Глава 2
Ошарашенный, ошеломлённый, пребывая в полнейшем шоке от произошедшего, я, как тот зомби, тоже поплёлся прочь из этого проулка. Здесь поблизости есть скверик. Доковылял до него, опустился на свободную лавочку, достал пачку сигарет, закурил. Нет, всё же не зря я её сегодня купил, чувствовал же, что денёк выдастся нервным. Но чтоб настолько!
Так, что же это было? – силился я осмыслить приключившееся. Это наркотик? Кто-то подсыпал мне какого-нибудь «спайса»? Сейчас столько всякой дури привозят из Китая, что люди, обдолбавшиеся ею выходят из окон. Возможно. Но стоп. Я сегодня ничего не ел и не пил, кроме кофе и бутерброда, перед тем, как выйти из дома. Вчера я вообще целый день никуда не выходил из квартиры. Нет, версия с подсыпанным наркотиком отпадает. Но у меня явно были галлюцинации, сознание было изменено. Я психически нездоров? У меня начинается какое-то заболевание? Я схожу с ума? Мне снова стало страшно. Надо залезть в интренет, почитать про психические болезни, и если, не дай бог, выяснится, что произошедшее со мной на что-то такое похоже, придётся искать врача. Я псих? Неужели я псих? Вот докатился! Значит, ничего из пережитого мною не было на самом деле? Конечно не было, ведь такого быть не может! Значит, это всё плод больного воображения и ничего больше, всё, начиная с той первой эсэмески, и кончая событиями сегодняшнего дня. Похоже, сейчас у меня временное просветление рассудка. Нужно открыть последние сообщения и убедиться, в том, что не было тех эсэмесок от того шутника. Дрожащими руками достаю телефон, вхожу в сообщения, и вижу эти чёртовы цифры: 326666666! Открываю и читаю: «ТВОЙ МИР В ОПАСНОСТИ!» Они есть, они остались в моём телефоне. Смотрю входящие вызовы. Последний от абонента «номер не определён». Значит, всё это происходит на самом деле? Или, я по-прежнему галлюцинирую и вижу то, чего нет. Надо показать кому-нибудь телефон, увидит ли он там то же, что вижу я?
Первой, что со мной что-то не так, заметила мама, едва придя с работы.
– Тошик, с тобой всё в порядке? Ты чем то расстроен? Не заболел ли ты у меня?
– Да с чего ты, мам, взяла? Всё у меня хорошо.
– Какой-то ты неразговорчивый, и вид у тебя потерянный.
– Устал просто. Зачёт сегодня был, ты же знаешь.
– Ну, ляг тогда спать пораньше, отдохни.
– Угу. Кстати, мам, тут у меня, похоже, телефон барахлит. Вот глянь, что тут видишь? – я открыл одну из загадочных смс, – Прочти вслух.
– Твой мир в опасности.
Я не знал радоваться мне или пугаться. С одной стороны, по крайней мере, эти смс, а, значит и эти звонки не галлюцинация, а с другой, если продолжить логически, то, что случилось сегодня со мной, тоже, получается, было на самом деле. А это совершенно необъяснимо и не укладывается ни в какую логику.
– Что это ещё за смс такое? – спросила мама встревожено.
– Да это Жорик, паразит, так прикалывается.
Мать посмотрела на меня с недоверием.
– Антон, что ты темнишь. Рассказывай, что случилось.
– Ну, это правда Жорка забавляется.
– Антон, на тебе лица нет. Что случилось, я спрашиваю. Отвечай матери.
– Если честно, сегодня, когда я с института возвращался, что-то голова закружилась, чуть в обморок не упал.
– Господи! Нужно врачу показаться. Завтра же иди к Елене Павловне.
Елена Павловна – наш семейный врач. Хорошая тётка, знающая, но я к ней, естественно, не пойду.
– Мам, да я просто вышел из дома не позавтракав, зачёт долго длился, перенервничал чуть-чуть, пока своей очереди ждал – продолжал изворачиваться я, – вот и поплохело маленько, ничего страшного.
– Нужно нормальный образ жизни вести, Антон, а не сидеть по ночам в Интернете и не играть там в дурацкие игры, вместо того, чтобы высыпаться нормально. После ужина – марш в кровать. Если ещё раз такое повторится, я тебя за ручку к Елене Павловне сведу, как маленького мальчика.
– Как скажешь, мам.
После ужина я пошёл спать. Сегодняшний день – дурной сон. Проснусь завтра утром, и всё пройдёт, или, по крайней мере, что-нибудь да прояснится.
Мозг уже начал забываться спасительным сном, как раздался какой-то гул. «А? Что?» – я подскочил на постели, как ошпаренный.
Это вибровызов. Это всего лишь вибровызов. Я на ночь ставлю телефон на беззвучный режим и кладу его под подушку. Отсюда и гул. Да, нервы ни к чёрту. Кому это я понадобился? Достаю телефон из под подушки. На экране горит: «Номер не определён». Это опять ОН! Мне страшно, мне тягостно, мне паршиво…
– Алло.
– Не раскисай, Антон.
Это действительно ОН.
– Это Вы?
– Сам знаешь.
– Что сегодня со мной было? Что вообще происходит? Кто Вы? Что Вам нужно?
– Антон, ты думаешь, что сходишь с ума, но это не так. С головой у тебя всё в порядке, не бойся.
Он что, читает мои мысли? Ну, это уже вообще, полный бред!
– А Вы знаете мои мысли, да?
– Всё что тебе нужно знать – ты узнаешь. Ответ на свои вопросы получишь, в свой срок. А пока просто знай то, что ты не сумасшедший. Всё. Конец связи.
Не знаю почему, но я ему поверил. «Ладно, – подумал я, – не взбрендил, и на том спасибо».
Сегодня суббота. Родители мои собрались на дачу. Настаивали на том, чтобы я ехал с ними. Я – ни в какую. Помог следующий аргумент: «Папа, вчера ты меня с машиной подставил, у нас с Натой все планы порушились. Сегодня у нас с ней план «Б». Так что я остаюсь в городе, без вопросов».
Уехали. Я остался дома один. Мне нужно с кем-то поделиться тем, что со мною происходит в последние дни. Мне просто необходимо с кем-нибудь поделиться, иначе я точно съеду с катушек. Но с кем? К Павловне не пойду, однозначно, а тем более к психиатру, ещё в психушку упекут. С Саньком? Уж точно не ним. Засмеёт. Может быть, с Жоркой? Этот учится в МГУ на факультете философии, сам немного не от мира сего, смеяться не будет, но посоветовать пойти к психиатру – может. Нет, не буду я пока ему ничего рассказывать. Остаётся Ната. Да, только Ната. Смеяться не будет, уверен. К психиатру тоже не пошлёт. Расскажу ей, не всё, правда, хотя бы частично…
Ната, Наташка Чеботарёва – это моя девушка. Мы встречаемся уже почти год. Она с инженерно-строительного. Познакомились в прошлом декабре, в тренажёрке, – моя Натка – девушка спортивная. Влюбился в неё с первого взгляда. Да и как не влюбиться? Красавица, жгучая брюнетка с густыми длинными волосами и голубыми глазами (правда, оказалось, что это – линзы, а свой цвет глаз у неё карий, но это ничего не меняет), высокая, стройная – прямо модель. Ей бы по подиумам ходить, а не на стройках прорабить. Но Ната относится ко всей этой байде с модельным бизнесом с великим презрением. Пару лет назад участвовала в каком-то конкурсе красоты, и даже стала какой-то там вице-мисс. Вот после этого конкурса у неё и презрение. Во-первых, сама атмосфера. Девчонки готовы были друг друга убить, разорвать, отравить. Ненависть, зависть, подлость, истерики. Во-вторых, посыпались навязчивые предложения. Нет, не из французских домов моды, а встретиться вечером в ресторане с каким-нибудь богатым и весовым дяденькой; из экскорт-агентств; даже в порно сняться предлагали.… Всё это не для Натки. Кстати, мои родители тоже учились в том же институте, правда, назывался он тогда по-другому, не МГСУ, а МИСИ. Отец тоже, как и я, учился на архитектурном, а мама, как и Ната, на инженерно-строительном. Так что, похоже, история повторяется…
Зазвонила моя сотка. Но что это? Что это за музыка? Что это за песня?
«Как много весёлых ребят,
и все делают велосипед.
А один из них как-нибудь утром придумает порох.
Ну а я тут сижу без тебя,
мне до этих ребят дела нет.
Лишь окурки лежат на полу, да мусора ворох». – доносилось из телефона.
Я не закачивал такой песни. Я не ставил её на звонок. На звонках у меня стоял Эминем – The Real Slim Shady. Откуда в моём телефоне эта песня? Кто установил её на звонки, и где мой любимый грёбаный Эминем?
На экране горит «Номер не определён». Ну кто бы мог сомневаться?
– Да.
– Привет, Антон. Прямо сейчас, собираешься и едешь домой к Нате. Поживёшь у неё несколько дней.
– Что? Как? Как, поживёшь? У неё родители дома!
– Прямо сейчас собираешься и едешь. (Голос стал очень твёрдым), – у меня нет времени сейчас всё тебе объяснять, да и у тебя его мало. В своё время ты узнаешь всё, что тебе нужно. А теперь – двигай задницей!
Таинственный незнакомец отключился. Не успел я опомниться, как снова зазвонил телефон. Опять та же незнакомая, невесть откуда взявшая в моём аппарате песня, но на экране на сей раз высвечивается «Ната»! Теперь уже и на её звонках эта песня?
– Да, Натусик, привет!
– Тоша, привет! Как дела?
– Лучше всех. Сама как?
– Тош, а у меня для тебя сюрприз, – сказала Ната заговорщицким тоном.
– Приятный?
– Я надеюсь, да.
Она стала держать паузу.
– Ну не томи, Нат, говори уже.
– Мои предки вдруг резко, нежданно-негаданно решили рвануть в Трускавец, в санаторий. Вчера вечером папа приносит две горящие путёвки и ставит маму перед фактом. Короче, уехали они уже. Квартира на две недели свободна. Бери запасные носки, трусы, зубную щётку и давай ко мне! Или ты не рад?
– Да ты что, Натёнышь, я счастлив. Супер! Через час буду у тебя с вещами.
– Поживём вместе. Не боишься?
– А чего мне бояться? Я счастлив.
– Говорят, быт убивает чувства.
– Ну, у уродов, может быть, и убивает… Короче, не трынди, беру твоё любимое шампанское и через час я у тебя.
– Жду, целую. Пока.
Вот те раз! Это звонящий мне тип, как будто, всё знает наперёд. Вхожу в «загрузки» на своём телефоне, смотрю. Нет у меня в загрузках этой песни! Как же она тогда может играть при звонках? Проверяю, какая песня стоит на сигнале. Всё правильно – Эминем, The Real Slim Shady. Какого ж тогда чёрта, когда звонит этот всезнающий тип, или Натка, играет эта незнакомая мне песня? Ничего не понимаю.
Звоню себе на сотовой со своего же домашнего. Играет Эминем. Так, всё правильно. Снова звоню Нате.
– Нат, это снова я.
– Ты уже вышел?
– Нет пока. Собираюсь.
– Ты можешь мне сейчас перезвонить на сотовый?
– Зачем?
– Ну, надо. Потом объясню.
– Хорошо.
Перезванивает. Снова эта странная песня! Что за чёрт?
– Наташ, тут у меня странные вещи с телефоном происходят. Приду, расскажу.
– Ты знаешь, у меня, похоже, тоже. Ты мне случайно Цоя на телефон не загружал?
– Да ты что? Я вообще не имею привычки лазать в чужих телефонах.
– Ну, тогда я ничего не понимаю.
– А что такое?
– Придешь, разберёмся. Давай, выходи уже.
– Бегу.
Точно! Это же Цой. Ну, в смысле песня, начавшая служить сигналом в моём телефоне – это песня Цоя. Правда, раньше я такой песни не слышал, но это, без сомнения, – «Кино».
Мои родители в своё время сходили с этой группы с ума. Я же отношусь к творчеству Цоя спокойно. Нет, я не говорю, что «Кино», мне не нравится, но я не фанатею. Я вообще к року отношусь спокойно, я люблю рэп. Люблю Эминема, «50 цент», Басту, Дельфина… А рок, тем более старый русский, вроде «Кино», могу послушать изредка, в охотку, под настроение. Стоп! Вот кого мне напоминает голос в трубке: Цоя! Ну полный бред, он же умер давным-давно. Возможно, тот, кто ко мне звонит, подделывает свой голос под него, благо это несложно – сейчас столько всяких программ, позволяющих тебе говорить по телефону практически любым голосом. Но как он смог установить эту песню на мой телефон? И почему Ната спросила меня, не загружал ли я ей Цоя? Однако надо бежать.
Через час, прихватив её любимое Абрау-Дюрсо, бутылочку коньяка и две шоколадки, я был у Наты. Она живёт с родителями на Садовом, в трехкомнатной квартире сталинского дома с высоченными потолками. Встретила меня она в длинном чёрном прозрачном пеньюаре, в таких же чёрных лаковых туфельках на тонком высоком каблуке. На губах вызывающе красная помада и озорная соблазняющая улыбка. Бездонно-голубые глаза, искусно окаймлённые фиолетовой подводкой, хлопают длинными пушистыми ресницами. Под пеньюаром не было ничего… Какая всё-таки классная у меня девчонка! Суперсекси! Как же мне повезло! Так бы и съел её. Но нынче я весьма озабочен другим.
Я обнимаю её, прижимаю к себе, целую в губы.
– Антон, что-то не так? – спрашивает она.
Эх, женщина есть женщина. Они всегда чувствуют состояние нашей души. Не скрыть…
– А что такое?
– Ну, ты какой то не такой, напряжённый.
– Да, тут такое дело… Давай примем по чуть-чуть, а то, как говорится, без пол-литра не поймёшь.
Мы прошли в зал, уселись рядышком на огромный малахитового цвета диван, подкатив к нему стеклянный столик на колёсиках. Ната, откинувшись на мягкую спинку, не снимая туфельки, поставила свою ножку на диван, согнув её в колене. Пеньюар тут же соскользнул с него вниз по гладкой шёлковой коже, обнажив эту ножку во всей её красе. Я вздохнул, открыл шампанское и наполнил Наташкин бокал, себе налил коньяку. Выпили.
– Ну, Ната, слушай, – начал я, – только, пожалуйста, ничему не удивляйся, и не считай, что у меня поехала крыша, ну, если сможешь, конечно.
Наташа тут же стала серьёзной, должно быть оттого, что и сам я был очень серьёзен, говоря это вступление. Она убрала ногу с дивана, запахнула полы пеньюара и села прямо. Я продолжил:
– Короче, на днях получаю я эсэмеску, потом ещё одну, потом ещё. От кого – непонятно, там какие-то цифры странные вместо номера стоят. Вот, посмотри.
Я открываю эти смс на своём телефоне.
– Видишь? Ты точно их видишь?
– Да вижу, вижу, – ответила Ната.
– Читай. Вслух читай, пожалуйста.
– Твой мир в опасности, – прочитала она.
– Вот. Ты их тоже видишь. Значит, они существуют в реальности.
Ната посмотрела на меня с недоумением.
– А потом, Наташ, этот тип позвонил мне на домашний, представляешь. Позвонил и говорит: опасайся пацана. Кто звонит, спрашиваю. Какого пацана, спрашиваю. А он, тип этот, ничего мне не отвечает, делай, что сказал, говорит, и точка. И на следующий день, ну, вчера, когда на зачёт шёл, действительно попался мне по дороге пацан. Лет пятнадцать-четырнадцать, противный такой, чмошный. Куда бы я ни пошёл, куда бы ни свернул – он за мной идёт, не отстаёт, гад. Вроде уже отвязался от него, гляжу, а он со мной в метро в одном вагоне едет. Ладно, с зачёта выхожу, а он на лавочке сидит на аллейке! Снова в метро спускаюсь и вижу рядом с собой. И знаешь, как-то плохеть мне начало: голова закружилась, ноги ватными сделались, короче, чуть в обморок не упал, представляешь? Никогда со мной ничего такого не бывало. А тут вдруг опять сотка звонит, и этот тип, ну который мне эсэмески слал и на домашний потом звонил, орёт: я же тебе говорил – опасайся пацана! А теперь говорит, пипец тебе, беги от него со всех ног! Ну, я побежал, а этот тип по телефону указывал мне куда бежать. Как он мог видеть меня? Откуда он наблюдал за мной? Не понимаю как, но он в точности знал, что со мной происходит. Правда, от пацана мне смотаться он помог. И когда пацан этот, наконец, потерялся, мне сразу стало легче, сразу в себя пришёл.
Ната, с напряжением на лице, молчала, обдумывая рассказанное. Сделав паузу, я продолжил.
А сегодня утром – новые чудеса. Опять звонит на мобилу этот тип. У меня там на звонках, как ты знаешь, Эминем стоит. Так вот, когда телефон зазвонил, вместо Эминема я услышал Цоя! Причём песню какую-то незнакомую…
– Цоя?! – прервала меня ошеломлённая Наташка.
– Ну да.
– Офигеть!
– А что?
– Ты закончи, я потом тебе тоже кое-что расскажу.
– Ну вот. Значит, этот тип и говорит мне: срочно собирай вещи и дуй к своей Нате на неделю. Я ему: как так? Ты что? У неё же родители дома! А он мне: делай, что говорю, и трубку вешает. И тут же мне звонишь ты и говоришь, что твои предки уехали! А музыка на твоём звонке тоже заиграла такая же – Цой.
– Вот, блин!
– Я в свой телефон залез, посмотрел. Нет этой песни в загрузках! Да и как она может быть, если я в жизни «Кино» на свой телефон не загружал. Может, папочка загрузил, желая приобщить меня к «нормальной» музыке? Но он телефон до сих использует только для звонков и смс, не знает он как это делается. Да и ещё раз говорю – нет её в загрузках. Тогда я решил поэкспериментировать. Звоню себе на сотку с домашнего. Снова играет Эминем. Короче, я ничего не понимаю. Что происходит? Что это за тип? Как он всё это делает? Откуда он так много знает?
– А теперь я тебе что-то покажу, – озабоченно сказала Ната, – звони мне на сотовый.
Кликаю на Наташку. Из её телефона раздаётся та же песня Цоя! Она играет и играет, а мы, как заворожённые слушаем, тупо уставившись друг на друга.
…Расскажи мне историю этого мира.
Удивись количеству прожитых лет.
Расскажи, каково быть мишенью в тире.
У меня есть вопрос, на который ты не дашь мне ответ.
И тут меня осеняет спасительная догадка. Я моментом расслабился, мне стало смешно. Боже, какой же я дурак!
Я расхохотался.
– Ну, Натка! Ну, ты даёшь! Браво! Брависсимо! А я то думал сначала, что это Жорик шутит. А это ты! Это, оказывается ты!
Наташкины глаза округлились, брови взлетели вверх, рот открылся, но теперь она больше меня не проведёт:
– Ну конечно! Это ты как-то хитро сделала так, что на моём телефоне играет эта мелодия на твой звонок. Ты же, в отличие от меня, Цоя сильно уважаешь. Ты, естественно, знаешь мой домашний, ты, знала, что твои родители уезжают… Ты знаешь обо мне почти всё! Как же я сразу не догадался, что это ты прикалываешься!
Брови у Наташи сдвинулись, она сверлила меня взглядом полным возмущения.
– Антон, ты что, взбрендил? А как же голос?
– Ой, не смеши. Сейчас столько программ можно скачать, чтобы говорить чужим голосом.
– А как я могла всунуть тебе эту песню в телефон?
– Так твой Лёшка, козёл. Он же у тебя компьютерный гений!
– Не начинай, Антон. Никакой он не мой. Мы дружим с ним с первого класса. Дружим и всё.
– Ладно, проехали. Ну, Натка, не ожидал. Вот ведьма!
– Слушай, а как я могла тебе этого пацана организовать? Я что, его наняла, подговорила, чтобы он за тобой следил?
Опа! А об этом я не подумал. Действительно, как Наташка могла мне устроить это ужасное, необъяснимое вчерашнее происшествие?
– Ты говорил, что тот тип как будто видел, что с тобой происходит, если я не ошибаюсь, – Ната почти перешла на крик, – Откуда, по твоему, я за тобой наблюдала и давала тебе указания? С вертолёта? Или у меня агенты с видеокамерами повсюду? Ты вообще, думай, что говоришь!
Я почесал затылок. А ведь она права.
– Нат, прости, правда, не подумал хорошо. Так хотелось поскорее найти для всей этой хрени простое и понятное объяснение, понимаешь?
– Понимаю, – ответила она, моментально смягчившись. – Но всё-таки, что же это происходит? Тоша, ты мне всё рассказал?
Ну вот, и это почувствовала.
– Ну… В общем…
– Тоша, расскажи всё.
Лицо Наташи снова стало напряжённым.
– Ну… Понимаешь… Тогда, когда… Ну, вчера, с тем пацаном. В общем, глюки у меня были. Казалось, что весь этот мир – лишь картинка, а за ней ничего нет – ни пространства, ни времени. А потом казалось, что рожа этого пацана то в чёрта, то в козла какого-то, то в вампира, то в зомби превращается… Страшно было. А тип этот, что голосом Цоя говорит, да, он именно голосом Цоя говорит, я сегодня это понял, как песню послушал, предупреждал меня: не смотри мальчишке в глаза! А я посмотрел. И после этого глюки то и поканали…
– А чего сразу не рассказал?
– Да думал, решишь, что я рехнулся.
– Ну и дурак.
– Дурак…
– Слушай, тебе же наркоту подсыпали!
– Да я тоже сначала так и подумал. Но потом вспомнил, что за последние двое суток нигде кроме дома ничего ни ел, ни пил.
– Так тебе и дома могли подсыпать!
– Ты что с ума сошла? Кто? Мама? Папа? Кот Марат?
– Антон, очнись! Они могли проникнуть к тебе в квартиру, подсыпать тебе наркоту, влезть в твой телефон, установить жучки, микровидеокамеры у тебя в квартире, на твою одежду!
– Кто? Кому это надо? Кому я нужен? Я что, президент? Олигарх? Чего ты гонишь, Ната?!
– Кому надо говоришь? Наркодилерам!
– Каким наркодилерам?
– Обыкновенным, из наркомафии.
– Да бред ты несёшь. На фига им это надо?
– Чтобы ты их боялся, чтобы ты был у них под колпаком, и делал, что они говорят.
– У них, что кроме меня нет, тех кто у них под колпаком? Вон сколько наркош есть на всякую дрянь подсаженных, которые за дозу, всё что угодно будут делать!
– Так в том и дело, что они – наркоманы, а ты нет. Наркоманы – люди ненадёжные, а мафии нужны более здравые исполнители.
– Ну, ладно, согласен, почти логично. Хотя ещё логичнее было б предположить, что это не наркомафия, а какие-нибудь террористы исламские.
– Или так. Неважно. Важно то, что за тобой…, за нами следят. Вот может быть и сейчас они слышат все, о чём мы говорим. Антон, надо сматываться отсюда, прямо сейчас.
Сказав это, Ната подскочила, как ошпаренная:
– Короче, быстро, раздевайся! Всё снимай с себя, трусы, носки, всё. Там везде могут быть жучки, микрочипы всякие. Я тебе папину одежду дам, великовата будет, но сейчас не до этого. Обувь у тебя какого размера?
– Сорок четвертого.
– Слава богу, у отца такая же. Ботинки его оденешь.
– А куда мы пойдём? К кому?
– Да что ж ты тормозишь то так, Антон? – в голосе Наты зазвучал гнев, – если мы скажем куда пойдём, они же узнают! Ведь они сейчас наблюдают за нами, прослушивают нас! И телефоны надо оставить, в них, наверняка, радиомаяки установлены.
В экстремальной ситуации мышление у Наты становится мужским: железная логика, расчёт, чёткий план действий. А я… Я не трус, не рохля, не дурак, но у меня «позднее зажигание». Когда неожиданно случается какая-нибудь задница, мне нужно время, чтобы осознать, понять, включиться, я медленно переключаюсь. У Наты же это получается в один миг.
– Раздевайся, я сказала, быстро! – скомандовала она, сбросила пеньюар, и оставшись абсолютно голой, решительно поцокала на своих высоченных каблуках по направлению к гардеробной. Но не дошла, зазвонил телефон. Её телефон. Раздавалась та же мелодия цоевской песни.
На пол пути к гардеробной Ната остановилась, вернулась к столику и взяла с него мобилу.
– Алло! – ответила она голосом агрессивной львицы, включив громкую связь.
– Здравствуй, Наташа, – поприветствовал её незнакомец голосом Цоя.
– Привет, козёл!
– Остынь.
– Я тебе сейчас остыну! – закричала Ната, став красной от гнева, – тебе чего надо? Чего ты привязался, наркоман, террорист хренов? Я всё про тебя знаю. Тебе как на яйца наступить, через полицию, или по своим каналам? У меня отец – генерал ФСБ, понял? (Это было почти правдой. Натин отец и вправду был офицером ФСБ, только не генералом, а подполковником)
– Ничего ты обо не знаешь, Наташа, – продолжил голос очень спокойном тоном, – а вот я о тебе многое.
– И чего это ты обо мне знаешь?
– Ну, например, то, что ты отца в звании повысила – не генерал он у тебя, а подполковник.
– А! Так вы через меня к папе подобраться хотите, уроды? Да вы знаете, что он с вами сделает?
– Ничего он с нами не сделает, – также очень спокойно сказал голос, – остынь Наташа, я тебе не враг; ни тебе, ни Антону.
– Как же, не враг! Не на ту напал. Поищи лохушку в другом месте!
– Вам с Антоном не нужно выходить из дома. Вы должны сейчас остаться там, где находитесь.
– Что? Для того, чтобы вы сейчас приехали и разобрались с нами, да? Вам время нужно, да?
– Наташа, никакая мафия и никакие террористы за вами не следят. В ваших телефонах, квартирах, одежде, обуви нет ни чипов, ни камер, ни маяков.
– Да? А откуда тогда ты знаешь, о чём мы только что говорили?
– Есть другие способы.
– Какие такие способы?
– Об этом позже.
Тут я «одуплилися».
– Дай мне трубку! – кричу я и направляюсь к Наташке.
– Не сейчас, Антон, – остановил меня голос, – мы после с тобой поговорим. Сейчас я говорю с Наташей, а ты постой, послушай.
Ната сделала мне жест рукой. Я остановился.
– Ну, что ты ещё вякнешь? – с вызовом спросила она «Цоя».
– Успокойся, и послушай меня, – заговорил он размеренно и мягко, – Наташа, мне не хочется делать это таким способом, но по-другому мне не убедить вас остаться. Ты думаешь, что я бандит или террорист, который собрал на тебя с Антоном информацию, и вознамерился вас завербовать. Но что ты скажешь, если я поведаю тебе о том, что знаешь только ты одна, и никто другой?
– Вот только не надо тут мистический триллер разыгрывать! Что ты знаешь?
– Например, о том, как ты мастурбировала.
Ната в голос рассмеялась.
– Эка невидаль! Удивил! Да я никогда из этого тайны не делала, лет с четырнадцати. Об этом и подруги мои знают, и Антон, не раз воочию это наблюдал с удовольствием. Да этим все занимаются.
– Тогда тебе ещё не было четырнадцати. Это было в ванной…
– Да все девочки делают это в ванной, многие с раннего детства. Кончай трахать мне мозги, тупой извращенец! Выбирай: мне в полицию звонить или папе?
– Ты взяла мишку, да, того бежевого мишку, закрылась в ванной, и…
Ната затихла, замерла, лицо её стало испуганным.
– Мне продолжать, Наташ? – спросил голос.
Ната побледнела. Она молчала.
– Это повторилось три раза, а потом…
– Всё, замолчи!.. – выдавила она из себя.
– А помнишь ли ты историю с котёнком? С тем, которого ты утопила в канаве, когда тебе было семь лет? Этого тоже никто ни видел, и ты никогда никому об этом не рассказывала, потому-что тебе очень, очень стыдно, и ты чувствуешь себя ужасно виноватой. И эти стыд и вину ты ощущаешь по сей день, и первый человек, который только что узнал об этом кроме тебя – это Антон, верно?
Ната, бледная, как стена, опустилась на диван. Её остекленевшие глаза смотрели куда-то в пустоту.
– А теперь ты, Антон, подойди, возьми трубку.
Я подошёл к Нате и вытащил из её руки телефон. Она, безучастно продолжала смотреть куда-то вдаль.
– Антон, – сказал голос, – ты же у нас не только за ЦСКА болеешь, ты же ещё и фанат Барселоны?
– Ну.
– Сегодня игра. Матч чемпионата Испании: Севилья-Барселона. Он ещё не начался, начало через два часа. Так вот, игра закончится со счётом 2:0, в пользу Севильи, проиграет твоя Барса. Причём, эти два гола Барселона получит в добавленное время – на 91-й и на 92-й минуте матча. Через два часа начнётся прямая трансляция. Включи телек, посмотри. И если всё пройдёт, как я сказал – вы с Наташей остаётесь сегодня дома. Идёт?
– По-моему ты мозги крутишь…
– Если всё пройдёт, так как я сказал, ты поверишь, что я не террорист?
– Не знаю. Возможно.
– Тогда, до связи.
Я примостился рядом с Натой на диван, тронул её за плечо:
– Натёнышь, ты что?
– Налей коньку, – неожиданно очнувшись, сказала она.
– Ты ж не пьёшь коньяк!
– Налей, говорю.
Я налил.
– Больше налей! – потребовала она.
Я послушался. Налил и себе. Выпили.
– Ну, пришла в себя? – спросил я.
– Придёшь тут, – ответила она, не глядя на меня.
– На тебя так подействовало то, что этот тип тебе сказал? Почему?
– Потому-что всё это правда, – медленно, делая паузу после каждого слова, проговорила она и опустила голову.
– Да не переживай ты так, из-за этого котёнка, дети часто делают глупости, потому-что не понимают, что творят. Я то знаю – ты любишь животных.
Ната опустила голову ещё ниже.
– Ну, хватит уже, – я обнял её и начал гладить по волосам.
Минуты три мы сидели так, обнявшись, молча. Потом Ната попросила ещё коньку. Я налил. Мы снова выпили.
– Это не террорист, – задумчиво произнесла она. – Обо всём этом действительно никто не знал, не мог знать. Откуда?..
– От верблюда. У тебя НТВ плюс есть? Хочу всё-таки футбол посмотреть.
– Не знаю, должен быть.
Я взял пульт и включил телевизор.
– Давай пока не будем заморачиваться, Нат. Вот если и вправду игра закончится 2:0, тогда будем думать. А о котёнке, ведь ты могла кому-то проговориться, а потом забыть, верно? Ну, теоретически можно же такое допустить?
Ната молча кивнула.
Я поднял с пола её пеньюар и набросил его ей на плечи.
После ещё двух порций коньяка, мы вновь начали строить предположение о таинственном незнакомце, столь неожиданно ворвавшемуся в нашу жизнь и уже перевернувшим её вверх дном. Версии о телепатии, магах и инопланетном пришествии мы отбросили довольно скоро, а вот идея о гипнозе понравилась нам гораздо больше. Действительно, может быть, мы под гипнозом? Ведь есть же, наверное, какие-то способы манипуляции сознанием? Но если это так, то мы не можем пребывать в этом состоянии вечно. Я где-то читал, что под гипнозом можно находиться лишь ограниченное время. Главное, за это время не наворотить дел. Ну что ж, постараемся!
Приняв ещё по рюмочке, мы заметно повеселели. Ната полностью отошла от своего шока, и стала смеяться над моими шутками, шутить сама. Её пеньюар снова оказался на полу, и она сидела рядом со мной абсолютно нагая, в туфлях на высоком каблуке. Её длинные густые блестяще-чёрные волосы разметались по ароматным, соблазнительным окружностям плеч. В тот миг я почувствовал, как же сильно хочу её, такую раскрасневшуюся, горячую, хмельную! Но тут, вдруг сморозил глупость, которая всё испортила.
– Нат, а чего этот тип про мастурбацию лопотал?
Ната сразу напряглась.
– Нет, ну, правда, чего тут стыдного то?
– Антон, давай оставим эту тему, – ледяным тоном сказала она.
– Ну, послушай, ты же мне столько раз рассказывала, как ты и с бананами баловалась, – не унимался я, – и даже с солёным огурцом! Помнишь, ты рассказала, как у тебя там этот солёный огурец сломался, и как ты его оттуда доставала? Вот ржака была! И ведь не стыдилась же ни грамма. А тут из-за какого-то мишки в детстве…
– Антон, прекрати! – резко оборвала меня она и снова укуталась в пеньюар. – Не поднимай больше эту тему никогда! Забудь об этом, понял!
– Хорошо, хорошо, понял.
– Обещай мне, что больше никогда не заговоришь об этом со мной.
– Хорошо, обещаю.
– Там твой футбол начинается. Смотри уже.
– А ты?
– Я не фанатка Барсы. Посплю пока. Накрой меня пледом.
Ната проспала весь первый тайм, который закончился со счётом 0:0. Дальше спать она уже не смогла, вопрос о том сбудется ли пророчество «Цоя», интриговал её ничуть меньше, чем меня.
Смотрим игру. Барселона яростно атакует, шквал ударов терзает ворота Севильи, но мяч в них не идёт, они, словно заговорёны. Матч подходит к концу, основное время истекло, судья добавляет 3 минуты. Все игроки Барсы в штрафной Севильского клуба. Один из защитников, ударом через себя выбивает мяч из площадки, он попадает к одному из форвардов Севильи. Перед ним лишь один игрок Барселоны. Он обходит его и устремляется к воротам, пробегая с мячом почти через всё поле. Укладывает ложным замахом вратаря на газон, и спокойно, как на тренировке, вгоняет мяч в верхний угол. 1:0, 91-я первая минута игры.
Барса начинает с центра. Игрок Севильи в подкате выбивает мяч у футболиста из Барселоны. Его подхватывает кто-то из полузащитников Севильи, и длинным диагональным пасом переводит на правый фланг. Правый крайний получает пас, и ловким дриблингом обходит двух барселонских защитников, после чего, не раздумывая, бьёт по воротам с дальней дистанции. Вратарь поскальзывается на мокрой траве, и мяч в воротах! 2:0 на 92-й минуте матча. Судья даёт финальный свисток. Всё случилось в точности, как предсказал наш таинственный «террорист».
Я и Ната – немая сцена. Первой очухивается, как всегда, она.
– Налей-ка что-нибудь.
– Только шампанское осталось.
– Открой бар, там у отца виски початое есть.
Приношу виски, разливаю, пьём. Я не знаю, что сказать, и потому спрашиваю:
– А что мы папе твоему скажем?
– А ничего не скажем, ты такую же бутылку купишь. Ещё налей.
После второй порции, всё стало казаться чуть-чуть попроще.
– Нет, это не гипноз, Тоша, – изрекла Ната.
– Да понял уже.
– Мы ничего с тобой не поймём, если он, нам сам не расскажет.
– Угу, – кивнул я.
– Как позвонит, будем просить его о встрече.
Тут же в телефоне заиграла песня, его песня.
– Лёгок на помине. Дай ка, я с ним поговорю, – предложила Ната.
– Нет уж, я сам, – твёрдо заявил я.
Тут меня ждал новый сюрприз. Это звонил не он! На экране горело: «Жорик философ».
– Да, Жорик. Привет.
– Как дела, Антон? Куда пропал?
– Дела по-разному.
– Случилось что?
– Да вещи странные происходят.
– Что за вещи?
– Не по телефону. Встретимся – расскажу.
– Заинтриговал. А у меня тут тоже кое-что. Кто-то мне музыку новую на звонок поставил.
– Музыку новую? – и я пропел: «расскажи мне историю этого мира…»
– Так это ты! Когда успел? И зачем?
– Ага. Хотел тебя приобщить к хорошей музыке.
– Меня? Так я Цоя и так завсегда уважал. Чего меня приобщать то?
– Для профилактики. Давай, Жорик, завтра созвонимся.
Я посмотрел на Нату:
– Ну, что ты на это скажешь?
– Вискаря плесни ещё по чуть-чуть.
Выпить мы не успели, снова зазвонил мой телефон. На этот раз играет Эминем. Это звонит Толик Чекмарёв – мой одногруппник.
– Привет, отступник.
– Привет. От чего же я отступился?
– От пива.
– Ну, прости, брат.
– Завтра в теннис играть придёшь?
– Не, Толик, не получится. В следующее воскресенье уже.
– Ну, как знаешь. Пока.
Так. Значит, звонок с Цоем включается не для всех. А по какому принципу он включается?
Мы снова подняли бокалы, и снова не успели выпить. Опять звонок, опять песня Цоя. Звонит мой друг Санька.
– Здорово!
– Привет!
– Бухаешь что-ли?
– А что по голосу заметно?
– Грамчик.
– Ну, что, когда увидимся?
– Завтра, наверное. Разговор у меня к тебе будет.
– Без вопросов.
– Ну, давай.
– Постой. Тут прикол такой. Короче, какой-то урод влез в мой телефон и на звонок Цоя поставил. Когда успел? Ещё недавно мой звонок был, а минуту назад Жорик позвонил и Цой играет! Офигеть!
– Да, прикольно. Давай завтра поговорим, Сань, я тут с Наткой…
– Понял. Давай!
– Ты чего-нибудь понимаешь? – обратился я к Нате.
– Я сейчас понимаю только то, что нам надо, наконец, выпить это долбаное виски, – кивнула она на наши бокалы.
– А я вот, похоже, начинаю кое-что понимать. Ты, Жорик, Санька. Что связывает вас? Что между вами общего? А только то, что вы люди, которым я больше всех доверяю, и он это знает.
– Он много чего знает. Я думаю, что он какой-то сильный экстрасенс.
– Ты веришь в экстрасенсов?
– С недавних пор, да.
– Блин. Чего же ему от нас надо?
– Не знаю. Но думаю, что если бы он хотел нам напакостить, он бы давно уже это сделал. Не идёт от него зла. Я так чувствую. Хотя, весь сегодняшний день, конечно, полный экстрим, – заключила Ната, выпила своё виски, вновь сбросила с плеч пеньюар и прижалась ко мне.
Говорят, экстрим, пережитый совместно сближает, говорят, он обостряет чувства, распаляет желание…. Верно говорят. Как же жарко мы с Натой любили друг друга в эту ночь!
Утомлённый, в сладкой истоме, я проваливался в сон. «Что же всё-таки она делала в ванной с этим медвежонком?» – подумал я, и выключился.