Глава 9
1
Пантера проснулся на самой зорьке. Оконные стекла, как осенние яблоки, стали наливаться розовым светом, одновременно с ним исчезла мутная синева ночи. В нос ударил острый запах горелого железа, которое выплавлял ближайший металлический завод.
Пантера сладко потянулся, потом сделал несколько резких движений, чтобы окончательно выгнать ночную отключку. Почему-то на ум пришел Отто Бремер, дотошный, выдыхающийся в конце трудовой жизни разведчик. И Кукс…
- Как вы там все? – Подумал весело Пантера о своем непосредственном начальстве, которое по расположению планеты и Солнца отваливало в этот час только спать…
Пантера натянул мешковатые спортивные штаны с белыми лампасами – из партии, снабжающего резидента, достал из спортивной сумки новенькие кроссовки. На ходу натянул майку белорусского производства и ласточкой оказался на первом этаже.
Вчерашнего администратора с родинкой не было. На его месте сидела зыркастая тетка в очках со множеством диоптрий.
- Доброго утра! – Поприветствовал ее Пантера.
- Доброго, доброго! – Одышливо ответила та, и очки ее, показалось, еще больше вылупились.
Пантера остановился около настенной доски объявлений и увидел список проживавших в гостинице телохранителей.К своему удивлению он обнаружил в этом списке себя и фамилию напарника, причем, как было указано, проживающих точно в их настоящем номере 318.
Шпиону захотелось было вскипятиться. Но передумал: зачем и кому нужен его выпендреж? Видно, за этим крылась добрая причуда вчерашнего администратора, которому сверх прочего он положил две сотенных… А может, это был направляющий перст судьбы…
Пантера выскочил на пыльный асфальт. Невдалеке стояли две фигуры мужчин, увлеченных серьезной беседой.
Он сделал разворот, оббежав их по кругу, словно кот, помечая захваченное пространство, и понял, что знает мужиков давно – это пролетарские знаменитости, воплощенные в памятник. Ленина и Горького Пантера помнил наизусть.
Сделав небольшой вираж подле столпов пролетариата, он рванул по тротуару в сторону центра. Пантера был опытным разведчиком, и всякие премудрости конспирации и способность наблюдать у него засели в кишках. Он набирал скорость и около городского музея резко остановился, круто развернулся и побежал назад. Если бы кто-то следил за Пантерой, то тоже бы бежал за ним и так же неожиданно остановился, то есть выдал бы себя… Но на горизонте никого не было.
Правда, чуть прихрамывая, со стороны вокзала, трусила небольшая коротконогая собака со впалыми боками. Ее Пантера, конечно, не мог принять за своего противника. Наоборот, шпиону стало жалко встреченную бродяжку. Она напомнила ему его самого, бегущего в неизвестность.
Пантера пожалел, что под рукой не оказалось ни пирожка, ни бутерброда. Он постоял, пропустил вислоухое животное мимо себя и рысцой газанул назад.
2
В дверь гулко постучали чем-то металлическим, и тут же в номер проник женский голос навеселях:
- Господа, подъем! – В девять часов завтрак. Напротив в «Молодости».
Петя Веревкин (напомним, он же Бык и Вилли Кросби) показал хмурые глазки из-под нависших надбровий:
- Не усек!
Василий Селиверстов (как вы знаете, Пантера, он же Кларк Лейси), совсем недавно осведомленный о планах предстоящего в городе мероприятия, успокоил заигравшего желваками коллегу по шпионскому цеху:
- Нас считают участниками семинара телохранителей. Будем считать себя таковыми и мы! Усек?
- Теперь усек.
Друзья не спеша побрились, приняли душ, оделись по погоде и вышли на улицу. Приезжий люд мелкими группками и в одиночку высачивался из гостиницы. Ленин с Горьким воодушевленно провожали каждого, кто пересекал улицу с уложенными по ней двумя рядами трамвайных рельсов. Все торопились в кафе «Молодость»… Война войной, а обед обедом.
Вася с Петром сели за свободный столик, на котором уже были выставлены четыре порции утреннего закусона. Тут же лежало меню, подтверждающее выставленный ассортимент. Салат из квашеной капусты, биточки с картофельным пюре, творог со сметаной, компот, хлеб. Не жирно, но на халяву.
- Надо привыкать к этому корму, – наставительно заметил Пантера.
- Да, – хмыкнул Бык, – не каждый день будут кормить окрошкой.
И плотоядно оглядел двух вошедших в зал молодых женщин. В Быке как-то сразу потухла память о белозубой Дарье с ее ядреными телесами. Прибывшие женщины неуправляемо лезли в его охочий взор.Бык налился внутренней силой, желая совладать с подступившим к нему обостренным чувством влечения к противоположному полу.
А женщины тем временем подошли к столику и уселись на свободные места. Ни тебе «здравствуй!», ни тебе «здорово живешь!»
Василия шибко задело такое бесцеремонное вмешательство незнакомых дамочек, и он демонстративно и с натугой ковырнул вилкой залежалый пласт капусты. При этом, не забыв взять вилку в левую руку – телохранитель, мол, он не тухты-мухты. Про тухты-мухты Пантера, правда, вспомнил неожиданно. Это выражение он встретил когда-то в романе сибирского писателя, творившего во времена Советов.
Дамочки, как было сказано, еще на отдалении бросились в глаза шпионам.
Одна, крепко сбитая и неплохо скроенная, была в ярко-оранжевой блузе и бриджах бежевого цвета. На ногах блестящие коричневые туфли с высоким каблуком-шпилькой. Голову украшала золотистая челка, расплескавшаяся по крутому лбу. Нос был греческий, а, может, римский, то есть прямой, как у донашеэровских статуй… И губы – крепкорозовые, полные воли, силы и сладострастия. И еще щемяще-давящие духи…
Вторая выглядела миниатюрно: и ниже ростом, и потоньше в талии. В джинсовых брюках и куртке с множеством молний и заклепок. Под курткой угадывался футляр пейджера. Куцая пацанья стрижка. Курносая, большие голубые глаза в синей обводке тенями. Такая скорее смахивала на чью-то тайную любовницу, чем на хранительницу тел.
Пантера отметил, что женщины вообще-то располагают к себе… Вот если бы не их нескрываемое хамство и надменность…
Бык сразу представил себя среди этих двух красоток на песчаном берегу Сиамского залива, где он однажды провел со своей япошечкой блаженную ночь…
И вдруг та, что была в бриджах и без пейджера, как будто вспомнила что-то интересное и важное. Она повернулась к Пантере, продолжающему ковырять вилкой капустную мякоть, и ахнула:
- Ах, мальчики! Простите: мы и не познакомились. Я – Люся из Москвы, а это Нинель. Нинель – из Люберцов… А вы, мальчики?
- Мы не мальчики, – буркнул Бык, отгоняя внутренний озноб.
- Мы местные, из Чулымского ЛПХ, – отложив вилку в сторону, сказал Василий, отслоняя подступавшие до этиого мысли.
- Из лопуха? Ой, как это интересно! – Всплеснула руками Нинель.
Пальцы ее были хорошо накачаны, с перстнем и двумя кольцами. Если такая вцепится в горло - живым не уйти...
- Из «миледи»? – Поинтересовался Бык.
- Нет. Мы из «Мы леди», – произнесла раздельно, по слогам Нинель… - Женская охранная фирма. Но у мужчин на нас тоже в столице спрос…
Бык между делом вмял в себя остатки картофельного гарнира и ложечкой выцарапывал из компота шарики вздувшегося изюма.
- Мы, мальчики, за вас будем держаться. Договорились? Вас как звать, хмурый гладиатор, – обратилась Люся к Быку.
Пантера, боясь, что Веревкин сморозит какую-нибудь непотребность, ответил за приятеля:
- Петр он. Веревкин. Бывший тренер по самбо.
- Ой, как хорошо, – снова всплеснула руками Нинель. Кольца на ее пальцах глухо звякнули, – а вы? – Это уже к Пантере.
- Селиверстов. Для вас просто Василий!
- Как сладенько! – Отозвалась Нинель. И Пантера совсем понял, что на ее пути лучше не попадаться.
Так и вышло, что Люся и Нинель не отставали от шпионов ни на шаг, как припаянные. Они приняли мужчин за простецких местных охламонов, с которыми можно было вести себя раскрепощенно и из которых легко выудить нужную для себя информацию. Эти в любое время расколются – тутошние ребята из таежного леспромхоза, что взять с них…
Когда шпионы со своими новыми познакомками вышли из кафе, их уже ждало несколько лобастых автобусов. Бойкий мужчина в клетчатой кепке, надвинутой по самые брови, объявил, что сейчас все поедут на открытие семинара.
3
Всех привезли в институт металлистов, провели в большую холодную аудиторию. По беглой оценке прибывших было человек сто, не меньше. Вышел знакомый разбитной мужчина. Но уже без кепки.
- Мне позволено поздравить всех вас с открытием нашего всероссийского семинара!
Кто-то хлопнул в ладоши, кто-то принял слова, как должное приветствие, и промолчал. Только парень с бритым черепом, сидевший на первом ряду, невпопад откликнулся:
- Наконец-то!
Потом он почему-то поднялся, прихватив с собой вельветовую куртку, и исчез из зала. Ведущий улыбнулся правой половиной лица и доложил присутствующим:
- Это студент-заочник. Ошибся адресом.… Он так всегда…
Затем вышел грузный и неповоротливый, как мешок соли, человек неопределённых лет с колкими глазами. Монотонно, словно потёртая патефонная пластинка, стал зачитывать программу семинара. Шпионы узнали, что она рассчитана на семь дней, то есть на целую неделю.
Пантера тут же скорректировал свои планы, сообразив, что в леспромхоз он с Петром попадет только дней через десять. А со студенческой кафедры, словно с трибуны, обзорную лекцию уже читал длинный и худой, как обглоданный мосол, человек с редкой фамилией Неподобаев.
Люся, сидевшая рядом с Василием, шепнула:
- Этот миляга – бывший гэбэшник.
- Откуда знаешь? – С некоторым содроганием так же тихо спросил ее Пантера. Вся четверка как-то незаметно перешла на «ты».
- А че знать? Тут бывшие менты, гэбэшники, спецназовцы и парни из ВДВ. Мы с Нинкой – ментяры. Я раньше с нарками вошкалась. А она – из уголовки, следаком до майора доросла. А кому оно надо? За такие пятаки пусть Александр Сергеевич Пушкин вколачивает. Вы сами-то как пришли в дело?
- Из охраны… – на ходу придумал Селиверстов.
- То-то и оно, – заключила Люся и добавила, – здесь совсем другие бабки…
"Бывший гэбэшник" Неподобаев, бесцветный, как обсосанная кость, но не лишенный юмора, который, видимо, был силен в его прошлой среде, продолжал раскрывать предстоящие планы, а заодно и останавливаясь на ключевых моментах протекающей жизни…
- Итак, господа телопредохранители, мы должны понимать своё шершавое место в нашем сообществе. Вы с этой секунды можете забыть о всех внешних врагах страны. Теперь для вас главное – осилить своего внутреннего врага. А он безлик и всегда рядом. Он вооружен и опасен. Враг прячется в проеме окна, за шторой. За деревом, во встречном автомобиле, в больничной палате, на трибуне стадиона… Враг несет смерть, а она заключена в телефонном звонке, в бандерольке, в букете цветов…
- Да это ж, считай, один к одному повторенный монолог Отто Бремера, – почти одновременно отметили шпионы – азы любого разведчика…
Неподобаев знал свое дело многомерно. Правда, путался иногда в названии объекта охраны. То это было лицо, то шеф, то босс, то руководитель, то хозяин, а раз даже ввернул «государственный деятель». Очевидно, имел в виду депутата или министра, а, может, и губернатора… Наконец, он закончил свои тезисы и объявил, что все слушатели семинара разделены на две группы. Одна будет слушать лекции в этом здании, другая в клубе строителей.
Во вторую группу попала вся наша четверка: Василий, Петр, Люся и Нинель. После лекции слушателей Неподабаева повезли на обед в кафе «Молодость». Ну, а потом сытые и улыбчивые в трех автобусах все телохранители отправились на экскурсию по городу.
Честно сказать, что ещё до приезда в Энск шпионы знали его географию на зубок. Они часами прикованно сидели у компьютера и проделывали виртуальные маршруты по улицам этого сравнительно большого сибирского города. Хуже топонимика давалось Быку. Он мог перечислить все улицы и переулки Энска, но часто вставлял любимую фразу:
- Хрен их поймёшь!
Дело в том, что план города он представлял себе, как карту России. И соотносил многие названия улиц с расположением городов, в честь которых были названы улицы. Или хотя бы с направлением их расположения. Улицы в честь достойных людей он тоже связывал с тем, где они раньше жили – в Энске или, скажем, в Москве…
Поэтому Магаданскую он помнил там, где она должна находиться – в верхней правой части города, а вот Мурманская не лезла ни в какие ворота… Ещё хуже было с похожими названиями улиц. Посрамленно не понимал, куда их влепить – Объездная, Путевая, Дорожная, Транспортная, Проезжая…
Экскурсия по городу для шпионов пришлась бесплатным учебным пособием. При этом только Пантера, как старший в заброшенной группе, знал, что не Чулымский леспромхоз, а именно город Энск станет предметом их непосредственной и долгой работы…
4
Сначала все автобусы поехали куда-то в гору. Оказалось, что там стояла полуразрушенная крепость.
Пантера выскочил из автобуса первым, подал руку Люсе:
- Мадам!
Люся отзывчиво втянула атмосферу старины узкими ноздрями. Её нос стал ещё прямее и изящней.
Дошла очередь до Нинель. Пантера тоже протянул было руку бывшему майору уголовного розыска, но увидел, как опускающийся за женщиной Бык, взял ее под мышки и ловко опустил на землю. Глухо звякнули кольца на крепких пальцах женщины. Такое в ее жизни было впервые и она остолбенело приходила в себя. Кто бы знал, что Бык задел под мышками эрогенные зоны, о которых раньше не догадывалась даже сама их носительница. Чтобы разрядить обстановку, Пантера поинтересовался:
- А ведь Нинель – это французское имя? Нинель, Адель, Эммануэль…
Нинель медленно пришла в себя, к ней вернулось ментовское хладнокровие:
- Вася, совсем не так! Мой отец был коммунистом. Он все делал в силу своих убеждений. Нинель – это перевернутый Ленин! Вот!
Невдалеке распростерся изумительный массив тополей особого сорта, дальше была река. Эта серо-сизая река называлась Томь. А вокруг города, как кольца Сатурна – плотной полосой не плыл, а лежал дым, дым, дым…
- Сладенько живете! – Заметила Нинель.
- А как же! – С достоинством буркнул Веревкин.– Красиво жить нам не запретишь!..
5
К вечеру погода испортилась. Сначала подул холодный ветер, потом пошла знобкая морось. Небо намертво затянули сизые тучи. Казалось, весь Энск оказался в глухой банке и законсервировался непогодой. Наконец, усилился дождик, и окружающий мир принял мышастое уродливо-безысходное состояние.
- Вот тебе и весна, Кларк Лейси! – подумал о превратностях судьбы Селиверстов. Он себя чувствовал так, будто вмиг оказался вне утробы. Ему стало нестерпимо жалко одинокого и заброшенного за тысячи километров от родного дома, от семьи, от девушки Марии… Да что Мария? Он не имел права рассказывать ей, куда, зачем и на сколько улетает из своих Штатов. А ведь точно: навсегда! Василий грустно посмотрел в окно со своего третьего этажа. Мокрая черная ворона сидела на голове пролетарского писателя Горького, чуток потрепыхалась, отложила помет и перелетела на осклизкую макушку Ильича…
- Господи! – подумал в тоске Василий. – И мы, люди, словно эта ворона, гадим друг другу, как только можем… И не по какому-то большому злу, а потому, что кому-то позарез приспичило, как этой вороне… А ведь там, за стеклом люди. Много разных людей. Им хочется хорошей еды, вкусного вина, любовных утех. А я совершенно безразличный для них человек прибыл сюда, чтоб отяготить их жизнь и устроить какую-нибудь подлянку…
Пантера понимал, что Мария в его дальнейшей судьбе – отломанный кусок. И в его сердце тихонько входит другая женщина. Нет, не Люся и не Нинель. Соня – это она, словно магнит, манит его на расстоянии. Как жаль, что вся связь в городе сводится к домашнему, то бишь городскому телефону да пейджеру… У себя в Америке он оставил великолепный мобильник фирмы «Нокиа». И правильно. Когда ещё сюда доползет настоящая западная цивилизация?..
А Веревкин лежал на мягкой постельке – это тебе не вагонная, почти тюремная койка, от которой на ребрах накапливаются мозоли… Петя мечтательно и въедливо смотрел на тусклое окно – там по стеклу ползала жирная сонная муха.
Петя тоже занимался самоанализом. Правда, сейчас для полноты дела ему не хватало пустяка – хотя бы одной женщины. Он стал перебирать все знакомые лица противоположного пола, те что, встречались на его пути за последнее время. Даже вспомнил непорочную англичанку с парохода «Уинстон Черчилль». Почесал пятерней отросшие порядком волосы и пришел к окончательному выводу, что красивше и ненаглядней Дарьи Сироткиной у него пока нет. К примеру, хороша на вид милиционерша Люська, но она женщина с большим запросом, если не с апломбом. Будет держать его при себе, как пристяжную лошадку. Да и куда он отсюда? Кто ему разрешит мотаться за ней по чужой стране?
Тот же вопрос с бывшим следаком. Тоже ему не пара. Будет он у нее под вечным колпаком… Наконец, Бык (теперь уже Петр Веревкин) глухо промычал сквозь открытую дверь:
- А не махнуть ли нам к Молотковым? Папашу ихнего давно не видели.
Сердце Пантеры хищно сжалось. Он понял, к чему клонит Бык. Хотел было уступчиво согласиться. Но сердечную просьбу друга отклонил разом:
- Вот закончим семинар – тогда и нагрянем. Если ждут – будет радость. А не ждут – значит, не судьба.
- И то верно, – согласился Бык и молчком отвернулся к стенке с обоями, наклеенными еще в начале перестройки.
6
По теме светского этикета речь толканула холеная дама с лицом, тонированным под старую бронзу. У дамы над верхней губой пробивалась юношеская поросль.
- Судя по загорелости, она прикатила с югов, – просопел Бык.
- А ты, что, Петя, специалист по загорелым местам, – ткнула его в бок Люся.
Пантера перехватил инициативу. Конечно, Веревкин нахален, но не пошл. А все-таки пусть покряхтит молча.
- Петя у нас специалист по незагорелым местам. Так что, девчонки, держитесь с ним осторожно, как с взрывоопасным веществом.
- Хи-хи, – подняла ручки Нинель, и золото с ее пальцев прокатилось лучиком по лицу соседа. – Мы эту школу проходили. Мышь копны не боится,– с явным расчетом на Веревкина завершила она.
- Точно, такой на пути лучше не попадаться,– опять подумал Селиверстов.
А загорелая южанка долдонила о том, как надо знакомиться, здороваться, прощаться. Как пользоваться носовым платком, салфеткой и вилкой, как даму приглашать на танец и что делать, если тебе откажут…
Эту хренотень шпионы знали как «Отче наш». Они с интересом ждали, когда дама поведает о том, как блюсти себя телохранителю, если «объект охраны» затащит его в свою постель. Но тонированная дама к этому не подступила. Наверняка, в светских кругах с ней что-то подобное случалось, но то было не для ушей разной шелупони.
7
Потом устроили небольшой перерыв с перекуром. Шпионы принципиально не курили, хотя при надобности могли спалить по одной-две сигаретки взатяг.
Женщины охотливо побежали в туалет, а Бык вдруг узрел, что в комнате напротив их зала кучкуются местные коллекционеры.
Заплатив за вход десять рэ, Бык очутился внутри небольшого помещения. За столом сидели разноликие и разновозрастные мужики с марками, значками и монетами.
У входа в помещение за пластиковым столом разместился мужичок с татарским лицом, обрамленным небогатой бородкой.
Перед ним враскид лежало до десятка альбомов, набитых всяческими монетами.
- Можно? – заикнулся с предчувствием близкого счастья Бык.
- А чё нельзя? – спросил учтиво человек татарского вида. – Затем и нес, чтоб смотрели… Тут почти весь мир в картинках – от Анталии до Австралии. Тебе какие надо? Импорт? Экспорт?
- Русский пятак екатерининской эпохи. Давно ищу… – с надеждой добавил Бык.
- Настоящий?
- А что, бывают ненастоящие?
- Бывают. У нас все бывает. И на "и" бывает, и на "ё" бывает... Гляди, – мужичок вынул из картонной коробки медную монету, помусолил ее. Она стала, как новенькая.
Бык изменил выражение лица. Вот он заветный кружочек, его давняя мечта и сама цель жизни.
Татарин улыбнулся.
- Тебе зачем это? – спросил он изглуби.
- Хочу смять его пальцами…
Тут улыбнулся татарин:
- Так запросто. Фигня то есть…
Он уложил монетку в щепотку, легко нажал и та превратилась в дугообразную загибулину.
У Быка было выражение, будто на его глазах задавили любимую собаку. Даже навернулись слезы истинной скорби.
- И все? – будто сдул пенку Бык.
- Все, все. А ты чего ждал?
Бык молчал. Он был потрясен, разбит, уничтожен. Быка, можно сказать, больше на свете не существовало.
Татарин хитро улыбнулся, обнажив во рту краешек металлического зуба.
- Ладно, не переживай. Это подделка. Внутри олово, а снаружи медное анодирование. Вот и весь фокус. Ты когда-нибудь в цирке бывал?
Бык растворил рот, но тут же заткнул его кулаком, успев всё-таки выдавить:
- А как найти настоящий?
- Настоящие у меня, братан, в офисе. Заходи на неделе. Ты ж, вижу, не местный. Телохранитель?
- Вроде того! – подтвердил Бык.
- Вот тебе моя визиточка, тут я правда, без бороды. Зато телефон, адрес верные. Пятак будет тебя ждать, звать-то тебя, как, телохранитель?
- Веревкин Петр. Я из Чулымского леспромхоза.
- А я Борис, но не Ельцын. Борис Абдурахманов…
- Спасибо, – расчувствовался Бык.
- Не спасибо, а хрен в сумку!
В зал Веревкин влетел последним, хотя можно было не торопиться. У сцены шла запись в секции практической отработки имеющихся знаний и навыков по специальности.
Селиверстов, потерявший было своего напарника, изрек:
- Я завтра иду на стрельбы.
- Ну, а я тогда пойду на рукопашку, – весело, как после бокала текилы, ответил Бык.
Подружки тоже записались в секции по своим интересам. Нинель захотела блеснуть в автомобиле, тут же подбиралась группа для выездов на Мызовский автодром - Нинель в нее вклеилась. Люся решила проверить свой уровень в части медицинских познаний.
Но все-таки настоящая удача в этот день привалила только к одному из всей четверки – к Веревкину Пете. Он вышел на верный путь к екатерининской заветной монете. А это было самое главное по сравнению со всякими отработками...