Подарки

               
На селе Танюшу любили, жалели. Пятнадцати лет отроду она лишилась матушки, а отца и вовсе не знала. Опекунство над сиротой взяла бабушка, которая, слава Богу, была ещё крепка здоровьем.
Все женщины в их роду издавна занимались шитьём. И Танечка с детства не выпускала какую-нибудь тряпичку да иголочку с ниточкой из рук. Потом матушка доверила ей старую «зингерскую» машинку. Вот радости-то было! Уже не только куклы в нарядах красовались - начала девчонка и себе шить юбочки да блузочки. Подружки, заметив такой её талант, одолевали: «Сшей да сшей!». Журналов накупят в городе и бегом к Танюше. Восторженными глазами глядят на глянцевые страницы, водят пальчиками:
- Мне вот как здесь, Тань!
- Тебе не пойдёт это, - давала советы Татьяна, - Крупная клетка  будет полнить, - убеждала юная портниха.
Надумала Таня после девятого класса поступать в техникум лёгкой промышленности. А бабушка не отпускает:
- Работать можно и в нашем сельском Доме быта – шьёшь не хуже какой-нибудь учёной.
Но уступила всё-таки.
- Для молодости три года - срок небольшой.  Учись, девонька. А вот для старости…- Да ты у меня ещё сто лет проживёшь, бабулечка! – смеясь, обнимала её внучка.
 Через три года, окончив техникум «с отличием», Таня вернулась в родное село. Бережно держа в руках свёрток, перетянутый голубенькой ленточкой, девушка стояла на пороге бабушкиного дома.
- Вот, значит, как, внучка! – глаза старушки светились счастьем.  – Уж думала, не увижу тебя – полгода ни слуху, ни духу. – Здравствуй, правнучек! – заглядывая в копошащийся свёрток и улыбаясь всеми морщинками, сказала бабушка.
- Ты что же, внучка, замуж вышла?
- Нет. Так получилось, - пряча полные слёз глаза, ответила ей Таня.
- Ну-ну, вырастим! Счастье-то какое!..
Шло время.
Бабушка быстро работала чёсанками, еле поспевая за Татьяной, которая пряла нежный козий пух в тоненькую ниточку.
- Какая ты у меня умница, Танюшка, и красавица, - нахваливала бабушка внучку. – Вот кому достанешься – счастливый тот, значит.
- Да кому же я, бедолажка, нужна-то, бабуля?! – скромно отвечала девушка. Голь перекатная! Так что ли говорят?
- Хм, удумала – голь! Глянь, какое богатство у тебя есть, - сказала бабушка, улыбаясь и кивая в сторону стола, за которым, неимоверно раздув щёки, сидел правнук Тимошка и старательно что-то вырисовывал на листке.
- Художник наш. Рисуй-рисуй, - одобрительно кивнула она малышу.
Тимошка тут же заёрзал на стуле, намереваясь поделиться своими успехами.
- Из овса пшеничку-то выберут, - не унималась старушка. И как будто бы в воду глядела.
Гришка Фёдоров, недавно вернувшийся из армии, стал набиваться к Татьяне в женихи.  Тимошке сладости несёт, с бабушкой умные речи толкает, в доме помощь предлагает.
Гришка парень всем хорош, но всё село помнит, как рос он, занянченный  всей роднёй.
Мать Гришки, Анна, была четвёртой дочерью в семье. Люди всё болтали: «Ну, Агрофена, как крольчиха – что ни год, то приплод». Кто – смеялся, кто – завидовал, да только дочери Агрофены счастьем материнства оказались обделёнными. Был у них на всех четверых один Гришаня. Уж и тутушкали и баловали карапуза всем семейством! Рос он как барин. Каждая тётушка несла ему сладенького. А то игрушку какую редкую и дорогую купят на радость розовощёкому бутузу. А если, не дай Бог, кто обидит на улице – вся родня на дыбошки вставала.
Гришка подрос, сёстры поразъехались. Навещали Анну изредка. А тут надумал великовозрастный дитятя жениться. Да на ком! – На Таньке,  сироте да наготе. Анна пробовала отговаривать:
- И на кой тебе она нужна! Девок что ли мало получше?
- А чем  Таня-то плоха? – огрызался Гришка.
- Да ни рода ни племени у неё, - убеждала мать сына. – А вот загнусь я, кто тебе, чудушко, поможет? Родня должна быть хорошая. Испокон веков смотрели, из какой семьи невеста.
- Мне что, с роднёй жить?! – уже горячился Гришка. – У тебя ещё три сестры, а где они? Все живут сами по себе. Прошло уже то время, когда «бабка за дедку, дедка за репку»!
- Эх, Гришаня-Гришаня, хватишь ты лиха-то. Слыхала я , королевишна твоя шить мастерица. Пущай мне платье сошьёт. Недаром, чай, заплачу.
Гришка хоть и забеспокоился – «не удумала ли чего маманя?», но пообещал:
- Я спрошу Таню.
- Спроси-спроси, - ядовито подытожила разговор Анна.
Платье получилось на загляденье, хоть Анна и принесла Танюше самый дешёвый штапельный отрез, ещё времён царя Гороха. От мамы девушка унаследовала замечательное чувство вкуса, прилежность и аккуратность во всём.
Анна была довольна заказом, но виду не показывала. Осмотрела себя со всех сторон перед зеркалом, что было вмонтировано в старый шкаф, огладила фигуру руками и спросила:
- Сколь труды стоят? Чай, не один час прокопалась.
- Да что вы, тёть Ань! Я так, от души. Носите на здоровье.  Это мой вам подарок, - запротестовала девушка.
- А почему ты на меня даром должна работать? Вот держи! – сказала Анна и шлёпнула ладонью с «пятисоткой» о стол.
Тут Тимошка, выводивший свои каракули на тетрадном листке, вскочил из-за стола, взял Анну за руку и похожим движением хлопнул своей ладошкой по её руке.
- Подарок! – повторил малыш только что услышанное от мамы слово.
На руке у Анны остался Тимошкин рисунок.
Когда она ушла, Таня долго смотрела на «заработок» влажными глазами.
Войдя к себе во двор, Анна принялась ворчать: « Подарок»,  «от души»! Умница-разумница какая! Лучше бы хвостом поменьше крутила.
- Ну как платье? – спросил Гришка, не предчувствуя ничего хорошего.
- Платье как платье. Заказала – сшили. Только носить его не собираюсь. Отнеси в сарай, в сундук, где обноски лежат. А в глубине души подумала: «Руки у девки на месте, и то хорошо».
Сама-то Анна работала на ферме. Лето жаркое выдалось. Не знаешь, что полегче надеть, а на ферму ещё и халат надо, который она ежедневно брала стирать и гладить  – очень любила чистоту. А в это душное утро решила: «Пойду-ка в одном халате – жарища невозможная!»
   Аж сердце зашлось, когда, возвращаясь с дойки, Анна увидела дымок в той стороне села, где был её дом. ,,,,,,,,,,
- Господи! Батюшки! Да неужто утюг я не выключила! – молнией промелькнуло у неё в голове.
Со всех ног кинулась женщина к дому. От страшного жара уже потрескались и вылетели все стёкла, и огонь, вырываясь наружу, жадно облизывал стены. Гришаня и с ним ещё какие-то два парня тушила пожар, заливая  прожорливое чудовище водой. Но разнузданная стихия будто смеялась над их усилиями, дразня чудовищными языками из окошек.
Анна кричала, звала на помощь, хватаясь за голову, подбегала к дому, но, выбившись из сил, упала в траву.
Вскоре из города приехала пожарная машина. Когда последнее пламя под напором воды из пожарного шланга затухло, изрыгая ядовитый дым, Гришка кинулся к матери:
- Мам, вставай! Всё восстановим! Глина-то и камни не сгорели, только внутри…
Не договорив правды, Гришка замолчал. Знал парень: всё, что было в доме, наживалось трудом и потом. Благодаря хозяйственности и бережливости матери их семья считалась довольно зажиточной на селе. Носок рваный не выбросит Анна – заштопает. Бывало, Гришаня стеснялся мамкиных штопок в школе, а когда подрос и стал понимать что к чему, оценил её заботу и старание. Зато мопед у него появился у первого на селе. «Береги копеечку – будет рубль» - повторяла ему матушка. 
- Мам, не расстраивайся! – тряс её за плечи Гришка.
Но Анна впала в ступор. Ничего не видела и не слышала вокруг себя. Язык отяжелел и не хотел двигаться.
Бабка Матрёна, жившая по соседству, принесла в ковшике воды. Подносит к плотно сомкнутым губам Анны, но струйки текут по подбородку, а в рот ни капельки не попадает. Тогда Матрёна набрала себе в рот воды и прыснула ей в лицо. В этот момент подбежала Танюша. Она сорвала со своей головы платок и вытерла им лицо Анны и, обняв несчастную женщину за плечи, повела в свой дом.
Вскоре приехал из города доктор, назначил лечение и ушёл со словами «уход и покой», «покой и уход», «мурлыкая» одновременно какую-то песенку.
Проснувшись на следующее утро, Анна  оглядела чисто убранную комнату, ощупала руками накрахмаленное постельное бельё и силилась понять, где она находится и что произошло.
Танюша, услышав из кухни шорох, тут же прибежала.
- Проснулись?! – ласково спросила она.
- Не беспокойтесь – вы у меня дома.
- Дочка, - еле выговорила Анна и обессиленной рукой потянулась к руке Татьяны.
- Всё наладится, - сказала девушка, обняв её, - Гриша уже сообщил вашей родне – к вечеру приедут. А сейчас одеваться, умываться и - к столу! – бодрым голосом протараторила молодая хозяюшка.
Анна сидела за столом в том самом платье, которое ей сшила Таня – Гришка вечером принёс его из сарая, и с ним вместе рисунок Тимошки.
- Удивляюсь, как не сгорел этот тетрадный листок, - пожимал плечами парень, - весь стол обуглился, сохранился лишь кусок скатерти, где лежал рисунок.
Танюша взяла «нетленное художество» своего сына. Незатейливые каракули изображали простую схему семейного счастья: папа, мама, я – дружная семья.