13.05.2010
Благодарение отцу
Вот и закончил 13 апреля 2010 года в День Поминовения свой долгий земной путь этот Человек, Учитель с большой буквы, муж и наш отец, дедушка и прадедушка тех, кто здесь, кто, возможно, продолжит его дело.
Почему, “возможно”? Видимо, только ему из числа немногих из рода челове-ческого пришлось вынести и пережить столько, что этого хватило бы на целое послевоенное поколение с его страстями и житейскими перипетиями.
“Возможно” и потому, что пока не видится мне среди мятущегося и вялого родства истинного продолжателя!
В начале - трудное и счастливое детство в многодетной богобоязненной крестьянской семье на хуторе Козловичи Яковлевичского сельсовета Оршанского района, слишком ранняя потеря матери, упорная учёба в числе первых в церковно-приходской школе, затем Оршанское педучилище, работа в школе местечка Колышки Лиозненского района Витебской области, знакомство и вспыхнувшая любовь к нашей маме и его будущей жене. Скромная свадьба, рождение в 1939 году любимого первенца, моего брата Святослава, жизнь на фоне доносов и гула ночных воронков, поступление и очень краткая учёба в Могилёвском пединституте, затем призыв в Могилёвское пехотное училище, которое с блеском было окончено в звании лейтенанта, выпускной бал, встреча рассвета вместе с молодой женой и выезд следующим утром в воинскую часть на границе с Польшей для продолжения службы в регулярной армии.
В субботу представление командованию полка, назначение начальником разведки и одновременно заместителем начальника штаба мотострелкового батальона, ночёвка на кожаном диване. Письмо жене и сыну при свете керосиновой лампы и… кровавое утро под грохот бомб и рёв самолётов. Война!
Первые её горькие дни и месяцы! Тяжелое ранение, плен, настоящая борьба за жизнь. Немцы выходили его, ибо вначале по-человечески относились к офицерскому непартийному составу. Повезло – остался жив. Далее дорога в полевой концентрационный лагерь. Там он в первый раз столкнулся со звериными ин-стинктами толпы и мерзкой моралью перерожденцев и предателей из числа граждан советской России. Этим умело пользовались немцы – и в плане пропаганды, и для унижения, главное – для уничтожения “недочеловеков”. Затем пересылка в Германию, тюрьма за отказ от вербовки в армию генерала Власова и страшное ожидание расстрела! Всевышний был на его стороне. Его спас сердобольный немец-аптекарь, увидевший в руках уже обречённого отца библию. Спас, чтобы отец прошёл все муки ада в фашистских концлагерях. Там он видел всё! Каждый день выживания в самом первом и самом большом концлагере фашистской Германии Флёссенбюрге раскрывал такие страницы, такую правду, что ни перо Данте, ни кисть Дюрера даже в слабом приближении не смогли бы это описать! Случаи людоедства, массовые самоубийства, помешательства отчаявшихся и опущенных людей, газовые камеры и дровяные печи с огромными жерлами, куда каждый час вьезжали вагонетки с десятками трупов или полуживых доходяг. Он видел это, он молился каждый день, думал о прошлом, мечтал увидеть своих и… выжил.
Ну, а далее, как часто водилось в нашей революционно-победоносной истории, дикое унижение от своих, недоверие, жёсткая чистка в лагерях МГБ... Опять Боженька был к нему благосклонен — свидетельство солагерника, известного впоследствии советского писателя Злобина С.П., об участии отца в лагерном подполье, спасло ему жизнь и ускорило освобождение.
Встреча с женой, сыном, родными и опять работа на благо людей. Переезд в Лиду Гродненской области, устройство заместителем редактора местной газеты. Рождение второго ребенка. Но липкий шепоток эмгэбистских стукачей, всеобщая шизофреническая подозрительность и угроза ареста заставили искать места подальше от приграничной зоны. Снова переезд в 1952 году в небольшой районный городок Червень Минской области. Строительство долгожданного, первого и единственного своего дома. Работа сначала в сельских школах, затем в самом городе. Его всегда тянуло к книге и знаниям. Уникальная память позволяла с лёгкостью усваивать и удерживать в голове массу интересных вещей. Параллельно учеба и окончание с отличием Белорусского госуниверситета. Опять работа и семейная жизнь двух белорусских интеллигентов-филологов – классная работа, груды тетрадей за ночной лампой, собрания, кружки, открытые уроки, самодеятельность, выезды на картошку, внеклассная работа, плюс - своё небольшое хозяйство и опять труд. Успехи его учеников. Получение ромбика отличника народного образования. Постоянная неистощимая тяга к знаниям!
Затем три курса института иностранных языков, аспирантура, защита канди-датской и переезд в Гродно на должность заведующего кафедры белорусского языка и литературы, присвоение звания доцента.
Сколько прошло через его руки и душу учеников и студентов известно только ему и Богу. Тысячи! Знаю и уверен в одном – никто из знавших моего отца, не может бросить в него камень! Всего себя он отдал людям.
Но пришло печальное и неизбежное время прощания.
Оставайся с нами, отец, оставайся в нашей памяти, наших сердцах и делах!
Мы любим и помним тебя. Над тобой всегда была длань Господня, ты был любим им и любил его, поэтому он охранял тебя! Пусть же вечно в высотах парит твой светлый и чистый дух, парит над землей и над нами!
Ты сделал всё! Прощай, отец!
Кое что сделал и я, твой второй сын, хотя и не первенец. С благоговением и болью в сердце посетил ещё при твоей жизни все твои места – холм, где ещё различались останки твоего родного дома на хуторе Козловичи, рощу, где ты играл в прятки, болотце, где ты скользил на самодельных коньках, школу, где ты учился, твою церковь. Узнал и увидел, где ты работал и жил, слышал людей, восхищавшихся тобой. Главное - стоял на коленях перед каменоломнями Флёссенбюрга и думал о тебе в музее концлагеря, где есть твои фотографии и твоя книга – “Горькая правда войны”. До сих пор мне, как сыну узника, приходят приглашения посетить ежегодные торжества в твоём концлагере в конце июня.
Я был там, я видел это, я помню и буду помнить тебя. Прощай, папа!
Я с гордостью ношу твою фамилию и никогда не запятнаю её!
Господи! Да упокой душу раба твоего Василия Кузьмича Ковалёва.