ОТРЫВОК:
Андропов читал итоговые материалы по работе в Афганистане группы «Зенит». Информация поразила шефа КГБ: против ввода советских войск высказалось практически 90% жителей провинции, более 70% крупных городов и почти 60% Кабула! Для Андропова это был шоковый результат. Он не понимал, почему афганцы не хотят видеть на своей земле советских братьев, которые принесут им мир и спокойствие. Но эту информацию Юрий Владимирович оставил в сейфе. У него было своё видение по Афганистану.
ГЛАВА 10. «ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!»
Нур Мухаммед Тараки выступал в гаванском Дворце народов. В огромном зале было очень много делегатов со всех уголков земного шара. Многие – в национальных одеждах. Яркая палитра народов была представлена на форуме неприсоединившихся стран, здесь были руководители африканских стран, государств Азии, Латинской Америки. Нечасто такое количество первых лиц государств собирается вместе. Выступил Фидель Кастро… Вот и наступила очередь Вождя Афганской революции.
Все встречают Тараки стоя, долго аплодируя. Он говорил ярко, вдохновенно, наверное, – это было самое лучшее его выступление. Тараки призывал прогрессивное человечество бороться за идеалы мира, равенства и социальной справедливости. Закончил он свою речь под громкие аплодисменты всех собравшихся.
Президент Афганистана понравился делегатам форума. Теперь он стал фигурой мирового масштаба. Но возвращаться домой Тараки боялся. Его самолет не полетел в Кабул, путь лежал в Москву.
…Подготовка отряда была закончена. В горах Тянь-Шаня прошла последняя шлифовка лучших специалистов самого закрытого подразделения КГБ. Старший офицер, который отвечал за подготовку, с удовлетворением смотрел на своих подопечных. «Ну, что! Теперь это хорошая банда басмачей!» – подумал он.
Приехали мощные «Уралы», с крытым верхом, и отряд погрузился в машины, которые отправились в аэропорт, а затем, на небольших самолетах АН-2, – на свое секретное задание. Никто из них не знал, где им предстоит выполнять это задание. В детали операции был посвящен лишь очень ограниченный круг людей.
…Тараки прилетел в Москву. Он рассчитывал на встречу с Брежневым, больше он никому здесь не мог доверять. Леонид Ильич тепло встретил своего афганского друга. Обняв Тараки, спросил:
– Как вы съездили в Гавану? Видел ваше выступление! Как ярко вы сумели выступить!! Я потрясен. – Брежнев был плохой оратор, и он всегда восторгался людьми, умеющими ярко и красочно выступать. А у писателя Тараки художественное слово всегда на высоте. Про себя Брежнев подумал: «Повезло людям, которые умеют сами выступать, говорить то, о чем они думают и не зависеть от своих помощников». Леонид Ильич не любил выступать официально, ему страшно надоедали эти долгие, скучные и никому не нужные доклады. С детства у него был дефекты речи, и он очень комплекcовал из-за этого. Другое дело – в дружеской обстановке Брежнев любил побалагурить, он обладал хорошим чувством юмора, и слушать генсека было всегда интересно и весело.
С Тараки он мог говорить просто, без всякого протокола, по-дружески. Леонид Ильич любил слушать интересные истории, а Тараки, как никто, умел ярко и интересно рассказывать. Брежнев благоволил таким собеседникам, с ними он чувствовал себя свободно и комфортно. При всей открытости Леонида Ильича, друзей у него было не так много, поэтому он ими очень дорожил.
Генеральный секретарь КПСС внимательно выслушал Тараки, вник во все его проблемы:
– Дорогой друг, не волнуйся! Все будет хорошо! Тебе никто не будет угрожать. Я даю тебе слово! – Брежнев очень мало кого звал на ты, и это было признанием личных добрых отношений. Тараки ушел из Кремля с легким сердцем.
Брежнев вызвал к себе Андропова.
– Юрий Владимирович, нашему другу, товарищу Тараки, что-то угрожает? – поинтересовался генсек. Он специально сказал «другу», желая показать личную заинтересованность в своем вопросе.
– Нет, Леонид Ильич, это недоразумение. Товарищи в Кабуле просто пока не нашли общий язык, – спокойно ответил Андропов. Хотя прекрасно знал, как далеко зашли внутренние разборки двух руководителей Афганистана.
Брежнев нахмурился:
– Юрий Владимирович, товарищ Тараки – большой друг нашей страны и мой лично! Вы лично отвечаете за его жизнь. – Генсек знал, кому доверять безопасность своих друзей. Руки Комитета государственного комитета были длинными и цепкими.
Тараки провожали в аэропорту. Он чувствовал себя уверенно. Впервые за долгие дни страх покинул его. Он хорошо спал, появился аппетит, и жизнь стала не такой серой и однообразной. ««Все будет хорошо!» – эти слова Брежнева вселили надежду в затуманенную черными тучами страха и мрачных ожиданий душу Вождя. – Все теперь будет хорошо!» – постоянно говорил сам себе Тараки, пока добирался до Кабула.
В это время Андропов встретился с Крючковым:
– Владимир Александрович, товарищ Тараки жалуется Леониду Ильичу, что мы его не надежно оберегаем. В Кабуле с него не должен упасть ни один волос. Это приказ! – он слегка повысил голос.
Крючков сразу понял серьезность этого дела. Андропов практически никогда не повышал голоса. Значит, дело крайне важное. Начальник внешней разведки отправился в свой кабинет. Он прекрасно знал, что Амин не затевал против своего вождя заговора, хотя и был сильно напуган случившимся на банкете покушением. Крючков поднял трубку закрытой связи:
– Кабул! Генерала Иванова…
Резидент КГБ в Афганистане внимательно слушал своего начальника. Ему поручили любой ценой обеспечить безопасность Тараки. «Но как это сделать? – размышлял резидент. – Я же не могу приказать Амину: «Товарищ премьер-министр, не трогайте своего Президента». Амин упрям и не любит, когда на него кто-то давит… Да, головоломку дал мне генерал Крючков».
Генерал не любил Амина, но и к Тараки тоже не питал теплых чувств. Резидент КГБ знал, что реальная власть в Афганистане принадлежит премьер-министру. Тараки не владел ситуацией, у него не было авторитета ни в армии, не среди пуштунских племен, да и жителям городов – главной опоре Саурской революции – были не по душе байские замашки нынешнего президента. Всех раздражала роскошь, которую стал позволять Тараки, его высокомерие и надменность. Он не прошел испытания медных труб. Амин, напротив, был более скромен, открыт в общении, энергичен и трудолюбив. Он много ездил по стране и проводил огромное количество встреч с простыми людьми. Его близость к народу вызывала симпатии у жителей страны. Амина можно было увидеть вживую, потрогать, пообщаться, а Тараки смотрел на людей с огромного количества плакатов своим холодным величеством, показывая всем свое небесное происхождение.
Несколько дней назад на жизнь Амина покушались, хотели отравить. Только случай спас жизнь премьер-министру. Благодаря умелым действиям советского врача, который случайно оказался тогда на банкете, спасли жизнь Ассадуле Амину.
«Кто мог организовать покушение на меня? – размышлял Амин. – Исламисты? – Амин быстро отбросил эту мысль. – Нет, того, кто хотел меня отравить, нужно искать в ближайшем моем окружении. Кто мог подсыпать яд в колу? Повар? Но я его знаю много лет, ему нет смысла убивать меня... Может быть, официанты? Но они все проверенные люди… Скорее всего, кто-то из них… – Амин хорошо знал, как можно подкупить людей, даже не подкупить, а запугать. Взять в заложники семью и, под угрозой их жизни, заставить совершить любое преступление. Амин знал, кто умел так поступать. Его друг Сарвари – он большой знаток подобных методов работы. Амин опять погрузился в тяжелые мысли. – Кто стоит за его отравлением? – Мысли вертелись вокруг узкого круга людей, не давая покоя премьер-министру. – Как тяжело воевать с невидимым противником, не зная, откуда опять будет нанесен удар! Как страшно общаться с людьми, зная, что кто-то из них в любой момент способен нанести удар в сердце. Такая война изматывает, не дает расслабиться ни на минуту. Как надо ценить врагов… Ты знаешь, что от них ждать. Ты готов к бою, рассчитывая на свои силы. А тут – невидимка, ходит вокруг тебя, видит каждый твой шаг, читает каждую твою мысль и от такого противника невозможно спастись…», – в таких горестных мыслях пребывал Амин. Нервы его были на пределе, доверять уже некому. Можно обратиться к Косыгину, но это ниже достоинства Амина. Что скажет Председатель Правительства СССР, глядя на слабого коллегу в Афганистане? Он, Амин, сильный и волевой человек, на него смотрят все в стране, и покажи он слабость, власть сразу начнет рушиться. Амин хорошо знал менталитет афганцев, они уважали только силу и решительность. А слабых руководителей народ всегда презирал и ненавидел.
Премьер-министр поборол первое шоковое состояние, превозмогая страх, и продолжил свою кипучую деятельность. Себе он сказал только одно: «Если суждено умереть, то умереть надо достойно». И он опять принялся ездить по стране, опять с головой окунулся в круговорот дел. Но никто не знал, какой ценой ему удавалось побороть страх нового покушения.
Генерал Иванов передал всем своим агентам приказ – усилить контроль за Амином, и теперь ему докладывали – куда поехал Премьер-министр, с кем встречается, где обедает, о чем разговаривает. Амин оказался полностью под колпаком у КГБ.
…Тараки садился в самолет, направлявшийся в Кабул. Один из провожающих советских товарищей незаметно подошел к Президенту Афганистану и на дари тихо произнес:
– Товарищ Тараки, когда вы прибудете в Кабул, вашего врага уже не будет.
Амину сообщили, что из Москвы приезжает Тараки. Надо было ехать встречать вождя. Амин чувствовал, что эта предстоящая встреча – не из самых приятных. Но его отсутствие могло бы вызвать подозрение у Учителя.
Премьер-министр собирался в аэропорт. В тяжелых мыслях он долго искал свой галстук и несколько замешкался. Потом поглядел на часы. Время было пять вечера, через полчаса прилетал Учитель, опаздывать было нельзя. Амин быстро повязал галстук, выскочил на улицу и позвал своего водителя.
Через минуту машина сопровождения неслась по улицам Кабула, освобождая путь Амину, который сильно опаздывал. Он смотрел на часы, оставалось пятнадцать минут... Премьер-министр нервно постучал пальцами по подлокотнику представительской «Чайки» и поторопил водителя:
– Побыстрее, пожалуйста!!
Водитель сильнее нажал на газ, и машина рванулась вперед. В это время сильный удар обрушился на заднее стекло лимузина. Что-то просвистело в нескольких сантиметрах от затылка Амина, мощное бронированное стекло не выдержало и пошло трещинами. Премьер-министр не понял, что произошло, – надо было спешить на встречу с Учителем.
Машина Амина неслась по улицам Кабула. Впереди мчалась, сверкая мигалкой, машина сопровождения. На плоской крыше дома залег человек в темной одежде, со снайперской винтовкой Драгунова в руках...
Снайпер заметил машину Премьер-министра издалека. Не спеша закрутил глушитель на ствол и поудобнее улегся на крыше, прицеливаясь в то место, где вскоре проедет машина. Лимузин почти подъехал к нужной прицеленной точке, как вдруг резко рванул вперед. Снайпер нажал на курок. Пуля бесшумно вырвалась на свободу и устремилась к своей цели… Было видно, как она поразила стекло машины. Снайпер недоуменно посмотрел вслед несущемуся с бешеной скоростью лимузину. Он не мог точно сказать, выполнил ли задание или нет. Бросив винтовку в угол крыши, он, не спеша, спустился по задней лестнице и через проходные дворы вышел на другую улицу.
Прилетевшего в Кабул Тараки встречала внушительная делегация Революционного Совета, Правительства и ЦК НДПА. Среди встречающих он увидел Ватанджа, Сарвари, Гулябзоя и Маздурьяра. Все его надежные друзья были здесь. Не было Амина. «Ну, вот и все, кончились мои беды» – подумал.
Амина нигде не было… Товарищи из Москвы выполнили свои обещания. Теперь только он, Тараки, остался на небосклоне Афганистана. «Теперь я никого больше не допущу к власти, хозяин в доме должен быть только один, – решил для себя Президент. На душе стало легко, он давно не испытывал такой свободы и радости. Тараки прошел в здание аэропорта, рядом с ним шел майор Сайед Тарун, начальник Президентской гвардии. – Как все-таки хорошо жить на свете!», – вдыхая родной воздух, думал Тараки. Он каждому тепло жал руку, был весел и разговорчив. Каждому встречающему он говорил какие-то слова, милостиво хлопал всех по плечу, улыбка не сходила с его лица.
Вдруг перед ним материализовалось лицо Амина. Премьер-министр мило улыбался и как бы извинялся, что не подошел первым.
Все внутри Президента застыло. Он машинально протянул своему ученику руку и, не совсем понимая, что делает, машинально спросил:
– Как у вас дела, дорогой и любимый ученик?..
Тараки был страшно поражен. Враг стоял перед ним живой и невредимый, он смотрел на него и читал все его страхи. Тараки знал своего ученика, знал, какой цепкий у того взгляд. Он понимал, что Амин все знает. «Почему он жив? – этот вопрос пульсировал в сознании Вождя. – Мне обещали, что у меня не будет проблем, не будет этого Амина. А теперь он здесь... Как он смотрит на меня! – Тараки стало страшно, холод прошелся по всей спине. – Его не должно быть здесь! Всё, это конец...». – Улыбка сошла с уст Тараки, он сразу как-то съежился. Стал меньше ростом и, ни с кем больше не разговаривая, в сопровождении начальника безопасности умчался во Дворец Арг.
Страх не давал ему прийти в себя. «Амин убьёт меня, я знаю… Мне теперь не жить! Меня никто не спасет...» – с такими мыслями Тараки приехал во Дворец и, приказав усилить охрану, закрылся в кабинете.
Он всю ночь не мог спать. Кошмары выползали изо всех щелей огромного президентского дворца… Утром с темными кругами под глазами он поднял трубку закрытой связи:
– Москва, Кремль, пожалуйста… Можно пригласить Леонида Ильича? – в Москве было еще рано. – Свяжите меня с дачей генерального секретаря...
Наконец в трубке раздалось недовольное бурчание генсека:
– Кто это?
Тараки с облегчением вдохнул:
– Леонид Ильич, Амин жив!
– А, это ты, товарищ Тараки… Да… а что с ним могло случиться?
Брежнев не любил насилия. Свою партийную карьеру он начал до войны, видел аресты в страшные предвоенные годы. Сам жил все это время в страхе. В Отечественную войну часто был на передовой, видел много крови. Он любил жизнь, любил красивых женщин, был красив и энергичен. Тепло относился к людям и внешне был мягок и добр к ним. Сталинский режим он не любил и старался не быть тираном. Даже своего предшественника Хрущева он не арестовал и, тем более, не убил, дал ему возможность спокойно дожить свою жизнь в окружении семьи и близких людей в достоинстве и достатке. Убивать людей он не умел. В войну ему часто приходилось посылать солдат на смерть, но он и сам шел в бой, не позоря честь офицера.
Тараки был ошеломлен.
– Леонид Ильич, но он убьет меня! – застонал Вождь.
– Не волнуйтесь, товарищ Тараки, вас никто не тронет, – перешел на «вы» генсек. В трубке зазвучали короткие гудки. На душе Тараки стало совсем плохо.
…Таинственный отряд КГБ был сброшен в Афганистане на линии Дюранда, у границы с Пакистаном. Именно отсюда шли основные караваны с оружием и деньгами для моджахедов. Несколькими группами они десантировались в районы, где проходили основные тропы, соединяющие две страны. Группы по двадцать-тридцать человек провели рекогносцировку территории. Часть людей была послана в соседние селения, чтобы купить лошадей и продовольствие. Несколько человек отправились в разведку.
«Ан-2» без опознавательных знаков пролетел вдоль всей границы. Были отмечены все передвижения караванов, данные – переданы на землю. С воздуха заметили скопления внутри территории Афганистана, эти данные тоже сообщили кому надо. Группы рассредоточились по своим участкам.
…Курбан продолжал свой путь с караваном оружия внутрь афганской территории. Неприятные ощущения остались у него после встречи с пуштунскими племенами. «Бандиты с большой дороги», – думал командир отряда со злостью. Для него крайне унизительно было отдавать деньги местным пуштунам. Курбан – опытный воин, и для него уступать бандитам – большое унижение. Но главное – доставить оружие по назначению. Там гибли его братья по вере, и ему было сейчас не до разборок с местными бандитами. Но отдавать деньги жалко. Деньги часто бывают сильнее оружия, особенно у него на родине, в Афганистане. В тяжелых мыслях он не заметил, как его отряд опять оказался в окружении пуштунов. Эти не улыбались, вид у них был очень суровый, в глазах – холодный блеск жестокости. Под таким взглядом всем стало не по себе.
– Салам айлекум! – громко сказал Курбан. – Вы тоже хотите денег?
Пуштуны молчали. Один из них зло спросил:
– Что везете?
Курбан более дружелюбно ответил:
– Оружие – братьям по вере.
Тут внезапно к нему прыжком подскочил один из пуштунов и резким ударом ребром ладони сокрушил Курбана. Тот замертво упал на пыльную каменистую землю.
– Это наша земля! Мы здесь хозяева. Все, что вы везете, принадлежит нам! – заорал во всю мощь другой пуштун. Они подняли дула автоматов и принялись хладнокровно расстреливать караван.
Пули неслись в разные стороны, пробивая человеческие тела, разнося головы на несколько частей, кровь, частицы головного мозга потекли на выжженную, пыльную дорогу. Крики, вопли, стоны раздавались повсюду, в промежутках между очередями автоматов и визга пуль. Несколько десятков человек замертво пали с лошадей, другие, судорожно цепляясь за животных, пытались изо всех сил удержаться в седле, будучи уже смертельно ранеными, цепляясь за стремительно уходящую жизнь.
Арьергард отряда бросился назад. Пуштуны легко могли их добить, но почему-то позволили уйти.
…Амин собрал верных себе людей. Он знал своего Учителя, знал его нерешительность. Премьер-министр понимал, кто затеял охоту на него. Нужно было решительно заканчивать с подстрекателями. Амин, педагог по образованию, неплохо разбирался в психологии. Он требовал дисциплины и в армии, и в правительстве. Его крайне возмущало поведение молодых героев революции. Конечно, они много сделали для блага народа, ведь благодаря им власть теперь в руках партии. Но этого мало. Революция не заканчивается одним восстанием. Нужно много трудиться. Но часто революционеры, совершив однажды подвиг, считают, что на этом их миссия закончена. Революция – это крайне тяжелая работа. Недостаточно захватить власть, ее еще необходимо удержать. А удержать можно только в одном случае – если народ поверит в Революцию. Амин это знал хорошо и всячески пытался это объяснить всем. К сожалению, Учитель и Вождь показывал не лучший пример для своих приверженцев. Амину приходилось все тащить на себе.
Его многие недолюбливали. Не любили его требовательность, он всех заставлял работать. Многие обижались, что Амин публично ругал их за высокомерие и неумение работать с людьми:
– Мы революционеры, мы сделали революцию не для себя! А для народа!! Для него мы и должны трудиться. Нельзя показывать свое неуважение к людям. Да, они простые люди, порой неграмотные. Но мы пришли, чтобы помочь им. – Ругал Амин и за желание революционеров побравировать роскошью. – Мы захватили власть не для того, чтобы повторять ошибки предшественников, утопать в золоте и богатстве. Чем мы тогда лучше всех этих баев и чиновников Дауда? – Амин возмущался, сердился на своих соратников, когда они совсем забывали про миссию Саурской революции. Но так мыслил он. Тараки и другие видные деятели НДПА постепенно тонули в комфортной, сытой власти, заплывая жиром самомнения и выставляя напоказ свои атрибуты власти, роскошь и величие.
Амин понимал – надо действовать. 13 сентября вышел указ о раскрытии заговора «банды четырех». Все газеты писали о выдаче ордеров на арест Ватанджа, Гулябзоя, Сарвари и Маздурьяра. Накануне Премьер-министр распорядился верным себе подразделениям арестовать бывших героев революции и любимчиков Президента. Но кто-то успел предупредить их об опасности. Все четверо оказались в Посольстве СССР.
Посол Александр Пузанов был в полном недоумении и не понимал, что делать в такой ситуации.
…Часть людей из отряда Курбана остались в живых после нападения и смогли вернуться в Пешавар. Они были страшно возмущены алчностью и вероломством пуштунских племен, которые бесцеремонно грабили своих же единоверцев, а затем опять нападали, грабили, отнимая все и убивая истинных воинов Аллаха. В Пешаваре лидеры исламской радикальной оппозиции решили дать хороший урок этим диким пуштунским бандитам. Раз и навсегда отучить их от посягательств на караваны, идущие на поддержку братьям по вере в Афганистан. В Пакистане собирали крупный отряд моджахедов, чтобы покарать распоясавшихся пуштунов.
Моджахеды ждали караван, который должен быть прибыть под Джелалабад уже утром. Вдали они увидели вереницу лошадей, которая, не спеша, шла мерным шагам по засушливой каменистой пустыне. Командир моджахедов вышел вперед, помахал рукой. Караван прибыл вовремя. Еще человек двадцать ждали отряд из Пешавара. Рядом стояли грузовики, куда планировалось переложить оружие. Его очень ждали люди Раббани, для продолжения священной войны против проклятых коммунистов. Караван подошел ближе. Командир моджахедов подошел к первому человеку, который ехал на лошади.
– А где Курбан?
Всадник показал на конец колонны:
– Там…
Караван ехал вперед, моджахеды смотрели, как два десятка всадников проехали вперед, спешились и стали отвязывать тюки с оружием. Командир моджахедов пошел вперед, желая скорее увидеть Курбана. «Наверное, он едет в конце вереницы?» Однако своего друга он так и не смог найти.
– А где Курбан? – спросил он последнего всадника. Тот слегка развернулся, как-то странно крякнул, и внезапно острый нож вонзился командиру прямо в сердце. Остальные моджахеды тоже хватались за грудь и падали, не понимая, что происходит…
Вскоре караван продолжил путь, оставив после себя больше двадцати трупов.
ГЛАВА 10. Из книги БУРАНИ ДЛЯ АМИНА. Илья Баксаляр.