В Партию и обратно

               
     Я работала в плановом отделе Братского лесопромышленного комплекса, когда однажды,  в апреле 1966 года, меня, комсомолку-общественницу, вызвали в партком.   Неожиданно для меня секретарь парткома предложил мне и еще двоим молодым людям  стать кандидатами в члены КПСС.
   Мой муж Анатолий пришел из армии, уже будучи членом КПСС. Поэтому я, не долго думая, согласилась – будем вместе заниматься общественной работой.
   Для утверждения нас троих повезли в горком КПСС, который находился в шестидесяти километрах от нас, в Падуне , там, где Братская ГЭС.
     Вот стою я перед  пожилыми людьми, членами комиссии,  которые интересуются моими характеристиками,  рекомендациями . Стараюсь быть собранной,  предельно честной и  чётко отвечать на заданные вопросы.
Одним из последних прозвучал традиционный вопрос :
–  Почему вы решили стать членом партии?
Ожидался ответ, что, мол хочу служить делу партии  Ленина.
 Но я не стала кривить душой и честно ответила :
– Не хочу превращаться   в кухонную мещанку!
 Те из комиссии, которые откровенно подрёмывали, сперва уставились на меня, потом попросили выйти.
Наш секретарь парткома, выйдя в коридор, вытер вспотевший лоб и произнёс :
 – Ну,  вот ещё одна отличилась…
    Николая Васильева спросили, почему он в партию поступать решил, так он ответил, что начальство – главный технолог,  главный инженер, главный энергетик – все члены КПСС –     воруют у государства,  он же не использует своё  служебное положение, не пьёт, не ворует…
 – Значит, тебе нет места в партии – съязвил наш секретарь – тебя отложили на месяц, думай, что говорить.
В члены партии меня принимали уже  на Украине, когда я работала экономистом в Учебно-производственном предприятии слепых. В марте 1967 года  предстала перед комиссией Центрально-Городского  райкома КП Укр. Г. Кривого Рога, Днепропетровской области.   Волновалась ли я? Волновалась . Тогда это было значительно и серьёзно  для меня.  Общественница, я не мыслила жизнь вне коллектива.
   На все вопросы ответила соответственно Уставу КПСС.  Семён Фролович , мой секретарь  партийной организации,  довольный,  кивал головой, подбадривая.
В заключение секретарь райкома,  несколько помявшись, спросил:
– А к какой национальности относится ваша фамилия?
Вероятнее всего, я, Ада Бабич, должна была ответить: «еврейской».
Почувствовав подвох, я ответила:
– Дибичи, Бабичи – скорее всего – к болгарской . Или к югославской…
Раздался дружный смех.
Семён Фролович, выходя из райкома, смеясь, сказал :
 – Ну молодец, болгарка !
Он долго ещё надо мной издевался,  называя болгаркой.  Сотрудникам  было не понятно: почему?
     Началась  Перестройка 1986-1990 г.г.
Я работала уже  на Калининградском заводе «Газприборавтоматика».
Сложности в стране, серьёзные болезни близких, нехватка продуктов. Громадные очереди за всем, что бы ни «выбрасывали» на прилавки.   Под названием: «мясо» –  продавали кости. Партия теряла власть.
Перед очередными выборами в заводской партком,  меня пригласили на заседание.  Накануне из Москвы вернулся директор, который тоже пришёл на заседание парткома.
Мне объявили, что моя кандидатура выдвинута на должность секретаря парткома. На нашем заводе это была «освобождённая» должность. 
 Я категорически отвергла предложение. Ведущий экономист завода, я хорошо понимала, к чему идёт: «Перестройка» и кто будет отвечать за развал  завода. Свалить всё это на плечи женщине… Подала заявление на выход из рядов партии.
Меня заслушивали на партийном собрании завода. Требовали объяснений по поводу заявления. В зале стояла тишина.  Помолчав, я ответила, что двадцать пять лет партия  была для меня надеждой на лучшее, справедливое, честное  будущее. Сейчас же, пока Раиса Максимовна Горбачёва  не встанет со мной в одну очередь за продуктами  и ко врачам, к которым без взяток не добраться, считаю для себя невозможным  быть заодно с пустословами. Наши партсобрания служили и служат местом «выпуска пара».
Нарушая тишину,  председательствующий сказал :
– Партбилет на стол!
Я ответила:
– Никогда!
Повернулась и ушла. 
После собрания ко мне подходили коммунисты, пожимали руку, шёпотом говорили: «Молодец, как правильно всё сказала».
Партийный билет до сих пор при мне.