Едешь, бывало, по дороге в район или из района, и мелькают мимо легковушки с прицепами, на которых лежат большие железные лодки-моторки, почти катера, словно летят они по ухабистой дороге, похожей на стиральную доску.
Я с завистью оглядывалась на них. Будут разрезать гладь озёрную, будут качаться на волне.
Отец мой был настоящим рыбаком и охотником.
И меня манили и манят неизвестные дали.
Везут эти лодки к озеру Воже, на котором я никогда не была, но слышала о нём часто.
Чтобы попасть туда, надо договориться с бывалыми людьми о лодках. Потом пройти по реке километров двадцать на моторке.
На берегах озера, говорят, вырос целый посёлок домиков для рыбаков. Это своеобразная туристическая база, где у каждого есть своя избушка с банькой и причалом.
А озеро это большое. Шестьдесят четыре километра в длину и от одного до семи километров в ширину. Затеряно оно от больших сёл и деревень.
Например, от Пунемы добирались по речкам Аське или Оське, которые втекали в реку Пунемку, а там - в большое озеро.
И открывалась такая неописуемая красота, где небо сливалась с озёрной гладью.
И по синему простору воды бежали белые весёлые барашки.
Закатное солнце играло на воде яркими огненными бликами.
Говорят, что на Озере есть остров, который зовут Спас.
Раньше рыбы на Воже было не мерено. Ловили неводами и сетями, связанными из прочной льняной нити.
Прятало оно в своих водах жереха и стерлядь, краснопёрку, сига и хариуса, щуку, сома, налима. А иногда и голец попадался.
Жила в озере маленькая рыбёшка снеток. Мала она была, но вкусна. Её и чистить не надо было.
Я вспомнила об этой рыбёшке, когда увидела на одной из фотографий о Байкале маленькую прозрачную рыбку.
Так вот снеток был тоже прозрачный и малюсенький.
Снетка ловили в основном на зимней рыбалке. Долбили пешнями лёд. В проруби опускали невода. Мороженым снетком наполняли мешки и короба. Валили всё в сани, и разъезжались рыбаки на лошадях каждый в свою деревню.
Рыбу ловили артелями, не поодиночке. Был когда-то там рыбокоптильный завод, где коптили жирного леща.
Тамара жила в маленькой деревеньке на берегу реки Вожеги. Она помнит, как ждала отца с зимней рыбалки.
Вот к дому подошла усталым шагом закуржавленная со вспотевшими мокрыми боками каурая лошадь. Отец привязал её, бросил под копыта клок пахучего сена.
Она пожевала, похрумкала снежком.
- Пусть отдохнёт.
А в санях, как большие поленья, лежат замороженные налимы и щуки. Таких ножом не разрежешь. Только топором разрубишь.
И снетка не один мешок.
Ухи свеженькой наедятся.
Завтра мать рыбников со снетком напечёт.
Потом насушит этого снетка вдоволь в русской печи. Наполнят деревянные короба этой сладкой рыбкой. Горстями ребетня будет доставать рыбёшку из коробов и хрумкать. Это тебе не чипсы современные.
И вспомнят они не только эту удивительную рыбку, но и дальние покосы с родителями на заливных лугах речушек, впадавших в озеро.
Им вспомнятся костры у избушек, где они ночевали после сенокоса, потому что утром, чуть свет, до зари с мамкой и папкой, всей деревенской бригадой снова косить и грести после обеда.
А в избушке, если бы не усталость, то и век бы не уснуть. Гнус таёжный кровососный, жадный так и норовит всё выпить из тебя.
- На осоку ходили косить. И косили не себе, а в колхоз. Себе только пятнадцать процентов от скошенного,- вспоминает Тамара.
И сено тоже вывозили зимой на лошадях обозом.
А ведь пройдут эти времена. Пройдут. И вкус снетка будет помнить только старшее поколение.
- Саша, как ты думаешь, почему исчез в озере снеток? - спросила я у рыбака.
- А три года подряд были жаркими. Озеро мелело, сварился снеток. Берега были им усыпаны. Винят судака, которого завезли. Но я считаю, что снеток не вынес жары.
Не стало снетка и стерляди, жереха и хариуса.
Вывелись лошади.
Никто не косит заливные луга.
И мелеет озеро.
От монастыря на острове осталось только имя - Спас.
Но по-прежнему манит людей тишина здешних мест, красота озера и, конечно, рыбалка.