Владимир Вернадский. Его всюдность жизни

                ВЛАДИМИР ВЕРНАДСКИЙ. ЕГО ВСЮДНОСТЬ ЖИЗНИ
                День  рождения 28 февраля (1863 г.) 
                " Я сделал всё, что мог,
                и не сделал никого несчастным"
                В. И. Вернадский

                ШТРИХИ  НАУЧНОЙ БИОГРАФИИ

   Невозможно коротко рассказать о Владимире Ивановиче Вернадском. Его жизнь была многоплановой, насыщенной  разнообразными событиями; их было столько, что хватило бы на две жизни. Это была цельная натура. Уверена, что ему никогда не было скучно с самим собой.
   Впрочем, самодостаточные люди никогда не скучают; они всегда находят себе занятия.
   У естествознания широкий диапазон направлений - большое поле для тех, кого интересует живой и неживой мир. Именно этим и занимался естествоиспытатель В.И.Вернадский. Работал он страстно, что присуще только людям, занятым любимым делом.

   Владимира Ивановича интересовало в жизни многое, но, прежде всего, он - учёный. Науку отделить от него нельзя, как невозможно отделить музыку от композитора, стихи - от поэта, конструктора - от моделей космических кораблей или теплоходов - пароходов...
   О его научных работах можно найти  информацию в разной литературе. И сам Владимир Иванович много написал - более 800 научных статей.
   А ещё были лекции, доклады, участие в научных форумах не только в России (после 1917 года - в СССР), но и во многих странах мира, где В.Вернадского почитали, и где его имя вписано в историю развития естествознания и других наук. И, конечно, были ученики; он выпестовал не один десяток талантов.

   К счастью, его  имя не забыто. Есть книги о Владимире Ивановиче; его именем названы институты, музеи; в Москве есть Проспект Вернадского; наверное, где-то стоит и памятник (как монумент) ему. Опубликованы его письма и дневники.
   Имя учёного не забыто, я думаю, не только потому что он был автором открытий, важных для развития мирового общества и народного хозяйства страны, и  оригинальных гипотез, идей, теорий, опытов, но и, что главнее - потому что он был нравственным человеком.
    И в науке, и в быту. Вот почему уже в мудром  возрасте он написал: "Я сделал всё, что мог, и не сделал никого несчастным".

   Я бы сказала, выразившись образно, что такие личности, как Владимир Вернадский, согревают своей нежностью Земной шар и всё, что на нём есть: одушевлённое и неодушевлённое. Так согревают друг друга люди при дружеских объятиях.
   Для подтверждения своего мнения, приведу несколько строк из письма Павла Старицкого родной сестре Наташе - жене В.И. Вернадского:
    " Владимир, которого мы увидели благодаря поломке бура, страшно загорел и имеет очень здоровый вид. Я был страшно рад его видеть - близкого, дорогого. Он всюду вносит свет и теплоту. Мамочка не может говорить об нём без умиления".

   В то время семья Старицких находилась в Полтаве. А Владимир Иванович в том районе собирал образцы почв; вот зачем ему нужен был бур.
   Здесь будет  рассказано о Владимире Вернадском  -  учёном,  преподавателе, наставнике молодых естествоиспытателей,  патриоте  России, друге, сыне, муже, отце и дедушке.
    Безусловно,  я не обойдусь без рассказа о его главных научных исследованиях: биосфере и ноосфере.

   Ему пришлось многое пережить. Его "кусали", как учёного и как активного гражданина своей страны, не способного прятаться за чьи-то спины. Нередко случалось, что подобные укусы походили на доносы. А он не "кусал" и не доносил; на критику его научных выводов Владимир Иванович отвечал убедительными аргументами. И шёл вперед!

   Что ему помогало  работать неистово и выстоять, не поступившись своими моральными принципами, никого из коллег не предать? Говорят, что все люди несут свой крест. Владимир Вернадский достойно нёс свой крест всю  долгую жизнь.  Лишь чудо уберегло его от восхождения на Голгофу, подобно Иисусу Христу.
   А многие товарищи  Вернадского по науке, именно из-за  доносов, погибли в застенках большевиков, взявших власть над Россией и её населением  после государственного переворота в октябре 1917 года. Учёных  унижали, распинали, били, увечили, убивали...

                РЕЛИГИЯ   КОСМОСА

   Верят ли учёные в Бога? Есть интересные размышления  создателя теории относительности Альберта Эйнштейна о религии, вообще, и о  религии и науке.
   В статье "Религия и наука", опубликованной в 1930 году, учёный пишет о том, что "церковь различных направлений всегда боролась с наукой и преследовала её приверженцев".
   Те времена давно прошли;  по крайней мере, православная религия не вмешивается в научные исследования.

   А ещё Альберт Эйнштейн  создал, как и теорию относительности,  оригинальную - третью ступень религиозного чувства -   и назвал её  "космическим  религиозным чувством".
    И вот его размышления на эту тему:
   "...Но с другой стороны, я утверждаю, что космическое религиозное чувство является сильнейшей и благороднейшей из пружин научного исследования. Только те, кто сможет по достоинству оценить чудовищные усилия и, кроме того, самоотверженность, без которых не могла бы появиться ни одна научная работа, открывающая новые пути, сумеют понять, каким сильным должно быть чувство, способное само по себе вызвать к жизни работу, столь далёкую от обычной практической жизни.
    Какой глубокой уверенностью в рациональном устройстве мира и какой жаждой познания даже мельчайших отблесков рациональности, проявляющейся в этом мире, должны были обладать Кеплер* и Ньютон, если она позволила им затратить многие годы упорного труда на распутывание основных принципов небесной механики!
    Тем же, кто судит о научном исследовании главным образом по его результатам, нетрудно составить совершенно неверное представление о духовном мире людей, которые, находясь в скептически относящемся к ним окружении, сумели указать путь своим единомышленникам, рассеянным по всем землям и странам.
   Только тот, кто сам посвятил свою жизнь аналогичным целям, сумеет понять, что вдохновляет таких людей и даёт им силы сохранять верность поставленной перед собой цели, несмотря на бесчисленные неудачи. Люди такого склада черпают силу в космическом религиозном чувстве. Один из наших современников сказал, и не без оснований, что в наш материалистический век  серьёзными учёными могут быть только глубоко религиозные люди". 
 
   * Иоганн Кеплер - немецкий астроном (1571-1630); открыл три закона ("Кеплера законы") движения планет относительно Солнца; заложил основы теории затмений - Л.П.
   Космическое  религиозное чувство - одна из сильнейших и благороднейших пружин научного исследования! Гениальное утверждение гениального учёного!
   Владимир Вернадский не говорил: Бог есть или: Бога нет. Учёному нужны доказательства. Если принять точку зрения А.Эйнштейна, то  и Владимир Иванович был глубоко религиозным человеком.

                ЕГО ВНУТРЕННЕЕ ЗРЕНИЕ

   Есть одна для меня загадка. Прочитывая книги о Владимире Ивановиче, его научные и литературные материалы, я всё ждала: вот сейчас появится его стихотворение. Мне кажется, что такие страстные и увлечённые натуры, как он, должны обязательно выражать свои эмоции (в широком смысле этого слова) в стихах.
   Нет, учёный не сочинял стихи, сказки, музыку, не вырезал из коряг скульптуры, не рисовал картины...

   Я  вспомнила о стихах, так как некоторые учёные, сами себе удивляясь, вдруг начинают писать стихи.
   Например, поэтически выражал разные природные явления  многострадальный Александр Леонидович Чижевский (1897-1964). Он был также естествоиспытателем; можно даже сказать: естествоиспытателем-новатором, одним из первопроходцев в той сфере науки, которой он занимался. Как и В.Вернадский - в своей.

   Любимый объект (но далеко не единственный)  А.Чижевского для изучения - Солнце. Одно название его книг говорит об этом: "Гневы Солнца", "Земля в объятиях Солнца", "Земное эхо солнечных бурь"...
   Вот его самый лирический гимн Солнцу:
                Великолепное, державное Светило,
                Я познаю в тебе собрата-близнеца,
                Чьей огненной груди нет смертного конца,
                Что в бесконечности, что будет и что было...

     В.Вернадский и А.Чижевский подтверждали своими исследованиями, что главнейшие источники энергии для всего живого и неживого на планете Земля - Солнце и Космос. Владимир Иванович  также утверждал, что "державное Светило" вечно.

   Владимир Вернадский не писал стихи, но его письма жене Наташе - это своеобразные поэмы в прозе. Хотя некоторые из них можно назвать и философскими трактатами. И вообще Владимир Иванович был замечательным публицистом; его статьи о биосфере, ноосфере и на другие темы, написаны ярко и популярным языком.
    Вместо стихов в них  формулы, графики, выкладки; у него был и математический дар. А ещё он принадлежал к плеяде личностей, которые умеют заглянуть за горизонт. Без такого, условно говоря, пророчества,  не может состояться ни один творческий человек.

    Биограф Геннадий Аксенов  пишет, что  задолго до космических полётов и снимков "Вернадский силой внутреннего зрения и воображения увидел и описал, как  выглядит Земля из Космоса, и эта картина совпала с реальной. Он сказал, что мы увидим не земной голый  шар, а поверхность биосферы: изумруд океанов, голубизну атмосферы и белизну облаков".

                ПОРТРЕТ

   Как он выглядел? Есть много  фотографий. В детстве у Владимира, вроде бы,  была склонность к полноте. Пишу "вроде бы", так как на ранних фотографиях, например, где он, пятилетний, с сёстрами-близнецами Екатериной и Ольгой, этого не видно. А вот к моменту женитьбы  на  Наталии Старицкой в 1886 году - это худощавый юноша, с несколько впалыми щеками, в очках; высокий лоб, сосредоточенный взгляд и, конечно, усы и борода. Мода того времени!
   Практически все, с кем сфотографирован был в разные годы Владимир Иванович - при бороде и усах самой  разнообразной архитектуры.

   Из книги Г. Аксенова "Вернадский":
   " Есть и словесный портрет того времени (1913 г.), нарисованный будущим академиком, а тогда студентом Горного института Дмитрием Наливкиным. Как и большинство студентов-естественников, в каникулы он записывался на летние полевые работы и пришёл в лабораторию Вернадского, чтобы получить инструкцию перед поездкой в Фергану.

   Вот таким он запомнил Вернадского:
   "Он уже тогда был немолод. Высокая, стройная, немного сутуловатая фигура, быстрые, но спокойные движения запоминались сразу, над всем безраздельно царила голова. Узкое, точёное лицо, высокий выпуклый  лоб учёного, тёмные волосы с сединой, каскадом поднимавшиеся над ним, поражали и  удивляли.
    Но и они были только фоном для глаз, необычайно чистых, ясных и глубоких. Казалось, что в них светился весь облик, вся душа этого необыкновенного человека. Впечатление ещё более усиливалось, когда Владимир Иванович начинал говорить.
    Его голос был такой же, как глаза, - спокойный, ясный, приятный и мягкий, глубоко уходивший в душу.

   Но стоило появиться небольшому сомнению, и голос Владимира Ивановича твердел, становился вопрошающим; глаза ещё глубже погружались в вас, делались строгими и вопрошающими. Обыкновенно он был мягок и поразительно вежлив. Казалось, что он боялся сказать вам хоть одно неприятное слово - да, наверное, так оно было и на самом деле.
    Но когда было надо, эта мягкость сменялась железной твёрдостью. Владимир Иванович становился непреклонным и неумолимым, но грубым он не был никогда".

    ...  Дочь Нина Владимировна тоже свидетельствовала, что с годами отец становился красивее и стройнее. Уходили юношеская упитанность, округлость и "профессорское" брюшко, наметившееся было в московские годы. Вероятно, неустанное лазание по горам, быстрое передвижение по городам мира преодолели полноту, к которым склонны кабинетные работники.
    Сюда же стоит  добавить и умеренность в еде, особенно в горячительных напитках. Он совершенно не придерживался русского обычая выпивать рюмку водки перед обедом...  Очень редко мог выпить стакан сухого вина. Любое застолье проходило в доме за самоваром.

   А его фотографии последнего десятилетия жизни - чудо из чудес. Есть такое выражение: белый как лунь (птица из семейства ястребиных). Таким и был "белым" Владимир Иванович: седые, без какой бы то ни было чернинки, волосы; и подстать им - усы и борода.
   Есть трогательная фотография, сделанная в Праге в 1929 году: седой как лунь профессор сидит, а на его руках, завёрнутая в белое одеяние, внучка Таня. Рядом  стоит его дочь Нина и кормит из бутылочки малютку.

   Трогательность этой сцены даже не в том, что известный во всё мире учёный играет здесь совершенно иную, по жанру, роль - дедушки; а в выражении его лица. На нём скорее удивление, чем умиление.
    Вполне возможно, что рождение ребёнка - для него такое же таинство, как и многие другие таинства природы , которые он наблюдал и пытался объяснить всю свою жизнь.

                ЧЕСТЬ И РИСК

    Черта характера - когда  Владимир Вернадский "становился непреклонным и неумолимым" -   у него особенно проявилась  после "революции" в России в  1917 году, когда учёным пришлось жить и работать по новым - советским законам. Он не раз рисковал  свободой и жизнью, но и не подумал изменить своим нравственным принципам, не посрамил честь гражданина и  учёного.
   Примеров его принципиальности было немало. Приведу лишь два.

   1882 год,  2-й курс Петербургского университета. Во все времена молодёжь бурлит - энергии много. И всегда находится тот или те, кто провоцирует её, толкает на ссоры. В тот раз из-за мелочи, не стоящей и обсуждения, студенты решили устроить "общеуниверситетскую сходку".
   Его матушка стала на колени и раскрыла руки, как птица - крылья, умоляла Владимира не ходить на то сборище. Сын поднял Анну Петровну, обнял и  сказал, что он не может не пойти, так как обещал быть. Обещал - кредо нравственного человека! Дал слово - держи!
   Тогда ничего страшного не произошло, хотя и были вызваны войска. Студентов переписали и продержали целый день в манеже.  Владимир вернулся домой целым и невредимым.

   А вот второй случай мог бы закончиться трагическим финалом. Это было в 1922 году. В Академию наук пришло официальное предложение В.Вернадскому прочитать в Сорбонне лекции. Учёный с радостью соглашается  и уезжает.
   У него далеко идущие планы, намечено много встреч с зарубежными коллегами; он собирает материалы о живом веществе... Возвращение домой  откладывается. К счастью, Сергею Ольденбургу и Александру Ферсману удаётся продлить ему командировку до мая 1924 года.
 
   Подходит этот срок, а тут, как снег на голову летом, приходит лестное предложение от Марии Кюри (французские учёные-супруги  Пьер Кюри и Мария Склодовская-Кюри изучали радиоактивность; Пьер умер в 1906 г.): разобраться с составом минерала "кюрит", найденного в Центральной Африке.
   Такой шанс - поработать в  Институте Кюри - Владимир Иванович упустить не мог. Ему выделили лабораторию, дали помощника. Работа затянулась до осени 1924 года. Кюрит не хотел просто так открывать свои секреты, а учёный не мог оставить работу на  полпути.
   К тому же, фонд  Л. Розенталя выделил ему деньги (30 тысяч франков) для продолжения исследований капризного минерала и для других опытов. И он должен был отчитаться, что сделано - это было делом чести.
   Попутно он начинает писать свою монографию  о биосфере.

   Пошли угрожающие депеши: если В. Вернадский не вернётся к 1 сентября (1924 г.) то его исключат из действительных членов Российской академии наук, и прочие угрозы. Исключили! Он посылал письма в академию и объяснял ситуацию; уверял,  что не собирается оставаться за рубежом, а просто работает.
    Дома таких условий для изучения радиоактивных минералов нет. А ему надо набраться опыта, так как в декабре 1921 года он был назначен директором Радиевого института.  Он вернулся (с Наташей, конечно) в Ленинград  в 1926 году. Восстановлен академиком был ещё до возвращения.
   Но могло бы всё закончиться печально. И не с такими  строптивыми справлялись большевики.
                КОРНИ РОДА

   Владимир Вернадский родился в Петербурге 28 февраля (по новому стилю 12 марта) 1863 года. Он получил имя дедушки - со стороны отца. Возможно, кого-то удивит несоответствие имён: дед - Василий, а внук -  Владимир.
    По-гречески Василий - это   Владимир.  Святой Василий  - самый почитаемый святой у греков. На Новый год  вместо Деда  Мороза или Санта-Клауса  у них Айос Вассилиос - Святой Василий. А на новогоднем праздничном столе  у греков обязательно есть василопита - пирог Святого Василия. В пирог кладут монетку. В чьём кусочке она окажется - у того весь год будет благополучие, удача и счастье.

   Детские годы Владимир  провёл на Украине. Затем он часто вспоминал более яркую и душистую природу Украины; мелодичность народных песен. Оказывается, он  всё же написал одно стихотворение; в  этих виршах  Владимир  признавался в любви к Малороссии. Уже в зрелом возрасте учёный не раз возвращался на Украину и служил там науке так же преданно, как и в России.

   История его родословной такая. Владимир Иванович вспоминал семейное  предание, которое  "выводит наш род из Литвы".  Возможно, его прапрадед  прибился к войску Богдана  (Зиновия) Хмельницкого, когда этот украинский гетман (в переводе с польского hetman - полководец)  вёл войну с Польшей.
   Кстати, именно гетман в 1648 году обратился к русскому царю Алексею Михайловичу Романову с просьбой принять Украину под власть России. Объединение (при соблюдении всех формальностей) произошло в 1654 году.

   Тому  прапрадеду Владимира не повезло; его убили. Но корни его не прервались. Его дети обосновались в Запорожской Сечи и прозвались Вернацкими. Прошло время и дальше родословную писал прадед Иван Никифорович (в книге  Геннадия Аксенова "Вернадский" отчество прадеда Никифорович, а в книге Рудольфа Баландина "Вернадский" -  Николаевич  - Л.П.) Вернацкий.
    По всему видно, что у этого  "шляхтича", как говорят, была  ума палата. После того, как императрица Екатерина II  ликвидировала казацкую вольницу, Иван Никифорович  выжал из создавшейся ситуации всё, что смог. Он  "записался в поместные книги Черниговского наместничества" и стал дворянином. Получается: не ждал манны небесной, а сам творил свою биографию.

    Иван Вернацкий воспользовался  тем, что в то время можно было, не имея подтверждающих документов о  благородном происхождении, найти свидетелей. Их показания служили веским аргументом для получения нужных документов.
   Он не опорозил поручителей; окончил Киево-Могилянскую академию и принял приглашение жителей черниговского села Церковщина - служить священником. Есть информация, что Иван Никифорович был вспыльчивым, не терпел, когда ему шли наперекор.

   Очень хотел, чтобы и его сыновья стали священниками. Может, кто-то из них и пошёл по стезе отца, но только не Василий - средний сын. Этого привлекало врачебное дело. Отец разгневался, когда услышал, что Василий хочет уехать в Москву. Но сына поддержала мать, и юноша покинул родной дом.
   Вроде бы, Иван Никифорович так разгневался на непослушного  сына, что  проклял  его и всех его отпрысков. В  подобное я не очень верю, поскольку служение Богу и проклятие - несовместимы. Увы, люди  склонны посплетничать! Бывает, что где-то кто-то нашептал  сплетню "на ушко"  или написал кому-то о пронёсшемся слухе.
   Лучше предположим, что Иван Вернацкий был чадолюбивым и не хотел, чтобы его дети улетали из семейного гнезда. Не проклинал, а беспокоился.

                СРЕДИ ПРЕДКОВ - ВРАЧ

   Василий Вернацкий вписался в жизнь Москвы, учился и получил звание военного врача. Работал в госпитале. Как полевой врач участвовал в  1799 году  в Итальянском и Швейцарском походах, возглавляемых графом, генералиссимусом Александром Васильевичем Суворовым.
    Побывал в плену у французов, прославился врачебным профессионализмом и лояльностью к раненым обеих сторон. За что и получил высшую награду Франции - Орден Почётного легиона. Из плена был освобождён в 1800 году; продолжал служить в своём полку, участвовал ещё во многих походах.

   Он выбрал в жёны малороссийскую дворянку  Екатерину Яковлевну Короленко - дочь начальника таможни  в Таганроге Якова Короленко (прадед писателя Владимира Галактионовича Короленко). В выборе  супруги Василий Иванович не ошибся: Екатерину Яковлевну не пугали суровые условия военных походов, она всегда была рядом с  мужем, умно вела хозяйство.
    Можно предположить, что и помогала раненым в госпиталях, как сестра милосердия. Только в 1815 году они начали вести оседлый образ жизни. Но Василий Иванович ещё много лет служил в госпиталях "в различных гарнизонах Малороссии".

    В 1826 году он - уже  коллежский советник и, без натяжек, получает  право на потомственное дворянство. Именно Василий Иванович изменил букву в фамилии - дальше все потомки стали Вернадскими.
   Наконец, он закончил службу, вышел в отставку; для постоянного проживания семья выбрала Чернигов.  Супруги были счастливы как муж и жена, но несчастны как родители. Их дети умирали в младенчестве. Более крепким оказался их сын, родившийся в 1821 году. Они назвали его Иваном. Василий Иванович умер в 1838 году.
   Следовательно, Владимир Иванович Вернадский - потомственный дворянин.

                А ОТЕЦ  -  ЭКОНОМИСТ, ИЗДАТЕЛЬ ЖУРНАЛА

   Иван Васильевич был математически одарён; окончил Киевскую гимназию, а затем - Киевский университет. Немного работал учителем словесности. Его привлекала научная работа; усердие молодого человека было замечено - его приняли на кафедру политэкономии университета, а затем  он три года совершенствовался в науках в разных странах - Германии, Франции,  Голландии, Англии, Греции...

   Выбрал для себя два направления в науке - политэкономию и статистику. Знал несколько европейских языков, участвовал в различных научных форумах. К 28  годам Иван Васильевич  защитил магистерскую и докторскую диссертации по политэкономии, удостоен звания профессора. Он начинает читать лекции в альма-матер - Киевском университете.

   Здесь он не задержался надолго; в 1850 году переезжает в Москву и  становится преподавателем университета.   Иван Васильевич  женится на  Марии Николаевне Шигаевой, дочери богатого московского помещика. Девятнадцатилетняя Мария знала французский и немецкий языки, а затем овладела ещё и английским.

    Иван Вернадский и Мария Шигаева были, как единое целое.  Молодой женщине было интересно всё, чем занимался муж, в том числе,  и политэкономия. Она начала писать короткие и оригинальные притчи на экономические темы.
   Например, в одной из них, названной "Голод в Багдаде", Мария Николаевна делает такой вывод:
    "Мало желать добра народу. Надо знать экономические законы. И если хочешь, чтобы цены снижались, прокладывай дороги в богатые хлебом места".
   Весьма актуальный совет.

   Неожиданно Иван Васильевич принимает решение переехать в Петербург. Он преподаёт в  политехническом институте и в Александровском лицее. Здесь осуществляется его мечта:  в 1857 году  он  начинает издавать журнал "Экономический указатель. Еженедельное издание посвящённое  народному хозяйству и государствоведению".
   Уже по названию можно судить о его темах: данные статистики по различных разделам  народного хозяйства,  информация об открытии полезных ископаемых,  переводные материалы из профильных зарубежных изданий...
   Активно пишет статьи и сам издатель; публикуются в журнале и короткие  экономические эссе Марии Николаевны. Она также переводит статьи зарубежных авторов.   

   Иван Васильевич с большим энтузиазмом служит государству и науке. Он принимает приглашение занять пост председателя Политико-экономического комитета Вольного экономического общества и буквально реанимирует его. Затем стал  основателем земской статистики. В 1859 году учёного избирают членом Статистического общества в Лондоне и членом Центрального статистического бюро в Брюсселе.
   В октябре 1860 года от болезни почек умирает Мария Николаевна. Когда было обнаружено заболевание, Иван Васильевич увёз супругу за рубеж, надеясь, что в тамошних больницах найдутся эффективные методы лечения. Но все усилия врачей были напрасны.
   Интересно, что их сын Николай совсем молодым умрёт от подобного недуга.

   На два года отдалился от всех дел Иван Васильевич.  После смерти жены он издал её литературные сочинения. И они находились (будем надеяться, что и сейчас находятся) в Российской государственной библиотеке в Москве  (бывшая "Ленинка") - рядом с научными трудами "трёх профессоров Вернадских".

                МАТЬ  В МОЛОДОСТИ - "БЕДОВАЯ ДЕВУШКА"

   Говорят: время лечит.  В 1862 году Иван Васильевич взял в жёны Анну Петровну Константинович - кузину жены, ушедшей в мир иной.
   Вот у них и родился в 1863 году сын Владимир , а ещё через год - сёстры-близнецы Екатерина и Ольга.

   Так вспоминал о своей матушке Владимир Иванович:
   "Её отец - артиллерийский генерал - был служака, но человек хороший, судя по рассказам, оригинальный тип старого малороссийского казачества (он говорил почти только по-малороссийски).
    Особое влияние имела на неё мать. Они были люди далеко не бедные, но после смерти отца их осталась большая семья, чуть ли не 12 человек детей, так что у них, у детей, уже ничего не было.
   Моя мать в молодости была бедовой девушкой, после смерти отца она захотела сама себя содержать и поступила в Москве классной дамой в Институт, там пробыла недолго; обладая большими музыкальными способностями и  чрезвычайно сильным голосом, хотела поступить на сцену, но этому воспротивилась её мать; приехала в Петербург, где тоже давала уроки, кажется, и здесь познакомилась с дальним своим родственником, моим отцом, за которого скоро и вышла замуж".

   Все, кто бывал в  семье Вернадских, отзывались об Анне Петровне как о женщине  весёлой, с оптимистической жилкой. В их доме часто звучала музыка; матушка Владимира  пела и играла. Иван Васильевич обожал свою супругу; вниманием и заботой она помогла ему смириться со смертью первой жены.  Он по-прежнему много работал.
   А дети росли здоровыми и своей  любознательностью радовали родителей. Владимир Иванович позже вспоминал, как гулял с няней в Летнем саду, а также по улицам Петербурга. По воскресеньям и в дни православных праздников семья  отправлялась в храм.

   Говорят: пришла беда - отворяй ворота.  Весной 1868 года во время заседания в Политико- экономическом комитете у Ивана Васильевича, выражаясь современным языком, случился инсульт, сопровождающийся  параличом с потерей речи.
   Пришлось семье изменить свой образ жизни. Лето Вернадские провели в поместье Старое Пластиково в Рязанской губернии. Дети не осознавали произошедшей беды. Владимир со сводным братом Николаем  целые дни проводили "на природе". Они собирали растения и делали гербарий; ловили рыбу...

                ЧИТАЛ НЕ УЧЕБНИКИ

   Иван Васильевич, конечно, не мог, как прежде, читать лекции, участвовать в заседаниях, писать статьи... Но без дела он себя не мыслил. И с радостью принял предложение стать управляющим конторой Государственного банка в Харькове. Вот туда - в Малороссию - и отправилась семья. Здоровье Ивана Васильевича мало-помалу укреплялось; его жалованье позволяло семье жить безбедно.
   Со временем их гостеприимный дом стал своеобразным клубом для местной интеллигенции. Кроме разговоров на разные темы, здесь часто звучала музыка. Нашлись и любители пения. Анна Петровна, конечно, была запевалой. Много пели и украинских песен.

   А Владимир в те годы немало времени проводил в библиотеке отца. Но вот детство закончилось, пришла пора учёбы. В 1873 году мальчика определяют в 1-ю Харьковскую гимназию.
    Он вспоминал: "Хотя я читал очень много, но учиться не любил, хотя, по сравнению с сёстрами, в семье считался очень трудолюбивым; и действительно, я сидел над книгой, точно готовясь учиться, а фантазия моя в это время витала Бог знает где, или я читал дальше то, что не надо".

   Есть информация, что матушка упрекала  сына за неудовлетворительные оценки, а "добрый папун" к них относился спокойно. Хорошо, что никто не попытался задушить его фантазию; без неё не бывает учёных. К тому же, известно, что отличные оценки в учебном заведении (школа, гимназия и т.д.) - не гарантия того, что дальше  человек найдёт себе дело по душе и у него  будет успешная карьера.

   В 1874 году умер старший брат (по отцу) Владимира - Николай. Ему был двадцать один год.  Эта трагедия потрясла семью Вернадских. Было принято решение: уехать за границу.
   С большим багажом, со слугами они побывали в Германии, Швейцарии, Италии. Владимиру понравились залитые водой (из-за прибоя) улицы Венеции и огромная стая голубей на площади Святого Марка.

   Прочитав о голубях, которых видел Владимир Иванович в конце ХIХ века, я подумала: "Как живуч мир!" Такую же огромную стаю голубей - уже потомков тех, из девятнадцатого века, совершенно "одомашненных", я видела в один из последних годов уходящего ХХ века.
   Живуча и  традиция: голуби и кормящие птиц люди - всех цветов кожи и разно говорящие! Голуби чувствуют себя хозяевами на площади Святого Марка. Они спокойно усаживаются на плечи или головы туристов и становятся главными героями фотографий.

                ИНТЕРЕС К ЖИВОЙ ПРИРОДЕ

   Семья Вернадских вернулась в Петербург в 1876 году. Владимир окончил 1-ю Петербургскую гимназию. Отец предлагал сыну продолжить учёбу в Александровском лицее, который готовил высших чиновников. Но Владимира не манила перспектива стать чиновником. В гимназии его внимание привлёк  Андрей Краснов,  "увлекавшийся ботаникой и энтомологией, любивший и чувствовавший живую природу".

   Из книги Геннадия Аксенова "Вернадский":
   "Об Андрее Краснове следует сказать особо, ибо он оставил след не только в душе Вернадского, но и в науке, где шёл оригинальным путём. Став профессором геоботаники Харьковского университета, очень много путешествовал по всему миру и особенно любил тропики. Его книги издаются до сих пор... Основав под Батумом ботанический сад, он перенёс тропики в Россию".
   Андрей Краснов был любимым учеником преподавателя и ректора Петербургского университета, ботаника Андрея Николаевича Бекетова.

   Пожалуй, можно сказать, что именно А. Краснов пробудил у В. Вернадского  интерес к изучению природы.  Владимир начинает читать литературу по естествознанию, а также лучший на то время английский журнал "Nature".  Они  дружили много лет. Их связывали совместные научные интересы, многочисленные экспедиции.  Об  А. Краснове я ещё здесь вспомню.
   Здоровье  Ивана Васильевича, хоть и медленно, но укреплялось. Снова начал выходить его экономический журнал. Кроме того, он стал владельцем издательской фирмы "Славянская печатня" и "Магазина-книжника" на Невском проспекте. Владимир проводил все свободные часы в магазине отца - читал.

   Работать Ивану Васильевичу было нелегко: происходили сбои в этой его предпринимательской деятельности, то и дело какие-то претензии предъявляла цензура; он нервничал. В 1881 году у него случился ещё один удар. Он не мог ходить. Владимир помогал отцу, как мог. Профессор Иван Вернадский умер  26 марта 1884 года. А  Анна Петровна  -  7 ноября 1898 года.               

                ИЩЕТ СВОЮ НИШУ В НАУКЕ      

     В 1881 году Владимир Вернадский стал студентом Петербургского университета. Вот его впечатления  о годах учёбы:
     "Университет имел для нас всех огромное значение. Он впервые дал свободный выход той огромной внутренней жизни, какая кипела среди нас и не могла проявляться в затхлых рамках гимназии. Выход в университет был для нас действительно духовным освобождением... ".

      Физико-математическое отделение Петербургского университета того времени было уникальным своим преподавательским составом. "Менделеев, Меншуткин, Бекетов, Докучаев, Фаминцын, М.Богданов, Вагнер, Сеченов, Овсянников, Костычев, Иностранцев, Воейков, Петрушевский, Бутлеров, Коновалов, - вспоминал  В. Вернадский, -  оставили глубокий след в истории естествознания в России.

   На лекциях многих из них - на первом курсе на лекциях Менделеева, Бекетова, Бутлерова - открылся перед нами новый мир, и мы все бросились страстно и энергично в научную работу, к которой мы были так несистематично и неполно подготовлены прошлой жизнью. Восемь лет гимназической жизни казались нам напрасно потерянным временем, тем ни к чему не нужным искусом, который заставила нас проходить, вызывавшая глухое наше негодование, правительственная система".

    Не понятно, почему учёный  так  критично пишет о своём начальном образовании: "в затхлых рамках гимназии", "напрасно потерянным временем" и прочее такое. Хоть Владимир Иванович и самородок, но даже золотому самородку изначально нужны пелёнки.
   Что он вынес из семьи? Трудолюбие, широкий взгляд на мир, доброжелательность ко всему окружающему, терпимость к чужому мнению, ответственность за дело и за тех "кого приручил".
   Семья, как и природа, - это та среда, где идёт  естественный отбор живых существ.

   Какое-то время Владимир не мог точно определиться: каким направлением в науке будет заниматься. Его интересовало абсолютно всё, что требовало классически аналитического исследования и обобщения. А этот юноша был одарён талантом пытливого учёного.

   Владимиру Вернадскому выпал счастливый жребий: он родился, как говорят англичане, с серебряной ложечкой во рту, то есть творчески одарённым человеком. Одарённый Богом или инопланетной цивилизацией, или Её Величество Природой, или ещё кем-то (чем-то).
   Что-то же есть во Вселенной, кроме физических законов, что управляет жизнью на нашей планете;  награждает землян разнообразными способностями, а не одной для всех;  следит за гармонией добра и зла...

   Иначе беспрерывно воюющие народы истребили бы одну нацию за другой, и планета бы обезлюдела. Но никогда бы не была пустынной, так как всегда есть живые сообщества (животные, насекомые, микробы, растения...), готовые занять место человека. А этого не происходит.
   Замечательный русский естествоиспытатель Владимир Вернадский пришёл к выводу: жизнь вечная. Об этих его рассуждениях речь впереди.

                ОН - ИЗ ВЫВОДКОВ  ВАСИЛИЯ ДОКУЧАЕВА

     В Петербургском  университете  была прекрасная традиция: не запрещать студентам посещать лекции на разных факультетах. Этим и воспользовался Владимир: два года он одновременно учился на естественном и математическом факультетах. Но его интересовали  также история, политэкономия, философия, филология, и не только.
   Вот его желание в то время: "Больше всего прельщали меня, с одной стороны, вопросы исторической жизни человечества и, с другой - философская сторона математических наук".

   Но постепенно Владимир Вернадский остановился на минералогии. Вполне возможно, что повлиял на решение своего чрезвычайно любознательного студента один из профессоров Петербургского университета, а именно - В. В. Докучаев. Замечу, что у них была обоюдная симпатия.

   Вот что о Василии Васильевиче вспоминал этот его студент:
   "Профессор минералогии В. В. Докучаев был чужд той отрасли знания, преподавать которую ему пришлось по случайности судьбы. По кругу более ранних своих интересов это был геолог, интересовавшийся динамической геологией лика Земли на Русской равнине.
   Его привлекали вопросы орографии (изучения рельефа)*, новейших ледниковых и аллювиальных (речных)* отложений, и от них он перешёл к самому поверхностному покрову, к почве. В ней В.В. угадывал новое естественное тело, отличное и от горной породы, и от мёртвых продуктов её изменения" (* - это уточнения Рудольфа Баландина).

   Хоть биографы и называют Владимира Ивановича  классическим учёным и не считают его романтиком, но разве может не романтик применять слово "лик" к планете? Мне так нравится это нежное его сочетание, вроде бы, не сочетаемых слов: "лик Земли". В своих статьях и лекциях учёный употреблял его  не раз.
   Первые навыки и заповеди научных исследователей студент Вернадский получает от В .В. Докучаева, который организовывал грандиозные экспедиции и "увлекал за собой целые "выводки" учеников, и почти каждый из них становился потом думающим, самостоятельным учёным".

   Именно в первые студенческие годы Владимир найдёт свою нишу в науке: он будет изучать живую часть природы, чем тогда мало кто занимался серьёзно. Можно предположить, что когда он углубился в эту тему, то понял: учёные знают об окружающем Землю космосе, звёздах, метеоритах, планетах больше, чем о земле, по которой ходят.

   Потом у Владимира Ивановича будут свои "выводки" учеников, и он также не будет жалеть для их становления ни накопленных знаний, ни зародившихся гипотез, ни времени.
   Один из  его любимых учеников - А. Е. Ферсман (1883-1945; в Москве есть улица его имени), минералог, автор фундаментальных трудов "Геохимия" и "Пегматиты"; признанный эксперт драгоценных и поделочных камней; он ввёл в науку понятия "биогенез" и "техногенез". На его счету открытие научных учреждений.
   Ради изучения минеральных ресурсов Александр Евгеньевич  организовывал такие же фундаментальные, как и его труды, экспедиции на Кольский полуостров, на Урал, в Среднюю Азию и в другие районы СССР.

                ВОПРОШАЕТ ПРИРОДУ

   Невозможно назвать все экспедиции, в которых участвовал В. Вернадский в течение  своей жизни. С "выводком" В. В. Докучаева он побывал в Сестрорецке (расположен на берегу Финского залива и реке Сестра). Студенты наблюдали, как рождаются на морском берегу песчаные дюны.
   Свой восторг от фантастических картин, которые сообща рисовали ветер, горные породы и вода, Владимир Иванович описал в дневнике (вёл с юности):

   "Прежде я не понимал того наслаждения, какое чувствует человек в настоящее время, искать объяснения того, что из сущего, из природы воспроизводится его чувствами, не из книг, а из неё самой. Какое наслаждение "вопрошать природу", "пытать её!". Какой рой вопросов, мыслей, соображений!
    Сколько причин для удивления, сколько ощущений приятного при попытке обнять своим умом, воспроизвести в себе ту работу, какая длилась века в бесконечных её областях! И тут он подымается из праха, из грязненьких животных отношений, он яснее сознаёт те стремления, какие создавались у него самого под влиянием этой самой природы в течение тысячелетий".

   Разве не поэтическая строчка: "Какое наслаждение "вопрошать природу"? Расспрашивать и выпытывать её секреты! А не уродовать и замусоривать!
   И всю свою долгую жизнь он вопрошал природу, разговаривал с ней, как с живой,  и призывал бережно относиться к окружающему нас миру.

                ПОКА БУЛЬКАЛ РАСТВОР...

   Он всегда много читал. И началось это  рано. Ближе к  тридцати годам Владимир Иванович вспоминал:
   "Самыми светлыми минутами представляются мне в это время (в детстве в Харькове) те книги и мысли, какие ими вызывались, и разговоры с отцом и моим двоюродным дядей Е. М. Короленко, помнится также сильное влияние моей дружбы с моим старшим братом... Я рано набросился на книги и читал с жадностью всё, что попадалось под руку, постоянно роясь и перерывая книги в библиотеке моего отца".

   Ребёнок умудрился прочитать монументальный труд (несколько томов) русского историка  Василия Никитича Татищева (1686-1750) "История Российская с самых древнейших времён".
   Учитывая своеобразный язык и наполненность этих книг текстами из древних  летописей, не всем взрослым такое сочинение по силам.

   А ещё Владимиру нравилась литература с  описанием различных загадок природы и , образно говоря, её буйствах. Он размышлял над  вычитанным  в книгах  "История крупинки соли",  "Великие явления и картины природы".
   С замиранием сердца прочитывал  мальчик  о разгуле морской стихии на страницах  путевых очерков писателя И. А. Гончарова, собранных под общим названием "Фрегат "Паллада".
   (Иван Александрович Гончаров - также автор романов "Обломов", "Обыкновенная история", "Обрыв" и других сочинений - Л.П.)

    Да, большой след в жизни Владимира оставил Евграф Максимович Короленко. Он учился в Пажеском корпусе, стал офицером, но прослужил недолго, вышел в отставку. Любил читать научную литературу. 
   Сочинение английского естествоиспытателя  Чарлза Дарвина  "Происхождение видов путём естественного отбора" стало его настольной книгой.  Евграф Максимович даже начал писать свою книгу о происхождении человека. После его смерти незаконченная  рукопись хранилась в архиве В. Вернадского.

   Вероятно, среди близких и друзей Е. М. Короленко не находил единомышленников. И вдруг им оказался Владимир. Вот как он вспоминал о своём двоюродном дяде, можно сказать - наставнике:
   "Никогда не забуду того влияния и того значения, какое имел для меня этот старик в первые годы моей умственной жизни, и мне иногда кажется, что не только за себя, но и за него я должен работать,  что не только моя, но его жизнь останется даром прожитой, если я ничего не сделаю. Вспоминаются мне тёмные зимние звёздные вечера. Перед сном он любил гулять, и я, когда мог, всегда ходил с ним...
   Я любил всегда небо, звёзды, особенно Млечный Путь поражал меня, и в эти вечера я любил слушать, как он мне о них рассказывал; я долго после не мог успокоиться; в моей фантазии бродили кометы через мировое пространство, падающие звёзды оживлялись, я не мирился с безжизненностью Луны и населял её роем существ, созданных моим воображением. Такое огромное влияние имели эти простые рассказы на меня, что, кажется, я и ныне не свободен от них".

   Как  похожи творческие личности! В ноябре 1829 года французский поэт, прозаик и философ Виктор Гюго написал  такое стихотворение (перевод Фёдора Сологуба):

    Порой, когда всё спит, я с радостной душою
    Сижу под сенью звёзд, горящих надо мною,
    Прислушаться хочу к небесным голосам;
    Мне времени полёт не внятен быстротечный,
    И я, взволнованный, гляжу на праздник вечный,
    Что небо для земли сверкает по ночам...

   Владимир Вернадский знал несколько языков, поэтому научные статьи мог читать и на языке оригинала; без услуг переводчика делал доклады и читал лекции в  разных странах.
   Может, кто-то со мной не согласится, но я бы назвала этого учёного космополитом (с греч. - kosmopolites, "гражданин мира"), но не в искажённом   понятии: "человек, лишённый чувства патриотизма, оторванный от интересов своей родины". Это я вычитала в  "Словаре иностранных слов", выпущенном при советской власти. 

   Подобную нелепицу не стоит и обсуждать. Но есть и второе понятие слова "космополит": так называют животных и растения, которые распространены по всей нашей планете. И везде они приживаются, и везде им хорошо жить и трудиться, и везде они нужны.
   Вот таким  гражданином  мира  и был естествоиспытатель, натуралист, философ Владимир Вернадский. И он никогда не предавал интересы Отечества и науки.

   Я смеялась, вычитав в биографической книге Геннадия Аксенова  о том, где ухитрялся читать Владимир Иванович в Париже. В 1890 году он приехал в Париж, можно сказать, для обмена опытом с французскими коллегами.
   Жил он с женой и сыном в Пасси. От дома до лаборатории и обратно тратил почти два часа. Поэтому учёный забирался на второй - открытый - этаж омнибуса и... читал. А мимо проплывали цветущие каштаны.
   И кажется мне, что Владимир Иванович не был равнодушен к их красоте. Также он до этого любовался пальмами, которые впервые увидел не в ботаническом саду, а "на свободе" - под Генуей в Сан-Ремо.

   Из книги  упомянутого выше автора о научных опытах Вернадского в Париже:
   "Ему отвели крохотный уголок в подвальчике  Эколь де Мин. Он наладил аппаратуру и начал синтезировать вещество. Пока булькал раствор, по обыкновению, читал. Так он прочёл купленные у букиниста 12 томов Платона".
   Разносторонность прочитываемой им литературы  видна во всех его научных статьях, лекциях. Логично вписались в его рассуждения не только данные об опытах и открытиях отечественных и зарубежных коллег, но и, казалось бы, инородные для естествознания  идеи  Маркса, Энгельса и иже с ними.

   Среди его статей есть и  с, можно сказать, экстравагантными   темами: "Гёте как натуралист", "Кант и естествознание". Отдавал должное он и коллегам "по цеху":  хвалил, не завидовал их званиям и признаниям.  Одна из таких его работ -  "Черты мировоззрения князя С. Н. Трубецкого" (историк, преподаватель Московского университета, друг)...

   Видно, не просто так, а дела ради, естествоиспытатель Владимир Вернадский в 1911 году был избран в Общество деятелей периодической печати и литературы; в 1912 году - в Литературно-художественный кружок имени А. И. Герцена, а также - в Общество для пособия нуждающимся литераторам и учёным. 

   Большие  научные монографии "Биосфера" и "Ноосфера", многочисленные публицистические статьи  свидетельствуют о литературном даре учёного. А ещё у него были различные общественные "нагрузки". Например, с 1909 года он участвовал в работе Общества единения народностей России, а с 1912 - в Обществе изучения Сибири и улучшения быта её населения.
   Всё это говорит о широте интересов Владимира Ивановича, о его активной гражданской позиции и о щедрости души.
   
                БРАТСТВО

   В студенческие годы он больше слушал, чем говорил. Жадно тянулся к знаниям. И когда в университете появилось студенческое Научно-литературное общество (НЛО), он сразу же там оказался. НЛО было создано по инициативе профессора литературы Ореста Фёдоровича Миллера; существовало с 1882 по 1887 годы. Это был оазис для ещё не созревших юношеских умов, рвущихся к  яркой литературной и общественной жизни.

   Есть интересная информация о О. Ф. Миллере. Возможно, он слыл в профессорской среде чудаком. Из воспоминаний тех, кто его знал,  видно, что это был добрый человек; он не стеснялся ходить "с тарелочкой" между столами во время каких-то вузовских обедов и просил поделиться, кто чем мог.
    Так он собирал пожертвования для  студентов, терпящих нужду. Студенты  шли к нему с разными бедами, и профессор никому не отказывал в поддержке.  Если надо было - делился своими деньгами, навещал заболевших в больницах.

   Но это была, хоть и важная, но не основная  часть его деятельности в НЛО. Главная задача этого общества: способствовать научным и литературным занятиям студентов. И в НЛО была борьба между, если можно так выразиться, кланами. В конце концов, "белоподкладочников" победили "культурники" - студенты, настроенные демократически. К ним и принадлежал Владимир Вернадский.

   "Культурники" построили работу НЛО, исходя из интересов науки. Владимир занимался разделом минералогии, Андрей Краснов вёл ботанику; каждый студент выбирал для себя профильную часть науки. Строго соблюдалось непременное  условие общества: заседания проходят дважды в месяц и все его члены по очереди готовят доклады. Затем они обсуждались.
   Это была прекрасная возможность для тех, кто хотел научиться ясно и кратко выражать свои мысли, оттачивать ораторское мастерство, и в то же время - завоёвывать внимание публики.
    Больше 400 человек постоянно участвовали в работе НЛО; многие из них потом стали видными государственными и общественными  деятелями и, конечно, учёными с профессорскими и иными званиями.
   
   НЛО было закрыто в 1887 году. Затем многие годы   собратья по этому научному обществу  собирались 19 февраля в каком-нибудь ресторане Петербурга на товарищеский обед  и вспоминали, вспоминали...
   Почему именно 19 февраля считалось днём основания  НЛО, не ясно.  В министерстве оно было утверждено 18 января 1882 года, а первое заседание состоялось 28 января. Но "бойцам" важно было вспомнить былые дни.
   И вообще, дружба и симпатии, зародившиеся в  молодые годы - самые верные и долговечные, они позволяют не чувствовать  душевного одиночества в зрелые годы.

   Владимир Вернадский прочёл в НЛО свои первые  доклады: реферат по книге А. Клоссовского "Успехи современной метеорологии" и "Об осадочных перепонках" (этот  сопровождался химическими опытами). Это была, как говорят, проба пера и проба законов логики.
   В реферате "О предсказании погоды"он называет человека "геологической силой": "...сила эта всё возрастает и предела её возрастанию не видно. Таким он является благодаря науке".

   Отношения между людьми, как известно, просеиваются. Невозможно дружить со всеми, с кем мы встречаемся во время учёбы или там, где работаем.  Есть определённые параметры, которые задерживают нас возле ЭТОГО человека, а не возле другого.
   В университете Владимир Вернадский  сдружился  с  Андреем Красновым, братьями  Фёдором и Сергеем Ольденбургами, Александром Корниловым, Иваном Гревсом, Дмитрием Шаховском, и не только с ними.
   Постепенно образовался союз единомышленников, который  поначалу назывался  Шахвербург, а  немного позже ( в 1886 г.) уже в расширенном варианте  -  "братство".

   У них  были далеко идущие планы: не расставаться после окончания вуза, купить на паях имение, построить просторный дом, приезжать туда в отпуск... Предполагалось жить коммуной и после того, как они обзаведутся семьями.
   Придумали название "Приютино". Замысел не был осуществлён. Но это не мешало их дружбе. Значительно позже Георгий - сын В. Вернадского - опубликует в Нью-Йорке  воспоминания об отце и его друзьях под названием "Братство "Приютино".

   По-разному затем сложилась судьба "братьев". Об их судьбах есть  информация в литературе. Можно сказать, что всем этим прекрасным людям везло в молодые годы и не повезло в зрелые - из-за случившейся в России катастрофы: государственного переворота в октябре 1917 года, учинённого большевиками во главе с Владимиром Ульяновым-Лениным.

                ЖЕНИТЬБА

   Но это время ещё было далеко и никто  не мог его предвидеть.
  Студенты учились и активно воплощали в жизнь разные свои идеи. Например,  кто-то участвовал в  организации школ для  крестьянских детей; кто-то занимался  педагогической работой, выпускал книги. Ради широкого просветительского дела был открыт кружок народной литературы. Вот там-то Владимир Иванович и встретил свою суженую.

   Это случилось в 1886 году. Владимиру 23 года. Из того, что я прочитала о нём, нигде напрямую нет его грёз о любви, стишков, в которых девушка бы сравнивалась с розой или с какой-нибудь певчей птичкой. Но пришла пора - и он влюбился.
   В кружок народной литературы вход был свободен и для представительниц прекрасного пола. Среди любительниц литературы оказалась и, на первый взгляд, ничем не примечательная девушка Наталия Старицкая. Но Владимиру приглянулись её серые глаза, русые волосы, серьёзность. Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
      
   Девушке он тоже приглянулся. Начались встречи, прогулки.  Они гуляли и по Васильевскому острову, где спустя время будет бродить, как неприкаянный,  замечательный русский поэт Александр Блок, обдумывая сюжеты своих стихотворений и грезя о Незнакомке.
   Ухажёр объяснился в любви Наташе на Троицком мосту, предложил ей руку и сердце. И получил... отказ.  Опустим причины, так как никто не может знать, какие у  этой девушки были сомнения. Вполне возможно, что она не верила в любовь с первого взгляда и хотела проверить чувства свои и жениха.

   Наташа с семьёй уехала в имении в Териоки (Комарово), а Владимир отправляется в Рускеалу, что недалеко от Сердоболя в Выборгской губернии.  Петербургское общество естествоиспытателей поручило  молодому учёному "исследовать мраморные ломки, чтобы определить минеральный состав и происхождение этого красивого тёмно-красного камня, который использовался для отделки Исаакиевского собора".

   Работа его увлекает. Но и отвлекает: он влюблён и это чувство - новое для него открытие. Наташа разрешила писать ей, и он пишет, скорее, философские  послания с любовным уклоном. В одном из её писем такое признание:
   "С первого взгляда меня сильно повлекло к Вам...Какая-то ужасная вера сразу явилась к Вам; вера в Вашу честность, искренность, отзывчивость, я могла сразу говорить с Вами как со старым другом, который всё поймёт и всему будет горячо сочувствовать".
   Они поженились 3 сентября 1886 года.

   Интересный  факт: Владимир Вернадский очень органично вошёл в большую семью Старицких. У  Наташи было ещё две сестры и два брата.  Глава  этого семейства - Егор Павлович Старицкий, был известным в России государственным деятелем: сенатором, юристом и членом Государственного Совета.

    Родители не были по-старому консервативны, поощряли стремление своих чад служить народу. Молодая поросль Старицких владела иностранными языками,  читала "Капитал" Карла Маркса, посещала лекции  В. С. Соловьёва, русского историка, религиозного философа, поэта...
   Словом,  молодёжь искала свой путь в жизни. И это совпадало со стремлениями  Владимира; вот потому он и пришёлся  здесь ко двору.

  Молодожёны сняли квартиру на Васильевском острове; до университета можно было добираться пешком. У супругов Вернадских было двое детей: сын Георгий (родился в 1887 г.) и дочь Нина (родилась в 1898 г.).
   Очень интересны суждения Владимира Ивановича о сексуальных отношениях мужчин и женщин. Здесь он рассуждает как здравомыслящий человек, без всякого ханжества.  Ничего низменного в любовных отношениях он не видел, не считал правильным идти против законов природы.
   
   Любопытно  его суждение о повести Льва Толстого "Крейцерова соната", которую В. Вернадский прочитал в 1892 году, тогда ещё не разрешённую к печати.
   Из писем Наташе:
   " Я вообще не понимаю деления любви на какую-то "чувственную"- животную и на какую-то возвышенную - идеальную. Мне кажется, вообще представление о чувственном, животном у нас является чем-то, право, комичным...
   Неужели это только проявления чисто "животного" элемента - все произведения поэзии, скульптуры, живописи, музыки, вызванные "чувственной" любовью, наконец, вся жизнь молодых личностей, которые впервые сживаются вместе и переживают во всём новое, неизведанное...
   Мне кажется, пора не смотреть на "тело", как на что-то презренное и пора избавиться от узкого христианского (или монашеского) деления на дух и тело. Настоящая душевная жизнь, настоящая идейная сторона жизни состоит именно в использовании лучших сторон и тела, и духа...
   Царящие вокруг диктаты, среди которых убеждение, что половая жизнь есть гадость и только по слабости своей мы должны её допускать, есть ложь...А между тем во имя чего, как не пустых приличий, губится кругом жизнь? Посмотри на девушек - не буду называть фамилий - разве не ужасна их жизнь, и чем мы можем оправдать её? Во имя чего такая жизнь?
   Можно сказать лишь ...  что вас заест, загубит противоречие с природой, принизит вашу личность, не даст ей развиться как следует, если вы не будете стараться поступать здесь согласно вашим убеждениям".

   Чисто научное рассуждение! Всё живое для того и существует, чтобы порождать живое.
   А об авторе "Крейцеровой сонаты" такие слова: "писал старик, забывший и потерявший поэзию любви и помнящий лишь формальную сторону брака".

   Дочь Нина Владимировна  будет учиться в Праге. Там  в январе 1926 года она выйдет замуж за историка и археолога Николая Петровича Толля; его семья из обрусевших шведов. В 1939 году они уедут в Америку. Н. П. Толль был приглашён на кафедру археологии в Йельский университет. Нина Владимировна была руководителем психиатрического отделения в больнице недалеко от Бостона.

   Последний раз Владимир Иванович и Наталия Егоровна виделись с дочерью в Праге в 1936 году. В тот год академик Вернадский был последний раз за рубежом. Ухитрился съездить в Веймар, где дом-музей Гёте, о котором он написал статью и творчество которого почитал.
   Сын Георгий Владимирович, ставший историком,   после тяжёлых мытарств, вызванных "революцией",  оказался с женой в Праге. Там преподавал в университете, а затем  переехал в США.

                СУДЬБЫ РАЗНЫЕ

   Когда я знакомилась с биографией Владимира Ивановича, вспомнила одного молодого человека, с которым он мог быть знаком. Владимир Иванович Вернадский и Александр Ильич Ульянов (родился 31 марта 1866 г.) - ровесники; три года разницы не в счёт.
   Оба учились в  Петербургском университете; начинали они, как естествоиспытатели, с зоологии: Вернадский ловил и изучал сусликов, а Ульянов - червей.
   Уточню, что черви, как объект исследования, были и у Владимира.  Нередко они слушали лекции одних и тех же преподавателей; уж точно - Дмитрия Ивановича Менделеева.
   Но ориентиры в жизни у них были абсолютно разные.
   
   Саша, так его называет старшая сестра Анна Ульянова, окончил Симбирскую гимназию. С детства проявлял интерес к естественным наукам. В доме Ульяновых ему выделили "уголок"; здесь он обустроил свою лабораторию, где "выпаивал  разного рода стеклянные трубочки на спиртовой лампе, собирал всякие банки, пузырьки, огарки, которые служили ему для гальванопластики".
   Родители поощряли это занятие старшего сына: ребёнок был при деле. Для него выписывали из Казани химические приборы; покупали книги по профилю его занятий.

   Надо напомнить, что химические опыты не для слабонервных, могут быть взрывы и всякие запахи. Поэтому Саша перенёс свою лабораторию во флигелёк, где он  "начал уже систематически проходить химию по Менделееву" и уже "не боялся портить воздух окружающим".
   В своё время гимназист Владимир  в родительском доме вместе с товарищем Андреем Красновым  проводили химические опыты. Некоторые  попытки юных экспериментаторов  заканчивались взрывами, что изрядно пугало Анну Петровну.

   Семья Ульяновых летом присоединялась к  большому родовому  клану  в Кокушкино - имении Александра  Дмитриевича Бланка, замечательного врача и благотворителя, деда по матери молодых Ульяновых.
   Здесь Саша много времени проводил на речке: разыскивал разные образчики животного царства. Следовательно, к моменту окончания гимназии этот, в общем-то малообщительный отрок, знал, чем он бы хотел заниматься дальше.
   И какой талант пропал зря!

   Александр Ульянов приехал в Петербург в августе 1883 года; так как лекции в университете ещё не начались, он, как вспоминала его сестра  Анна Ильинична, "...ходил читать в Публичную библиотеку. Помню, что читал Дарвина и другие научные книги по естествознанию".
   Он с первого курса в университете показал себя талантливым исследователем -естественником: ему предрекали блестящее будущее в качестве преподавателя. Во время каникул в 1884 и 1885 годах  Александр  набрал целую коллекцию червей разных видов на реке Свияге.

   А в феврале 1886 года он представил в университете свою работу, в которой были результаты исследований сегментарных и половых органов пресноводных Annulata (кольчатые черви). За неё, как "преуспевшему", ему была вручена золотая медаль.
   Где-то мне встретилось хихиканье по поводу того, что Александр Ульянов изучал червей.
   Смех и ирония здесь совершенно не уместны.  В науке  нет разделения на важные  и не важные объекты  для изучения. Весь живой и неживой мир важен и един! А познано о нём  пока ещё очень мало.

   Замечательный зоолог мог бы из него получиться! Так нет же, влюбился в фантазии Карла Маркса!
   Или это был лишь зигзаг в молодости, о котором он бы пожалел, если бы ему довелось состариться.

   Не буду вдаваться в подробности, как группа молодёжи создала террористическую организацию и решила убить царя Александра III. Видите ли, они были недовольны жизнью в России! Среди них был и Александр Ульянов.
   Любопытные воспоминания о брате Александре оставила Анна Ильинична Ульянова-Елизарова. Написаны они в 1931 году.
    Видно, как всеми порами кожи эта несчастная (не своим делом занималась всю жизнь) большевичка чувствовала, как нависал над ней, или стоял за спиной, усатый цензор, взявший себе псевдоним Сталин.

   Как говорят, лишь из-под палки могла эта женщина, к тому времени разочарованная "революцией" и после смерти брата Владимира Ульянова-Ленина по полной программе унижаемая "вождём всех народов", написать такое:
    "... вся история самодержавия последнего столетия усеяна труппами идейной молодёжи, которая не в состоянии была оставаться равнодушной и сносить терпеливо бесправие своего народа, гнёт, лежащий на нём, самодурство правительства".

   У таких студентов, как Александр Ульянов, ещё даже лоб не вспотел хоть от какого-нибудь трудового дела на благо страны; была одна говорильня в модных кружках. И жили многие на деньги родителей, не утруждались.
   Можно сказать, что подвело Александра Ульянова хорошее знание химии. Если бы он её не знал, то и не взялся бы делать бомбу вместе с товарищами-террористами, "главным образом из естественников, которые, проходя основательно химию, научились изготовлять динамит".
   И это естественники, которые хорошо знают, как хрупко всё живое, а потому так должно быть оно ценимо и охраняемо!

   Как известно, эти террористы трижды устраивали засаду, но так и не смогли бросить бомбу в Александра III.  1 марта 1887 года заговорщиков  заприметила охрана царя.
   Что-то в их поведении насторожило охранников; студентов задержали, при обыске нашли у них бомбы. При первом же допросе один из террористов выдал всех.
   Двое или трое главных организаторов покушения на царя сбежали в другие страны. Александру Ульянову пришлось отдуваться за них. Он не был главарём, но когда ему это приписали, не стал отказываться. Мало того, если бы он раскаялся и написал императору прошение о помиловании, то, возможно, был бы отправлен на каторгу или остался бы в Шлиссельбургской тюрьме.

   Если бы жив был отец (Илья Николаевич Ульянов умер в 1886 г.), возможно, ему удалось бы сломить юношеский максимализм сына и, воспользовавшись своей известностью в России,  как-то  изменить  трагическую участь Александра.
   Как просила сына покаяться мать - Мария Александровна Ульянова-Бланк! Но Александр не посчитал нужным сделать это, хотя бы ради убитой горем, горячо любимой матушки.
   8 (22) мая 1887 года он был повешен. Так закончить жизнь в 21 год! Можно предположить, что он, оказавшись в тюрьме,  сожалел о содеянном.
   Во всяком случае, когда перед казнью матери разрешили свидание с сыном, Александр, обняв колени Марии Александровны, горько рыдал.

   Трагедия этого юноши - пример того, как важно жить своим умом. Сколько бы его ни было в черепной коробке, но он твой! И всю жизнь человек должен оберегать своё личное умственное пространство от чуждых наслоений. Тогда он  будет единственным и неповторимым во всей Вселенной.
   Именно так и жил Владимир Иванович Вернадский.

                НА ГРАНИ АРЕСТА

   Я была уверена, что Вернадский и Ульянов были просто знакомы; обычно в вузах перемешиваются студенты всех факультетов, встречаясь на лекциях, на различных вузовских мероприятиях. Оказалось, что они не просто были знакомы, а работали в двух общественных организациях.
   Уже было рассказано о Научно-литературном обществе (НЛО); Владимир Вернадский был его активным участником. Однажды он узнал, что секретарём НЛО избран "молодой талантливый студент-зооолог Александр Ульянов". В это же время студенты организовали Совет объединённых землячеств, председателем которого был избран В. Вернадский. Ульянов также участвовал в работе землячеств.

   Нередко заседания этого  совета Владимир проводил в своей квартире. Приходил и Ульянов, но не один, а с товарищами. Это были студенты Лукашевич и Шевырёв. Через какое-то время Владимир, наблюдая за ними, обнаружил, что Александра и его друзей совсем не интересуют проблемы землячества; что для них подобные заседания - лишь возможность встретиться и обсудить какие-то свои дела.
   Позже Владимир узнал, почему вдруг стремительно вышел из НЛО Ульянов: он не хотел  подставить под удар товарищей.

   Конечно, в университете сразу же начались аресты и допросы. Только тогда Владимир осознал, какая ему грозит опасность; ждал ареста.  Переживал он не столько за себя, сколько за жену - Наташа была беременной, ей нельзя было волноваться.
   А тут ещё примчался Сергей Ольденбург (1863-1934; позже - советский востоковед, академик АН СССР) и рассказал, что однажды к нему заходил Ульянов и оставил ящик с каким-то порошком.
    В лаборатории сделали анализ вещества. Выяснилось, что это трепел - его использовали для получения динамита. Друзья схватили ящик, погрузили его в лодку, выехали на середину Невы и сбросили в воду.

   Они вовремя утопили ящик. Вскоре в квартире Ольденбурга был проведён обыск; ничего компрометирующего не нашли. Владимир  Вернадский  не напрасно волновался: в следственный комитет поступил на него донос. Ему не предъявляли никаких обвинений, однако повод для подозрения в причастности его к делам террористов был.
   Всем в университете было известно, что Вернадский и Ульянов сотрудничали в названных выше общественных организациях, а следовательно, Владимир мог знать о планах заговорщиков.

   Он, в самом деле, знал, пусть не всё, но что-то, так как однажды поговорил с одним из товарищей  Ульянова и тот не стал скрывать истинных намерений "естественников", использующих  заседания в его квартире как место для явки. Но дальше Вернадского эта информация не пошла.
   Конечно, было ликвидировано НЛО - как рассадник вольнодумства.

   В книге Г. Аксенова "Вернадский" на той странице, где описывается эпизод с ящиком, есть такая сноска: "Через некоторое время Сергея Ольденбурга посетил юноша Владимир Ульянов и долго расспрашивал о брате. Эта встреча дала Ольденбургу  повод через много лет, во время Гражданской войны, обратиться к своему давнему посетителю с просьбой помочь академии".

   После ареста студентов-террористов министр народного просвещения И. Д. Делянов посоветовал Владимиру Вернадскому выйти в отставку. Молодой учёный отлично понимал, что, если его выставят из университета, то ему придётся начинать жизнь с начала и, скорее, не в Петербурге.
   От ареста его спасли. Употребил весь свой авторитет тесть, отец Наташи, сенатор Егор Павлович Старицкий; он смог убедить министра, что его зять не имел никакого отношения к террористической организации. А преподаватель университета профессор Василий Васильевич Докучаев быстро услал Вернадского в экспедицию в Смоленскую губернию: для изучения открытых там фосфоритов.
   Вот там-то Владимир Иванович и "нашёл себя", свою нишу в науке.

   Есть и ещё отголоски событий в 1887 году. Когда Анна Ильинична Ульянова-Елизарова решила написать книгу о брате Александре, ей не хватало материалов о нём, как начинающем учёном. Она написала товарищу брата по университету Сергею Ольденбургу и попросила прислать воспоминания об Александре, а также документы из архива университета, касающиеся его научных исследований. Наверное, он не сумел прислать ей желаемые документы.

   В её книге "О В. И. Ленине и семье Ульяновых" есть два   письма  С. Ольденбургу: от 9.II.26 г. и от 29.VII.26 г. В последнем письме Анна Ильинична переслала ему копию донесения в Департамент полиции от 31 декабря 1886 года. Петербургский градоначальник пишет о Научно-литературном обществе, где проходят заседания, кто бывает. И в частности: "Ульянов и отчасти Сыромятников являются личностями в политическом отношении неблагонадёжными".

   Получается, что на заседаниях НЛО бывали и доносчики.
   Владимир Иванович правильно рассудил: с властью лучше не шутить. Перед, можно сказать, бегством в Смоленскую губернию в июне 1887 года он отвёз беременную супругу на дачу её родителей в Териоки. Их всегда связывали письма.

                УЧЁНЫЕ - ТЕ ЖЕ ФАНТАЗЁРЫ И ХУДОЖНИКИ         

   Из письма Наташе в Териоки:
   "Мне хотелось поговорить с тобой о моей магистерской теме: брать вопрос о фосфоритах мне не хочется, у меня не так уж сильно лежит к ним душа, гораздо больше она лежит к "схоластическим кристаллам".
   Я сознаю полную важность и значение этого вопроса для России (имеются в виду удобрения - пояснение Геннадия Аксенова) и думаю, что он стоит на очереди, но это вопрос чисто частный и имеющий значение только благодаря своему практическому применению.
   Если его взять вообще, надо много, конечно, объездить и я взял бы, может быть, его, если бы голова не была полна другими идеями и образами.
   Учёные - те же фантазёры и художники, они не вольны над своими идеями; они могут хорошо работать, долго работать только над тем, к чему лежит их мысль, к чему влечёт их чувство...".

   И ещё из одного письма жене:
   "Мы знаем только малую часть природы, только малую частичку этой непонятной, неясной, всеобъемлющей загадки. И всё, что мы ни знаем, мы знаем благодаря мечтам мечтателей, фантазёров и учёных-поэтов; всякий шаг вперёд делали они, а  массы только прокладывали удобные дорожки по проложенному смелой рукой пути в дремучем лесу незнания.
   Я вполне сознаю, что только немногим из многих мечтателей удалось чего-нибудь добиться, и потому я говорю, что, может быть, я никуда не гожусь, и почему у меня появляются дни отчаяния, дни, когда я вполне и мучительно больно сознаю свою неспособность, своё неуменье и своё ничтожество".

   Владимир Иванович, если судить по сделанному им в науке и в общественной жизни (голова кругом от восхищения при чтении его послужного списка), скромничал. Но отчаяние время от времени испытывают все творческие личности. И очень важно кому-то "выплакаться", как это делал  учёный  в письмах к Наташе - любимой жёнушке, отлично его понимающей.

   Был ли он перфекционистом, то есть  сомневающимся в своих возможностях? Не был. Скорее,  Владимира Ивановича (впрочем, как и учёных всех профилей науки) можно отнести к последователям Пиррона. Этот древнегреческий  философ жил  в IV веке до нашей эры и создал экстравагантную - скептическую  школу.
   То философское течение  получило  его имя  - "пирронизм". Основа учения - во всём сомневаться, что сродни скептицизму (с греч. skepsis - рассмотрение). Рассмотрением, то есть исследованиями, Владимир Вернадский всю жизнь и занимался.
   Вот почему он утвердительно говорил лишь о том, что хорошо знал, в чём был уверен, что доказал опытами или эмпирическими обобщениями.

   А минуты слабости случаются у каждого человека. Вот тогда и хочется "выплакаться". Можно, конечно, в подушку, но если есть такие, как Наталия Егоровна, то лучше им.
   Нина Владимировна  так вспоминала о матери:
   "Когда я была моложе, я тоже не понимала, какую бесконечно важную роль она играла. Она была его (отца) гением, его хранителем, его совестью и всецело разделяла все его увлечения... Были дни, когда его жизнь была в опасности, она всегда поддерживала твёрдость его духа. Она была совершенно необыкновенная женщина, громадной силы духа и любви. Чем больше я живу, тем более понимаю её роль в их жизни".

   И  долгие разлуки с мужем Наталия Егоровна переносила спокойно и мужество; она отлично понимала, что новые минералы, за которыми охотился Владимир Иванович, не спрятаны под подушкой. Если позволяли условия, то он брал семью с собой.

                ПЕШКОМ ПО МИРУ

   Можно сказать, что Владимир Вернадский  обошёл, если не весь мир, то половину его - точно. Хватит материала на объёмистую книгу при желании описать только его пешие экспедиции. Назову хотя бы некоторые; самые экзотические.
   Как было уже сказано, Владимиру пришлось срочно уехать из Петербурга после покушения террористов на царя Александра III. 
   В Смоленской губернии жил тогда бывший преподаватель Земледельческого института А.Н.Энгельгардт. На своих полях он использовал удобрения, найденные в Рославльском уезде этой же губернии. Урожаи были на диво! Вот он и попросил В. В. Докучаева прислать кого-нибудь из его учеников, чтобы определить чёткие границы залежей фосфоритов и перспективу их разработок.

   Владимир Иванович вместе с сыном  Энгельгардта больше месяца  кружил  по губернии; " проехали и прошли пешком сотни километров, излазили множество оврагов". Конечно, одеты они были по-походному; неизменными были геологический молоток и мешки для образцов.
   В письмах учёного можно найти информацию о том, какую тяжесть представляли набитые "камнями" мешки и сколько их набиралось за каждую экспедицию.

   Его учитель-покровитель Докучаев очень хотел, чтобы  Владимир продолжил его дело - занимался фосфоритами. Но после той экспедиции молодой учёный  окончательно решил выбрать себе другое направление в науке.
   Свои выводы он обобщил в обширной статье "Фосфориты Смоленской губернии", но в диссертацию она не превратилась. Этот его труд не пропал даром, так как органично вошёл в план изучения природы России.

   Смирившийся В. В. Докучаев добился для своего талантливого ученика командировки за рубеж - для совершенствования по минералогии. И начался долгий (с марта 1888 г.) вояж учёного по разным странам, знакомство с видными специалистами по кристаллографии (в Мюнхенском университете), хождение по горам с молотком и мешками для образцов...
   Летом  того же года он направляет свои стопы "по известным минералогическим музеям и горным районам Европы".

    По названиям стран и городов можно проследить  тогдашний путь учёного: Австрия (особенно понравился  музей в Зальцбурге - родине композитора Вольфганга Моцарта), Швейцария (Цюрих, водопад на Рейне).
   Добравшись до Базеля, он ждёт Андрея Краснова. О встрече здесь друзья договорились заранее.
   Дальше пешим ходом по Швейцарии: Юра (горы во Франции и Швейцарии; протяжённость 250 км; подарили название юрскому периоду), Женевское озеро, Берн, Гриндельвальд, Фиш, Бриг, Женева, Лион...

   Они осматривают коллекции минералов  в музеях и археологические музеи, ботанические сады, засиживаются в библиотеках. Запоминающийся восход на потухший вулкан Пюи-де-Дом. В Париже друзья оказались в конце августа. Париж навсегда покорил сердце Владимира Ивановича.

    Во Франции молодые  учёные пробыли недолго. Закончилось их хождение по горам и малонаселённым оазисам. Пришлось сменить одежду и стряхнуть пыль с обуви, так как, сначала поездом по Франции, а затем морским транспортом  через Ла-Манш, они прибыли в Лондон.
   В то время там  проходил Международный геологический конгресс; Вернадский   стал его участником. И дальше он старался не пропускать сессии этого интереснейшего  международного форума учёных разных стран.

   В Лондоне друзья встретились с Сергеем Ольденбургом - "брат" находился здесь также в  творческой командировке. Их братство не распалось, несмотря на то, что жизнь и работа разбросали выпускников университета в разные концы планеты. Поддерживать отношения помогали письма.
   В Англии Владимира Ивановича ждал приятный сюрприз - его приняли в члены-корреспонденты Британской ассоциации развития наук. В Би Эй  иностранным  учёным попасть было непросто; значит, чем-то привлёк русский естествоиспытатель эту фундаментальную учёную организацию.
   Потом будет много разных - отечественных и зарубежных - научных обществ, комитетов, ассоциаций, в которые  его с радостью примут, как активного учёного, с нестандартным мышлением.
   И наука нуждается в том, что называют приливом "свежей крови"...

   Затем В. Вернадский побывал ещё в Бельгии и Германии. В декабре 1888 года  он встречает жену и сына в Вене и везёт  их в куротное местечко в Сан-Ремо под Генуей. Здесь он любовался пальмами "на свободе".
   Наташе после трудных родов требовалось лечение. Жена восстанавливала силы на курорте, а Владимир Иванович вернулся в Париж. Именно в тот раз, пока в лаборатории булькал раствор, он прочитал 12 томов Платона.
   
   Везде, где он побывал во время того вояжа, Владимир Иванович  не просто смотрел  на экспонаты минералогических музеев, но и брал на заметку всё самое интересное, встречался со специалистами, обучался разным методикам, завязывал важные для отечественной науки знакомства.
  Несмотря на молодые годы, ему тоже уже  было  что  сказать зарубежным единомышленникам.

                "ВЕРНАДСКИТ"

   Следы его походных башмаков, возможно, и до сих пор где-то ещё не стёрло время. Владимир Иванович пешком (уже с кем-то из собственного "выводка" учеников) обошёл значительную часть Уральских гор, изучая  там полезные ископаемые и нанося их месторождение на карту.
    Затем он оказался в Крыму. Его внимание привлекли грязевые вулканы  Керченского  полуострова и Тамани, а потом - нефтяные богатства Грозного, Баку и Закавказья...

   В 1896 году Владимир Иванович, тогда уже преподаватель Московского университета (с 1890 г.), со студентами и сотрудниками своей кафедры минералогии отправился на экскурсию в Ильменские горы. Исходили их вдоль и поперёк.
   Совместно они набрали 35 пудов (пуд - 16,38 кг) камней; кое-какие минералы учёный купил у местных жителей. Понятно, что такой груз нелегко было доставить в Москву. Можно не сомневаться, что бывали ситуации, когда они с трудом ноги волочили, включая и профессора.

   Поэтому не приходится удивляться поджарым фигурам археологов и геологов, их пропечённым солнечными лучами  лицам. Понятно, куда с годами  у Владимира Ивановича ушли "юношеская упитанность, округлость и "профессорское" брюшко", о чём написала его дочь Нина.
    Это не все пути-дороги учёного, изучающего, как его предшественники и последователи, природные богатства России. Не ради праздного любопытства или только для диссертации,  а для того, чтобы обогатить народное хозяйство страны и пополнить коллекции музеев - своеобразных воспитательных очагов.
   И везде профессор на ус (благо, было на что мотать) мотал всё ценное; примечал всё, что могло пригодиться для развития науки  в родных пенатах. Этому Владимир Вернадский служил всю свою жизнь.
 
   Пожалуй,  закончить рассказ о его пеших походах за минералами лучше всего экзотическим восхождением на... Везувий. 1909 год.  Каникулы. Владимир Иванович вновь путешествует: Германия, Швейцария, Италия, Греция, Болгария.
   В Риме побывал в  минералогических музеях, потом долго осматривал останки древнего города. Какое счастье, что у него была Наташа, которой он мог поверять все свои переживания!

   Он пишет жене:
    "Мне кажется, бессознательно идёт у меня какая-то переработка вопросов научной космогонии. Опять душа рвётся к бесконечному. Всё это тяжело, так как выражается насмешливым и в то же время, нежным сознанием человеческой суетности, и в такие моменты великие эпохи  истории и вся судьба человечества кажется неосмысленной и муравьиной...".

   В Неаполе ему понадобился провожатый к Везувию. Но сначала он встретился  с Ф. Замбонини, профессором университета, минералогом. По душам поговорили и друг друга обогатили разной информацией. Неополитанец проникся такой симпатией к русскому коллеге, что открытый им в следующем году минерал  назвал "вернадскит".

   ... Величественный Везувий отдыхал после недавнего  грозного пробуждения. Владимир Иванович и гид  до кратера вулкана шли 25 километров. Не по накатанной дороге, а по кускам застывшей лавы.  О чём он мог думать здесь, чувствуя  под ногами огнедышащее чрево? Вряд ли  о человеческой суетности. Вполне возможно, что  думал о другом: о человеке, как о большой геологической силе. 

   Везувия профессору оказалось мало. Отматывая километры, взошёл ещё на гору Монте-Сомму. Спускаться всегда легче, но не таким, как Владимир Иванович. Руки и плечи оттягивали мешки с набранными образцами  пород.
   А затем он, спустя некоторое время, будет то пешком, то на лошади, путешествовать по Средней Азии и другим местам - искать радиоактивные породы. Словом, девизом Владимира Вернадского могли бы быть слова поэта - земляка Александра Блока:
   И вечный бой!
   Покой нам только снится!

                БИОСФЕРА

   Живое вещество, о котором ученый много размышлял и писал, - это "совокупность живых организмов Земли", то есть биосфера.
   Владимир Иванович был продолжателем своих предшественников, которые доказывали, что живое не может произойти из неживого (косного -  его термин).
   Долгое  время существовало мнение, что, допустим, мухи могут появиться из гниющего мяса, а не от родителей - мух. Было и такое мнение у разных  учёных: некоторые организмы самозарождаются; теория из области фантастики.
    Но в науке нередко так и бывает: сначала фантастика, гипотезы, догадки, а затем - доказанная реальность.

   А теорий было много. Например, советский биохимик А. И. Опарин (1894-1980) сформулировал свою гипотезу возникновения жизни на Земле. Популярно она выглядит так: когда наша планета остыла, то на её поверхности стало появляться нечто вроде бульона. Вот в этой жидкой среде и зародились  первые живые существа, сначала одноклеточные, потом клетки делились, образовывались более сложные организмы...

   Конечно, шли годы и века. В конце концов, появилось самое сложное живое существо - человек. Гипотеза эта была высказана в 1922 году. Получается, что в её основе -  идея о самозарождении; о неком непорочном рождении.
   Странно, что среди многочисленных ссылок на труды разных учёных, которые делал Владимир Иванович при подготовке своих книг, лекций, статей и очерков, я не нашла ни одного упоминания об А. И. Опарине.

   Чтобы понять, что  такое биосфера, лучше предоставить слово автору научной монографии "Биосфера".
   В предисловии, названном  "От автора", Владимир Вернадский, опираясь на эмпирические обобщения, утверждает, что нет никаких геологических данных о том, что Земля имела когда-то огненно-жидкую или горячую газообразную стадию.
    Он пишет: "Эти представления вошли в геологию из области философских, в частности, космогонических, интуиций и исканий". И считает, что надо искать другие гипотезы.
 
   Из очерка "Биосфера в мировой среде" (фрагменты текста):
   "Своеобразным, единственным в своём роде, отличным и неповторимым в других небесных телах представляется нам лик Земли (курсив) - её изображение в космосе, вырисовывающееся извне, со стороны, из дали бесконечных небесных пространств...
   Космические излучения вечно и непрерывно льют на лик Земли мощный поток сил, придающий совершенно особый, новый характер частям планеты, граничащим с космическим пространством...

   Благодаря этому история  биосферы резко отлична от истории других частей планеты, и её значение в планетном механизме совершенно исключительное. Она в такой же, если не в большей, степени есть создание Солнца, как и выявление процессов Земли.
   Древние интуиции великих религиозных созданий человечества о тварях Земли, в частности, о людях как детях Солнца (курсив), гораздо ближе к истине, чем думают те, которые видят в тварях Земли только эфемерные создания слепых и случайных изменений земного вещества, земных сил.
   Твари Земли являются созданием сложного космического процесса, необходимой и закономерной частью стройного космического механизма, в котором, как мы знаем, нет случайности".   

   В 1668 году, на основании многочисленных опытов, флорентийский врач и натуралист Франческо Реди вывел формулу: всё живое - от живого.
   Как геолог, В. И. Вернадский это подтверждает:
   "Таким образом, научная мысль в нашем ХХ веке приходит к выводу, что не только в настоящих геологических условиях, но и на протяжении всех геологических эпох на нашей Земле существовала жизнь, одинаковым образом отражающаяся на химических процессах земной коры. И нигде здесь мы не видели признака археогенеза или гетерогенеза.
    Наоборот, всё указывает нам на то, что во всё это время - десятки и сотни миллионов лет - принцип Реди не нарушался; живое происходило всегда из живого. Современные организмы непрерывно связаны с организмами прошлыми.
    Живое вещество ХХ века составляет единое во времени явление с живым веществом - организмами морфологически нам неизвестными, архейской эры".

   Как  и когда появилась жизнь на Земле? На этот вопрос В. Вернадский ответить не смог. И до сих пор ответа нет. Возможно, никогда и не отгадается эта тайна. Сейчас есть теория, что из космических далей на частицах метеоритов (или чего-то подобного) на Землю были занесены какие-то белки, а из них и  формировались всякие  существа. Словом, есть работка для учёных всех профилей.
   Люди, исповедующие православную религию, знают, кто создал весь мир на планете Земля и людей - это Бог. Создал за несколько дней.

                ВСЮДНОСТЬ ЖИЗНИ

   И ещё о мнении профессора Вернадского, касательно  вечной жизни. Да, всё живое умирает. Но не исчезает. Всё в нашем мире состоит из атомов. Тело, из которого ушла жизнь, распадается на атомы.
  И они переходят к другим существам, в косные (неодушевлённые) материалы; что-то забирает вода и газы, которые требуются для дыхания и различных химических процессов.
   Пусть это нас утешает: после смерти мы возрождаемся в каком-нибудь  новом качестве. Конечно, человеку хочется  возрождаться  в том же облике, который он имел при жизни. Это нереально.
   Но такими нас сохранят фотографии, портреты, кинохроника; и во сне кому-то,  нас  знающих, мы может являться во всей своей красе. Так что бессмертие, в самом деле, существует.
   
   Владимир Иванович изобрёл (по-другому не скажешь) великолепный термин "всюдность жизни". Немало в наше время ведётся разговоров о каких-то таинственных параллельных мирах, существующих рядом с человеком, но им не ощущаемых.
  Это мнение основано на  мифологии или даже - мистификации, и плодит страх, так как те параллельные миры населены какими-то существами,  похожими и не похожими  на человека, но разной модификации (кому интересно, то смотрите фильмы об огромных насекомых, наделённых разумом, похлеще, чем у человека, и прочем таком).
   Отсюда версии о хоббитах, монстрах, вурдалаках.  Уверена, что Владимир Иванович  только бы посмеялся.

   Но параллельный мир действительно существует. Только не  фантастический, а реальный.  Это и называется всюдностью жизни. Разные живые существа находятся в воздухе,  воде (включая океаны, моря, реки...), почве - дальше даже не надо перечислять места их обитания; это известно.
    Многие из этих одушевлённых тварей (в возвышенном, а не в приземлённом смысле) находятся не просто  рядом с человеком, а на его одежде, на теле, на стульях, в тарелке... И, о, ужас! - даже в нашем теле, во всех органах.
   Это тоже хорошо известно. Просто те существа (микробы, вирусы и разные простейшие организмы) наш глаз не может рассмотреть; нужен микроскоп.  Вот это и есть параллельный - постоянно сопутствующий нам - мир.

   Когда вспоминаешь о том, что на тебе есть ещё кто-то невидимый - с  хвостиками,  усиками и  прочим -  то хочется встряхнуться, как встряхивается собака, чтобы избавиться от воды на шерсти.
  Но эти усилия бесполезны. Во-первых, потому что, по В.Вернадскому, встряхнешь этих, появятся другие; ибо, как говорят, свято место пусто не бывает. Во-вторых,  все одушевлённые существа очень живучи; у всех заложен инстинкт самосохранения.

   В  живом царстве испокон веков идёт беспрерывная и достаточно жестокая борьба; как между крупными существами, включая  человека, так и между мельчайшими, невидимыми глазу. Всегда есть победители и побеждённые.
    В  этом и суть естественного отбора в природе; по его законам, должен выживать сильнейший, то есть - более приспособленный к существующей среде обитания и годный для воспроизводства себе подобных.
   У обитателей  живого мира (а это не только человек, животные, насекомые и т.д., но и растения, грибы и все, все, все) есть ещё одно жгучение желание: плодиться и размножаться.

   Владимир Вернадский  в своих сочинениях  о биосфере рассказывает о непрерывном  перемещении по планете живого вещества. Пути самые разные: живые существа всех родов и мастей  переезжают, переплывают (говорят, что вредитель картофеля - колорадский жук - приплыл ещё в СССР на кораблях из США), перелетают (на крыльях птиц, в самолётах, переносятся ветром), переползают...
    Вот почему жизнь есть везде.
 
   Она может замирать, если случаются неблагоприятные условия для жизни: засуха или наводнения, различные другие катаклизмы,  "устраиваемые" природой или человеком. Но жизнь никогда не останавливается.
    Если погибает один вид живого существа, то  его место  обязательно займут какие-то другие; или, если не полностью погибает какой-то вид, а что-то остаётся и способно размножаться, то, передохнув, этот вид возрождается в прежнем своём естестве или в чём-то видоизменённый.

    Или на освободившейся территории вдруг появляются  незнакомцы -  допустим, растения. И тогда биологи радостно потирают руки: ура, открыты новые виды! А подобные виды могут быть новыми лишь для ХХ века. Их семена или споры пролежали в толще земли несколько веков, а когда появились удобные для них условия, вдруг пробудились от спячки.
   Всё живое отлично умеет приспосабливаться к новым условиям среды обитания. Отсюда всюдность и  живучесть живого вещества.

   Ещё нужно сказать об одном жгучем  желании всех живых существ - занять как можно больше места на планете. В этом есть элемент агрессии.  Владимир Иванович приводит пример с термитами.
   Они так организованны и так жизнелюбивы, что, дай им волю, быстро заполнят, если не всю биосферу, то значительную её часть, где найдут подходящие условия для жизни и размножения.
   Но, увы! Наполеоновские (можно вспомнить также планы Александра Македонского и других подобных "наполеонов") планы ни термитов, ни какого-то другого одушевлённого вида не осуществимы, так как жизнью на Земле правят математические законы.

                ЖИЗНЬ ИДЁТ ТОЛЬКО ВПЕРЁД!

   В очерке "Биосфера в космосе" В.И.Вернадский утверждал:
   "Биосфера - единственная область земной коры, занятая жизнью. Только в ней, в тонком наружном слое нашей планеты, сосредоточена жизнь; в ней находятся все организмы, всегда резкой, непроходимой гранью отделённые от окружающей их косной материи.
    Никогда живой организм в ней не зарождается. Он, умирая, живя и разрушаясь, отдаёт ей свои атомы и непрерывно берёт их из неё, но охваченное жизнью живое вещество всегда имеет своё начало в живом же...
   На земной поверхности нет химической силы, более постоянно действующей, а потому и более могущественной по своим конечным последствиям, чем живые организмы, взятые в целом".

   А ещё учёный пришёл к выводу, что  в течение всей геологической истории практически ничего глобально не изменилось: ни в космическом пространстве, окружающем Землю, ни в её биосфере; не изменилась и энергия Солнца (Владимир Иванович ведёт отсчёт  от самых древних эпох).
   Случающиеся, даже самые грозные, извержения вулканов, наводнения, засуха, приливы и отливы и разные другие катастрофы - не влияют в целом на состояние планеты.

    Известна притча: люди прогневили Бога и он решил устроить Всемирный потоп. Конечно, это было жестоко со стороны Бога - утопить людей. Но ему виднее. По его же велению, некий праведник (в праведность кого бы то ни было земного трудно поверить) Ной построил ковчег (большое судно), взял на него свою семью и... каждой твари по паре. Благодаря Ною и его супруге (больше ведь никого не было), людское общество возродилось.

   Я вычитала ещё одну притчу. Вроде бы, Боги устроили тот Всемирный потоп. И никакого Ноя они не спасали. Свершился потоп. Сидят Боги на небесах и отдыхают. И вдруг откуда-то снизу до них доносится запах жареной рыбы. Выяснилось: кое-кто всё же спасся. Им захотелось кушать. А где вода - там и рыба.
   Вот те, перехитрившие Богов, выбрались на сухое место, наловили рыбы и зажарили её. Откуда огонь? Люди давно научились добывать огонь не прикуриванием от горячей вулканической лавы или от вспыхнувшего от молнии дерева, а трением.
   Этот пример для оптимизма: жизнь живуча! И она идёт только вперёд. Назад - ни шагу и никогда!
   Выплыв, оптимисты жарят рыбу.
 
                НООСФЕРА

   Ноосфера (ноо - от греч. - разум). В книге, названной также, Владимир Иванович написал:
    "Приняв установленную мною биогеохимическую основу биосферы за исходное, французский математик и философ бергсонианец Э. Ле Руа в своих лекциях в  Коллеж де Франц  в Париже ввёл в 1927 году понятие "ноосферы" как современной стадии, геологически переживаемой биосферой".
    Интереснейшая философская работа.

   Это сочинение (и ему подобные других учёных) русского учёного Вернадского , считаю, должно бы стать настольной книгой всех тех, кто управляет государствами на Земле. Чтобы не приходили им в голову разные "македонские" амбиции. Оказывается, и Владимир Ульянов-Ленин пользовался научными выводами Владимира Вернадского - при подготовке научно-технического плана развития народного хозяйства страны.

   Статью "Несколько слов о ноосфере" В.Вернадский написал в 1943 году, а опубликована она была в 1944 -м в  журнале "Успехи современной биологии". Шла Великая Отечественная война.

   (Предупреждаю тех, кому это важно - в приведённом дальше тексте есть курсив - Л.П.)
   "Геологический эволюционный процесс, - пишет автор, - отвечает биологическому единству и равенству всех людей - Homo sapiens и его геологических предков Sinanthropus и др., потомство которых для белых, красных, жёлтых и чёрных рас - любым образом среди них всех - развивается безостановочно в бесчисленных поколениях. Это - закон природы.  Все расы между собой скрещиваются и дают плодовитое потомство*.

   В историческом состязании, например, в войне такого масштаба, как нынешняя, в конце концов, побеждает тот, кто этому закону  (закону природы, см. выше) следует. Нельзя безнаказанно идти против принципа единства всех людей как закона природы. Я употребляю здесь понятие "закон природы", как это теперь всё больше входит в жизнь в области физико-математических наук, как точно установленное эмпирическое обобщение.

   Исторический процесс на наших глазах коренным образом меняется. Впервые в истории человечества интересы народных масс - всех и каждого  - и свободной мысли личности  определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости.
   Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого.
   Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть "ноосфера".

   *(сноска). "Я и мои современники незаметно пережили резкое изменение в понимании окружающего нас мира. В молодости как мне, так и другим, казалось - и мы в этом не сомневались, что человек переживает только историческое время - в пределах немногих тысяч лет, в крайнем случае, десятков тысяч лет.
   Сейчас мы знаем, что человек сознательно переживал десятки миллионов лет. Он пережил сознательно ледниковый период Евразии и Северной Америки, образование Восточных Гималаев и т.д.
   Деление на историческое и геологическое время для нас сейчас  сглаживается".

                ВЛАДИМИР ВЕРНАДСКИЙ - ДОН КИХОТ

   Можно сказать, что Владимиру Ивановичу  не повезло: поспешил родиться и оказался в самом пекле так называемой "революции" в России в 1917 году. О том, что происходило в стране после этого государственного переворота, написаны сотни книг.
    Как жил Владимир Иванович и другие учёные в те годы, можно прочитать в его дневниках и письмах, а также  в книге Геннадия Аксенова "Вернадский".  Чувствуется, что написана эта подробнейшая биография историком. Причем историком грамотным.
    Очень мне понравилось, как автор о своём герое написал в "Прологе": "В любом описании мы получим лишь один из вариантов этой богатейшей по содержанию жизни".

   Да, действительно богатейшая жизнь. Владимир Иванович  даже политикой занимался. Не умаляя значения политиков - и этим кому-то надо заниматься, считаю, что эта работа не для творческих людей.
  По крайней мере, не в том возрасте, когда ещё есть голос, если человек поёт; не угасло вдохновение и пишется музыка или романы; когда не устали ноги и можно ходить и собирать образцы полезных ископаемых; готовить и читать лекции  подрастающей молодой поросли учёных...

   Для таких, как Владимир Вернадский, переворот в стране был страшен не голодом, разрушениями, ликвидацией целых отраслей науки, неразберихой...Это всё больно отдавалось в его душе.
    Самое страшное - это аресты, расстрелы и бесконечное унижение, попрание личности. С таким террором против людей  профессор Вернадский не  мог смириться. Он старался работать и вести себя независимо. Но против  винтовки можно применить только винтовку. А её у Владимира Ивановича не было и не могло быть.

   14 июля 1920 года ранним утром за ним, как тогда выражались, пришли. С винтовками, конечно. В документах об обыске и аресте его фамилии не было. Но к кому шли, вероятно,  эти люди знали. Вели себя по-хозяйски: переворошили рукописи, часть прихватили с собой; сбросили на пол несколько книг...Велели Владимиру Ивановичу одеться, и увели.
    Он оказался в Петроградской ЧК (Чрезвычайная комиссия ) на улице Гороховой; затем, набив  в автомобиль арестованных столько, что они не могли пошевелиться, их перевезли в тюрьму на Шпалерную. Там прощупывали их одежду, на них кричали, унижали...

   Без доноса на него, конечно, не обошлось. Кто-то написал, что Владимир Иванович уже после "революции" бывал за рубежом, в частности, в Англии и, следовательно, он шпион. В тот раз всё обошлось вполне благополучно. После допроса его освободили. 
     Помогли коллеги. Как только распространился слух, что Владимира Ивановича арестовали, сразу же были отправлены письма Ленину, Луначарскому и другим большевикам-начальникам.
     В дневнике он записал: " Ещё новый обыск, ряд формальностей, и в 10 1/4 часа вечера я вышел из тюрьмы, испытывая и переживая чувство негодования, попрания своего достоинства и человеческого достоинства и глубокого сострадания к страждущим за её стенами".

   С тех пор Владимир Вернадский был всегда на подозрении у НКВД. Конечно, там знали, что Владимир Вернадский  был членом Государственного Совета, участвовал в работе подпольного (25 октября - 17 ноября 1917 г.) Временного правительства, подписывал воззвание "От Временного правительства" (здесь большевики названы узурпаторами), был в числе тех, кто предлагал созвать Учредительное собрание; что он был знаком с  царём Николаем II...
   Даже был членом ЦК партии кадетов.
   В общем, с точки зрения большевиков, грешен по всем параметрам.
   Есть признание Владимира Ивановича: политикой он заниматься не хотел; его призвание - наука.

   Он прожил при советской власти 28 лет. Ему,  чистому  душой и совестью, учёному с аналитическим складом ума,  трудно было вписываться в  страну, где "правил пролетариат".
   Но раз он остался в России, то надо было работать, заниматься наукой; наука нейтральна, её невозможно разделить на "пролетарскую", "дворянскую", "белую", "красную"...
   Остались многие учёные и надо было поддерживать это содружество.

   В начале 1929 года он  решил объединить в книге все свои статьи, начиная с 1916 года, о живом веществе. Так и назвал сборник "Живое вещество". Он был в плане издания на 1930 год. Не получилось. Шли аресты и сотрудников академических издательств.
   После "революции" не учёные, а  большевики определяли, что печатать. Сразу "зарубили" две книги В. Вернадского: "Живое вещество" и "Биосфера". В  списке академиков появились люди, не имеющие к науке никакого отношения. Они вершили судьбы авторов и книг.
    Сборник "Живое вещество" был напечатан  лишь в 1940 году. Конечно,  идеологическая удавка  на горле отечественных учёных отрицательно сказывалась на престиже науки в СССР и за рубежом.

                АРЕСТЫ И ГИБЕЛЬ ДРУЗЕЙ

   Владимиру Вернадскому в 1930 году уже 67 лет. Большую часть жизни он прожил, как свободный учёный, как уважаемый в Отечестве и за рубежом естествоиспытатель, ничем не замаравший  своего имени.
   Кроме того, что было сказано выше, Владимир Иванович -  профессор Парижского университета (Сорбонна) и  читал там  не однажды лекции; работал в Институте Кюри над радиоактивными минералами и дома занимался много этой же темой; прочитал десятки  лекций в Карловском университете в Праге; был одним из организаторов Украинской академии наук  (а в ноябре 1918 года избран её президентом), Национальной библиотеки и высших школ Украины; был профессором и ректором Таврического (Крымского) университета...
    Невозможно перечислить все дела учёного, всего сделанного им  на благо отечественной науки.
   И вот теперь пришёл  черёд  и ему - как части биосферы - приспосабливаться к новым условиям жизни и работы. Горько  читать, как приходилось ему бороться с ветряными мельницами в родной стране.

   Испытаний впереди было много. 1934 год. Вновь донос. Владимиру Ивановичу  и другим приписывают организацию "Российской национальной партии", которая хотела свергнуть власть большевиков.
   Было много арестов.  Его не тронули, но зато были арестованы многие, кто так или иначе был связан с учёным.

    В частности, арестовали  "за дворянство"и отправили на строительство канала Волга-Москва геолога Б. Л. Личкова. Владимир Иванович в этой и других подобных ситуациях поступает, как Дон-Кихот: борется. Он помогает жене и детям Личкова. И ищет местонахождение Бориса Леонидовича.
    Это было опасно: интересоваться, где находится арестованный "враг народа". Но, видно, что остановить Владимира Ивановича уже не могли никакие угрозы, как не могли никто и ничто остановить Дон Кихота в борьбе за справедливость.

   Б. Л. Личков нашёлся в Средней Азии. Они переписывались. В. Вернадский писал молодому учёному: "Мне хочется, чтобы Вы не отставали от той огромной силы научного движения, которое идёт и которое, в конце концов, является основным стержнем нашего времени... Пишите мне. Ищите опоры в мысли научной: и на конкретном, и на общем. Берегите себя".
   Тот учёный выжил и ещё потом работал.

   В ноябре 1936 года арестовали А. М. Симорина - сотрудника лаборатории В. Вернадского, и Кирсанова (к сожалению, его имя и отчество мне не известны- Л.П.).
  Владимир Иванович  не побоялся  написать в НКВД, чтобы выяснить, где находится А. Симорин. Оказалось, что его оправили в Магаданский лагерь. На бланке Академии наук учёный пишет письмо начальнику лагеря и просит "талантливого врача и биохимика Симорина использовать по специальности".

   Это обращение облегчило участь Александра Михайловича. Он вернулся в Москву в 1956 году, пытался заниматься прежним делом - биохимией. Но его защитник к тому времени уже умер, а  другие "коллеги" отнеслись к нему, как к "врагу народа". А.Симорин уехал в Крым и жил там до смерти в 1965 году.  Похоронен рядом с могилой Александра Грина.
   Кирсанов был расстрелян в июле 1937 года.

   Владимир Иванович начинает болеть.  Во время обеда он вдруг перестаёт владеть правой рукой; затем стала отказывать и правая нога. Первый "звонок": нарушение кровообращения в мозге. Тогда он отлежался; лечившие его доктора  предполагали благоприятный исход.
   В самом деле, постепенно восстановились пальцы и он смог работать над рукописями. На заседаниях,  собраниях не бывает, но Академия наук - по-прежнему место его работы.
 
   А вокруг всё кипит-бурлит, газеты сообщают о разоблачённых "врагах народа". Учёный отказывается подписывать  письма, клеймящие кого-то, как шпионов, заговорщиков и т.д. И следит, чтобы не вписывали его фамилию без его согласия, не показав. Чаще всего в то время у него бывает Дмитрий Иванович Шаховской, один из "братства". Он стал историком. Был не по годам "быстрый и лёгкий на подъём".

                НЕ ПОЩАДИЛИ И ПОТОМКА РЮРИКА

   Дмитрий Шаховской, князь, из династии Рюриковичей, дальний родственник Петра Яковлевича  Чаадаева ( герой Отечественной войны 1812 года, философ, публицист, состоял в обществе декабристов). Вот один  эпизод из его юности.
   В списках ходило сочинение Льва Толстого "Исповедь" (1879-1882). Оно взбудоражило молодые умы. Владимир Вернадский отнесся к ней достаточно скептически, особенно к призыву заниматься ручным трудом и опрощать жизнь. Кстати, учёный и писатель были знакомы.

   Вдохновившись "Исповедью", два друга - Дмитрий Шаховской и Фёдор Ольденбург (тоже не из "простых", возможно, из герцогского рода) - во время каникул в университете пошли к писателю в Ясную Поляну. Пешком. Надели крестьянскую одежду, сложили в мешки чайник,  сухари и чай (чтобы подчеркнуть своё опрощение). Может, и в лаптях были.
   А перед походом  они хорошо отдохнули и покушали в имении бабушки Дмитрия в Серпуховском уезде. Останавливались в деревнях, разговаривали с крестьянами, спали на сеновалах... Пришли, наконец, к графу Толстому, познакомились, вдоволь наговорились. Потом  студенты   побывали в Оптиной  пустыни.
    И на этом их увлечение проповедями писателя закончились. Настала пора взрослой жизни и взрослых дел.

   И ничто не предвещало трагедии, которая случилась: Дмитрия Шаховского арестовали 27 июня 1938 года. Историку 78 лет. Владимир Иванович и до этого, как только  арестовывали  кого-то из его сотрудников или близких знакомых, начинал писать письма в защиту.
   Он писал Сталину, Луначарскому, Берия и прочим "вершителям человеческих судеб".
   Теперь он написал Вышинскому.  Доказывал, что все обвинения в адрес историка, потомка декабриста, абсурдны. И просил  о встрече. 21 декабря он у Вышинского. Выяснилось, что был донос о причастности Д. Шаховского к "национальной  партии". Участь этого замечательного человека, никому не мешавшему, советской власти ничем не угрожавшему - была предрешена.
   Имя доносчика потом стало известно.

    Анна, дочь Д. Шаховского,  позже узнала, что отца заставляли назвать имена "заговорщиков" ( В.Вернадский в  том мифическом заговоре числился в руководителях), он никого не назвал. Его мучили: часами допрашивали, не разрешали ему в камере ни сидеть, ни лежать; у него опухли ноги (таким же методом  тюремщики издевались над театральным режиссёром В.Э. Мейерхольдом).
   Он так и не признал себя виновным. Д.И.Шаховской был расстрелян 15 апреля 1939 года. Владимир Иванович этого не узнал. Дочери выдали бумагу, что отец осуждён на "10 лет без права переписки".

   Была надежда, что, может, друг находится где-то в лагере.  Владимир Иванович продолжал писать письма (резкие), совершенно не боясь за последствия для себя, Вышинскому, Берия, когда тот стал наркомом НКВД.
   Потрясающий факт. В мае 1940 года учёный вновь обратился к Берия. К официальному письму  он приложил две свои брошюры и тёплое послание к другу (50 лет дружили):
  "Мой дорогой, бесконечно любимый друг Митя! Надеюсь, что и эта записка и эти две брошюры дойдут до тебя. Ни на минуту мы, твои друзья, не забываем тебя. Твои живы и здоровы. Твой внук Серёжа - геолог, хорошо работает.
  Надеюсь, что тебе разрешат написать мне по поводу прилагаемых брошюр, касающихся дела моей жизни. О многом мы с тобой не раз вели разговор...".

   Владимир Иванович не знал, что отправил письмо и две свои брошюры в никуда. Его друга уже не было в живых. Лишь после того обращения к Берия  Владимир Иванович узнал, что "брат" умер "от паралича сердца". Хорошо, что поверил и не узнал правды. Анна Дмитриевна  (дочь Д.И.Шаховского) потом стала его секретарём. Весь свой архив, включая недописанные книги, в частности, о пережитом, он оставил ей. Его Наташи уже не было рядом. 
   Дмитрий Иванович Шаховской - жертва сталинского режима. Жаль, что Сталина, Ленина и иже с ними палачей, вспоминают чаще, чем загубленных ими людей.  И каких людей!   Цвета нации!   

                ОСТАЛСЯ ДОМА

    Владимир Иванович  мог бы уехать в какую-нибудь страну после 1917 года. Несколько лет - с июня 1922 года - он (с женой) находится в творческой командировке за рубежом. Он может остаться, но эмигрировать не хочет. В Сорбонне ему предлагают профессорскую кафедру, но ему надо  стать гражданином Франции; он отказывается. 
   Он с женой мог уехать из Крыма вместе с белогвардейской  армией.   Мысли об эмиграции были. Но он не уехал. Почему? Можно задавать вопросов очень много и давать предположительные ответы: не хотел порывать с  Родиной, был патриотом, надеялся на поражение большевиков и смену власти...
   А мне кажется, что он  боялся оторваться от России, от своих корней, страшился потеряться, как учёный.

   Одно дело, когда  учёный приезжает с рекомендательными письмами в научную командировку в какую-то страну - да, он учёный, но по статусу - гость. "Гостить" он может год или пять.
   Ему отведут маленький закуток в какой-нибудь  лаборатории, поделяться реактивами и методиками и т.д. В свободное время он с иностранными коллегами будет пить пиво в кафе, ходить в театр, лазить по горам...

    Но вырисовывается совершенно другое отношение, если прибывшего из России учёного надо взять на работу, включать в планы института или академии его исследования, тратить на него казённые деньги...
   Известно, что любое национальное общество не особенно жалует иностранцев, желающих к нему навсегда примкнуть. Даже очень талантливых в какой-то отрасли иностранцев. Своих достаточно! На конгрессы, симпозиумы, стажировку, пожалуйста, встретим с распростёртыми объятиями.

   Но это лишь мои домыслы. Мог уехать и не уехал - это главное.
   Возможно, учёный считал мудрой поговорку: где родился - там и пригодился.
   В 1943 году Владимир Иванович Вернадский за выдающиеся работы в области науки и техники удостоен Сталинской премии СССР и награждён Орденом Трудового Красного Знамени.

   Для меня загадка: как это руки Сталина и его подручных не дотянулись до академика Вернадского? Что-то его спасало. Известность за рубежом? Нет, это не останавливало ни Ленина, ни Сталина. Возраст?  Убитый Шаховской был старше. 
   Мне кажется, что был у него ангел-хранитель - человек. Возможно, А. Е. Ферсман. Почему так думаю? Интуиция. Они и умерли в один год - в 1945 году, хотя ученик был моложе на 20 лет.

   25 декабря 1944 года у Владимира Ивановича произошло кровоизлияние в мозг, а 6 января 1945 года он ушёл в мир иной.  Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. 
   А. Е. Ферсман умер чуть  позже. Впечатление такое: сделал для своего учителя всё, что мог, оберегал его. Или он был одним из тех, кто оберегал.

   Род Вернадских прервался. Внучка Владимира Ивановича Таня  была больной и не имела детей. У сына Георгия  также не было ни сына, ни дочери. Не продолжили род и дети  сестёр-близнецов Екатерины и Ольги. Вполне возможно, что есть дальние родственники, и не только в России.

                НЕ СОБИРАЙ НА СВОЮ ГОЛОВУ ГОРЯЩИЕ УГОЛЬЯ
               
   Имя  этого фантастически талантливого и жизнелюбивого естествоиспытателя и  философа запечатлено в названиях улиц, музеев, книг,  минерала и даже какого-то насекомого, открытого его ученицей и названного в честь профессора-наставника.

   А ещё остался  след учёного в его выводах:
    ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ! ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ НИКАКИЕ ГЛОБАЛЬНЫЕ КАТАСТРОФЫ НЕ ГРОЗЯТ! ТАК БЫЛО И ТАК БУДЕТ!
    Вот это и есть  прямое потомство Владимира Вернадского:  научные труды и оптимистичные прогнозы.

   Противоречивый по своим суждениям писатель Лев Николаевич Толстой умудрился вывести прекрасную формулу (передаю так, как  запомнила): "Вера в Бога - это сумма добрых дел".
   Только добрые дела оставил на Земле   самородок В.И.Вернадский.

   Из "Послания к римлянам Святого Апостола  Павла":
   "По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил. Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены.
   И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, - в учении; увещеватель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием.
   Любовь да будет непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру; будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте; в усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите; утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы; в молитве постоянны; в нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве.
   Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не  проклинайте. Радуйтесь с  радующимися и плачьте с  плачущими. Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе; никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми.
   Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: "Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь".
   Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберёшь ему на голову горящие уголья.
   Не будь побеждён злом, но побеждай зло добром".

   Владимир Иванович Вернадский пёкся о Родине и науке. Ни одна страна не может считаться благополучной, если у неё не развивается наука. Благотворно для всех, если она делается чистыми руками!

   ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:
В. И. Вернадский. Биосфера и ноосфера. Москва. "Айрис-пресс".2004.
Геннадий Аксенов. Вернадский. Москва. "Молодая гвардия".2010.
Рудольф Баландин. Вернадский. Москва. "Вече". 2013.
Н. П. Ващекин, А. Н. Ващекин. Концепции современного естествознания. Учебное пособие. Москва. РИОР ИНФРА-М.2010.