из сборника "Воспоминания военного связиста 70-х."
«…Воинская дисциплина обязывает каждого военнослужащего:
стойко переносить все тяготы и лишения военной службы;
...всемерно беречь вверенные вооружение, боевую и другую
технику, военное и народное имущество;»
Дисциплинарный устав ВС СССР.
Утвержден Указом Президиума
Верховного Совета от 30 июля 1975 года
Насчет тягот и лишений…Вот был один случай.
Я был тогда еще лейтенантом, командиром взвода. Это было под новый 1977 год, в понедельник, глубокой ночью в нашей части, полевом узле связи Генерального штаба объявили общую тревогу. Аппаратные и станции отделения* быстро были выведены из боксов и в общей колоне центра тронулись к месту выполнения задачи. Конкретное место назначения до командиров взводов, а возможно и до начальников отделений центра не доводилось. Было известно только, что это где-то под Коломной. До поворота с московской кольцевой дороги на дорогу к этому городу нам необходимо было проехать несколько десятков километров. Как старший машины (моей станции) я должен был сохранять место в колонне и ни в коем случае не отставать. Остановиться, значило бы просто потеряться и заблудиться. Колонна прошла бы не задерживаясь мимо. Карты с маршрутом движения командирам взводов не выдавали. Не было у меня и радиосвязи по колонне. Станция была тогда еще на базе автомобиля Зил-157, который уже довольно долго находился в эксплуатации и проехал не одну сотню километров. В целом в части случаи остановки машин на маршах бывали редко, а в нашем отделении их почти не бывало. Но тем не менее, такой вероятности было исключить нельзя. И для буксировки неисправной машины использовали строевой УРАЛ 375 для перевозки личного состава, который мы могли послать за отставшей станцией после того, как об этом стало известно на привале, если, если бы он к тому же еще и был.
Колонна шла по кольцевой дороге при скудном в те времена придорожном освящении. Как раз в это время на трассу из какого-то автобусного парка стали выходить на утреннюю смену городские автобусы. Они шли длинной колонной и почему-то стали нас обгонять. В то время кольцевая дорога была достаточно узкой, всего в три ряда. Наша колонна шла в крайнем справа ряду и пространства для маневра у нас фактически не было. Вдруг мы с водителем ощутили легкий глухой удар где-то с левой стороны КУНГа, в месте, где располагался бензобак. Стало понятно, что один из автобусов каким-то образом умудрился задеть нас возможно какой-то выступающей своей частью.
Нужно было срочно принимать решение, что делать. Водитель автобуса то ли не заметил, то ли не захотел обратить внимание на то, что случилось и продолжал на невысокой скорости движение по обгону. Можно было попытаться остановить его, подав звуковой сигнал, но если даже это и удалось, пришлось бы выйти из колонны и ждать прибытия ГАИ, а, следовательно, в лучшем случае на несколько часов, если не на полдня, отстать от всей части. А главное, где ее потом мне пришлось бы искать? В каком лесу под Коломной? В те времена мобильных телефонов не было и вызывать милицию можно было только используя платные общественные телефоны в будках, которые располагались тогда на городских улицах, а на кольцевой дороге их не было и нужно было для этого добраться до ближайшего поста ГАИ, непонятно каким образом. Отсутствие радиосвязи в колонне не давало возможности сообщить о происшествии начальникам. Не известно было, чем бы закончился разбор и в милиции, так как ни на каких свидетелей рассчитывать не приходилось, время было еще очень раннее, расцвет еще не наступил и вокруг не было никого, кроме изредка проезжавших машин и уходящей вперед автобусной колонны.
Все это пронеслось у меня в голове в течение нескольких секунд. Долго обдумывать ситуацию, прикидывать все за и против, времени не было. Да и чтобы посмотреть, что там на самом деле произошло, нужно было опять же остановиться.
Каждый автомобиль не пришедший вместе со всеми к месту развертывания снижал оценку части в целом и крайне негативно влиял на оценку командованием нашего отделения. Даже если бы мне удалось доказать каким-то образом, что виновником происшествия был не я, все равно виноватым считали бы меня. По старому армейскому принципу – во всем виноват командир.
Обгонявшая нас колонна быстро уходила вперед, задевший нас автобус на наши сигналы не остановился, а его номер ни я, ни мой водитель заметить в темноте не успели. Это значило, что все мои попытки найти виновного были бы безрезультатны. А со мной никто бы из начальников вообще и разговаривать не стал. Вывод был бы один – не справился с поставленной задачей, подвел подразделение и часть.
Пришлось продолжать движение.
На первом же привале через час или полтора, мы с водителем осмотрели машину. Автобус задев нас, ударил по горловине бензобака, которая была довольной длинной – сантиметров 30 и выступала от него под углом 45 градусов в бок.
Кто, какой мудрец придумал так установить на бензобаке далеко выступающую в сторону горловину и для чего, можно было только гадать! У меня по отношению к нему не хватало ругательных слов.
В результате удара в месте соединения горловины и бензобака появилась длинная трещина, шириной около 1-2 миллиметров. При наполненном даже наполовину бензобаке, бензин во время движения выплескивался через щель наружу. Как- то исправить повреждение было невозможно. Водитель предложил замазать трещину пластилином. Некоторое время это помогало, но потом пластилин растворялся в бензине и утечка топлива продолжалась. Когда его в баке было мало и на ровной дороге, течи почти не было. До окончания учения дотянуть нам удалось на остававшемся топливе и в часть мы вернулись своим ходом. Однако там выяснилось, что бак и горловина были изготовлены из какого-то алюминиевого сплава и приварить одно к другому в наших условиях было невозможно. Для этого нужен был специальный сварочный аппарат. Чтобы скрыть поломку от начальства на часто проводимых тогда смотрах техники, пришлось постоянно замазывать трещину пластилином, а сверху все это покрывать краской. В то время топливо списывали строго по пройденному километражу, по очень жёстким нормам. Которые, к примеру, даже не учитывали работу двигателя на холостом ходу во время длительных вынужденных стоянок в колоннах на маршах. Поэтому, нам итак приходилось постоянно выкручиваться, чтобы свести концы с концами в отчетах. Особенно зимой, когда приходилось на длительных остановках и привалах не выключать двигатель, чтобы не мерзнуть. Иногда даже для этого использовали всевозможные уловки и хитрости, вроде накручивания показаний пройденных километров на спидометре. Для этого вынуждены были поднимать задний мост и крутить колеса. Поэтому в дальнейшем мне пришлось перед выездом на полевые занятия на заправке наливать половину бака, используя для хранения запаса канистры. Докладывать начальству было бесполезно, кроме лишней нервотрепки, это ничего бы не дало. По общепринятым правилам начальник станции должен был сам выходить из любых неприятностей, в том числе при утрате, или порче закрепленного за ним материального имущества и техники. В общем, пришлось мне с этой машиной долго помучаться, пока наконец через год или полтора вдруг поступил приказ: аппаратуру из станции снять, а машину передать в народной хозяйство. В те годы существовал порядок, когда машины, выработавшие свой установленный в армии ресурс, передавались бесплатно в какое-нибудь госпредприятие, или чаще совхоз. Приехавшие из глубинки за машинами ребята были ужасно рады вообще получить на халяву автомобиль с таким для них, как оказалось, малым, как несколько сотен тысяч, пробегом и уехали очень довольные. Мы же получили новые станции на базе уже ЗИЛ 131.
Не покинув колонну части, я в ее составе прибыл на место развертывания, в глухом лесу где-то под Коломной.
В ту зиму в декабре долго держался необычно сильный мороз. Температура в Москве доходила до - 45 градусов. Дышать, особенно при ходьбе, было невозможно. Чтобы передвигаться по городу, приходилось обматывать нос и рот шарфом. Что интересно, новенькие чехословацкие трамваи ходили по Москве со свисавшими по бокам клочьями краски. У них там в Европе были свои требования к морозостойкости.
Я хорошо утеплился и помимо обычной офицерской укороченной, утепленной ватной куртки с меховым воротником и ватными штанами, теплого нижнего белья, полевой полушерстяной формы, меховой шапки, с завязанными под подбородком клапанами, надел еще валенки и меховые рукавицы - подарок матери, присланный из Оренбурга. Ватные штаны, которые мы обычно зимой не носили, в этот раз пришлось тоже надеть. В них пояс доходил почти до груди и чтобы их снять, нужно было выполнить очень длительную и утомительную процедуру. Естественно в лесу ни о каких туалетах речь не шла, на кратковременных стоянках их, даже самые примитивных, вообще никто не устраивал, да тем более при такой температуре. Для того,чтобы справить естественные надобности, необходимо было выйти по очень глубокому снегу в уединенное место и оголиться на морозе в 45 градусов. А об этом, естественно, даже думать не хотелось.
"Да, теперь понятно, почему так обиделись поляки на услужливого Сусанина, который завел их в глухие, правда не коломенские, а костромские леса", - думал я.
Обычно на учениях в холодное время года после развертывания станции на месте и подключения централизованного электропитания, мы сразу же включали обогреватели. Пользоваться штатными отопителями на солярке были запрещено и мы использовали электрические 1,5 киловаттные калориферы. С их помощью уже минут через двадцать в станции становилось более, или менее тепло. Но в тот раз даже через несколько часов температура внутри КУНГа достигла только ноль градусов.
Но главный сюрприз принесла нам ночь. Ночевали офицеры, свободные от дежурства, в большой офицерской палатке, где были установлены железные армейские кровати. А посредине стояла обычная печка на дровах. Но она давала мало тепла и холод внутри был такой, что пришлось ложиться как был - в куртке, шапке, валенках и рукавицах, а сверху еще натянул и два обычных армейских одеяла. В середине ночи я проснулся от того, что голову как будто бы кто-то с силой сжимал холодным металлически обручем. Открыть глаза сразу не удалось. Веки склеились кристалликами льда. На усах тоже был лед. Оказалось, что дежурный в палатке солдат, которому была поставлена задача ночью поддерживать в печке огонь, заснул. А печь остыла и все попытки зажечь дрова снова, ни к чему не привели. Так до утра пришлось мучиться от холода, накрывшись одеялом с головой. После завтрака стали готовить узел к перемещению на новое положение, но несколько машин так сильно замерзли, что завести их никак не удавалось. Попытки сдернуть их с места УРАЛом не помогли. Только двумя машинами это удалось с большим трудом сделать. Но и после этого замерзшие аппаратные шли долго юзом, их колеса не вращались совсем. Я впервые наблюдал картину, когда два строевых УРАЛа тянули за собой юзом аппаратную на базе ЗИЛ 157. Днем конечно мороз стал слабеть, но было все равно очень холодно.
После окончания мероприятия, на обратном пути старшим в моей станции рядом с водителем сидел сержант, я находился в другой машине. Двигаясь в колонне домой тоже в темное время, оба они заснули. Станция выехала на встречную полосу и влетела в стоящую на обочине снегоочистительную машину. Её шофер как раз стоял в метре впереди и удар сбил его с ног, бросил и затянул под отвал (отвал – металлическое приспособление в виде продолговатого ковша для уборки снега, прикрепляется впереди снегоуборочной машины). Он на счастье, остался жив, но получил серьезную травму головы.
У нас этим происшествием после учения занимался майор,замполит центра. Спустя некоторое время уже в части он сообщил мне, что водитель сбитой машины лежит в больнице. А я должен съездить к нему и его матери в Коломну, и договориться, а точнее упросить не предъявлять претензии, чтобы можно было не возбуждать уголовного дела и не сажать в тюрьму нашего водителя. Как объяснил майор, это можно было сделать, если бы пострадавший пролежал в больнице не больше месяца и отказался от обвинений. Пришлось, естественно, приложить очень много сил, терпения и с трудом уговорить, сначала мать, а потом и потерпевшего пойти нам на встречу.
Вы думаете, я рассказал вам нечто исключительное? Нет, это были обычные наши армейские будни и такие "тяготы и лишения" нам приходилось преодолевать регулярно.
___________
на рисунке из интернета станция связи на базе ЗИЛ 157, очень похожая на мою. Хорошо видна горловина бензобака, торчащая в сторону под углом 45 градусов.