Теперь же на подступах к штабелю его посетила такая мысль: «А, ведь и дедуля хлебал отсюда! И где же «блюдо»?
А, предполагая дикую тяжесть «золотых» ящиков, Виктор решил, что начатый ящик, скорее всего один из напольных, и должен был оставить следы на полировке, даже если при выдвижени, под него что – то там подстилали. Так гость легко обнаружил чирки на досках, искомого ящика, деревянная ручка, которого, была ещё и залапана более всех соседних, да и ящики в проходе были раздвинуты так, что бы он(Виктор) мог поместиться сидя у стены, упираясь спиной в гранит, а ногами в тяжёлый штабель.
- О! – удивился Виктор – пытаясь усесться, так же, как некогда хитрый дед. - Похоже, у нас и тела одинаковы! А вот о чём снова, вдруг
вспомнил милейший Виктор Андреевич, так это – о бомбе, которой,
казалось бы только здесь и место в виде, например, растяжки, по
бедности. И как раз к стати, - подумал, Виктор, меня же без
малейшей боли в пыль разнесёт. Где же ещё найдёшь такой вариант божеского исчезновения? Ан, нет, погоди.О чём это ты бредишь придурок?, начал он о самом себе Совсем страх потерял? Да, у тебя впереди такое, что что и богу не снилось. Ведь только что пробовал.А твои дамы! А твои друзья; Они плакали о тебе,а ты тут о дурацкой смерти думаешь. И как же можно думать теперь об этом а, тем паче, представить себе злодея, который бы мог уничтожить такой подарок из тьмы веков, вероятно единственный на планете. И, тем не менее, гость волновался, и возможно, всё таки чувствуя тень опасности, не рванул ящик сразу, а прежде стронул ногами, поправил руками, потянул по чуть – чуть, и при этом, раскачивая. Ящик шёл плохо, но, ускоряясь, давая надежду на нормальный для его веса ход. Внезапно он (ящик) выскочил, как по маслу предъявив человеку чёрный набор трафаретных букв, означающих - «Динамит». Взгляд отметил шнурок, тянувшийся из под крышки, слух схватил тихий щелчок под штабелем, а обвал страха уж тут – как тут: «Всё! Растяжка! И что делать?» Понимая, что ему, даже не успеть выскочить из распятия, Виктор, весь уйдя в напряжение, так и отдался той ситуации. И снова в сознании поплыли кадры, из прошлой жизни, но теперь уж на тему рассказа соседа – фронтовика, в его же якобы исполнении. Представьте: наступление, артподготовка, дым, пыль, гарь, окопы; а вот соседа, команда - «Вперёд! В атаку!», застала повёрнутым лицом не в сторону врага не,вперёд но в родной тыл, который тоже был весь в
дыму и в огне и в истошных криках. Вот сосед и рванул туда, то же
аря чёрте что и стреляя куда попало, пока не упал в воронку на немца – разведчика с рацией, который должен был наводить огонь артиллерии. В результате соседу вручили орден, ну, а Виктору тот разведчик шепнул на ушко: «Ну, что навалился – то, растяжка твоя так и не взорвалась.» Да и взрываться – то было нечему. Отойдя от кошмара, гость вспомнил со слов легенды, что золото и в белом штабе хранили в ящиках из под динамита, пока вместо них на корабль чекисты не погрузили настоящий динамит, чем и пустили весь штаб на дно.
И, всё – таки, прежде чем тронуть ящик, гость шевельнул шнурок так напугавший его, как деталь элементарно простого взрывного приспособления. И вот вам проделка дьявола: шнурок оказался отдельным ровным куском бечёвки нигде, и ни как не крепившийся. Ну, а щелчок, имитирующий звуки выпавшей чеки и удар бойка гранаты, Виктор тут же повторил замковым рычагом ящика, едва коснувшись его рукой. Вот и всё! Вот и весь «ужас», Господи! Оставалось только вытащить ящик полностью, да и перевернуть наконец эту крышку с таким ненавистным, фальшивым, дурацким словом, так раздражающим и без того напуганный, страстью мозг. Сухой теперь так и предполагал: сразу под крышкой именно самодельную книгу, в которой бы поместились все приключения, открытия, эксперименты, и вообщё всё, что хотел сказать перед смертью дед. И, представьте, угадал таки. Под крышкой, действительно лежала толстая книга, в красном переплёте, занимающая чуть ли не третью часть формата ящика, и с
таким вот заглавием на наклейке: «Частные исследования графа Сытина Леонида Антоновича подземного, нерукотворного туннеля, открытого им в 1920 году под городом Энском, энской губернии, нашей России – матушки.»
Вот так, уважаемый. (это я к читателю) И пока не намёка на ещё там кого – то. Буд – то он один всё открыл, разместил, построил, откопал, изучил, написал, да ещё потомкам оставил на великоё исцеление. Хотя, чему удивляться? Титул – то какой, упаси господь!
Под книгой, как ни странно, лежал всего один золотой. Дальше –картон на весь ящик, под картоном небось остальная «мелочь». Но Сухой, схватив золотой и книгу метнулся к свету, к большому свету – на старый диван, на подушки, где он ещё раз взглянул на заглавие и наконец открыл драгоценный перл.
Разумеется, Виктор более всего ждал теперь описание тех самых запредельных приключений в поле, какие он сам упустил только что, допуская присутствии там ещё и местных амазонок. (Ведь кто – то же дразнил и лапал его в туннеле?)
- Нет. – Ну, а как же? Конечно расскажет. – Как всё это похоронить: не описать, не оживить, не обрадовать нас потомков за ,что будет вам память вечная, рассуждал Виктор, не унимаясь. – Ой. да ладно. - Такое дело. – Мы понимаем, Допустим самим вам стыдно, вы не посмели, не потребляли, или признаться невмоготу, но можно выдать и поскромнее, скажем в виде эксперимента как – бы от имени там кого - то но так, что бы удивить, потрясти, подарить это нам – потомкам для еженощного потребления.
- Всё, успокоился! Взял себя в руки! – командовал Виктор своей персоне, подминая подушку, ослабляя давлении джинсов, то – есть усаживаясь, как всегда для просмотра лихой парнушки.
И, что же он видит? – И, как это, чёрт возьми! Сразу, без всяких там предисловий: фото двух поросят в клетках с надписью прямо по фотографии Эксперимент № 58. то есть, надо полагать, – последний, но выданный вдруг на заглавный лист.
Дальше шёл текст, который Сухой и не думал читать, а лишь пробежал торопливо взглядом, хватая начала абзацев, подчёркнутое, невольно отмечая ещё и ошибки. Но ему и из того стало ясно, что один из поросят обречён на откорм, и видимо на смерть, от чего – то там. Ещё одно фото предлагало, похоже, уже результат откорма. Представьте нечто вроде живого студня с ушами, с глазами, запрудившее туннель, согласно меткам, на стене на два с половиной метра. Правда прикольно? Но, Виктор и это перевернул, даже не взглянув на текст. Дальше он листал через лист, через два, в ожидании всё – таки конца этих диких страхов. А вот, вероятно и результат той «казни»: с картинки пожирала его зверским взглядом, надо полагать, дикая, тощая, рыжая свинья, на длинных ногах, и с торчащей вразлёт щетиной. – Вот те раз! - удивился гость, - ты откуда взялась? Такие у нас уж точно не водятся. За свиньёй Сухой «кидал» уже листов по пять – десять, отмечая, всё – таки фотографии крыс, собак, кроликов, А в конце книги, чуть было не развернул толстую схему, или карту в государственном исполнении. Захлопнув, наконец книгу, он отшвырнул её в сопровождении неких редко употребляемых им слов, адресованных вообще непонятно чьей матери. – Стоп! –Погоди, спохватился Виктор – А ведь эта свинюка с глазами бабы как раз намёк Нинки: мол, видишь эта медуза тоже такой была, а теперь вот какой стала и суёт ей должно быть ту самку на длинных ноках и со щетиной в дыб. – Да, да. – Так и есть. – Ведь получилось! – Получилось! Ведь это здорово, здорово, чёрт возьми! - Хотя хрен его знает, – может там и не так совсем. - Ой да всё там прописано, разрисовано, распечатано. - Пусть сама разберётся а потом, возможно, и нас обрадует. Нет – нет, он очень был рад находке, считал это главным, и прежде всего для Нины. Теперь. Немедля.
- Но ведь секс тут – тоже эксперимент, ещё и едва ль не решающий, но граф, ведите ли, не сознался. - Ну, как же: титул, известность и всё такое. - Ой. да у него здесь Клондайк, для романов, для приключений – рассуждал Виктор Андреевич…
- Можно подумать, - тут и земных баб не было? - А друзья по оружию где? - Тоже от старости умерли? – Ха – ха – три раза!
-
.
- А, что? – И, нормально. Тут и нельзя иначе … - Стоп! – А ведь, пожалуй я зря с ним так ? – Ящик – то я и не досмотрел. Возможно там, кроме золота есть, ещё и вторая часть книги…
-Припрятал парнушку. С такой, как ему казалось, толковой мыслью, гость метнулся снова к тому же ящику, уже почти ощущая в штанах мечту. Но, как говорится … Ах, да что уж там … Пусть наш герой поживёт надеждой ещё минутку. А читателю скажу так: нет там больше ни каких бумаг, кроме банковских «упаковочных», в которых о указаны: вес, проба, дата, название банка, печати, штампы, подписи а так же, и расписка нашего графа, о том, что, он, видите ли, якобы для нужд науки, из оной суммы изъял: два миллиона золотых рублей. Подпись. Дата. -1.3.1995 года. Эх, ни хрена себе! – Зачем ему столько? – Да, ему такую сумму, в такой глухомани за десять жизней не распылить. да и разменять их негде. Разве что червонцы, ему поменяли ещё при белых, одновременно с постройкой дома, в порядке подготовки к столь сложной, и долговременной операции?»
И хотя версия была – так себе, с учётом всяких там обстоятельств, пришлось Виктору на том и остановиться, пообещав себе на досуге поразмыслить на эту тему. Однако вернёмся к ящику.
Червонцы оказались упакованными очень просто: в квадратные, картонные коробки, перевязанные шпагатом, (того самого, обрывок которого, напугал нас до «смерти») плотно уложенные в два слоя, с указанием суммы на верхних крышках – «200000», надо полагать, золотых рублей в каждой. Судя по сумме, указанной в ведомости, таких коробок должно быть – 50. По примерной оценке Сухого, в штабеле таких ящиков должно было быть не менее сорока. А теперь прикиньте, уважаемый, какой мизерный процент взял его сиятельство за свой пожизненный каторжный труд, по сути в одиночку, как потом оказалось, и это ещё не считая его открытий, которым и цены – то не может быть. И только теперь Виктор взглянул на свои часы. - Всё! – Домой! – Домой! – миссия кончена, три часа ночи, там небось девки уписались. Представляю, как там Динка засомневалась. И тут же подумал: « А что? Так и заявлюсь с одной золотинкой? Они ж меня растерзают! – Может хотя бы «конфетку» взять, пусть поиграют, а как завтра придём, так я её и назад поставлю. Сказано – сделано. Благо ящик и не закрывался. Сухой осторожненько взял один весьма тяжёлый цылиндрик, похожий на конфету типа батончик, сунул в платок, в нагрудный карман, быстро собрал и задвину ящик. Деньги напомнили ему о покупки дома, в за какие –то там десять тысяч, разумеется, в долларах. - Надо бы не забыть отдать им эту сумму, а то ведь НЕБОСЬ расстроились, не заболели бы, а то, чего доброго, золото схватят для компенсации. Вот тут у Сухого снова пикнула горькая нотка сомнения: уехать или остаться? -Дело – то сделано. Но, думаю, это у него так: впопыхах, неосмысленно. Бросить вот так их теперь? … Нет – нет! Не посмеет! Да и не сможет он, Господи!- Былинку – то надо спасать, тем более и наметилось кое что. Так ведь ещё и сын, - родная кровинка –И вообще: чего уж скитаться? В Энске тоже дела найдутся. Вот погоди, дорогой, ( Это я к гостю) все эти чудеса, риски, интриги да ещё и с пополнением семьи, да ещё в поле, так закрутятся, развернутся что и объять всё души не хватит. Задвинув золотой ящик, Виктор подумал: « А ведь Нинка так прямо и спросит: « А ты уверен в том, что в остальных ящиках то же золото?»
И что ей скажу? А ведь было собрался душой и телом … - И что же? – И как же?. Пришлось разбирать, да ещё ремонтировать стремянку. Пломбы – то ведь в средине, а потому каждый малый ящик пришлось выдвигать хотя бы до первого замка чтобы сравнить его пломбу, с пломбой уже вскрытого, а это возня со стремянкой, с фонарём, с нервами, с неустойчивостью штабеля, который качался, как на резине. Но зато уже через два часа, уважаемый Виктор Андреевич
летел по громам зигзага, рискуя влепиться в скалу, напрочь забыв про время, интуитивно ожидая солнечный мир с голубым отливом, и ещё чего – то, более грандиозное, прямо здесь – во дворе в связи с новым поворотом его судьбы. Но его встретила лунная ночь с тенями, с фоном кузнечиков и ещё с сюрпризом. Представьте: в сторонке, на самой большой и яркой полоске света мирно стояли, по сути теперь уж сироты - дедовы пёс с котом. Сухому так и хотелось схватить, обласкать, расцеловать, обоих, но – такт, извините, не те отношения – не испугать бы. Да и ждали – то они небось не его, а хозяина, всё ещё не веря, всё ещё надеясь на прежнюю тихую жизнь в любви.
Пока наш герой, закрывал, маскировал вход, заметал всякий след вокруг, пёс, как ни странно, сам решил ситуацию: выбрав момент, хромая. подошёл ткнулся носом в бедро, и, как бы, случайно взглянул в глаза, мол, ладно уж, жрать охота, давай знакомиться.
Тут уже Виктор Андреевич присел, погладил, всмотрелся в глаза обеим, при этом ещё и приговаривая: «Ничего, ничего. Не бойтесь. Семья у нас, дружная, умная – уж не обидим: будете жить, как и прежде, о то и лучше, поскольку у нас ещё и две дамы есть, и вот тебе моя лапа в том. При слове – лапа, Рекс, мигом подал свою,перевязанную, кот протёрся о джинсы хозяина, так, похоже, и восстановилась традиция нежной любви к животным, в бывшей, случайной усадьбе русского графа Сытина Леонида Антоновича. А уже, новый хозяин, заметьте,так и обмяк от такой идиллии, еле справившись с комом в горле, скрывая сие даже от пристального взгляда пса.
При электрическом освещении «хоромы» деда выглядели, богаче, и я бы ещё добавил – таинственней. Виктор нашёл в холодильнике уже отваренное мясо, кашу, и какие – то там пузырьки с каплями для животных. Ну, в каплях он не разбирался, а кашу с мясом смешал, разогрел сунул животным и сразу домой, домой - напрямую, ориентируясь на телевышку, в районе которой и располагалось жильё его несравненных супер девчонок.Он шёл не торопясь
всё ещё под впечатлением этого странного приключения, какое ему и не снилось. В его сознании, как в старом чёрно – белом кино крутилось всё тоже: люк, выключатель, навалы ящиков, полированный пол в могиле, родник, туннель, золото, наган дверь, даже наползало ощущение неминуемого обвала, нет – нет да и подступит прямо – таки возбуждение от лобызаний с Диной, с молодой Ниной и ещё хрен знает с кем, о чем стыдно сказать, но как же желанно. -Да, а книга – то! Книга! – вдруг вспомнил Виктор. -О, Господи! -Это же бомба! -Ещё и какая! -И что сейчас будет? Вот бы рюкзак с собой в ванну
взять, а то ведь она без меня там с ума сойдёт,рассуждал Виктор,
имея в виду, конечно же, Нину Петровну. Ну, это легко сказать
пока их глаза не видишь. А вот когда Они на него уставились, как перед гибелью, так он и плюхнул "золотую конфету"на стол, сам же, пока они не опомнились, юркнул с
рюкзаком за дверь ванной комнатыы и даже на висячий крючок
закрылся.
Прислушался: Тишина! Да. не может быть? Спрятал в корзину