Старый дневник закончен, в руках у меня новая тетрадь. Чувство словно это новая жизнь началась. Но ведь в этом есть больше правды, чем может показаться на первый взгляд. Если вдуматься в подробности, я начинаю даже приходить к выводу, и чувствую очень отчётливо, я уже умер. А сейчас, то что мне дано - это вроде возможности умерев , задержаться после смерти и взглянуть на жизнь, насладиться этим чувством.
Я жажду каждого нового дня, ужасно не хочется засыпать, и я пишу эти строки. В библиотеке лежит на четверть прочитанный Л. Тик, в сумке рядом со моей кроватью - Гёльдерлин. Там, в библиотеке не прочитаны Уитмен, Гофман и мне ужасно не хочется прерывать день сном. Я как рыба в тесной банке с водой, жадно глотаю весь день и жду нового.
Успею ли я, на долго ли хватит меня. всё я делаю с таким чувством, словно осталось совсем не долго, и надо успеть как можно больше. Весна, я готов вдыхать воздух земли. О, Боже! Как не хочется засыпать. но надо, завтра целый день в библиотеке, и работа ночью. Надо спать. Мозг, организм устал, я перенапрягаюсь и сон не хочет приходить, что же постараюсь уснуть. До завтра мой дневник, моё солнце, моя жизнь. Я ложусь побыстрее, выключаю свет, с желанием поскорее увидеть вас снова. Я жду, до завтра, мой дневник.
Что-то ушло, Что-то безвозвратно исчезло, мне уже не верится, что это был я. Неужели эта злостная, кричащая морда, высовывающаяся из прошлого, моё лицо. Нет, нет, это пропало, это ведь было так не нужно, и это исчезло. Остался я. Словно новая жизнь. Да, разве это жизнь, я просто созерцаю жизнь. Я чувствую себя и хочу чувствовать уже не причастным к этой жизни. Нет, не к жизни, а к чему-то новому. что сотрёт из моих сокровищ. Нет, я не хочу новой жизни, взамен этой, не хочу ни чего, что увлечёт, закружит и унесёт меня от сюда в новое.
Не хочу менять ту жемчужину, которой владею, на что-то другое, пусть более ценное. Она дорога мне больше, чем все блестящие бриллианты и яркие алмазы. Блестящие алмазы и бриллианты.
Несомненно, после Клейста, Людвиг Тик , когда я его взял вчера, должен был показаться через чур сладковатым. В этом нет ничего удивительного. Но, ведь, как удивительно другое!
Расставшись с Н. мне попадается Генрих фон Клейст с его страшной действительностью вторгающейся во внутреннюю жизнь людей, искажающей, приводящей к отчуждению, непониманию и конечном счёте к разрушению. И , вот когда во мне всё это улеглось. Когда читая Клейста я смерился с этим, решил не противиться ничему. Жить прекрасными воспоминаниями прошлого и созерцанием настоящего отпущенного мне, в общем созерцанием своей жизни. Вот здесь попадается Людвиг Тик, и поёт свою прекрасную песню созерцателя -художника, смотрящего на красоту мира. Утопический роман странствий помогает ценить эту жизнь!
Словно божественные силы осветили меня и делают ещё полнее мою жизнь. Не знаю на сколько хватит, но спасибо за это чудо, раскрашивающее красками всё пережитое мной.
Приехал из библиотеки, там остался Орёл (Орловский) с книгами Ницше. Его возвышенные речи об этом писатели немного помутили мои мысли.
18 30 приехал из библиотеки. Прочитаны "Странствия Франца". Первая книга несомненно читается лучше, в более высоком настроении.
Читал послесловие.
. Завтра книга Вакенродера. Послесловие мне не понравилось.
Отчёт за сегодняшний день. С ура Партизан (отчим) рассказывал о человеке, с которым он раньше учился в школе. Тот был отличником, предпочитал книги и размышления. Не играл в футбол и прочие игры. И теперь он сумасшедший. Так его воспринимает Партизан. Образ, который он изобразил, произвёл на меня тягостное впечатление. Идёт человек, от жизни отрешён, на вопросы отвечает путано, можно сказать - дебильноват, и всегда на его лице улыбка непонятной радости. Так он где-то ходит по городу Рязани и улыбается. Очень страшно. Я испугался.
После библиотеки посмотрел фильм про то, как мозг одной девушки вставили в тело другой. Очень сложное впечатление. Возник странный страх. Это и впрямь ужасно.