Глеб Семенович Колобродкин остался без работы. Завод, где он трудился последние тридцать лет наладчиком оборудования, канул в небытие, оставив после себя долги по заработной плате и роскошную недвижимость далеко за пределами родной страны во владении бывшего руководителя.
«Пустяки, дело-то житейское», - подбадривал себя бывший наладчик фразой известного литературного персонажа, открывая дверь Центра содействия по трудоустройству.
Праздное ожидание в очереди раздражало Глеба Семеновича. От скуки он принялся рассматривать плакаты, призывающие не терять оптимизма и посещать курсы безработных. Девица, изображенная на картинке, обещала всевозможную помощь в обучении правилам прохождения собеседований.
«Наука целая, - думал Глеб Семенович, с недоверием рассматривая призывную позу нарисованной блондинки, - чему она, милая, учить-то собралась?»
В уютном кабинете за множеством столов сидели девицы, удивительно напоминающие оптимистичную блондинку с плаката.
- Давайте, - цепкая ладошка с когтистыми пальчиками перебирала принесенные справки, - не хватает, впрочем, я напишу.
Список оказался столь же объемным, как руководство по эксплуатации импортной поточной линии, которую он изучал перед самым увольнением. Коробки с новым оборудованием не продержались на заводе и недели, исчезли нераспечатанными.
Список не вдохновлял.
- Девушка, мне бы работу, не привык я без дела.
- Работу? В вашем возрасте?
- Так не пенсионер же. Слышал, по новым правилам мне еще работать и работать.
- Вакансий наладчиков у нас нет.
- Так может слесарем или другую специальность рабочую?
- Могу предложить менеджером.
- Продавать? Не смогу я, дочка.
- Выбирайте: услуги сотовой связи, окна, двери, сантехника…
- Мне бы что руками…
Офис «Чудинвест», куда направился Колобродкин, располагался на седьмом этаже одного из деловых центров, щедро рассыпанных по городу.
«Приборы, оно того, ближе, чем унитазы», - уговаривал себя Глеб Семенович, тяжело поднимаясь по ступенькам. Воспользоваться лифтом не посмел, зеркально-светящееся нутро подъемника смутило окончательно.
Роскошь офисного интерьера, длинноногие сотрудницы, мельтешащие с какими-то бумагами и дымящимися кружками, все пугало нашего героя. Наконец, его, робко стоящего у двери, заметили.
Блондинки, брюнетки, чай, кофе, вазочки с печеньем, молодой человек в солидном костюме, мягкость кожаного кресла – Колобродкину казалось, что он оказался внутри рекламного ролика про райскую, безбедную жизнь.
Напарником по реализации чудо-приборов к Глебу Семеновичу прикрепили опытного сотрудника, Юрия Сергеевича, шустрого сорокалетнего мужичка невыразительной внешности.
«Стертый какой-то», - пронеслось в голове Колобродкина, пока слушал нескончаемый поток преимуществ работы. Юрий Сергеевич или Юрок, как сам представился новоиспеченному менеджеру, был исключительно талантлив. Талант Юрка заключался в умении беспрерывно говорить, сводя любую тему к преимуществам приборов, которые им предстояло реализовывать, обходя квартиры закрепленного микрорайона.
- Понимаешь, Глеб, прибор, разумеется, туфта. Мы с тобой работники, так сказать, первой волны.
- Что за волна?
- Наша задача втюхать этот кран, а прибор – не что иное, как обыкновенный кран с вмонтированной лампочкой и решеткой вместо фильтра. Там просто все. Решетка забьется через пару недель, а лампочка включится. Это вроде анализатора загрязнения, ну мы так говорим.
- Так это же обман!
- Ты это серьезно? – Юрок даже остановился, сумка, набитая картонными коробками сползла с плеча.
- Обман, - подтвердил свои слова Колобродкин.
- Разумеется. Через месяц придут сотрудники второй волны с предложением очистителей, а за ними финальная бригада сменит краны, только контакта к лампочке не подключат.
- И вы меня втянули… Это же мошенничество, - Колобродкин задыхался.
- Ты сектант что ли или, может, с головой не дружишь, - Юрок сочувственно похлопал товарища по плечу, - будто сегодня рожден. А что у других-то, батяня? Все те же лампочки доверия. На том живем, и живем безбедно.
Вечером, в глухом углу старого двора, поминали почивший завод, разливая нагретую под курткой водку по пластиковым стаканчикам.
- Ведь как в раю жили, мужики, - пятидесятилетний Иван бережно сжимал хрупкий стаканчик огромными ладонями, - а что, на жизнь хватало, детей подняли.
- Главное, Ваня, - морщился круглый Спиридон, закусывая конфеткой, - главное, Ваня, совесть чиста была. А теперь что? Я вот целую неделю коллектором отработал.
- Коллектором, - выдохнули приятели.
- Самым настоящим. Нет, ну когда пришел, там красиво все говорили, мол, служба по взысканию со злостных неплательщиков. А на деле, лучше выпьем, мужики. Я такого сброда отродясь не видел.
- Как жив-то остался?
- Да сдал одного «коллегу», аккурат в руки полиции отдал. Он, поганец, клей в замок заливать стал. А за дверьми – мать с малолетками. Ну я его под белы рученьки и к стражам порядка. А у него, не поверите, полны карманы дури.
- А моя в салон пошла работать, королева красоты. Пришла, в слезах, говорит: «Убьют меня, Ваня. Там такие мошенники, не поверишь. Клиенток опаивают и заставляют кредиты брать на мазилки всякие. А мазилкам тем грош цена в базарный день». Не пустил ее, пусть дома сидит, справимся как-нибудь.
- Слышал я, мужики, на кладбище народ требуется, - Спиридон опять тянулся к бутылке.
- На кладбище всегда требуется, никого оттуда еще не выгоняли, - отшутился Глеб.
Новое место работы ему понравилось: тихо, спокойно, маши и маши лопатой. Надоест, можно пройтись по скорбным рядам, вглядываясь в лица ушедших, читая эпитафии. Находились весьма затейливые:
«У нас всегда зарывали таланты»
«О пенсия, тебя я не дождался!»
«Любая карьерная лестница заканчивается этим камнем»
«И к этому можно привыкнуть»
Раздражал лишь напарник Мишка, поминутно отхлебывающий из припрятанной фляжки. Он что-то говорил и говорил, выплевывая какие-то неуместные для этого уголка спокойствия, слова. Ветер доносил обрывки фраз о кредите на новую машину, о враче, сливающему информацию об умирающих, о ценах на гранит. Но Глеб Семенович не слушал. В голове билась единственная фраза: «и к этому можно привыкнуть».
Можно ли?