ждал, пока закипит чайник.
– Ты уже знаешь, какое сегодня число? – спросил я его.
– Угу, – кивнул он. – Антон, а ты заметил, что мы почти всё время оказываемся в 12-м числе?
– Да я как-то внимания не обратил.
– А я обратил. Наверное, это что-нибудь да значит.
– Наверное, всё что-нибудь да значит…
Включаем новости. На экране кадры того, как толпы людей, расталкивая друг друга, атакуют супермаркет, сметая с продуктовых полок в свои тележки буквально всё, что попадается им под руку. «Подобную картину можно сейчас наблюдать, пожалуй, в любом крупном московском магазине, – комментирует корреспондент за кадром, – полиция и войска МВД центрального регионального командования пытаются контролировать ситуацию, но силы, как вы видите, неравны…»
Ната замерев, сидела на стуле, судорожно сжимая кистями его краешки.
– Час от часу не легче, – вздохнул Санька.
А на экране появилась вечная Екатерина Андреева, и продолжала вещать о чём-то таком, от чего волосы на наших головах становились дыбом: «По последним сводкам пустоты, появившиеся в Академическом и Бабушкинском районах столицы, а также в Крылатском и Замоскворечье, за истекшие сутки увеличились в размерах примерно вдвое. Количество исчезнувших в них строений и человеческих жертв уточняется. Сообщается также о появлении над Измайловским парком и в районе аэропорта Домодедова неизвестных атмосферных явлений, имеющих вид вращающихся чёрных воронок, расположенных, на высоте, приблизительно пятьсот метров над уровнем земли. Подобные воронки, по данным компании CNN, образовались над несколькими районами Нью-Йорка, Сиднея и Каира, а также во многих других крупных городах. Пустоты, по сообщениям мировых информационных агентств, также имеют тенденцию к увеличению своей площади, практически повсеместно. В больницы Москвы, Санкт-Петербурга, других городов Российской Федерации продолжают поступать многочисленные пациенты с тяжёлыми инсультами. Многие из доставленных совсем молодые, ранее не имевшие серьёзных патологий люди. Лечебные учреждения страны не справляются с потоком заболевших. В сложившихся обстоятельствах, возникают сложности с эвакуацией больных из крупных населённых пунктов. Медики пока не могут объяснить причин, вызвавших столь массовые кровоизлияния в мозг у практически здоровых людей. Имеются сообщения о появлении на улицах столицы странных существ неизвестного происхождения. По свидетельству очевидцев, существа имеют вид людей с собачьими головами, рост которых составляет около трёх метров. Сообщается о нападении этих существ на жителей Москвы. Хочу подчеркнуть, что информация эта не проверена, и, скорее всего, является плодом фантазии, обусловленной паническими настроениями в свете событий последних дней…»
– Ну, это уже слишком! – вскричал Санька, – Не может такого быть! Подстава! – и бросился к окну.
– Не открывай штору! – заорали мы вдвоём с Жориком.
– Да успокойтесь, я только через щёлку посмотрю.
Все остальные тоже подошли к окну, и по очереди, вслед за Саньком, заглянули в эту щёлку. Улица была пустынной. На тротуаре мусор – обломки чего-то, тряпки, осколки стекла, да ветер гоняет обрывки газет. Наверное, так и выглядят улицы города, спешно покинутого его обитателями. Только два мужика, озираясь, выволакивают коробки из разбитой витрины магазина компьютерной техники. Мародёры…
– Не подстава, Санёк, – сказал я, – к сожалению, всё так и есть.
Мы вернулись к новостям, которые шли нескончаемым потоком и были только об одном, о том, что на всей Земле происходит нечто необъяснимое и ужасное. Мы узнали, что началось это несколько дней назад, когда во множестве городов по всему миру начали образовываться странные пустоты, просто какие-то чёрные бездонные дыры. В эти дыры проваливалось все, что находилось на месте их образования – дома, машины, люди, почва; будто сама земля исчезала в них. И эти пустоты катастрофически увеличивались в размерах. Помимо них, в небе появились вращающиеся воронки, напоминающие смерчи или торнадо. Но в отличие от этих явлений природы, загадочные воронки никуда не двигались, не смещались, они неподвижно стояли на месте. В районе появления воронок начинали встречаться какие-то неведомые жуткие существа: огромные люди с собачьими головами, напоминающие Анубиса – египетского бога смерти; отвратительные, гигантские черви и слизни, длинною в десяток метров, и до трёх в диаметре, ползущие по улицам, точно автобусы; летающие мелкие, но кровожадные твари, похожие на уменьшенную копию древних птеродактилей…
«Анубисы» хватали людей и рвали их на части. Черви брызгали вокруг себя кислотой, разъедающей все, на что она попадает. «Птеродактили» набрасывались на прохожих, словно пираньи, и вмиг оставляли от них лишь скелет…
Правда, дикторы неизменно повторяли, что все эти сообщения об ужасных созданиях непроверенны и не подтверждены, но мы догадывались, что говорилось это лишь для того, чтобы не нагнетать и без того поглотившую всех панику. Люди бежали из городов. На дорогах, ведущих к выезду из них, страшные заторы, давка, столпотворение. А за пару месяцев до этих событий на жителей Земли свалилась просто какая-то эпидемия инсультов, поражающая и стариков, и молодых, и детей. Каким образом может случиться инсульт у человека со здоровыми мозговыми сосудами? Невероятно! Однако, это стало происходить повсеместно, не было обусловлено появлением какого-то нового вируса, не являлось следствием действия какого-нибудь яда или излучения. Наука была поставлена в тупик, и пока ничего не могла с этим поделать.
– Это и есть Армагеддон, Конец Света, – вдруг сказал побледневший Жорик, сняв очки.
– Типун тебе на язык! – прикрикнул на него Саня.
Ната тихо плакала. Я обнял её.
– Что с нами будет? – прошептала она. – Что будет с мамой, с папой?
«В Москве и московской области, – вещала Екатерина, – имеются нарушения действия сотовой связи и сети Интернет…»
– Неудивительно, – прокомментировал Санёк, – удивительно как раз другое: как, когда кругом такая жопа телевизор ещё работает?
Словно услышав его, Андреева продолжила: «В ближайшее время возможен сбой телевизионного сигнала, в связи с нарушением энергоснабжения многих районов Москвы. Уважаемые телезрители, соотечественники! Давайте не будем терять самообладания в сложившейся ситуации. Давайте будем помнить о тех, кому сейчас сложней всех – детях, стариках, больных, инвалидах. Пусть каждый из нас окажет им всемерную помощь в постигшей всю нашу планету беде. Давайте оставаться людьми, что бы не случилось. Давайте держаться вместе и надеяться на…»
Всё. Сбой сигнала. На экране появилась сероточечная рябь, а ещё через секунду он загорелся пустым синим светом, потом и вовсе погас – отключили свет.
– Ну вот, накаркал, – сказал я Саньку.
Жорик забегал по комнате, заламывая руки. Ната продолжала плакать.
– Да без паники вы, все! – вдруг заорал Санёк. – Сядь! Чего ты мотаешься как говно в проруби? – рявкнул он на Жорика. – Сказал же этот Виктор, что через неделю всё закончится. Один день осталось подождать.
– Он ещё сказал, что наш мир в опасности, – напомнил я.
– Эй, вы, паникёры! Мы же знаем, что над нами проводится какой-то эксперимент. Но мы ни черта не знаем, что это за эксперимент. Но ведь узнаем же! Послезавтра узнаем. Я из этого Виктора душу вытрясу, – пообещал Санька. – И вообще, кто сказал, что всё это происходит на самом деле?
– Как же я ему теперь напишу? – вслух подумал я.
Все вопросительно посмотрели на меня.
– Ну, он же сказал, напиши мне завтра, то есть, уже сегодня в десять вечера на мыло, причём именно с компа. А света нет. И Интернета нет…
Совсем стемнело. У нас осталось три с половиной свечи, да Ната нашла два фонарика – один карманный, другой налобный. Это всё, что у нас есть. Нам страшно, всем страшно, даже Саньке, просто он умеет не показать виду. Мы почти не говорим друг с другом. О чём говорить? Каждый погружён в свои мысли. Молча допиваем остатки Санькиного пива.
Внезапно зажёгся свет. На часах без пяти десять вечера. Бросаюсь к компьютеру. Интернет работает! Вбиваю свой пароль и вхожу в почту. Пишу:
«Виктор! Мы на пределе. Прекрати нас мучить. Немедленно ответь на вопросы:
Что с нами происходит?
Что за эксперимент с нами проводится?
Кто ты?
Что тебе от нас надо?
Когда всё это закончится?
Что с нами станет?
Через минуту пришёл ответ:
«Ребята! Потерпите немного. Осталось две ночи и один день. Так надо. Послезавтра в 14.00 я буду ждать вас на крыше самого высокого здания твоего института, Антон, там, где с одной стороны написано МИСИ, а с другой МГСУ. Обязательно будьте в назначенное время, и вы получите ответы на свои вопросы. Но на один я могу ответить прямо сейчас. То, что станет с вами и вашим миром – будет зависеть от вас. Я же могу лишь обещать, то, что сделаю всё, что смогу, для того, чтобы эта история закончилась как можно лучше.
P.S. В окна завтра можете смотреть, сколько захочется. Не будет нужды шпионить за шторкой, как вы это делали сегодня.
Виктор Цой».
Едва я закончил читать, как свет снова погас. Мы зажгли свечу. За окнами было неестественно тихо.
Когда я проснулся стояла тьма, полная. Включил телефон, чтобы посмотреть время и дату (хорошо, что успел подзарядить его вчера, пока ещё был свет). На экране не было ни даты, ни времени. «Это что-то новое» – подумал я. Ната рядышком посапывала и постанывала во сне. В доме было тихо, как в могиле. Очевидно, кроме меня ещё спали все. Чёрт возьми! Сколько же всё-таки сейчас времени?
Я нащупал фонарик, лежащий у меня в изголовье, включил его, и направился в зал – там старинные механические часы на стене. Хоть они то, наверное, идут?
Часы шли. Их стрелки показывали девять часов.
Девять утра! Почему же так темно? Я подошёл к окну, открыл шторы и обмер: за стеклом не было ничего. Полная, абсолютная пустота, чернота, ничто. Неописуемый ужас охватил меня, парализовал, вогнал в ступор. Мне это знакомо. Почти то же самое я испытал, когда этот жуткий пацан в серой куртке смотрел мне в глаза. Я почувствовал тогда, что все, что я вижу – дома, машины, люди, улица, – лишь картинка, а за ней ничего нет, ни пространства, ни времён, лишь чёрная, засасывающая меня бездна. Теперь же я не вижу даже этой картинки, и ужасное ничто смотрит прямо мне в лицо. Оно забирает меня. Оно растворяет меня…
Потребовалось огромное усилие, чтобы вырвать себя из оцепенения. Я задвинул штору, и пошёл будить ребят. Они начали было ворчать, говорить, мол, какого чёрта, ведь ещё ночь, сколько сейчас времени?
– Дня не будет, пацаны, – мрачно заявил я, – по крайней мере, сегодня. Да и времени сегодня не будет.
– Что ты плетёшь? Совсем взбрендил? – возмутился Саня.
– Включи свой телефон, посмотри сам.
Санёк взглянул на экран.
– Ну и дела.
– А теперь, пошли в зал.
Я двинулся впереди, освещая путь фонариком, Жорик с Санькой потянулись за мной. Посветил на старинные часы.
– Видите? А механические идут. И времени сейчас – десять минут десятого. Утро уже давно. А хотите знать, почему так темно и тихо? Пошли к окну.
Я отдёрнул штору, и нашим глазам открылось ничто. Казалось, что нет даже стен Наташиного дома, осталась только наша квартира – последняя пылинка сущего, висящая в чёрной бездне абсолютного небытия. Казалось? Да нет. Так и было.
– Что за хрень такая? – спросил ошарашенный Санька.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что со мной случилось, когда тот пацан на меня смотрел? Вот теперь ты сам это чувствуешь.
Саня задёрнул штору. Виктор разрешил нам сегодня сколько угодно смотреть из окон, но делать этого нам, естественно, совершенно не захотелось.
Вернулись в зал, залезли с ногами на диван, зажгли свечу. Поднялась Ната. Мы ей всё рассказали. На наше предложение подойти к окну и самой посмотреть, она ответила категорическим отказом.
– Всё логично, – сказал Жорик. – Вчера в новостях говорили о том, что образовались пустоты, что они расширяются, а сегодня – мы в будущем. Будущем, которого нет, потому-что эти пустоты, в конечном итоге сожрали всю материю, всё пространство, всё время…
– И наша квартира последнее, что ещё осталось в этом мире, – подхватила Ната. – Поэтому Виктор и засадил нас сюда, чтобы спасти.
– Жорик, ты говоришь, что времени нет, и я тоже так считаю, но почему настенные часы идут? – спросил я.
– Я думаю, это оттого, что часы принадлежат этой квартире, а она ещё существует.
– А почему на сотках времени нет? Они же принадлежат нам, а мы находимся в этой квартире, и тоже пока существуем.
– Может быть, оттого, что сотки – электроника, а часы – механика?
– А какая разница?
– Да что ж вы о такой херне то говорите? – возмутился Санька, – Разве важно то, что «механика» идёт, а «электроника» встала? Важно, что мы ещё живы. И важно, что Виктор, если не врёт, обещал завтра встретиться с нами в твоём институте. А значит, завтра всё должно стать, как было!
Весь, с позволения сказать, день, мы провели на диване, стараясь не отходить друг от друга. Пытались травить анекдоты, рассказывать весёлые истории. Сие получалось вяло. Когда выгорели все свечи и «сдохли» батарейки в фонариках мы погрузились в кромешную тьму. Стало по настоящему жутко. Так мы и уснули все вчетвером на диване, прижавшись друг к другу.