Мне опротивела рифма, от прозы тошнит,
Буквенный жир приелся, аж горит гранит,
Вырвать бы напрочь речь из легких сиречь,
Тишину покормить и самому прилечь.
Это все так нескладно, просто жуть,
Чужих не объедешь, себя не перешагнуть,
Бессмысленно начало, если до конца далеко,
Спой мне, планета, луною плюнув в окно.
В ушах извивается сатиновый «portishead»,
На непаханых причинах вырастает бред,
Рубка радистов покорена чумой,
Новокаин – эфир, амфитамин – покой.
Тела связистов вынесут прямо в ночь,
Силу молчания криком не превозмочь,
Фонарики «скорой» размашисты синевой,
Пьяному санитару до фени: «стой».
Рифму не вырезать из извилин, хирург,
Со слабиною умел бороться Ликург,
Отнесись по-спартански к чужой беде,
На вопрос «кто» не отвечай «где».
Палаты без окон чреваты календарем,
В них свет ярок, как летним днем,
Люди в масках заглянут внутрь,
В нутре буквы свернулись в ртуть.
Разверните их и зашейте вспять,
Не пристало с телом в богов играть,
Что до симптомов, то полный отбой,
Милый доктор, я неизлечимо больной.